Как из бильярдных шаров вылупляются лейтенанты

Сергей Александрович Вольченко, 2023

Однажды, находясь в море и коротая в кают-компании часы за байками о былой службе, мой коллега (кстати, офицер запаса) как бы невзначай сказал:– Серега, а что ты не напишешь книгу о том, как учился в военном училище? Ибо рассказов у тебя – как у дурака фантиков!Я задумался… А почему бы и нет…Эти записки стали приятным воспоминанием о дружбе с однокурсниками, о радостях и тяготах, которые мы делили между собой. О невзгодах, о ссорах, да и много о чем еще…Книжка писалась на протяжении года. Мне неоднократно хотелось бросить бумагомарание, ан, нет… Силы для продолжения давали города от восточных границ нашей страны до западных (где я занимался графоманией): Петропавловск-Камчатский (родина), Владивосток (третий город во Вселенной), Москва (второй город во Вселенной), Санкт-Петербург (первый город во Вселенной), Калининград (просто хороший город).

ГОРОД НАД ВОЛЬНОЙ НЕВОЙ

Колеса заскрипели о рельсы, выплюнув сноп искр на промасленную землю — утренний поезд из первопрестольной прибыл на вокзал Северной столицы. Продравшие мутные очи бывшие автомобилисты и будущие ракетчики с большого бодуна выходили из плацкарта.

Питер — есть Питер. Погода была обычная — морось и туман, так и подбивала вмазать помаленьку. Я и вмазал, что осталось в котомке. Мои порывы за следующей порцией алкоголя были жестоко и неблагодарно пресечены товарищем, который был назначен старшим среди нас:

— Ну, бля, уже хватит!

Не помню, доучился ли в училище этот «член общества борьбы за трезвость», не важно это уже, хотя в то тяжелое утро все мысли с проклятиями были обращены в его адрес. Шибко правильный он был.

Прибыли, как «покупатель» нам и обещал, в центр города — на станцию метро «Горьковская». Тогда она еще была не похожа на коровье вымя внутри и НЛО снаружи. Кстати, это мой однокурсник Андрюха «Никита» Никитин в нулевых годах (когда уволился из армии на гражданку) приложил свою мускулистую руку при изготовлении элементов декора обновленной станции. А в те годы это был крепкий монолит сталинской эпохи.

Как я уже сказал, что хоть на дворе и стоял месяц июль, погода была чисто питерская. А может это показалось изза возлияний, которые происходили у нас в дороге. А дорога другой и не могла быть. Ведь мы, семнадцатилетние подростки, только оторвавшиеся от родительской сиськи, почувствовали вкус свободы, когда были предоставлены сами себе. А всё потому, что офицер, который обязан был нас сопровождать к училищу, где-то потерялся на просторах столицы нашей Родины, возложив свои обязанности на старшего из нас.

«Горьковская» девяностых, как и любая другая станция Петербургского метрополитена, поразила обилием ларьков со всевозможной снедью и алкоголем близ нее. Моя душа очень желала еще поправить пошатнувшееся здоровье, поэтому я все же ухитрился незаметно приобрести в ближайшей палатке бутылку водки. Почему-то на всю жизнь врезалось в память ее название — «Менделеев».

Наш старший, увидев, что я купил алкоголь, культурно попросил его отдать (видимо, боясь получить по лицу), мотивируя это тем, что негоже приходить в первый день в училище подшофе. Он пообещал мне ее вернуть, когда мы обустроимся на новом месте. Естественно, это не произошло.

Позже он уверял, что подарил ее старшине, чтобы решить какие-то бытовые вопросы. Но мне кажется, что он ее выпил под одеялом. Так Дмитрий Иванович со своей периодической системой, из элементов которой можно было сложить нехитрую формулу С2Н5ОН, безвозвратно испарился, не приведя нас в тонус.

Училище оказалось всего в паре сотни метров от метро. На КПП стоял дежурным строгий старшекурсник:

— А че вы сюда приехали? Все абитуриенты у нас живут в учебном центре под Красным Селом.

А ведь «покупатель» ничего не сказал нам про это. Несолоно хлебавши и до сих пор не познакомившись с Менделеевым, мы выдвинулись назад к метро, чтобы доехать до Балтийского вокзала, а там на электричке до станции «Можайская». В пути нам предстояло провести минут сорок, я это время даром не терял и всю дорогу нашему старшему предлагал «бахнуть». Но он был неподкупен.

С горем пополам добрались до станции назначения. На перроне в воздух нам никто чепчики не бросал. И в целом людей здесь не было, окромя каких-то бабушек с корзинками да сумками-тележками. Для меня до сих пор остается неразгаданной шарадой: куда эти старушки со своими котомками на колесах каждое утро едут в вагонах электричек и метрополитена, толкая рабочий люд.

Никаких учебных центров и воинских частей не было замечено на горизонте — одни покосившиеся лачужки — с одной стороны и огромная гора — с другой.

Вот и приехали! Начали вкрадываться тревожные мысли: а туда ли мы путь держали? К тому же, предательски журчал живот: со вчерашнего дня ни маковой росинки, кроме… Да и «кроме» уже начинало отпускать.

Вдруг, по велению судьбы, на горизонте появился бравый военный. Полустроевым шагом с дипломатом в руке он целенаправленно дефилировал в сторону станции, прямо к нам в объятья. «Не иначе, офицер» — подумали те из нас, кто уже немного разбирался в званиях и погонах.

Офицер подошел к нам и окинул отцовским взглядом, в котором читалось одновременно превосходство и забота. Ведь человек, который проучился четыре-пять лет в военном училище, за версту видит своих потенциальных питомцев.

— Извините, пожалуйста, будьте любезны, а не подскажете ли вы нам дорогу к зенитно-ракетному училищу?

— А почему бы и нет!

Бравый военный отработанным полководческим жестом махнул рукой в ту сторону, откуда мы только что приехали на электричке.

— Идете по дороге вдоль железнодорожных путей, доходите до переезда, там увидите озеро. Дальше ваш взор упрется в красивые ворота — это и есть ваша будущая Альма-Матер. С поправкой, кто пройдет тяжелейшие испытания математикой, русским языком, физической культурой и профотбором. А там уже и лейтенантские звезды не за горами.

Конечно, офицер не говорил с нами так витиевато, а просто показал дорогу. Уже позже, обучаясь в училище, мы поближе познакомились с этим товарищем. На лекциях у этого педагога я гадал, куда же делась его любвеобильность к человеческой расе, и как справедливо выражение, что первое впечатление обманчиво. Но не в этом суть.

Всеми правдами-неправдами мы добрались до указанной точки на местности — большим обшарпанным воротам с облупившейся красной звездой. У входа стоял боец, который, увидев нас издалека, принял статную позу бывалого.

— Пожрать есть? Или бухнуть?

— Откуда? Сами голодные — с Рязани едем поступать в училище.

— Ну, тогда вам не сюда. А пройдете вдоль забора, увидите там калитку и оборванца вроде вас — это и есть ваше

КПП.

Пошли дальше. И вот она — калиточка — и два «оборванца вроде нас». Им мы описали сложившуюся ситуацию, после чего один из них изъявил желание нас отвести в полевой лагерь.

Извилистыми лесными дорожками по вспучившемуся асфальту мы шли вдаль, изредка встречая на пути полуразрушенные строения. При подъеме в горку, провожатый с серьезным видом знатока из передачи «Что? Где? Когда?» акцентировал наше внимание на какой-то каменной конструкции, поросшей мхом, кустарником и деревьями:

— А это наша достопримечательность — беседка самой Екатерины или Елизаветы — точно не помню.

Была ли там Императрица когда-нибудь, я не знаю. А если и была, то для какой-такой надобности ей воздвигли беседку посреди леса? Непонятно. Но байка — есть байка.

Недружным строем мы дошли до расположения полевого лагеря. Так наименовались ряды покосившихся бараков с выбитыми стеклами и пара кирпичных строений, являющихися складскими помещениями.

По окрестностям бродили ребята вроде нас. Все они пытались придать своему лицу значительный вид. Как оказалось, мы прибыли в разгар мероприятия под громким названием «уборка территории». В это время всем необходимо было централизованно разбрестись по лагерю и собирать фантики от конфет и шоколадок, сухие ветки и окурки.

Кстати, я сразу приметил, что наиболее шустрые ребята не утруждали себя физической нагрузкой — наклонам вперед, а просто ходили с палкой, которой затрамбовывали отходы жизнедеятельности в размякший от дождей грунт. Позже я понял, что это было первое проявление военной смекалки. Наверное, все, кто ходил с этими деревяшками, стали великими полководцами, а маршальский жезл в то время им заменяла палка-копалка. Честно сказать, данное действо меня слегка обескуражило. Еще бы! В Рязани нам чуть ли не пятую точку лизали, а тут непонятные жилищные условия и использование дармового детского труда.

Дежурный офицер, поприветствовав, начал распределять нас по взводам. Я по воле случая и шариковой ручки военного попал во второй взвод. Собственно, в нем я и остался до окончания училища…