Звездный странник – 4. Властелин душ

Сергей Афанасьев, 2021

Мир нейтринных людей, восстановленных после смерти. Впрочем, и здесь бывший штурман космического грузовоза "Атлант" встречает знакомые лица. Данное произведение основательно доработано в марте 2021 года – по сравнению с другими электронными версиями, имеющимися в Интернете.

499

1.

Сергей проснулся среди ночи. Его разбудил сон. И снилась ему, как обычно, Земля, костерок на берегу Оби, уха, весело закипающая в стареньком котелке, уверенно кашеварящий Капитан, усмехающийся про себя чему-то, Женька, как всегда, аккуратно разливающий водку в маленькие походные стаканчики…

Сергей долго лежал с закрытыми глазами, стараясь как можно дольше продлить видение ускользающего сна, и даже крепкий храп Ларри и стариковское посапывание Реника ему не мешали. Но речка быстро подернулась дымкой, поблек костер, растаял и котелок, и только усмехающиеся глаза капитана задержались дольше всех, словно хотели о чем-то предупредить Сергея.

А ведь он вполне может быть где-то здесь, на базе, — вдруг ярко вспыхнуло в голове, и от этой мысли бешено застучало сердце. — Ведь есть же его матрица! А, значит, он либо где-то здесь, либо его можно восстановить. — Сергей разволновался и ему сразу же захотелось броситься куда-нибудь на поиски — все равно куда.

И в этот момент ночную тишину прорезал долгий душераздирающий крик. Словно кого-то неторопливо и изощренно резали. Крик все поднимался и поднимался до нечеловеческих высот и вдруг резко стих, захлебнувшись на самой пронзительной ноте. Наступила жуткая, леденящая душу тишина.

Сергей вскочил мгновенно, еще при первых звуках. Быстро зажег свет ничего еще не понимая. И в неяркой вспышке настольной лампы он успел увидеть, как какое-то существо, размером со среднюю собаку, без шерсти, на коротких лапах, не торопясь пересекло комнатенку и, не сбавляя скорости, перебралось на стенку, а потом перешло и на потолок. И лениво, с чувством собственного достоинства, скрылось в щели воздушного фильтра.

И в тот же момент за общей перегородкой раздался чей-то истошный вопль.

— Крысы!!!

И в ту же минуту все заглушил шум сотен голосов и топот множества ног.

Сергей выскочил на"улицу". И замер, ошарашенный. В сумерках ночного освещения весь высокий потолок общей магистрали был плотно усеян неподвижно застывшими темными фигурами. Их было сотни.

Некоторые фигурки, словно муравьи, сновали по колоннам и стенкам.

Народ, совсем еще не одетый и толком не проснувшийся, высыпал на улицу кто в чем был.

Кто-то запустил в крыс железякой. В самую гущу под потолком. Огромная масса наверху недобро колыхнулась сотнями тел и зарычала, явно не собираясь спасаться бегством. И это пугало, заставив людей внизу непроизвольно сплотиться в тесную кучку.

Кто-то деловито откручивал железные ножки от табуретки, кто-то, зажмурившись от страха, кинул под потолок старый алюминиевый чайник. Не попал. Чайник, звонко подпрыгивая, долго катился по железному полу магистрали. Казалось, за ним пристально наблюдали не только крысы, но и люди. Вот он уже, перестав звенеть, описал короткую дугу вокруг носика и наконец-то замер. Мертвая тишина стояла секунд десять, давя на нервы.

— Бе-е-й!!! — вдруг, не выдержав этого напряжения, закричал кто-то тоненьким срывающимся голоском.

И тут началось настоящее побоище.

Животных с потолка сбивали длинными палками. А внизу бегали за ними, падая, спотыкаясь и наталкиваясь друг на друга. Били прутьями и стульями, старались раздавить сапогами, охваченные звериным азартом и первобытной жаждой крови.

— Гоните в западный коридор! — где-то вдали кричал Реник. — Я там ловушек наставил!

И народ, охваченный охотничьим азартом, дружно и не сговариваясь, погнал зверьков в заданном направлении.

Маленькие уродцы, попав в петли, сначала дергались в страхе, а потом, поняв, что им уже не спастись, разворачивались и, злобно рыча, пытались броситься на своих преследователей.

А их убивали чем только могли. Под крики, мат и злые шутки их нещадно били железом, ободренные беззащитностью пойманных в силки животных. Те попадались в большом количестве. Их добивали железными прутьями. Многократно трещали ломаемые кости. Вой живой плоти резал уши. Кровь, хлюпая, разлеталась во все стороны, забрызгивая всех и вся. И вид и вкус крови и проломленных черепов и вываливающихся внутренностей действовали на людей хуже наркотиков, вытаскивая наружу давно забытые многомиллионные первобытные инстинкты.

Не участвующий во всем этом безумии Сергей старался не смотреть на почти человеческие лица крыс и на их умные печальные глаза.

Через час все было кончено.

Большинство местных жителей, видя, что больше крыс не осталось, успокоившись, разбрелись по домам. Часть же народа погналась за зверьками, пытающимися спастись на окраинах базы. С твердым желанием — не дать убежать и во что бы то ни стало добить. И только совсем небольшая группа людей — и Сергей в том числе — бродила по окровавленным коридорам, стаскивая трупы в одну кучу. Они знали — крысы были по-настоящему живыми существами и значит тела не испарятся просто так, и скоро здесь будет стоять такой трупный смрад, что жить станет невозможно. Да и не по-людски как-то все это.

* * *

Люди дружно собирали трупы зверьков, раскладывая их вдоль стен магистрали. Кровавый след тянулся со всех сторон. Красные ленты кишечников, проломленные черепа, из которых кусками выпадывал еще теплый мозг. Люди подскальзывались в крови и внутренностях, падали, громко матерясь и пачкаясь во всем этом.

Брезгливо беря за короткие лапки (за хвост не ухватишься — маленький и скользкий от крови), Сергей относил тушки в угол и сваливал их там как попало в мрачную кучу братской могилы.

А два крепыша, все еще разгоряченные боем, по пояс обнаженные, все в крови, с железными и уже погнутыми прутами, злобно ругаясь, энергично выискивали еще недопитых крыс и с остервенением били их железом по головам. Крысы не сопротивлялись и не огрызались, и только смотрели не мигая на своих убийц. И от этого взгляда крепышам становилось совсем жутко, и они били все сильнее и сильнее по уже неподвижным телам.

Покончив с перетаскиванием трупов и вернувшись в каморку к Ренику — Ларри куда-то пропал во всей этой суматохе — Сергей с брезгливостью сбросил с себя одежду, выпачканную в крови, мозгах и внутренностях крыс, и быстро, с трудом сдерживая тошноту, скрылся в импровизированном душе, представляющем собой ржавый бак с водой, прикрепленный на распорках под потолком.

Вода была такой же ржавой, черной и холодной. Но он получал от нее удовольствие. Ведь она смывала кровь этих странных существ.

В дверной косяк осторожно постучал Реник — двери как таковой тоже не было.

— Ты скоро? — спросил он. — А то и другим тоже неприятно.

Действительно, только сейчас до Сергея дошло, что старик сидит там весь в крови, и терпеливо ждет его.

Закрыв заслонку, Сергей, мокрый, торопливо вышел, освобождая душевую.

— Извини, — сказал он виновато. — Паршиво что-то стало.

— Да нет, все нормально, — сказал Реник, уже обнаженный, брезгливо вытирая кровь с лица и рук чистыми уголками грязной одежды. — Одно живое существо всегда тяжело реагирует на смерть другого.

И он вошел в душ.

— Я там на табуретке водку выставил, из заначки, и салат, — крикнул старик, открывая заслонку. — Отведи душу. А то совсем плохо будет. Я, пока тебя ждал, уже парочку пропустил.

Однако Сергей решил сегодня не пить. Да и утро уже скоро — на работу пора. И так начальство замучило своими претензиями. Да и Эдик опять же просил… Неудобно…

Но потом он случайно бросил взгляд на ворох одежды в углу, на черно-бурые пятна, на пар, поднимающийся над ней, на тонкую струйку черно-красной жидкости, медленно вытекающей из под этой кучи… И он быстро, трясущимися руками, наполнил стакан и залпом выпил, не закусывая, в надежде, что так прошибет быстрее, расслабит, и все увиденное им не будет представляться в таком трагически мрачном свете.

А тут подошел и мокрый Реник, закутанный в дырявую простыню. Сел напротив.

— Наливай, — сказал он нервно.

Сергей, подумав секунду, налил в оба стакана.

— А тебе-то что так плохо? — спросил он, только для того, чтобы понять. — Ведь ты сам на них ставил ловушки?

— Так-то оно так, — протянул старик, быстро взяв стакан своей жилистой морщинистой рукой. — Но одно дело — охота. И совсем другое — бойня.

И он поспешно выпил.

Выпил и Сергей, выкинув из головы и нагоняи Элоры, и грустный взгляд Эдика.

— Похоже, что они еще до полуночи, как только притушился общий свет, тихо пробрались в наш район, — с трудом проговорил Реник, занюхивая старой зеленой корочкой. — Но сдается мне, что на набег за пищей это совсем не похоже — уж больно странно они себя вели. Не как обычно. Совсем не торопились побыстрее скрыться.

Сергей промолчал, занятый оставшимся с прошлого раза салатом.

— Ты заметил, что крысы, собственно говоря, и не нападали совсем? — продолжил старик свою мысль. — Что они только защищались?

— Заметил, — кивнул Сергей. Хруст ломаемых черепов и ребер все еще стоял у него в ушах, и он налил еще по одной, надеясь все-таки разогнать эти видения.

— Я это, к сожалению, понял только к концу, — промолвил Реник, жадно следя за действиями Сергея. — Но ведь они почему-то и не убегали? — сказал он, с нетерпением дождавшись, когда его стакан наполнится. — Зачем-то предпочитали гибнуть под ударами?

Они выпили еще по одной. По очереди занюхали одинокой ржаной корочкой. Закусили остатками скудного заветренного салата.

— Возможно — им было просто некуда бежать? — предположил Сергей, отдышавшись от паров водки.

Реник по-стариковски покивал головой.

— Меня пугает смутная догадка, — печально произнес он голосом умудренного, с большим жизненным опытом, человека. — Что их самих вытеснила еще более темная неизвестная сила. И мне бы совсем не хотелось повстречаться с ней.

* * *

На работу Сергей пришел не выспавшимся и снова нетрезвым.

— Я же просил вас, — обиженно произнес Эдик. — Не пить. Как сейчас брать анализы?

— Извините, Эдик, — виновато потупился Сергей. — Так получилось.

Эдик печально покачал головой. И дальнейшие процедуры проходили молча, словно он таким образом выражал свое недовольство поведением Сергея.

А потом Сергея снова вызвали к начальству.

Видать, кто-то уже успел наябедничать, думал он, подходя к знакомому кабинету Элоры Дебюсси. Но на Эдика это не похоже. Значит — кто-то еще.

На этот раз в кабинете она была одна.

— И как это понимать? — строго спросила Элора. — Ведь только вчера говорили…

Сергей молчал. Ответить было действительно нечего. Не рассказывать же про крыс и бессонную ночь в самом деле? Не по-мужски это.

— Назло, что ли? — спросила она, подходя вплотную и недовольно и пристально глядя ему прямо в глаза, словно надеялась прочитать там ответ.

Уже привыкший к разносам, Сергей не обратил на это никакого внимания. И даже наоборот — ему почему-то захотелось обнять ее за невероятно тонкую талию, крепко прижать к себе ее худенькую фигурку…

— Что, прикажешь запереть тебя? — жестко спросила она. — И выводить под охраной?

Сергей пожал плечами.

Элора ждала. Пауза затягивалась.

— Я смотрю — все бесполезно, — наконец устало сказала она и медленно вернулась за свой стол. — Слов ты не понимаешь. Ладно уж, иди. Делаю тебе последнее предупреждение. И заодно напоминаю — завтра традиционный бал по случаю медианы года, если ты еще не забыл. Постарайся прийти трезвым. Не позорь меня.

Ах, да, подумал Сергей. Мы же ведь супруги. На все мероприятия ходим вместе, чинно, под ручку. И местная элита знает меня исключительно только как мужа начальницы института внешних исследований. Сергей усмехнулся. Он собрался было уже уходить.

— Кстати, — сказала она мимоходом, — Тебя не было дома этой ночью. Я прождала целых полчаса. И линкер твой был отключен. Где ты был?

— У Реника.

Она криво усмехнулась.

— Значит, спиваемся помаленьку.

Пора уходить. Но Сергей вдруг помедлил.

— У меня к тебе небольшая просьба, — наконец произнес он.

Элора, успевшая погрузиться в документы на столе и в экран монитора, вопросительно подняла голову, поражаясь его наглости.

— Ты не могла бы разузнать про одного человека? — спросил Сергей, с трудом выговаривая слова. — Существует ли он? И если да, то на какой базе?

— И кто же это? — усмехнулась она.

— Сазонов Алексей Дмитриевич. — Сергей решил не обращать внимания на ее усмешки и сарказм. Капитан был важнее.

— И кто он тебе? — снова усмехнулась Элора.

— Друг, — твердо ответил Сергей, давно уже выяснивший, что эта Элора никогда не была на корабле"Атлант".

— Хорошо, — согласилась она, немного помедлив. — Узнаю.

Удивленный ее быстрым согласием Сергей решил продолжить.

— И заодно уж про моих сослуживцев по той, прошлой жизни. Что с ними произошло? Где они? Как можно их увидеть? Хорошо?

— Это все? — тихо и недовольно промолвила Элора, внутренне закипая, и в нетерпении теребя в руках видеокристаллы.

— Все, — простодушно ответил Сергей.

— Ну тогда вызови ко мне господина Аэция Коуриса, — жестко произнесла она. — На данный момент он должен находиться где-то в коридоре.

* * *

Сергей сидел на подоконнике и безразлично смотрел в огромный иллюминатор на каменный хаос за стеклом. Здесь-то и нашел его Коурис.

— Серж, действительно, что же вы так? — несколько расстроенно произнес начальник отдела физических исследований. — Все же старайтесь держать себя в руках.

— Да вот как-то все не получается, — вдруг неожиданно для себя самого искренне признался Сергей.

— А мне вот из-за вас влетело, — печально сообщил Коурис и Сергею вдруг на минуту стало его жалко.

— Теперь мы с вами стали заложниками обстоятельств, — продолжил Коурис несколько виновато. — Невольниками, связанными одной цепью. Так что придется мириться. Обеды у нас теперь будут вместе. У меня. Я приглашаю. И жена не будет против. И ужины тоже.

— Тоже у вас дома? — поднял глаза Сергей.

Коурис отрицательно покачал головой.

— Своим домашним тоже надо давать отдых, — сказал он. — Вы какой ресторан больше предпочитаете?"Тринадцатое кольцо"или"Тень астероида"?

–"Тринадцатое", — ответил Сергей наобум.

— Договорились, — кивнул Коурис. — После работы я вас там буду ждать.

* * *

Сергей неторопливо убирал помещение в отделе физиков, непроизвольно слушая, как в соседней комнате Олаф заканчивал инструктаж Профессора. За последнюю неделю это был уже третий. А всего — только на памяти Сергея — Олаф инструктировал Профессора более тридцати раз. И неизвестно еще — сколько таких инструктажей было до Сергея. Да и до самого Олафа тоже.

Сергей слышал сквозь плохо прикрытую дверь, как профессор мучил бедного физика своими детскими, по местным меркам, вопросами, произносимыми со специфическим выговором.

Впрочем, физики отдела совершенно не обращали внимания на то, что происходило в кабинете их начальника — очередного на этот момент.

— А гамма-луч у меня уплыл, — говорил один из физиков, сидя на столе.

— А ты гравитационную составляющую прикрутил? — деловито поинтересовался его собеседник, не отрываясь от экрана монитора, на котором он старательно моделировал какой-то сложный физический процесс.

— Думаешь — надо? При таких-то малых воздействиях? — пожал плечами первый.

Открылась входная дверь и в лабораторию заглянул мужчина в синем комбинезоне.

— Стол прибыл, — деловито сообщил он. — Куда будем заносить?

— В кабинет, — сказал Сергей, отрываясь от работы.

— А где это? — переспросил мужчина.

Сергей отложил протирочные тряпки и взял автоматическую швабру — ведь теперь придется прибирать и в кабинете и в приемной.

— Пойдемте, покажу, — сказал он.

Посередине приемной стоял большой величественный стол из красного дерева, на который облокотились еще трое рабочих. Сергею вдруг почему-то очень сильно захотелось дотронуться до него — ведь совсем недавно этот материал составлял предыдущего Профессора — но сдержался.

Секретарши нигде не было и Сергей сам открыл дверь кабинета.

Рабочие заглянули внутрь.

— А старый куда? — поинтересовались они.

— Вынесете пока в коридор, — сказал Сергей. — А к этому времени подойдет кто-нибудь из начальства.

Рабочие занялись своим дело, а Сергей отошел в сторонку, чтобы не мешать.

Неожиданно дверь лаборатории со звоном распахнулась и, ошарашенный свежеувиденным и услышанным, красный как рак, Профессор, выскочив, наткнулся прямо на Сергея, роняя его автоматическую швабру.

Сергей замер.

А Профессор долго смотрел на его прикрепленную к кармашку визитку, от волнения с трудом прочитав магическое слово — Лаборант.

— Милейший, — неуверенно проговорил профессор, протирая очки, — если вас не затруднит, представьтесь, пожалуйста.

— Серж, — сказал Сергей. И добавил. — Серж Харви.

— Серж, будьте так любезны, подскажите, где здесь курительная комната?

Сергей объяснил, мысленно записав себе в профессорский поминальник, чтобы при первоначальном инструктаже ему также объясняли где здесь курилка.

— Вы, наверное, пьете много? — спросил профессор, уже удаляясь.

Сергей ничего не ответил, молча поднимая свое рабочее орудие. Профессор ушел. Вышел Олаф. Физик нервно мял пальцами сигарету.

— Он куда? — спросил Олаф Сергея.

— Тоже курить.

Олаф задумался.

— Не хочу с ним встречаться, — объяснил он. — Серж, можно я здесь?

Сергей отрицательно покачал головой.

— Профессор почует, — сказал он. — Нельзя.

Олаф спрятал измятую сигарету.

— Уже больше полугода инструктирую и все никак не могу привыкнуть, — сказал он. — А до меня сколько таких бедолаг сменилось. Нет, надо уходить отсюда в чистую физику.

Рабочие вынесли старый стол из кабинета и, громко командуя друг другом, понесли его наружу.

Олаф подошел к новому столу, погладил его абсолютно гладкую блестящую поверхность.

— А чем старый не понравился? — поинтересовался Сергей. С энергией на базе была напряженка и такое неожиданное расточительство несколько удивляло.

— Появились подозрения, что некоторые царапины на столе кажутся Профессору знакомыми, навевают на определенные мысли и совершенно отвлекают его от работы, — объяснил Олаф. — Мы стали даже замечать, что он последнее время специально делает какие-то насечки.

И физик, скомкав не закуренную сигарету, снова вернулся в лабораторию, а Сергей снова взялся за швабру.

Рабочие сделав свою работу, ушли. И Сергей принялся наводить порядок в кабинете.

Хлопнула входная дверь.

— А этого лаборанта я попрошу убрать из моей лаборатории, — неожиданно услышал он голос Профессора, который вернулся уже более успокоенным и собранным. — Пьяниц не терплю. Да и от них один только вред.

Сергей усмехнулся. Вот оно, падение и деградация личности в рамках истории, подумал он. Сначала возил грузы из одной галактики в другую, потом ловил шпионов, а теперь вот уже и на лаборанта не тяну.

Но тут физики потянулись из других кабинетов и стало ясно, что персональный инструктаж профессору закончился и теперь уже сам профессор проведет вводный инструктаж со своими подчиненными.

И Сергей ушел.

Полтора часа проболтавшись по коридорам отдела он вернулся, решив, что этого времени вполне достаточно. По крайней мере, раньше, обычно, хватало. А ему ведь еще предстоит убрать два кабинета.

— Милейший, — вдруг окликнули его. — Вы ведь тоже относитесь к отделу физических исследований?

Сергей обернулся, молча кивнул Профессору, точно зная, что сейчас последует дальше — он это уже слышал не раз.

— Я — ваш новый руководитель, — между тем жестко произнес его собеседник.

Сергей снова кивнул.

— Я смотрю — вас это не удивляет, — раздраженно проговорил Профессор. — Впрочем, наверное, слухи в таком замкнутом пространстве распространяются очень быстро.

Было видно, что Профессор чувствовал себя неуютно. Ему, конечно же, рассказали сказку и про его болезнь, и про анабиоз, и про пробуждение через тысячи лет, и об эффективном излечении. И логикой он все это уже постиг, а вот душа, всю свою долгую жизнь прожившая на Земле, пока еще никак, наверное, не могла привыкнуть к замкнутому пространству маленькой космической базы, одиноко болтающейся в кольцах Сатурна.

— И скажите на милость — почему вы не были на вводном инструктаже?

Сергей пожал плечами.

— Я все-таки не специалист в физике, — честно признался он.

— Однако разбаловал вас предыдущий руководитель, — сухо произнес Профессор. — При мне все будет по-другому. Имейте это ввиду.

Сергей покорно кивнул. И эту фразу он тоже уже слышал.

— Через час — просмотр результатов опытов предыдущего руководителя, — сказал Профессор.

Речь шла о сведении обычной космической капсулы с еще одной разновидностью антивещества, пытаясь воспроизвести в точности все, что случилось в свое время с грузовым кораблем"Атлант"и его экипажем. Но пока у них ничего не получалось.

— А я зачем вам там нужен? — честно спросил Сергей.

Профессор строго посмотрел на него.

— Молодой человек. Ваш вклад хоть и небольшой, — намекнул он на то, что Сергей всего лишь протирает столы и шкафы, — но все же вы — член нашей команды. И должны участвовать в общем процессе. А если вам это неинтересно, то мы вас и не держим.

Сергей улыбнулся про себя, но ничего не сказал.

— Все равно, порядок — есть порядок, — добавил Профессор менее уверенным тоном.

* * *

Сидя в темном помещении испытательного бокса номер четыре Сергей без всякого интереса смотрел на уже порядком надоевшую картинку. На небольшом экране космическая капсула, созданная из натурального железа — не из нейтринного (для этого перерабатывали соответствующие камни из колец Сатурна), замерла неподалеку от сгустка антивещества, вспыхивающего тысячами мелких искорок в черноте космоса. Потом две этих непримиримых материи медленно поплыли навстречу друг к другу, к своей неминуемой гибели. Потом, строго по плану, капсула развернулась, включив дюзы и опалив плазмой мерцающий сгусток. Искрящийся шар дернулся и медленно поплыл навстречу огненной струе, вытягиваясь в каплю.

Вспышка. Тут же сработали светофильтры.

И вот уже космос чист.

Вспыхнул свет в боксе, и народ так же деловито поднялся и как обычно молча и без всяких эмоций покинул помещение.

В дверях Сергей столкнулся с Олафом.

— И как тебе? — спросил физик, поморщившись. — Одно и тоже…

— Глупо все это, — сказал Сергей.

— Что глупо? — переспросил Олаф.

— Капсула конечно же, — пожал плечами Сергей. — Хорошо хоть, что уже отказались от идеи строить корабли, массой равные"Атланту".

— Что предлагаешь делать? — в свою очередь пожал плечами Олаф. — Здесь ведь совершенно непонятно, за что можно зацепиться в своих поисках.

— Наверное, проще закатать антивещество в маленькие шарики, — сказал Сергей.

— Вводить внутрь материи?! — подхватил Олаф. — Возможно, что-то это и даст. Но ведь это так далеко от твоего случая!

Сергей на это ничего не ответил.

* * *

Олаф ушел, а Сергей, снова задержался у иллюминатора, с тоской глядя в бескрайнюю даль космоса. Когда-то он был с ним на равных, и этот, далекий теперь, мир принадлежал ему, он был с ним на"ты". Как немыслимо давно это было!

Отдел физиков встретил его настороженной тишиной, опустошением и беспорядком — словно началась война и все вымерли, разом выбежав куда-то в страшной спешке.

Вот замечательно, поразился Сергей. Убираешь тут убираешь, и на тебе — все заново. Интересно, что они здесь творили?

Пожав плечами, он принялся снова наводить порядок, прислушиваясь к непривычной тишине. Было как-то не по себе, неуютно.

По пустому коридору кто-то пробежал. Что снова удивило Сергея. Крысы, что ли, снова напали? — подумал он. — Но не должны. Все-таки далековато от окраин. И Сергей принялся с шумом составлять перевернутые стулья.

Шаги между тем притормозили. Вернулись. В комнату испуганно заглянул совершенно обалдевший связист Петечка.

— Серж, а вы что тут делаете? — дрожащим голосом спросил он, переводя дыхание.

— Работаю, — пожал плечами Сергей, останавливаясь и внимательно глядя на Петра.

— Вы что? Не знаете? — искренне поразился юноша.

— А что такое?

— Война! — чуть ли не завопил запыхавшийся Петр. — На нас напали! — истошно выкрикнул он. — Из космоса!

И убежал. А Сергей, сорвавшись с места, побежал следом за ним.

В комнате связистов шестого отдела было тесновато. Но связисты никого не выгоняли и дверь не закрывали, так как в коридоре тоже толпились озабоченные люди и тоже с нетерпением ожидали вестей.

Сергей кое-как пробился к приборам.

Стояла напряженная жуткая тишина. Боялись пропустить хоть одно слово связистов.

— Эскадра… Сатурн их закрывают, — раздался сдавленный голос. — Сейчас головной появится.

Кто-то всхлипнул. Явно — девушка. И на нее тут же зашикали. Все кто мог, вытягивая шеи и вставая на цыпочки, неотрывно и совершенно не мигая смотрели на зеленый экран устаревшего радара.

— Дождались, — тихо шептались за спиной Сергея. — Все, чего мы так боялись — случилось.

— Эх, не успели, — вторили им. По голосу Сергей узнал начальника медицинского отдела. — Еще бы чуть-чуть… — и такая горечь прозвучала в его голосе, что Сергею даже стало неловко, что он так мало отдавал своей плоти на анализы.

Вдруг какая-то рябь прошла по неподвижному экрану и из-за плотной полосы колец Сатурна осторожно выплыло толстое сигарообразное пятно вражеского крейсера.

2.

Сергей помогал Олафу — какой может быть обед с Коурисом? Да и ужина тоже по-всей видимости не предвидится. Они вдвоем в спешке выносили сильно шумящие в плане электромагнитного излучения приборы. Распоряжение мэра станции вышло незамедлительно и теперь все должны были участвовать в экранировании базы. Но, однако, в лаборатории больше никого не было.

— А где остальные? — наконец поинтересовался Сергей у Олафа.

— Все сейчас толкутся на копировальной станции, — скривился физик, пакуя очередной прибор в коробку. — Торопятся снять с себя копии. На всякий случай. Сам понимаешь, мол, хочу чтобы жил Я, который испытал все это, пережил, а не тот, который когда-то там… и всего этого не видел, не любил и так далее. Так что еще впереди нас ждут очереди с ночи, спальные мешки, и много чего разного.

Сергей усмехнулся этой печальной картине.

— А вы? — спросил он.

— А зачем нужна моя жизнь? — чисто фаталистически пожал физик плечами. — Тех моментов, которые уже есть — вполне хватает. А записывать вот эти последние месяцы, чтобы сохранить, что я чувствовал все это время, и что я видел — глупо. — Олаф снова пожал плечами. — Ничего примечательного за это время не произошло.

— Но ведь это же, фактически, равносильно твоей смерти, как личности! — удивился Сергей. — Если вас восстановят — вы будете уже не тем Олафом, которого я знал, с кем вместе завтракал и ужинал, и с кем вместе спорил о мире.

— Вы, конечно же, правы, — кивнул Олаф. Было видно, что этот разговор ему неприятен. — Но, во-первых, я фаталист. Во-вторых, со всех людей матриц не снимут — станция не потянет. А, значит, будут отсеивать самых нужных. И если не попадаешь в эти ряды — это будет довольно существенный удар. И я не хочу его испытать. А в третьих, вам-то самому как? Вам ведь в сто раз должно быть тяжелее! И страшнее! Нас всех еще могут восстановить, мы еще будем жить. А вот вы?

— Я тоже в какой-то мере фаталист, — усмехнулся Сергей. — К тому же впереди меня ждут сирены, — многозначительно добавил он.

Олаф только странно посмотрел на него.

А вскоре всех сняли с работы и в спешном порядке отправили на окраины базы — развешивать защитные экраны.

* * *

На пороге своего жилища, в общем коридорчике, Сергей столкнулся с выходящим Эдиком.

— Вы с нами? — спросил Эдик, поправляя на плече увесистую сумку, в которой что-то подозрительно звякнуло.

Сергей отрицательно покачал головой.

— Я старику обещал, — ответил он. — А то у них там разделение. И помочь ему некому.

Эдик кивнул и ушел.

Порывшись в маленьком шкафчике под кроватью, Сергей достал старый комбинезон. И тут дверь открылась. На пороге стояла Элора. Осмотрев комнату, Сергея и старую одежонку в его руках, она неторопливо переступила порог.

— Привет, — сказала она без улыбки. — Не помешаю?

— Да нет, — выжидающе ответил Сергей.

— Собираешься?

— Как и все, — Сергей продолжал стоять, держа в руках комбинезон.

Элора усмехнулась, приблизилась вплотную, обожгла своей близостью и таким манящим, притягательным и, самое главное — все-таки время от времени доступным телом. Решительно забрала комбинезон, швырнула его куда-то в угол.

— Время у нас еще есть, — сказала директор института, подходя к кровати и скидывая на пол выцветший плед.

Сергей молчал.

Элора между тем стала неторопливо расстегивать молнии.

— Ну что? — спросила она, посмотрев на все еще неподвижного Сергея. — Нужна моя помощь? — И она сексуально улыбнулась. Впрочем, в ее улыбке больше было начальственной уверенности.

— Такое ощущение, что я вроде собачки, — недовольно поморщился Сергей, хотя пульс у него все-таки участился. — Нужен — позвали. Нет — прогнали. Не находишь?

Она равнодушно пожала плечами, снимая с себя обтягивающий комбинезон.

— У меня нет никакого желания копаться в твоих домыслах. И вообще — давай побыстрее. У меня мало времени. Через полчаса — совещание. А потом еще и аудиенция у главного. Так что душ примем вместе.

Он отрицательно покачал головой.

— Я не хочу.

Она внимательно посмотрела на него. Настаивать не стала, равнодушно пожав плечами.

— Как знаешь.

Все так же неторопливо оделась и молча ушла.

И Сергей тоже ушел — к старому Ренику — помогать развешивать экранирующие сети.

* * *

Бывший штурман дальнего космического плавания Сергей Кузнецов, а ныне лаборант Серж Харви, тщательно прицелился под потолок и выстрелил. Тонкий тросик защитной сетки стремительно понесся за стрелой и приклеился к основанию потолочной балки.

— Готово! — крикнул он старику.

Реник кивнул и сеть, экранирующая электро-магнитные излучения, медленно поползла вверх, распрямляясь и падая на пол воланами, и перекрывая эту часть коридора.

— Ну все, здесь мы закончили, — удовлетворенно проговорил Реник, поднимая пустой рюкзак. — Я — за новой партией. А ты пока закрепи края по периметру.

Сергей кивнул.

— А это что за красные риски? — спросил он, показывая на полоски на вертикальных балках.

— Не в курсе что ли? — удивился старик. — Это же граница поля!

— Впервые слышу, — честно признался Сергей. — Выходит, что база сделана из натурального железа!

— Не везде. Но по краям — точно.

— А что же граница дальше не протянулась?

— Энергии наверное маловато, — пожал плечами старик, уже удаляясь. — Экономят.

Он ушел и Сергей остался один.

Он быстро управился со своей работой и в ожидании старика бродил в одиночестве и в раздумьях вдоль границы поля.

И крысы пришли оттуда, думал он, и нога местного человека там не ступала.

Он остановился. Любопытство брало свое.

Сергей оторвал нашивку на рукаве. Кинул. Кусок материи, нелепо кувыркаясь в воздухе, пролетел за красной границей еще метра три и вдруг исчез.

Сергей раздумывал совсем недолго. Быстро оглядевшись — не смотрит ли кто, он торопливо разделся, аккуратно сложил одежду в темном углу под складками сетки, и медленно пересек границу, внимательно прислушиваясь к своему организму. Ведь он все это время питался исключительно нейтринной пищей. Медики пока еще не дали ясного ответа, не происходит ли в его организме замены клеток на нейтринные. Хорошо, что желудок пуст, подумал он, пересекая красную границу. А то его содержимое сейчас бы точно испарилось.

И тут его затошнило, голова закружилась, в глазах потемнело, желудок свело, а мышцы и кости заломило.

Сергей замер, пытаясь настроить свой мозг на борьбу со всем этим. И это вскоре прошло.

Придерживаясь за балку, чтобы не упасть, он смотрел себе под ноги. И, сквозь остатки тошноты и головокружения, до него не сразу дошло, что он стоит на старой истлевшей надписи:"Граница действия нейтринного генератора. Проход строго запрещен". А вокруг — масса покореженного железа, куски проволоки, в том числе и колючей, болты, гайки и прочая дребедень, которая, тем не менее, сильно затрудняла ходьбу босыми ногами.

И Сергей первым делом соорудил себе сандалии из полосок нержавейки, прикрутив их к ступням кусками старой проволоки. Потом, осторожно ступая, он углубился вглубь запретной территории, куда не ступала нога местного человека. Освещения здесь, естественно, не было. Но свет из коридора все еще добивал. Хотя совсем дальше виднелась сплошная непроницаемая чернота. На первый раз мне достаточно будет просто немного прогуляться, подумал Сергей, твердо решив наведаться сюда еще раз.

И он медленно пошел по пустому полутемному коридору и его шаги странным эхом отзывались где-то вдали.

Он внимательно осматривал все, что попадалось ему на пути. В основном это был обыкновенный хлам. Но вдруг он замер, заметив следы того, что возле огромной балки кто-то явно сооружал себе жилище. Впрочем, приглядевшись более внимательно, Сергей понял, что следы эти на самом деле очень старые и ветхие, как на раскопках. Наверное, они остались еще с тех времен, когда граница располагалась дальше и здесь была жилая территория, решил Сергей. Возможно, лет сто, а то и триста назад.

* * *

Зайдя за балку он в нерешительности остановился, не зная, что делать дальше. Как вдруг он услышал тихий шепот. Вздрогнул, прижимаясь к балке и стараясь быть незаметным. Прислушался. Вроде обращались не к нему. Но и не чья-то беседа. Такое ощущение, что кто-то разговаривал сам с собой. Сергей напряг слух — вдруг что-то важное!

Но шепот быстро прекратился. И, причем, как наконец-то сообразил Сергей, кто-то шептал у него в голове. Может, это отголоски дум Властелина? — озадачился он. — И именно в этом месте, через какие-то щели проникают отголоски работы суперкомпьютера?

Сергей еще немного постоял, но все было тихо и он осторожно пошел дальше, внимательно глядя себе под ноги.

Здесь, за балкой, весь мусор был аккуратно сложен в несколько кучек. Причем, судя по отсутствию пыли — совсем недавно. Словно кто-то специально расчищал место для чего-то. Не найдя пока этому никакого объяснения (не крысы же, в самом деле), Сергей решил, что это скорее всего похозяйничали роботы-натуралы (т.е. из настоящего металла) из рембригады. Должны же, в конце концов, существовать какие-нибудь обходчики, проверяющие состояние внешней оболочки.

Он уже собрался было пройти немного дальше, как вдруг увидел на стене, над одной из кучек, какие-то непонятные знаки, процарапанные чем-то острым. На роботов это было совсем непохоже. А может — кто-то прятал что-то?

И Сергей осторожно — мало ли что там — приподнял край ржавого железа. Отодвинул в сторону. Железным прутом приподнял остальную массу.

На рваном листе лежало тело мертвого крыса с оранжевым пятнышком на лбу. Давно засохшая кровь почти полностью покрывала гладкую кожу. Да и под телом застыла огромная черная лужа.

Бедолага здесь решил спрятаться, с сочувствием к чужой трагедии тягостно подумал Сергей — ему было жалко. Видно думал, что здесь будет безопаснее. Вот и истек кровью, в одиночестве, никому не нужный. Похоронить бы. Да негде. И Сергей уже собрался было опустить весь этот мусор обратно — на бедное бездыханное тело, как вдруг ему показалось, что бок мутанта шевельнулся.

Наверное, это я задел прутом, подумал Сергей, но однако замер, продолжая держать мусор, нависший над крысом. И вот снова легкая дрожь пробежала по телу зверька. Значит все-таки не показалось.

Откинув ржавые листы в сторону, Сергей быстро и решительно нагнулся, не боясь, что зверь набросится на него — не то состояние, — и удивляясь про себя, как тот остался жив, ведь прошло столько времени, а зверек лежал тут один, без воды, истекая кровью. Тут Сергею на ум пришла фраза из старого учебника, что крысы — самые живучие существа из всех млекопитающих.

Остается только надеяться на это, подумал Сергей, внимательно осматривая раны. На его дилетантский взгляд зверь уже умирал. И жить ему осталось совсем немного. Сергей сел рядом. Положил руку на теплый еще бок, почувствовав, как зверек чуть заметно вздрогнул. И Сергей непроизвольно погладил, успокаивая.

— Лежи, лежи, — зачем-то сказал он, продолжая потихоньку поглаживать. Это единственное, что он мог еще сделать для умирающего.

Зверь затих под его ладонью. Сергей подождал минут пять. Все, наверное, решил он, умер. Сергей медленно провел рукой вдоль избитого тела. И бок зверька снова вздрогнул.

Воды бы сюда, мелькнуло в голове. Все умирать ему легче будет. И спокойнее.

Сергей сбегал до своих вещей, где лежала фляжка. Он знал, что вода на базе — самая настоящая, это было гораздо выгоднее по затратам энергии. Реника видно не было. Видать, не найдя своего напарника, старик ушел. Сергей набрал воду в рот, да еще вылил на крепко сжатые ладони — фляжку пронести через границу было нельзя. И бегом отправился в обратный путь, боясь все расплескать.

Он осторожно полил на острую мордочку зверька тонкой струйкой, и крыс тут же слегка приоткрыл свои мутные глаза. Сергей полил на нос, стараясь попасть в приоткрытый рот, и на высунувшийся, сухой как подметка ботинка, язык.

Судорога прошла по телу зверька и Сергей торопясь — боялся, что тот так и умрет, не успев утолить жажду — поднял его за мордочку, раздвигая пасть, и выплюнул внутрь всю воду изо рта.

Что-то внутри крыса захрипело и забурлило. И снова судорога пробежала по телу.

Все что мог, Сергей сделал, и теперь он снова сел рядом, положив руку на бок зверька и почему-то считая, что от тепла постороннего тела и от ощущения того, что кто-то находится рядом с тобой, умирать будет гораздо легче и спокойнее.

Так он и просидел еще минут десять, думая о жизни и смерти, о том, что миры у них разные, а смерть везде одинаковая, что в этом мире, что в мире Леса, что у него дома.

Крыс учащенно и очень тяжело дышал. И смотрел не мигая грустными человеческими глазами. И этого взгляда Сергей выдержать не смог. Живучий однако, может — и не умрет? — подумал он, приседая рядом. — Давай-ка я тебя еще раз осмотрю.

Протянул руку — животное даже не шелохнулось. Осторожно перевернул, разглядывая другой бок.

Перебинтовать бы его, отрешенно промелькнуло в голове, шины наложить на переломы, иначе вообще не заживет. Да вот только где взять натуральные материалы? А в нейтринную зону его вынести нельзя — народ сразу прикончит.

И тут Сергей заметил, что бок крыса стал несколько чаще вздыматься, чем было раньше. Хоть и с трудом, но уже с какой-то периодичностью.

Сергей резко сел на корточки, всматриваясь в зверька. Поднял ему веки, посмотрел на зрачки. Смерть однако не торопилась сюда. Надо лекарства, окончательно решил он. И причем — натуральное. Ведь крыс должен остаться здесь — за красной границей его просто раздавят. А единственное натуральное лекарство, которое Сергей знал в этом мире, был наркотик, который местные умельцы делали из плесени.

* * *

В баре было многолюдно, но, в связи с новой ситуацией, тихо и совершенно без музыки. Народ в большинстве своем сосредоточенно пил, а если и разговаривал, то негромко, что было совсем уж непривычно для такого рода заведений.

— Бритый здесь? — сразу же спросил Сергей у бармена.

Тот внимательно посмотрел на Сергея, продолжая ловко вытирать бокалы. Не удивляясь вопросу чуть заметно пожал плечами.

— Не видел пока, — безразлично ответил он. — Что-то я раньше не замечал за вами этой тяги.

— Обстоятельства, — в свою очередь пожал плечами Сергей. Бармен чуть заметно кивнул. — Как ты думаешь, когда он появится?

— Скоро должен. — Бармен осмотрел бокал на просвет. — Через полчаса. Максимум через час. А что? Так приспичило?

Сергей кивнул.

— А у тебя нет заначки?

Бармен усмехнулся.

— Такую штуку не заначишь, — произнес он чему-то улыбаясь. — Видно, что вы совсем новичок.

Сергей спорить не стал, оглядывая зал и решая, что делать — ждать здесь или вернуться домой и прийти сюда через час.

— Серж! — донесся до него зычный голос. — Иди к нам!

Сергей всмотрелся в темноту, где в дальнем углу поднялась массивная фигура и сильно замахала руками — явно ему.

Это был Ларри.

Решив, что возле крыса от него все равно толку не будет никакого, Сергей направился на зов, собираясь дожидаться Бритого здесь — вдруг он раньше придет?!

За столиком также сидел погрустневший Петечка.

— Мы тут водку пьем, — широко улыбнулся добродушный Ларри, зачем-то листая меню. — Конец света отмечаем! Присоединяйся. Вы, кстати, знакомы?

Сергей кивнул и сел.

— Я — позже, — сказал он.

Ларри удивился.

— А что так?

— Бритого жду, — честно признался Сергей.

Тут уж Ларри удивился еще больше.

— А зачем тебе плес?

— Хочу провести один эксперимент, — усмехнулся Сергей. — Кстати, у тебя нет?

Ларри отрицательно покачал головой.

— Обижаешь, — сказал он. — Я этим не балуюсь. Может — лучше пока пива?

Петечка под взглядом Сергея тоже отрицательно покачал головой.

— А не знаешь, может еще кто держит? — с надеждой спросил Сергей у бывшего шофера — терять время ему не хотелось.

Ларри снова отрицательно покачал головой.

— К сожалению таких знакомых у меня нет, — сказал он и усмехнулся. — Вот уж никогда не думал, что буду так говорить про наркоту. — И он налил Сергею пиво.

Выпили за конец света.

Вскоре пошли разговоры за жизнь — о вторжении, кто бы это могли быть, и скоро ли они обнаружат базу и высадятся на нее, а может — не будут возиться и сразу ее уничтожат, о том что народ у считывателей днюет и ночует, и что стали экономить энергию…

Петечка горестно сообщил, что кого-то из знакомых уже распылили. Мол, стандартная формулировка — больше нужды не испытываем. А матрицу с него не сняли, как он ни умолял — мол, за ненадобностью. Решили, что нет нужды в тех знаниях и навыках, какие он приобрел за время от последней инкарнации. Мол, в связи с особым положением надо экономить энергию, которую направят на производство оружия. Так что впереди грядут массовые сокращения.

Все вокруг, в том числе и за ближними столиками, кроме Сергея, приуныли и задумались — ведь следующими могут быть и они, — озадачившись вопросом: так ли уж они важны в этих новых обстоятельствах? И каждый из них понимал, что сейчас они-то как раз особо и не нужны. Сейчас их можно сократить, а потом, когда все пройдет — восстановить и продолжить их работу — если она к тому времени будет еще нужна.

— А что с актерами? — поинтересовался Сергей, решив сменить эту печальную тему.

— Я не знаю, — честно ответил взъерошенный Петечка. — Мое дело — слить результаты. А уж обсчет, выводы и принятие решения — это все в верхах. Я думаю — через недельку узнаем. Хотя в свете последних событий это вообще может отложиться на неопределенный срок — что скорее всего.

И он убежал.

Сергей и Ларри остались вдвоем.

— Серж, и все-таки, — проговорил бывший шофер, почему-то волнуясь. — Что ты думаешь о местных порядках?

— Слушай, не темни, — сказал Сергей. — Я все уже понял. Говори прямо — что надо?

— Ух ты! — искренне восхитился добродушный гигант. — Вот что значит — профи!

Сергей поморщился.

— К сожалению, сам я правильно все сказать не смогу — не умею, — заговорщицки тихо принялся шептать Ларри. — Лучше я тебя сведу с одним умным человеком — он тебе все доходчиво расскажет. Только надо сначала с ним посоветоваться. Давай — завтра, — и Ларри, весело подмигнув, захлопнул меню и положил его на стол. А тут и официант подошел.

— Договорились, — согласился Сергей и посмотрел на официанта. — Пива и что-нибудь к нему, — заказал он.

Ларри кивнул, удваивая заказ. Официант с недовольным видом, что ради такого мелкого заказа совсем не стоило так долго листать меню, собрался было уже уходить.

— И еще два пива, — прозвучало за их спинами.

Позади их стояли двое из вчерашней троицы.

— Здорово, мужики! — сказал ближний из них.

— Привет, — с вызовом ответил Ларри.

Сергей молчал, прикидывая свои действия на случай драки. Лучше, конечно, не дать ей затянуться и быстро их успокоить, думал он, неторопливо беря тарелку и собираясь кинуть ее дальнему от себя в горло, чтобы, продолжив движение руки, нанести удар ближнему в печень. На все это должно уйти не более полсекунды.

— Не возражаете? — спросил ближний, кивнув на свободные места.

— Садитесь, — пожал плечами Ларри.

Парни сели. В возникшей паузе неловко поправляли стулья и салфетки.

— Вы классно вчера дрались, — наконец сказал один из них Сергею. — Служили где-то?

Сергей равнодушно пожал плечами.

— Да вы тоже вроде не выглядели дилетантами, — произнес он в свою очередь.

Парни кивнули.

А тут и официант принес пива. Молча расставил запотевшие кружки.

— Мы предлагаем мировую, — сказал ближний парень.

— Идет, — согласился добродушный Ларри.

Чокнулись. Выпили. Потом заказали еще пива.

— Мужики, вам не кажется, что дело пахнет потасовкой? — спросил один из них. Речь конечно же шла о вражеском космическом крейсере.

— Похоже на это, — охотно поддержал эту тему Ларри.

— Эх, повоюем! — почему-то радостно потер руки второй из гостей.

Сергей усмехнулся.

— Это вряд ли, — сказал он.

— Почему? — удивился крепыш.

— Если уж и будет война, — объяснил свою мысль Сергей, — то она, скорее всего, пройдет на уровне ядерных ударов или подобного по масштабам оружия. И до десанта и потасовок дело не дойдет. А вообще, я сомневаюсь во всем этом, — добавил он, ставя свою кружку на стол. — Если разум достиг таких высот, что может добираться до других звездных систем, значит это добрый разум, так как воинственные цивилизации далеко в космос уйти не должны — войны не позволят.

Паренек хотел было что-то возразить, но, подняв глаза, увидел что-то за спиной Сергея, и замер.

* * *

— Сережа, — послышался вкрадчиво-игривый женский голос. — Можно вас пригласить на танец?

Конечно же это была Кэрол. Она смотрела на него с какой-то непосредственной невинностью, так несвойственной ей, и рот ее был по-детски, и то же подчеркнуто невинно, полуоткрыт.

Совсем еще девочка. И одета по-молодежному. Туго затянутые черные брючки, сшитые неизвестно из какого материала, с обилием ярких застежек и блестящих железных пряжек, расположенных по всей длине. Такие же блестящие полусапожки на высоком каблуке. Копна пышных волос небрежно выбивалась из под мягкой белой тряпичной кепки, широким козырьком на затылок. Лицо разрисовано ласковыми нежными кошечками. А худенькие ручки были небрежно всунуты в карманчики коротенькой красной курточки, также изобилующей всевозможными молниями и белыми застежками. И только глубокий вырез блузки — до пояса — открывал нежность ее кожи и округлость ее еще детских и упругих грудей. И все ее тело также было раскрашено по-молодежному — с обилием ярких красок и неожиданных переходов.

Сергей пожал плечами, вставая — дико отказывать девушке без всяких видимых причин. Музыка играла еле слышно, но, наверное, Кэрол этого было вполне достаточно.

Девушка сама взяла его за руку и вывела на середину полупустого, по причине отсутствия танцующих, зала.

Она неуверенно, с девичьей скромностью, положила руки ему на плечи. А потом, немного подумав, также с детской непосредственностью прижалась к нему своей грудью.

Некоторое время они молча танцевали.

— Сергей, вы, наверное, не любите бары? — тихо спросила она прямо ему в шею, защекотав своим дыханием. — Наверное, любите уединение?

— Почему вы так решили? — вопросом на вопрос ответил Сергей, удивляясь. Сколько он ее знал, она постоянно ставила его в тупик. И, в отличии от Профессора, почти не повторялась.

— Просто вы редко здесь бываете.

Сергей промолчал. Сам он считал, что здесь он проводит как раз большую часть своей жизни.

Между тем ее руки неторопливо, словно чего-то боясь, поднялись выше, обвив его шею, и девушка, секунду помедлив, прижалась к его щеке свое теплой нежной щечкой.

— Здесь можно где-нибудь уединиться? — вдруг спросила она, соблазнительно приоткрыв свой ротик и облизнув ярко накрашенные пухлые губы, и при этом умудряясь странно улыбаться ему прямо в глаза. — Вы хотите овладеть мною?

— Нет, — решительно ответил Сергей, отрицательно покачав головой. Хватит с меня твоей крови, подумал он устало. До сих пор все твои смерти стоят перед глазами. Так и с ума можно сойти.

— А я вам нравлюсь? — спросила она очень тихо.

— Давайте не будем говорить на эту тему. — Сергей остановился и попытался убрать ее руки со своей шеи. Впрочем, она не сопротивлялась. И рот ее по-прежнему был полуоткрыт, обнажая ровные белые зубки.

— Значит — нравлюсь, — просто сказала она и, тряхнув своими волосами, и не оборачиваясь, ушла в другой конец зала.

* * *

По дороге от туалетных комнат Сергей снова столкнулся с Кэрол. Девушка с досадой рылась в своей сумочке. Рядом у ее стройных ножек стояла какая-то объемная коробка.

— Сергей, — обратилась она, когда он проходил мимо. — Хорошо, что я вас увидела!

Он остановился, обернулся выжидающе.

— Помогите, пожалуйста, занести этот подарок к моей подруге, — попросила Кэрол тоном маленькой девочки, выпрашивающей у родителей интересную игрушку. — Она здесь совсем рядом живет, — торопливо добавила она. — А то здесь такие пустые коридоры! А свет уже притушили.

Она умоляюще и вместе с тем с легким озорством посмотрела на него. Сергей молчал, решая, нет ли здесь какого-нибудь подвоха. И когда она успела за это время завести себе подруг? — слегка удивился он.

— Вы только не подумайте, пожалуйста, — надула она свои пухлые ярко накрашенные губки, — что я к вам навязываюсь.

Сергей усмехнулся.

— Хорошо, — кивнул он, подходя и беря коробку за завязки веревок. — Но только — по-быстрому и только до входной двери. У меня запланирована важная встреча, — зачем-то добавил он.

Она равнодушно пожала худенькими плечиками, словно говоря, что в желающих помочь недостатка для нее нет, и если он так занят, то может и не помогать. Поправила волосы, усмехнувшись его каким-то детским с ее точки зрения страхам.

Первое время они шли спокойно. Она даже не взяла его под руку.

— Со взрослыми скучно, — весело болтала молоденькая девушка, не обращая внимания, слушает он ее или нет. — Их заедает быт, фантазии гаснут, жизненные ценности притупляются и расплываются. Они перестают мечтать, и говорить с ними становится не о чем, да и просто неинтересно.

Сергей с интересом посмотрел на нее, улыбаясь ее наивности.

— Я такой, конечно же, никогда не стану, — уверенно добавила Кэрол.

Она совершенно не воспринимает полуоттенки, подумал он. Либо белое, либо черное. А полутона в ее понимании придумали взрослые для своего оправдания.

— Ты ведь тоже уже не маленькая, — возразил Сергей. — Тебе сейчас сколько лет? Шестнадцать? Восемнадцать?

Она весело рассмеялась, как-то странно и довольно по-взрослому взглянув на него. Потом загадочно улыбнулась с мудростью ребенка и безапелляционностью молодости. Но ничего не ответила.

У дверей жилой секции с надписью II-384 (что обозначало: 2-й сектор станции, 384 отсек) Кэрол остановилась. Остановился и Сергей.

— Сережа, — сказала она слегка разочарованно. — Спасибо вам за помощь. За интересную беседу. Давайте мне коробку. Дальше я уж как-нибудь сама управлюсь. — И такая насмешка прозвучала в ее голосе, что Сергей, неожиданно для самого себя, отрицательно покачал головой и решительно вошел в подъезд этого жилого сектора.

Квартиру им открыла хозяйка.

— Здравствуйте, — поздоровалась она с Кэрол, мельком взглянув на Сергея. — Проходите.

— Добрый вечер, — ответила ей Кэрол. — Сережа, — обернулась она. — Заходите. Поставьте, пожалуйста, в комнате на столик.

Сергей вошел, поздоровавшись и только сейчас на свету узнав в хозяйке секретаршу Профессора. Выходит, она еще и квартиры сдает, подумал он, осознав к своему стыду, что совершенно не знает ее имени.

Он покорно прошел во вторую комнату, понимая, что никакой подруги нет и не намечается, с твердой мыслью побыстрее поставить коробку и тут же уйти.

Девушка подошла к маленькому столику в углу.

— Поставьте ее, пожалуйста, сюда, — попросила она. — Здесь удобнее будет распаковывать. Да и подруга скоро придет.

Так как комната была маленькой, а Кэрол не посторонилась, Сергею пришлось бочком протискиваться мимо девушки, локтем задев ее грудь. Поставив коробку он развернулся, собираясь уходить. Девушка стояла рядом, преграждая ему дорогу.

— Я пойду, — сказал он, чтобы она посторонилась. А в его интонациях непроизвольно прозвучали какие-то просительно-умоляющие нотки. Мол, зачем ты меня все время мучаешь?!

Она кивнула, соглашаясь. Но не посторонилась. А наоборот, обняла его за шею, прижалась, подрагивая телом.

— Хорошо, — тихо и необычайно серьезно ответила она, медленно приближаясь своими пухлыми губками к его губам. Взор ее был затуманен. — Иди, — добавила она, прикрыв глаза своими необычайно длинными ресницами.

Ее губы застыли в миллиметре от его губ, опаляя его своим легким дыханием.

— Иди, — снова повторила она еле слышно. — Ко мне… Поцелуй…

Сергей попытался взять себя в руки. Постарался отстраниться. Но на этот раз девушка крепко держала его в своих объятиях. И ее губы по-прежнему были возле его губ, чуть-чуть соприкасаясь.

— Не уходи. Не надо, — прошептала она умоляюще, отдаваясь ему глазами. — Останься на минуту. Со мной. Я не сделаю тебе ничего, чем ты будешь недоволен, или что тебе будет неприятно. Ну пожалуйста, — горячо и очень-очень тихо добавила она.

И Сергей сдался.

В конце концов, это не в первый же раз! — подумал он, самоуспокаиваясь.

Он лег на широкую тахту, занимающую фактически большую часть этой комнатенки.

Она сама раздела его. Довольно ловко, быстро и сексуально. Так, что от ее как бы случайных легких прикосновений он возбуждался еще сильнее.

И вот они уже были полностью обнажены. Сергей и так в общем-то знал, что в сексе для нее нет секретов. Но все равно при каждом их знакомстве она открывала для него что-то новое, о чем он раньше и не догадывался.

В самый разгар обоюдных ласк она вдруг оторвалась от него.

— Я сейчас, — прошептала девушка и скрылась за ширмой.

Легкая и быстрая возня. Она появилась секунд через тридцать. Но какая! На этот раз она была одета. Черные сапоги-ботфорты из очень мягкой кожи, выше колен и на высоченных каблуках. Шортики, которые нельзя носить на улице — из-за откровенных вырезов. Черные перчатки почти до плеч. Шляпка с вуалью. Бархатная маска, приклеенные мушки на лице, красивое ожерелье на шейке, браслеты… Все это только добавляло ей эротичности. И без того усиливало ее сексуальность.

А потом она продемонстрировала ему карибский минет в шести разновидностях, византийскую любовь сзади и тройной бутерброд с использованием подручных средств.

Она лежала рядом, такая вся молоденькая, легкая и открытая. Он медленно и с сожалением провел рукой по ее крепкому спортивному телу. Сергей по опыту знал — жить ей осталось совсем недолго, независимо от того, встречается она с ним или нет.

Что за жизнь такая?! — с горечью думал он. — Ну почему я сейчас с этой девочкой, а не со своей женой, например? Почему вообще так получается? Он вспомнил грузовой космический корабль, свадьбу… понимая про себя, что имея рядом такую жену, он вряд ли вообще когда-нибудь посматривал на других женщин. А если и обратил бы на кого-то внимание, то только с одной целью — в очередной раз убедиться, что его жена гораздо лучше. Но вот почему-то сейчас все совсем по другому. И жена вроде та же, но что-то изменилось, и очень сильно. Наверное, просто от горечи своих супружеских отношений я и ищу спасения на стороне, решил он.

В этот момент тихо звякнул его сотовый телефон — линкер по-местному. На маленьком экране появился Ларри.

— Извини, если помешал, — сказал он виновато. — Но ты сам просил… Бритый здесь.

— Все нормально, — ответил Сергей, торопливо собираясь, и в душе радуясь такой быстрой развязке.

Кэрол однако искренне удивилась его поспешным сборам. Попыталась удержать.

— Рано еще, — по-детски надувшись прошептала она, принимая позу по-соблазнительнее и сладко и приглашающе потянувшись. — Сережа, это же только начало. Сейчас отдохнем и я тебе такое покажу — будет что рассказать на старость лет глупой молодежи.

Сергей только улыбнулся.

— Мой тебе совет, — сказал он у порога. — Уходи отсюда быстрее. Обратно в бар. Толстяк очень не любит, когда ты долго отсутствуешь. А еще лучше — возвращайся к Толстяку. Иначе у тебя будут большие неприятности.

Он еще поймал ее презрительный взгляд и плотно прикрыл за собой дверь. Вышел, стараясь делать вид, что не замечает взгляда хозяйки в полуоткрытую дверь.

Наверное она считает, подумал Сергей про Кэрол, что ради нее все мужчины должны жертвовать буквально всем, в том числе и жизнью.

* * *

Сергей сидел возле перемазанного белой суспензией Крыса и смотрел. Зверек лежал с закрытыми глазами и тяжело, со свистом дышал. Было видно, что ему очень больно. Бока часто и с трудом вздымались.

Денег Сергея хватило только на три дозы.

Треть первой дозы он дал выпить Крысу как тонизирующее — исходя из пропорций веса человека и животного. Из остальной части навел сметанообразную суспензию и смазал все открытые раны, которых оказалось довольно много.

Две оставшиеся дозы он отложил на будущее, хотя, глядя на состояние Крыса, Сергей в душе понимал, что это все уже бессмысленно. Даже если порошок вдруг поможет, все равно животному нужен постоянный уход, который Сергей обеспечить не мог. Должен же ведь кто-то постоянно поить и в меру возможностей кормить Крыса?!

Впрочем, общее состояние животного не располагало к оптимизму. По его наблюдениям у Крыса были сломаны три левых ребра и перебиты две лапы.

Прерывистое свистящее дыхание Крыса сменилось вдруг хриплым клокотанием и Сергей погладил животное по еще уцелевшей части тела — по спине. Крыс притих. Глаза слегка приоткрылись.

Зверь неотрывно смотрел на Сергея и тому на душе было очень уж паршиво.

— Извини, — сказал Сергей в который уже раз, снова погладив Крыса. Но от этих извинений на душе легче не становилось.

В глаза зверю смотреть было больно, но Сергей не отводил, почему-то решив, что это будет предательством по отношению к умирающему — ведь он-то сам оставался жить! И этот взгляд — единственное, что он мог сделать уходящему навсегда из этого мира существу.

Так они и смотрели друг на друга. Не отрываясь и не мигая. Зверь и человек.

Наконец человек решительно встал.

Надо бы обустроить это логово, подумал Сергей, не на голом же полу лежать. Живет же пока, не умирает. Хоть как-то скрасить последние мгновения этой маленькой жизни. И также необходимо найти в этом хламе какую-нибудь посудину под еду и питье. И неплохо бы сделать что-нибудь, в чем можно было бы приносить сюда воду.

* * *

Сергей, обследовав тонкую полоску, до которой еще добивал свет из коридора, и не найдя здесь ничего подходящего — только какие-то старые клапана и остатки непонятных приборов, — углубился в темноту, осторожно ступая по невидимому мусору своими неудобными самодельными сандалиями.

Впрочем, поиск чего либо в темноте — занятие довольно глупое. И когда стало совсем плохо видно, и Сергей собрался уже было повернуть обратно, он вдруг рукой, которой придерживался за мокрую стенку — чтоб не потеряться, натолкнулся на ручку люка. Эту рукоятку он не мог спутать ни с какой другой. Это была ручка шлюзовой камеры.

Сергей медленно вращал рукоятку, готовый в любой момент захлопнуть люк, если вдруг по ту сторону окажется вакуум. Но люк чуть приоткрылся, а характерного свиста все не было.

Внутри шлюзовой камеры было совсем темно и довольно прохладно. Но Сергей ногами почувствовал, что пол здесь чист — хлама под ногами не было.

А потом, осторожно пройдя несколько шагов, в жалких остатках далекого света, прямо перед своим носом он увидел что-то темное и громадное.

Это была старая космическая шлюпка.

Сергей замер. Интересно, подумал он, зачем она нужна? Местные ведь переносятся перекрестьями лучей. Выходит, не один я такой, есть еще кто-то?

Он обошел ее по периметру, выяснив, что люк шлюпки заперт, а выходные ворота, судя по их состоянию, функционируют. Больше ему ничего выяснить не удалось.

* * *

Сергей осторожно переложил Крыса на лежанку, сделанную из обивки старого кресла, зачем-то пристроенного в шлюзовой камере. К сожалению она не была тряпичной и на перевязки не годилась.

Глаза Крыса были закрыты. Силы покидали его.

Сергей пододвинул мордочку зверя прямо к нехитрой конструкции, сооруженной им из конуса, поплавка и клапанов — как только Крыс языком отпивал немного (что он мог делать не поднимая головы) — вода в конусе тут же снова наполнялась. А воду в самодельный бачок Сергей налил, собрав конденсат с влажных стенок дальних коридоров.

Наверное, надо кое-какую защиту сделать от врагов? — подумал он. — Ведь неизвестно, как сородичи крыса относятся к раненным товарищам? Может, они их поедают?

Немного повозившись, Сергей смастерил нехитрое, но крепкое и высокое ограждение.

Снова присел на корточки — голым телом садиться ни на что не хотелось.

Возможно, и уходить-то не стоит, подумал он. Возможно, жить зверьку осталось совсем немного. Можно и посидеть.

Издалека, от кучки с его одеждой, донесся слабый звон персонального линкера. Кто-то искал Сергея. В который уже раз.

На звук веки Крыса дернулись и слегка приоткрылись. Он чуть сморщил нос, явно только сейчас почуяв воду и, с трудом высунув длинный сухой язык, лизнул пару раз гладь воды.

Смерть явно отодвигалась и Сергей вернулся к своей одежде — надо было ответить, иначе могли быть крупные неприятности. Посадят вот под арест — кто тогда придет к Крысу?

На экране появился старый Реник.

— Что случилось? — спросил Сергей, мельком глянув, что и час назад звонил тоже он, но этого звонка Сергей не слышал.

— Серж?! — удивился тот с маленького экрана. — Ты как умудрился остаться без линкера?

— Так получилось, — недовольно ответил Сергей, надеясь на то, что Реник болтуном, насколько он знал, не был, и никому в отделе не расскажет об этом. — Что у тебя стряслось?

— Это не у меня, — ответил Реник скрипуче. — Это у вас — молодых.

— Объясни, — потребовал Сергей. Проблема могла быть только от Кэрол, но девушка в настоящий момент была далеко.

— Да тут твоя рыжая красавица сняла двух танцоров из женского стрип-клуба.

— Сама в бар приходила? — переспросил удивленный Сергей.

— Да нет. По линкеру. Парни расслаблялись неподалеку от меня. Видно — выходной. Она им и позвонила. А говорили они довольно громко. Я и догадался.

— Что? Прямо со своего звонила? — переспросил Сергей, быстро одеваясь. Час потерянного времени — это очень много.

— Абсолютно. Поэтому и звоню.

— И куда направились?

— На квартиру какую-то… Ничего не боится девка.

— Она просто еще не знает характера своего кавалера, — пробурчал Сергей, отключаясь.

Вот дура-то, подумал он. Предупредил же. Манеры Толстяка на самоуправство Кэрол Сергей знал уж очень хорошо. Да и все вокруг тоже. Кроме самой девушки.

Что знают трое — то знают все — старая пословица. А значит — скоро об этом вызове узнает и Толстяк, если уже не узнал.

Было ясно — если вдруг Толстяк захочет найти свою потерявшуюся подружку — а он наверняка уже захотел — то по этом звонку он без труда определит ее местонахождение. И если она все еще не ушла, то…

Сергей торопливо нашел в электронном справочнике номер профессорской стенографистки. Но ее линкер тоже почему-то молчал. Что было совсем странно. Тогда Сергей быстро набрал номер самой Кэрол — девушки менялись, но ее номер оставался неизменным и Сергей давно уже запомнил его наизусть и намертво. Подумал отрешенно — а как я потом объясню этот свой звонок? Но и линкер девушки тоже молчал.

Тревожные предчувствия охватили Сергея. Зона молчания линкеров обычно свидетельствовала о проведении поблизости какой-то полицейской операции.

* * *

Он торопливо бежал к квартире стенографистки, на ходу сочиняя причину своего посещения. Срочное задание ей от Профессора? Отпадает. Легко проверить. Задание на завтра от меня лично? А что может быть такого срочного? И почему она? Ведь у нее есть свое начальство.

На лестнице было пусто. И темно.

Не надо заходить, настаивал внутренний голос, нельзя этого делать, глупо. Но он упрямо взялся за ручку двери. Вот так просто бросить молодую девушку в беде он не мог.

Внутри его уже ждали.

— Опять ты? — удивился стоявший посередине комнаты Гутче Райнер, он же Толстяк, когда двое охранников отпустили Сергея, удостоверив его личность.

— Этот мир довольно тесноват, — пожал плечами Сергей, тоже стараясь изобразить удивление всем происходящим и незаметно оглядываясь.

Кэрол сидела на стуле в углу. К счастью она связана не была и Сергей вздохнул с облегчением — может на этот раз пронесет.

Впрочем, группа из трех обнаженных танцоров, испуганно жавшаяся в углу, и массовые следы бурных сексуальных игр настораживали, не предвещая ничего хорошего. И даже наоборот, явно свидетельствовали о начале бури.

— И какими судьбами на этот раз? — с иронией поинтересовался Толстяк, прохаживаясь перед неподвижным Сергеем.

Сергей пожал плечами.

— По делам, — просто ответил он.

— Вот по этим? — усмехнулся Толстяк, кивнув в сторону танцоров и Сергей понял, что затягивать со своей версией не стоит. И он напустил на себя смущение, замялся.

— Вообще-то я к хозяйке квартиры, — промямлил он, как бы с трудом выговаривая слова.

Стенографистка встрепенулась в своем углу и вскинула голову, блеснув стеклами дешевых очков. А Кэрол громко рассмеялась.

— Вот даже как? — не поверил Райнер, продолжая прохаживаться перед Сергеем и глядя на него снизу вверх. — Ну-ну, — протянул он.

Сергей снова пожал плечами. Зная о возможных последствиях смех девушки его не задевал.

— В жизни всякое бывает, — произнес он с легким вызовом. — Не только ведь одна ваша Кэрол может нравиться. Но и другие женщины тоже. Или вы этого не допускаете?

Толстяк остановился и внимательно и пристально посмотрел на Сергея.

— Ну-ну, — снова неопределенно протянул он, но уже несколько другим тоном.

— И вообще, — добавил Сергей решительно. — Я — консерватор. И никаких новомодных тенденций в сексе не люблю.

Райнер снова пристально, исподлобья, посмотрел на Сергея, но на этот раз ничего не сказал. Постоял минуты две в задумчивости, раскачиваясь на носках и поглядывая то на жмущихся друг к другу обнаженных танцоров, то на тоже в общем-то неодетую Кэрол, независимо усмехающуюся со своего места — эта ситуация ее только веселила.

— Пупсик, — сказала она, небрежно закидывая одну голую ногу на другую и лениво потягиваясь на стуле, демонстрируя ослепительную красоту своего молодого и желанного тела, настоятельно требующего удовольствий и еще так мало пожившего на свете. — Не устраивай сцен. Тебе это не идет.

Толстяк улыбнулся. Медленно повернувшись, все с той же неприятной улыбкой, он направился к девушке, небрежно вытаскивая из внутреннего кармана уже давно знакомую рукоятку раскладного универсального ножа.

— Как-то все на этот раз быстро не заладилось, — пробормотал он, печально улыбаясь. — Наперекосяк пошло. Впрочем, и экземпляр получился не совсем удачным.

И он вяло взмахнул рукой…

Стенографистка лежала у дальней стенки без сознания. Белые, как мел, танцоры с расширенными от ужаса глазами и такими же белыми губами, казалось, и не дышали в своем углу. Трое стражников умело держали Сергея, но он уже не сопротивлялся, зная, что это бессмысленно.

— Дальше уже неинтересно, — небрежно бросил через плечо Райнер, отрезав портативной электропилой голову несчастной девушки. Взяв ее за волосы, с каким-то чуть ли не детским любопытством он заглянул в ее мутные, застывшие в ужасе и беззвучном крике, кровяные глаза. Точнее, в один глаз, так как второй давно уже выпал и куда-то закатился. Потом вяло отбросил ее в угол, и голова, глухо плюхнувшись на пол, гулко подкатилась к бесчувственной хозяйке квартиры. А рядом на полу были как попало разбросаны конечности девушки и ее внутренности. — На развал лучше уже не смотреть, — устало и как-то даже буднично добавил Толстяк. — А то создается такое впечатление, что зарезал не живого человека, а какую-то искусственную надувную куклу. И весь кайф обламывается.

И он ушел на кухню.

Руки стражников разжались и Сергей обессиленно опустился на пол. Что-то скользкое лопнуло у него под рукой. Это оказался глаз Кэрол.

Обрубки тела девушки лежали на полу квартиры среди разбросанных вещей и луж крови. Также кровью были забрызганы все стенки, потолок, и присутствующие здесь люди.

Сначала процессы в мертвом теле шли как и у обычных людей. Но когда начался процесс разложения, внутренние связи ослабли и тело стало потихоньку испаряться. Подернувшись легкой дымкой сначала исчез кожный покров, открыв их взорам легкую жировую прослойку и темно-коричневые, сразу же заветрившиеся на открытом воздухе, мышцы девушки. Потом проступили сероватые ребра и внутренности организма — разложившиеся лопнувшее сердце, поврежденный кишечник и порванная печень. Оголился череп, последний раз оскалившись в леденящей душу веселой нагловатой усмешке.

Присутствующие в комнате с ужасом смотрели на эту трансформацию.

Потом потихоньку растаяли и внутренности, и кости скелета становились все тоньше и тоньше с испарявшимися с них остатками темной отвратительно пахнущей плоти. А потом от жертвы не осталось ничего, кроме огромной лужи крови, время испарения которой наступало гораздо позже всех остальных частей человеческого организма.

— Вот так мы и умираем, — пробормотал стоявший за спиной Сергея Коурис, приехавший уже как минут десять.