Операция «Магнит»

Сергей Александров (2024)

В захватывающем сюжете времен первой половины «лихих 90-х» исторические и научные факты сочетаются с художественным вымыслом, собирательными образами, зашифровкой некоторых названий и обстоятельств. Интрига перемещает героев из Москвы в предгорья Гималаев, приоткрывает дверь в мир шпионажа и мафиозных разборок в районе малоизвестного у нас «Золотого треугольника». Центром этого злачного места считается таинственная, экзотическая Мьянма — цитадель ортодоксального буддизма, называемая страной «рубинового призрака» и потому сама по себе заслуживающая внимания уважаемого читателя.

Братва

Я открыл глаза. Картинка поплыла и, наконец, зафиксировалась. Сижу, привязанный к инвалидной коляске.

В роскошном кабинете, балуясь несезонной клубникой, меня поверх огромных дымчатых очков разглядывал почти интеллигентного вида человек ненамного старше меня.

— Как отдыхали?

— Где я? Меня что, били? За что?

— Ну почему сразу «били»? Видимо, Федя малок перестарался, чтобы обозначить серьезность наших намерений, ну и доставить сюда без лишнего шума. Мы очень ждали этой встречи, чуть было не отчаялись. Но верили, что ты придешь, куда ж ты денешься от такого бабла…

— Кто вы? Развяжите меня.

Хозяин кабинета мрачно усмехнулся. — Не торопись. Мы добрые дяди, которые перераспределяют неправедные доходы реально нуждающимся людям. Робин Гуды, так сказать. Слышал что-нибудь про детский сад в Люберцах или новую больницу в Борисово? А про возобновление работы нашей метеостанции на северах и многие другие добрые дела? Так вот, это все мы. А вот кто ты, мы сейчас будем разбираться. И откуда у тебя вот эти безделушки.

Он сдвинул в сторону крахмальную салфетку. На столе красовался мой аккумулятор, вскрытый с обоих торцов, откуда выглядывали плотно пригнанные друг к другу, как зерна граната, красные и синие камни. Прям как полюса у батарейки или магнита…Но не это заставило меня подпрыгнуть вместе с каталкой: отдельно в маленькой шкатулке, которую я когда-то подарил Тане на 8 Марта, находились те самые два камешка, с которых все началось, ну а рядом красовался распотрошенный прибор.

— Как вы попали к нам домой? Что с Таней?

«Робин Гуд» поморщился. — Не надо дергаться, а то будет вава. Найти твою квартиру не проблема. Ты же, как все паиньки, ходишь с паспортом, а там штамп о прописке. Чего тут мудреного? А что с твоей Таней, мы сами хотели бы узнать. Небось, к любовнику сбежала, как увидела, что ты домой не возвращаешься. Ну, ничего, отловим. Итак, жду твою песню.

— Да ничего я не знаю!..

— С началом своей речи ты не угадал. — Мой пленитель снял очки и на вытянутой руке посмотрел на меня через них, как в прицел, причем, диоптрий в них я не заметил.

— Правда не знаю! Мы приобрели этот прибор, много лет назад в Бирме. Работали там на нашей выставке по линии Торговой палаты. Бродили по ночному рынку. Купили в лавке у китайцев. И забыли про него. А сейчас решили запустить. Аккумулятор сел и не заряжается. Решили отнести его в ремонт, стали вынимать и нашли эти камешки. А то, что и в самой батарее еще что-то есть — кивнул я на стол, — представления не имели. Иначе зачем стали бы вам ее отдавать?

— А чего ж прибежал забирать его уже на следующее утро, когда сказано было приходить через два дня?

— Потому что узнал, что в приборе еще что-то есть.

— От кого?

— От переводчика, которому отправили записку.

— Какую записку? Что за переводчик? Не морочь мне голову. Федя, загляни на минутку…

В комнату тут же впрыгнул урод, который меня встретил на рынке.

Понимая, что сейчас мне будут делать больно, я перестал дергаться и быстро перешел на деловой тон.

— Послушайте, не надо варварства, я сам хочу разобраться в этой истории. Эти камешки были прикреплены к записке, которая лежала под аккумулятором. Что в ней написано, я не знаю, она же на бирманском языке. Наш знакомый переводчик из Питера ничего не сказал о ее содержании, а только спросил, что прилагается к записке, и нет ли в аппарате еще чего-нибудь, т. к. в тексте, мол, есть намек, что прилагаемый к ней образец — это малая часть чего-то, что имеется внутри аппарата. Мы с женой обещали посмотреть и перезвонить. Ничего не нашли, и тогда я сообразил, что надо искать в аккумуляторе, потому и рванул в мастерскую, надеясь, что его еще не выбросили куда подальше. Повторяю, если бы я хоть что-то знал заранее, разве поперся бы с этим на ваш чумной рынок.

— Ишь, как ты к рыночному пролетариату неуважительно относишься. А твой переводчик кто такой и где работает?

— Профессор Алексеев, преподает в Питере на Востфаке госуниверситета.

— А он знает что-нибудь про камни?

— Разумеется. Я не скрывал, что они прилагались к записке.

— Ну-ну, ладно. Говоришь, обещали перезвонить этому толмачу?

Почуяв, что лед немного оттаял, я попытался потянуть одеяло на себя.

— Я могу вам помочь узнать у профессора, что написано в записке, прямо при вас позвоню ему, но при условии, что вы не причините вреда Тане. И вообще оставите нас в покое. А камни забирайте, они мне сто лет не нужны.

«Робин Гуд» усмехнулся. — Вот спасибо, а то я собрался было тебе их по описи возвращать. Еще и условия ставишь, а ведь можешь просто раствориться в бочке с кислотой. Во-первых, мы не собираемся обижать твою жену и, во-вторых, может быть, и оставим вас в покое, как только разберемся с этой историей. Но не ранее того. Звонить Алексееву будешь?

Я кивнул.

— А что скажешь?

— Что ничего не нашли.

— И про содержание записки спросишь, со всеми деталями, понял? Федя, подвези его к столику, товарищ в Смольный звонить будет.

— Номер телефона Алексеева у меня в бумажнике, который вы изволили изъять.

«Робин Гуд» повернулся к сейфу, достал оттуда мой бумажник, вытряхнул содержимое на стол. — Это? Действуй! И не дай тебе бог сболтнуть лишнее…

Я набрал номер. К счастью, профессор оказался дома. — Альберт Иванович, здравствуйте! Игорь. Прошу прощения, что вовремя не позвонил, забегался. Мы с Таней ничего не нашли. Может, что-то было в аккумуляторе, который я вчера заменил на новый в одной мастерской. Сегодня специально туда бегал, но его уже сдали в утиль. А что с запиской? Что там написано?

Похоже, что Алексеев не очень-то поверил в мою легенду. А насчет записки сухо ответил, что перевод пока идет трудно, поскольку, мол, текст зашифрован. Когда будет готово, обещал позвонить нам домой.

— Но я не дома! — почти крикнул я…

Тут одна рука Федора ударила по телефонному аппарату, а другая — мне по голове.

— Ты что, сука, собрался вякать? — Федя вырвал трубку и сдавил мне горло своей огромной пятерней. — Ты же только что обещал шефу не болтать лишнего…

— Ты полный идиот, — прохрипел я, откашливаясь. — Ты провалил все дело. Я собирался сказать, что меня по работе направили в командировку…

— Знаю я, чего ты хотел наблеять, Иван Сусанин хренов, считай, что ты труп!

Несмотря на боль, я про себя отметил, что Федя не лишен зачатков политграмотности, и продолжил сражаться за свою шкуру.

— Командир! — хозяин кабинета с удивлением посмотрел на меня. — Этот кретин все испортил. Теперь Алексеев знает, что со мной что-то случилось, и может сообщить куда следует… Вы же слышали, я сделал все, как мы условились, а этот ваш Федор чуть меня не убил. И вообще, развяжите меня, вы же не думаете, что я на вас наброшусь или куда-нибудь сбегу.

Мой палач зарычал оправдания, но «Робин Гуд» прервал наш дуэт.

— Что там в записке?

— Перевода пока нет и теперь не будет, благодарите этого, — кивнул я на Федора. — К тому же, там вроде бы шифр.

— Брешет! — гаркнул насильник.

— Молчать оба! — зло бросил хозяин кабинета, встал к нам спиной и склонился над гигантским глобусом, в котором был встроен бар. — Федор, развяжи его и можешь идти, но недалеко…

— Константин Георгиевич… — осуждающе простонал тот и с отвращением выполнил команду.

— Ну и что ты скажешь в свое оправдание? — спросил меня тип, оказывается, обладающий вполне приличным именем.

— Я думаю, что камешки, прикрепленные к записке, предназначались хозяину лавки или кому-то из его людей в качестве образца или аванса, а в записке была инструкция, что делать с содержимым аккумулятора. И что бы там ни было написано, сейчас, через столько лет, для нас не имеет ровно никакого значения. Поэтому максимум, что теперь можно предпринять, — это попытаться выгодно реализовать содержимое аккумулятора.

— Резонно, — заметил мафиози. — А с тобой что делать?

— А меня отпустить, взяв слово не болтать, что я с удовольствием сделаю, так как это в моих интересах.

— Блестяще! — хмыкнул он, смешивая себе коктейль. — Теперь слушай меня. Твоя жена, по всей видимости, вскоре будет поднимать на ноги ментуру, они начнут трясти рынки, где ничего не найдут, объявят тебя в розыск, и, опять же, не найдут. А ты тем временем будешь гостить у нас.

— Но вы же обещали!.. — с негодованием начал я.

— Во-первых, я ничего не обещал, во-вторых, мы с тобой еще в самом начале пути. К примеру, скажи мне, много ли в этой твоей Бирме таких камешков?

— На рынках — горы. А где добывают, — не был, но слышал, что люди там просто ходят по рубинам, мелочь не берут, ловят что покрупнее.

— Хорошо. А лавку, где покупал аппарат, помнишь?

— Нет, конечно. Туда нас водил белорус Николай из «Тракторэкспорта».

— Таак, теперь еще белорус объявился. Его полное имя?

— Кажется, Николай Михайлович. Фамилию, убей бог, не помню.

— Убьем, не спеши… А вместе с ним нашел бы лавку?

— Это что, в Рангун лететь?! А загранпаспорт, а визы? Меня же на работе хватятся…

— Ой, не надо песен. Федя, заходи, проводи гражданина в КПЗ, пусть там расслабится, может, еще чего вспомнит, а мы пока его бабой займемся.

* * *

Когда пленника увезли, Константин откинулся в кресле и, глядя в потолок, спросил:

— Ну, что скажете, товарищ полковник?

Из-за ширмы, прикрывавшей диван, вышел, заметно прихрамывая, коренастый, начинающий седеть крепыш со следами былой военной выправки.

— Похоже, что пацан не врет. Он оказался совершенно не готов к тому счастью, что свалилось на него. Это вообще не его хлеб. Так что, Константин, разматывать эту историю будем мы с тобой. Кстати, а что заставило твоих ребят вскрыть аккумулятор?

— Чисто профессиональное любопытство. Во-первых, они ни разу не видели ничего подобного. Там стояло явно поддельное японское клеймо. Во-вторых, он им сразу показался подозрительным: ни разу не пользовались, а заряда не держит, да и весит меньше положенного для емких аккумуляторов. Вот и заглянули аккуратненько…

— Понятно. Их надо поощрить за грамотные действия, я имею в виду за то, что сразу тебе доложили, а не хапнули.

Константин довольно хмыкнул. — Они ж не совсем идиоты, как наш гость. Сразу поняли, что это целое состояние. Чужое. За это жизни лишают не в розницу, а оптом. И не с их рылом лезть на рынок и торговать краденым достоянием, в котором они, к тому же, ни хрена не понимают.

— Ладно. Сейчас нам надо прежде всего нейтрализовать мадам, пока не объявила своего муженька в розыск. Конкретную лавку она не знает, иначе уже была бы у нас в гостях. Самое лучшее, заманить ее к нам на приманку-муженька. Впрочем, может потребуется и принуждение. Пусть этим займется Эдик. Нам мараться об это ни к чему. Далее. Надо все же узнать содержание записки. А, значит, будем искать прямой выход на питерского толмача. Не так уж сложно выяснить, кто в университете владеет бирманским языком, их же считанные единицы. Но тут могут быть издержки. Такие ребята — товар штучный и всегда были под присмотром беспеки. А вдруг придется ему ручки выкручивать?… Плюс, свяжись с нашим человеком в Торговой палате, пусть узнает, что за выставка проводилась в Бирме в советские времена и какой-такой белорус Николай Михайлович участвовал в ней от «Тракторэк-спорта». Неплохо бы его отловить, чтобы наш пленник мог с ним пообщаться. По итогам будем определяться, не прокатиться ли тебе с ребятами в тропики? Это же где-то рядом с Таиландом? Может, и сам к вам подключусь. Надо же когда-то и в отпуск ходить. Давно мечтаю окунуться в воды Индийского океана. Аж с тех пор, как ты под моим началом ползал на брюхе в Афгане.

Константин поперхнулся, подхватил на лету слетевшие очки. — Гениальная мысль, Виктор Павлович!