Ликующий на небосклоне

Сергей Анатольевич Шаповалов, 2014

Исторический роман о жизни в Древнем Египте времен правления великого фараона – реформатора Эхнатона. Эхнатон (1419–1400 до н.э.), десятый фараон XVIII династии, сын Аменхотепа III и царицы Тии. Знаменит тем, что за свою недолгую жизнь осуществил религиозную реформу, подойдя к утверждению единобожия. З.Фрейд, опиравшийся на традиционную хронологическую схему, согласно которой Эхнатон царствовал ок. 1340 до н.э., видел в нем предтечу и даже наставника Моисея.

10

После омовения в каменных ваннах, процедуры очищения тел мелким песком и массажа с ароматными маслами, гостей одели, накрасили и пригласили к столу. В отличие от старых городов, где дома плотно стояли друг к другу, и место под застройку весьма ограниченно, в Горизонте Йота земли хватало для возведения больших дворцов. Дом Хармхаба представлял собой четырехугольник, стороны которого составляли в длину по пятьдесят шагов. По всему фасаду шли колонны. Причем с каждой стороны фасад выглядел по-разному. На восточной стене поднимались легкие колонны в виде связок папируса. Восточный фасад смотрел на солнечный храм и должен был выглядеть самым изящным и живым. С южной стороны колонны представляли собой снопы колосьев, символизирующие богатый урожай и летнее изобилие. С запада колонны стояли строгие, круглые, словно стволы столетних деревьев, заканчиваясь сверху листьями папоротника. На западе начинался путь в мир иной. Этот фасад дома напоминал всем своим печальным видом о недолгом пребывании человека на земле. А вот на севере, на стороне ночной мудрости, колонны шли квадратные, расписанные древними изречениями и заклинаниями. Ночь — время размышлений о вечности.

Сам дом представлял собой сплошную анфиладу комнат с высокими потолками. Комнаты шли одна за другой. Здесь были покои для домочадцев и спальни для гостей, заставленные дорогой мебелью, дальше кладовые полные припасов, кухня с жаровней и множеством посуды, обязательно оружейная комната, заваленная копьями, щитами, секирами. Еще было множество бытовых помещений различного назначения. В углу дома находилась мастерская, где стоял ткацкий станок, а также приспособления для выделки ковров и тканей. В отдельном помещении содержали коров, чтобы к завтраку всегда подавалось свежайшее молок. Но самая главная часть дома — большой двор с садом, в тени которого домочадцы проводили большую часть свободного время. В саду отдыхали, ели, принимали гостей, даже в жаркие ночи сюда выносили ложе и спали под открытым звездным небом.

В этом самом дворе слуги расставили небольшие круглые столики с едой и напитками. Бессовестных ручных обезьянок, загнали на деревья. Проказницы так и норовили что-нибудь стащить из угощений. Гостей встретила хозяйка со своими дочерьми. Все в красивых тонких платьях, уложенных в мелкую складку. У всех большие золотые кольца сверкали в ушах, широкие ожерелья искрились разноцветными огоньками. Все похожи на мать: стройные с тонкими чертами лица. Конечно, что-то и от Хармхаба угадывались: его гордая осанка и смелый огонек в глазах. Сыновья Хеви преподнесли дочерям главнокомандующего подарки в виде кушитских золотых украшений, от которых у девочек глаза вспыхнули не хуже звезд в ясную ночь. Амени преподнес старшей Шеээрэрэ чудное ожерелье из золота, вулканического стекла и черного дерева. Девушка густо покраснела, позволив надеть себе на тонкую шею великолепное украшение.

— А где подарок для меня? — улыбнулась Мутнетжмет с притворной обидой.

— Сестре правительницы — особое подношение, — загадочно произнес Хеви.

Слуги внесли огромный деревянный сундук, украшенный резьбой. Крышку открыли, и оттуда вылезли два чернокожих малорослика из далекого южного племени. Низенькие, с большими головами, на толстеньких кривых ножках, в украшениях из перьев — они выглядели очень забавно и привели всех в восторг.

— Это мне! — удивилась супруга Хармхаба. — Хеви, но где тебе удалось достать их.

— Вождь из далекой земли Мугер прислал мне этих диковинных танцоров в знак дружбы. Пусть они живут у тебя и радуют сердце. Только не раскорми их, иначе малорослики станут толстыми и ленивыми.

Музыканты тронули нежные струны на больших арфах. Тонкие танцовщицы в прозрачных одеждах впорхнули во двор и принялись грациозно извиваться. Полилось ароматное рубиновое вино по кубкам. Взрослые пили крепкое, а детям разбавляли водой и фруктовым соком.

— Расскажи нам про Куши, — попросил Хармхаб. — Как течет жизнь за первым порогом?

— Плохо, — вздохнул Хеви. — Народы Куши, что волки на привязи: когда чувствуют палку в руках хозяина — сидят смирно; но стоит только ослабить привязь, как они начинают огрызаться. Многие вожди почувствовали, что власть Кемет слабеет, и перестали подчиняться. Занялись разбоем. За вторым порог опять хозяйничают нехсиу. Я вынужден отдавать наши крепости под заселения тем немногим племенам, которые еще хоть как-то признают нас. Пришлось свернуть строительство Южного Горизонта Йота из-за частых набегов.

— У тебя не хватает воинов? Или ты не доверяешь местным племенам?

— Маджаи — хорошие лучники. Но мне нужна пехота, обученная сражаться в сомкнутом строю, хорошо вооруженная прочными щитами и тяжелыми секирами. Вместо того чтобы прислать в Бухен подкрепление, от меня потребовали, чтобы я отправил маджаев в Горизонт Йота. Так скоро нас отбросят до Острова Слонов к первому порогу.

— Не думаю, что дела в Куши сильно тревожат правителя. У северных границ дела еще хуже, — помрачнел Хармхаб. — Приморье бунтует. Кое-как поддерживаем власть в Библе. Мегиддо живет по своим законам. Угарит нам уже не подчиняется. Наш друг детства Сети напрягает все силы, чтобы наводить порядок в окрестностях Кадеша. Правитель Нахарины Тушратта шлет письма с мольбой: прислать ему золота и войск. В Хатти, за Бычьими горами появился деятельный правитель Суппилулиума³⁹. Он жестко взял власть в свои руки и поднял страну из праха. Еще недавно главные города Хаттуса, Арина, Куссара страдали от набегов соседей. Теперь же эти самые соседи на животе приползают в Хаттусу и молят Суппилулиуму о дружбе. Тушратта боится: как бы Суппилулиума не повторил подвиг Мурсили⁴⁰, древнего правителя Хатти, когда тот с лавиной хеттов и хурритов дошел до Вавилона и поставил неприступный город на колени. Только на этот раз хетты могут пойти другой дорогой: не на Вавилон, а через Вашшукканни — столицу Митанни — и дальше на Кадеш к Мегиддо.

— Но у Кемет несокрушимая армия! — горячо воскликнул Хеви.

— У нас нет армии, — мрачно ответил Хармхаб, — одни наемники. Суди сам: войско колесничих — почти все выходцы из Нахарины; лучники — или кушиты, или лабанцы; на флоте все сплошь из народов моря; даже гвардия правителя — одни аккадцы из Ашшура и Ниневии. У меня, у командира войсками Йота в подчинении всего две тысячи темеху и одна колесница.

— Ты не веришь наемникам! — осторожно спросил Хеви.

— Не верю, — откровенно признался Хармхаб. — Я не считаю этот разномастный сброд хорошей армией. У настоящей армии должен быть единый дух. Представляешь, что будет, если восстанет Лабан?

— Что будет?

–А ничего хорошего. Разве наемники, нанятые в Лабане, пойдут усмирять своих братьев? Я кое-как уговорил правитель разрешить мне совершить разведывательный поход на север: проверить положение в Лабане и в Приморье, заодно помочь Тушратте хотя бы напугать хеттов.

–Правитель дал добро?

— Разрешил, правда, не совсем охотно. Все мысли правителя заняты новым Богом, новым представлением о жизни после смерти. Он объявил себя единственным, кто знает истину, и хочет лично разъяснять жрецам законы мироздания. Честно признаюсь: я в этом учении ничего не понял. Так, что-то общее: Бог един, имя ему — Йот. Но как понять то, что он является одновременно: солнцем, землей, водой и всеми живущими тварями — до меня не доходит. Я слабо разбираюсь в вопросах философии. У меня другая, вполне земная миссия: я хочу набрать новое молодое войско и закалить его в походе. Страна без войска, что собака без зубов. Правитель долго думал, но все же разрешил мне набрать три тысячи хуну-неферу — новобранцев. Я же наберу шесть тысяч. Это будет новая армия. Я изойду потом, сорву голос и попорчу свою кровь, но обучу воинов, как обучал Менхеперра Тутмос. У Кемет будет Армия Непобедимых Львов.

— За будущую славную армию! — предложил тост Хеви.

— За будущие великие победы! — поддержал его Хармхаб.

— Единственный друг правителя, посланник во все чужеземные страны, начальник всех храмов Йота, мудрейший Эйя! — торжественно объявил рисут о высокопоставленном госте.

Во двор уверенным шагом вошел крепкий высокий старик в желтой накидке верховного жреца. Не смотря на почетный сан, он выглядел скромно: никаких украшений, никаких излишеств в одежде. Можно было подумать, что это всего лишь простой жрец, каких множество в каждом большом городе. Лишь только благородное, немного надменное выражение лица выдавало в нем одного из мудрейших. Неторопливые движения, словно наполненные глубоким смыслом и острый пронзительный взгляд. Лицо смуглое, напоминало большое яйцо. Череп гладко выбрит, брови выщипаны. Бесцветные губы сложены в прямую полоску. Глаза смотрели строго и внимательно.

— Пусть всегда мир царит в этом доме, — громко произнес он голосом, привыкшим повелевать и убеждать.

Дочки Хармхаба с визгом бросились обнять любимого деда. Приласкав каждую, он направился к гостям.

— Рад видеть тебя, Хеви. Пусть с тобой всегда будет жизнь, здоровье, сила.

— Приветствую тебя, мудрейший. Да прибудет с тобой истина Маат.

— Правитель уже спрашивал о тебе. Обязательно приходи завтра к утренней молитве. Ты появился в Ахйоте первый раз, но у тебя уже много завистников. Будь внимателен и осторожен в беседах с дворцовыми подхалимами.

— Кому же я наступил на хвост? — удивился Хеви.

— Все диву даются, как ты умудряешься править в столь неспокойной Куши и собирать дань в полном объеме. Майе — главный над золотом Йота — уж очень часто хвалит тебя в докладах правителю. Мало того — ставит в пример нерадивым наместникам. Многим это не по нраву.

— Я буду помнить твои наставления, — принял к сведению Хеви, затем спросил: — Не подскажешь, мудрейший, зачем правитель потребовал меня к себе, и зачем ему мои сыновья?

— Сперва, Тот, кого любит Йот, хочет из первых уст услышать все, что сейчас происходит на неспокойном юге. Ты ему обо всем подробно расскажешь. Подготовься. Насчет детей — повелитель задумал грандиозный проект: он хочет собрать всех сыновей сановников и вырастить новую государственную элиту для грядущих времен. Эдакую политическую силу, которая подхватит его учение и воздвигнет знамя Йота над миром на долгие века.

— Но раньше он был против элиты, — удивился Хеви. — Многие высокие посты получили выходцы из простых писцов.

— Так–то оно так, — согласился Эйя, — А кто будет хранить традиции и знания? Кто продолжит начатое им дело и послужит опорой для Обеих Земель? Раньше эту функцию выполняли жрецы Амуна. В Домах Жизни с малолетства воспитывались одаренные дети. Многие из учеников впоследствии стали великими людьми, совершившие полезные дела для Кемет: кормчие, приводившие корабли в самые отдаленные уголки земли; строители, воздвигавшие храмы и дворцы; посланники в далекие страны, способные подчинить чужие земли; военачальники, сокрушавшие любого врага. Сейчас нет жрецов Амуна, а вместе с их исчезновением остановилась система воспитания писцов и сановников. Писцы — скелет государства. Если косточки не крепкие, то и страна похожа на урода. Тот, кого любит Йот, хочет возродить древнюю, проверенную временем, традицию, но по-своему. Он желает лично преподавать некоторые предметы, и сам посвящать в жрецы Йота.

— Это правильное решение, — согласился Хеви. — Мы тоже воспитывались в Доме Жизни, и всеми своими знаниями и умением обязаны нашим наставникам.

— Покажи свою гордость, — попросил Эйя и обернулся к сыновьям Хеви.

— Это младший, Себ. Он мечтает стать жрецом, постигать науки движения звезд и законы окружающего мира.

— Похвально! — потрепал его по подбородку Эйя. — И много он преуспел в науках?

— Умеет считать и писать на нескольких языках.

— Вот как! Я лично буду его опекать. Если будешь прилежно учиться, я сделаю тебя одним из своих помощников.

— Второй мой сын, Хот. Его мечта — стать строителем, возводить дворцы и храмы.

— Строители всегда ценились, — похвалил его Эйя, — но для этого надо уметь хорошо рисовать.

— Он чертит для меня планы крепостей и дорог. Разбирается в математике.

— Математика — основа мироздания, так говорил великий Имхотеп. Тебя будут обучать лучшие строители. Оглянись: какой великолепный город они возвели. Но ты должен превзойти учителей. Твой третий сын? — Эйя помял плечи Миами. — Силен! Кем хочет быть он?

— Кормчим, — ответил мальчик. — Я хочу ходить под парусом, побывать в далеких странах.

— Ты будешь им! — похвалил его Эйя, — умеешь ориентироваться по звездам и читать карты?

— Могу, — уверенно ответил Миами.

— А это четвертый, уже большой?

— Его зовут Тот.

— Чем ты, Тот можешь быть полезным для своей страны?

— Я изучаю историю и географию. Могу писать на аккадском и на шумерском. Разговариваю на некоторых наречиях Куши.

— Будущий посланник во все чужеземный страны, — восхитился Эйя. — Любой отец гордился бы такими сыновьями. Я помню твоего отца, Хеви. Он был моим учителем и великим человеком. Давно мудрейший Себхотп покинул наш мир, но семя его не пропало даром и дало хорошие всходы: ты добился многого, и дети у тебя станут достойными людьми. Но где же пятый твой сын.

— Он перед тобой, — Хеви указал на Амени.

— Да он выше меня! — удивился Эйя. — Крепкий юноша. Ты будешь жрецом или лекарем? Может строителем?

— Я хочу стать воином, — ответил Амени.

— Воином? — маска восхищения сползла с лица Эйи, сменившись разочарованием. — Ты знаешь, что такое быть воином? Ты видел кровь, отрубленные головы, мозги, вытекающие на землю?

— Я участвовал в сражении, — гордо ответил Амени.

— В сражении? Нет, это не то. — Эйя задумался. — Вот, посмотри на своих братьев. Они будут воспитываться при Большом Доме правителя. Их будут кормить и одевать. О них будут заботиться. Когда твои братья вырастут, то построят себе большие дома, обзаведутся красивыми женами, нарожают много детей. В конце концов, встретят достойную старость в окружении любящего потомства. А какая судьба ожидает тебя? Ты будешь спать на голой земле, если дадут поспать, кормить песчаных блох, пить тухлую воду и постоянно таскать с собой оружие. Знаешь, что такое: есть целый месяц одну только кашу из полбы без мяса и молока, а то и вовсе не есть неделями? И так — всю жизнь, если преждевременно тебя не изуродуют в одном из славных сражений.

— Ну, зачем пугать юношу, мудрейший, — вмешался Хармхаб. — Воины получают награды. Их уважают…

— Мой дорогой зять добился высокого положения не боевыми подвигами, — холодно сверкнул глазами верховный жрец, — а тем, что я — его тесть — стою справа от трона.

— Не забывай, кто успокоил северные границы, — не без гордости напомнил Хармхаб.

— А какие награды ты получил за это? — усмехнулся Эйя. — Стрелу в бедро да разбитую голову. Так что, юноша, подумай, какую выбрать дорожку, прежде чем становиться воином, пока у тебя руки целы, ноги ходят и голова на месте. Думаешь, ты будешь любимчиком у Хармхаба? Не дождешься! Он не щадит никого: ни простых копьеносцев, ни своих командиров. Ты сбежишь из его лагеря через месяц.

— Я не боюсь трудностей, и иду в армию не за наградами, а для защиты Та-Кемет.

— Молодец! — похвалил его Хармхаб. — Я слышу слова будущего отважного воина.

Эйя иронично покачал головой:

— Калеку, только, из него не сделай.

— Отец и ты Хармхаб! — вмешалась хозяйка, хмуря тонкие черные брови. — Вы опять затеяли ваш вечный дурацкий спор: кто важнее бегемот или крокодил? Вам перед гостем не стыдно? Хеви, не обращай внимание. Они постоянно ругаются: кто в большем почете: писец или воин.

— Мы не ссоримся, — улыбнулся Эйя, — я люблю Хармхаба. — В доказательство, сейчас мы с ним напьемся и будем орать песни, как два голодных шакала, что воют на луну.

— Но разве ты не должен быть при дворе, — удивилась Мутнетжмет.

— Когда возле правителя его мать Тейе, да еще начинает давать сыну мудрые советы, разумнее туда не лезть со своими соображениями — еще впадешь в немилость у правительницы. Лучше я с вами повеселюсь.

Действительно, через некоторое время Хармхаб и Эйя уже весело распевали хриплыми голосами песни кормчих. Хеви лишь немного пригубил вина. Он глядел на заходящее солнце и о чем-то вспоминал с грустной улыбкой.

— Эй! — Мутнетжмет ему озорно подмигнула. — Я знаю, о ком ты думаешь. О моей сестре Нефре.

Хеви тут же помрачнел.

— Я хочу ее увидеть. Ты мне поможешь?

Веселая песня тут же оборвалась.

— Хеви, прошло столько лет! — удивился Хармхаб. — Она давно стала сестрой Того, кого любит Йот, родила пятерых Дочерей Солнца, а ты все не можешь выбросить ее из сердца.

— Я восхищаюсь твоими чувствами, — вторил ему Эйя. — но разве Нефтис, твоя жена…

— Конечно, нет! — не дал договорить ему Хеви. — Я очень люблю свою жену. Разве могли у меня без любви появиться такие прекрасные сыновья. Дело не в этом.

— А в чем? — все трое собеседников уставились на него, требуя объяснения.

— В клятве. В единственной клятве, которую я не смог сдержать. Я обещал Нефре, что буду всегда рядом с ней — и не смог выполнить свое обещание. А она меня еще не освободила от этой клятвы.

— Так, сколько лет прошло? — удивился Хармхаб. — Мы все когда-то в глупой юности давали горячие клятвы. Чего только не обещали…

— Но как я смогу покинуть этот мир, если не выполнил данное мной слово. Оно тяготеет надо мной и не даст попасть в поля Иалу. Великие судьи сочтут меня грешником, когда на одной чаше весов будет лежать мое сердце, а на другой перо богини Маат. Мое сердце почернеет и потянет весы вниз. А мое Эб будет рыдать от стыда.

— Ты клялся на анхе — на священном кресте жизни? — с опаской спросил верховный жрец.

— Да, — глухо признался Хеви. — На том, что до сих пор она носит на руке.

— Непростительная глупость, — покачал головой Эйя, — даже для юнца. Я помогу тебе увидеть ее, — вдруг решил он. — Нельзя держать на сердце столь тяжелый камень.

— Но возможно ли это? — с надеждой спросил Хеви. — Захочет правительница меня видеть?

— Нефре — моя дочь, и не откажет отцу. Самая счастливая из трех моих дочерей, — как-то грустно произнес Эйя. — Она — правительница. Но я не хотел бы такого счастья ни Мутнетжмет, ни твоей жене.

Пока проходил это разговор, Амени заскучал. Младшие братья затеяли какую-то игру с дочерьми Хармхаба. Старшая Шеээрэрэ, когда он пытался с ней заговорить, краснела, глупо хлопала длинными ресницами и стыдливо опускала глаза, потом вообще куда-то исчезла. Амени, недолго думая, тоже решил исчезнуть. Что он обычно делал в такие тихие скучные вечера? Конечно же, шел на охоту.

Он скинул с себя узкую одежду, оставаясь только в набедренной повязке. Снял неудобные сандалии, с блаженством ощутил теплую землю под ногами. Юноша подпоясался широким кожаным поясом, заткнул за него кривой кушитский нож. Подумав, сунул туда же легкий бумеранг из твердого дерева. Проверил стрелы, перекинул через плечо лук из черной акации, с которым он теперь не расставался, и зашагал к воротам.

При выходе его встретил старший рисут.

— Куда хочет направить свои стопы господин?

— Подстрелить утку или дикого гуся, — ответил Амени.

— Господин хочет, чтобы его сопровождал слуга? Он понесет его оружие и сандалии.

— Не надо. Я привык охотиться один.

— Извиняюсь за назойливость, но я хочу попросить господина с закатом солнца быть дома. Стражники с наступлением темноты никого не пропускают в город.

— Хорошо, — успокоил его Амени. — Я постараюсь вернуться с последними лучами.

— И еще хочу напомнить молодому господину, — не отставал слуга. — Не хорошо ходить такому знатному юноше по городу босиком.

— Меня здесь никто не знает, — Амени начинали надоедать нравоучения слуги, — А на охоте я боюсь порвать сандалии.

Наконец старший рисут, недовольно покачав головой, отстал. У прохожих, Амени разузнал, как пройти к дому начальника маджаев в Ахйоте. Дом Маха оказался недалеко от дома Хармхаба. Юноша сначала миновал длинный, расписанный сценами из колесничих боев, забор дома распорядителя конюшен Йота, великого Ранофре; после шла нескончаемая кирпичная ограда дома начальника лучников Рэмойе, затем ложные колонны, украшенные разноцветным орнаментом, ограда дома главного кормчего Йота Тивейя, после дом начальника стражи Ахйота Рамосе. Наконец Амени очутился перед массивными воротами из лабанского кедра. На воротах красовалась резьба: кушитские лучники, поражающие стрелами льва.

Амени не успел постучаться, как ворота открылись, и он с одного пира попал на другой. Смуглый, почти чернокожий начальник маджаев в Ахйоте Мах устроил праздник в честь сына вождя Паитси и великого охотника Хуто. А тут еще пришел старший сын правителя Куши!

Маджаи и приглашенные местные писцы высокого ранга сидели во дворе прямо на земле, образовав большой круг. Человек десять стучали в длинные барабаны ладонями и напевали песню охотников, все остальные хлопали в ладоши и подхватывали однообразный нудный припев. Несколько воинов в центре круга топтались и изгибались в замысловатом танце. Чернокожие девушки совали между воинов, предлагая выпивку и закуску.

Амени тут же усадили на почетное место и всунули в руки кружку свежего пива, в другую печенную на углях ногу молодой косули. Амени в кругу маджаев сразу же почувствовал себя своим. Но веселье скоро прервалось. Прибыл посыльный от правителя с приказом: Маху с отрядом маджаев надлежало прибыть в Дом Йота для какой-то церемонии. Хозяин извинился перед гостями и, выстроив свой отряд, отправился к дворцу.

— Я собрался поохотиться. Не хочешь посмотреть, что водится в здешних зарослях камыша? — предложил Амени Хуто.

— Неплохое развлечение на ночь, — откликнулся Хуто. — Пойдем.

— Я с вами, — поддержал их Паитси.

Пройдя несколько кварталов, они свернул за город. Вниз вела мощеная дорога. По краям зеленели густые шапки кустарника. Раскаленный шар солнца наливался красным цветом, приближаясь к горизонту. Жара спадала. С реки повеяло прохладой.

Охотники оказались на обрывистом берегу среди непролазных зарослей акаций. Внизу, среди цветущих метелок папируса чвакали лягушки, крякали утки, плескалась рыба. В воде громко фыркало какое-то большое животное.

— Что за звуки? — спросил Паитси. — Словно лошадь.

— Это бегемоты, — улыбнулся Хуто. — Вон, одни уши и глаза над водой торчат. Главный самец выбрал себе место поудобнее, а ниже по реке все его стадо нежится в теплой воде.

— Я вижу детенышей. Их охраняют две самки, — показал Амени. — Там на берегу притаились крокодилы, замерли, будто бревна. Ждут удобного момента, чтобы напасть на отбившихся от стаи маленьких бегемотиков.

По реке скользила легкая папирусная лодочка. Двое гребцов, стараясь не шуметь, работал осторожно веслами. Мальчик, лет девяти, с детской косичкой на правой щеке стояла на носу лодочки в полный рост и держала на изготовке небольшой лук.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

39

правитель Хеттского царства, правил приблизительно в 1380 — 1334 годах до н. э. Сын Тудхалии III. Искусный дипломат, способный полководец, дальновидный политик, Суппилулиума, умело используя благоприятную международную ситуацию сложившуюся в Передней Азии в связи с ослаблением могущества Египетского царства, Касситской Вавилонии и государства Митанни, наращивает военную мощь Хеттского царства.

40

Мурсили — правитель хеттского государства выступил в поход против Вавилонского царства. В 1595 г. ему удалось покорить и разграбить Вавилон. Самсудитана, последний вавилонский царь из династии Хам-мурапи, был низложен Мурсили I. Удачный поход на Вавилонию имел большое значение для хеттов: с этого времени их государство стало в ряд великих держав Древнего Востока.