Стекло и дерево

Сергей Буянов, 2000

Многие задаются вопросом, как определить границы между болезненным воображением и гениальностью? С помощью математики! Сергей Буянов, профессиональный врач, обращается в своем дебютом романе «Стекло и дерево» к царице наук, чтобы вывести с помощью ее методов формулу раздвоения личности. Но даже царица наук не в силах бороться с человеческими пороками. С пороками в смешанном мире, в котором любовь сильнее смерти, но порою любовь побеждает саму жизнь… Специальные термины вроде депрессии, бреда, галлюцинации – легко вошли в нашу жизнь. Мы пользуемся этими словами, не задумываясь об их смысле. Но где блуждает душа человека с расщеплённым разумом? «Стекло и дерево» – роман о докторе, сумевшем проникнуть вглубь сознания людей с изменившимся рассудком и вернуть их в реальность. Бросая вызов доминирующим сегодня шоковым методам лечения, главный герой пытается доказать, что достаточно пройти путь изменения разума человека – и вывести заблудившегося из лабиринта сознания.

6

Поначалу Владимир сидел с отрешённым видом и откровенно скучал. Но время потихоньку шло, и деться было некуда. Так или иначе, ему пришлось прислушиваться к действу, творившемуся в зале народного суда.

— Ас какого года вы работаете вместе? — въедливо спросила адвокат ответчицы.

— Да я, можно сказать, с пелёнок её знаю! — гневно парировала Карина Львовна.

— Вы-и, — протянул адвокат, — надеюсь, выражаетесь фигурально?

— Да без меня она ничего не смогла бы достичь!

— Отвечайте на вопрос, — зевнула судья с отёкшим лицом.

Судебный процесс больше походил на шоу, чем на серьёзное заседание служителей Фемиды. Владимир решил смотреть внимательнее. Оказалось, что не так уж и скучно! Судья вообще большая хохмачка, что ни слово, то перл!

— Мы знакомы с того самого времени, когда…

— А вы ответьте на вопрос! — поковырялась судья в отвислом ухе, увенчанном огромной полупудовой серёжкой. — Чего вы нам так всю биографию рассказываете? Ведь ясно задан вопрос, с какого года вы работаете вместе с ответчицей?

Карина Львовна побагровела, какое это имеет значение? Она взглянула на своего адвоката. Законник, заплывший жиром, встрепенулся, если это можно так назвать, на самом деле он немного и тяжело двинул ягодицами, складки жирового слоя аморфно перекатились друг на друга, а когда он, наконец, разинул рот, сверкнув суперзолотыми зубами, четвёртый этаж подбородка ловко скрылся.

— Ваша честь, — заискивающе склонился он к судье, — позвольте.

— Не позволяю! — отрезала судья, упиваясь сознанием собственного превосходства. — Пусть истица ответит на вопрос!

— Моя представительница полагает.

— Что она может полагать? — искренне удивилась судья, и обратилась сама к истице. — Вы полагаете вопрос бестактным? У вас склероз? Иначе я попросту не могу понять, почему не отвечаете толком, а вешаете лапшу!

Ей бы по телику выступать в предвыборных дебатах, заключил Владимир. Он подавил в себе смешок.

— Ну не в лоб, так по лбу! Как Зоя Космодемьянская на допросе!

Ну да хорошо, проехали! Ну, а дальше? — судья вопросительно уставилась на адвоката ответчицы. — Ещё вопрос?

Положительно, судью невозможно обвинить в предвзятости, она одинаково по-хамски относится к обеим сторонам. Молоденькая адвокатша, которую Владимир поначалу принял за секретаршу, смутилась и присела.

Удивительно легко и мгновенно подскочил защитник Карины Львовны.

— Скажите, пожалуйста, — обратился он к Алине, подруге Владимира и ответчице, — насколько вы приблизились к разгадке теоремы Ферма?

— Я?! — смутилась ответчица. Столь глупейший вопрос застал её врасплох.

— Ну, не я же! — выдала судья и воткнула большой палец в правую ноздрю, утопив его настолько, что Владимиру показалось, ещё чуть-чуть и ноздря судьи вывернется наизнанку! Но этого не случилось, палец резко соскользнул, рука судьи описала изящный полукруг и застыла прямо перед её глазами. Она с отвращением посмотрела на зеленоватую козюлю, покрутила пальцем, затем брезгливо обтёрла руку об распухшие материалы дела.

Все заворожено наблюдали за гигиеническими манипуляциями народного судьи. Владимир подмигнул подруге, мол, будь попроще!

— Мы не занимаемся данной проблемой! — приободрёно ответила Алина.

— А кто, позвольте вас спросить, занимается данной проблемой, как вы изволили выразиться? — не отставал заплывший жиром адвокат.

— На сегодняшний день я не могу сказать это с полной уверенностью.

— Так что? Отложим процесс на завтра? Или как? — судья искоса осмотрела ответчицу. — Ты, вроде, помоложе. А тоже что ли склероз?

Владимир сглотнул слюну, чтобы неожиданно не расхохотаться.

Как свидетель ответчицы, он не мог так неуважительно отнестись к суду, но как сторонний наблюдатель едва сдерживался. Только любовь к Алине удержала его от всплеска саркастического смеха. Это ж надо! Откуда выкопал этот боров теорему Ферма? Судья, похоже, не имеет никакого понятия о предмете разговора, зато держится с величайшим достоинством! Ну а Карина Львовна, она-то что? Вот её бы и спросить об этой самой злополучной теореме! На протяжении двух веков ведущие математики мира бились над разгадкой этого положения, да так и не сумели доказать теорему. Аксиомой её тоже признать нельзя, согласно преданию этот самый Ферма написал-таки доказательство своей теоремы, только оно где-то потерялось. За давностью лет математики опустили эту проблему. Действительно, как будто в науке нет других направлений!

— Ну, я вижу с вами, математиками, далеко не уедешь! — констатировала судья. — Если вы даже о своём предмете не имеете понятия, то, что с вас спрашивать знания закона?

— Позвольте пригласить моего свидетеля? — подняла руку, как школьница, адвокат истицы.

— А нам нужен этот свидетель? — куда-то в пустоту зала обратилась судья.

Молодуха с юношескими угрями на лице согласилась почтительным, но от недостатка опыта, несколько угловатым кивком.

— Хорошо, давайте! — милостиво согласилась судья.

— Кто вы такой есть? — обратилась она к вставшему на ноги Владимиру.

Поистине философский вопрос! Судья, оказывается, мыслительница.

Владимир назвался, ответил: где проживает, где и в качестве кого работает, дал подписку, что будет говорить только правду, что предупреждён об ответственности за дачу ложных показаний. Только после этого советница начала опрос.

— В какой должности работает истица?

— Ассистент кафедры, доцент.

— Разве она не кандидат математических наук? — поразилась судья.

— Кандидат, но это учёная степень, а не должность.

— А доцент тогда кто? Не учёная совсем ничему?

— Доцент — это должность.

— А ассистент?

— Тоже должность.

— Но доцент — это всё-таки математик?

— Да.

— Наконец-то, — с явным облегчением вздохнула судья, — разобрались с трудом. Продолжайте!

— Подчиняется ли ответчица непосредственно истице? — спросила адвоката.

— Да.

— Ваша честь, позвольте мне задать вопрос! — аппелировал к судье толстяк.

— Я протестую! Мои вопросы ещё не все раскрыты!

— Протест отклоняется, — пухлой рукой в воздухе судья как бы отодвинула протестующую. — Спрашивайте!

— А вы подчиняетесь истице?

— Да.

— Спасибо, — удовлетворённо поблагодарил адвокат и уселся с победным видом, слегка кивнув в сторону судьи. Мол, видите? И он недоволен начальством!

— Влияет ли мнение истицы на профессиональный рост ответчицы?

— Безусловно! Карина Львовна является членом Учёного совета.

— Членом чего она является? — ехидно поинтересовалась судья.

— Она входит в состав Учёного совета, — поправился Владимир.

— И что этот совет решает?

— В праве совета допустить или нет соискателя к защите учёной степени.

— А ответчица претендует на соискание?

— Да.

— Кратость — сестра таланта, как говорил Шолохов, — судья блеснула знаниями литературы. — Вы что, кроме да-нет, других слов не знаете?

— Знаю.

— А не кажется вам, что ваши ответы несколько инфантильны?

— Я стараюсь, — прикинулся Владимир рваным пиджачком.

— Старайтесь лучше! — подбодрила судья.

— Скажите, пожалуйста, насколько готова работа ответчицы к защите? — молодая адвоката вновь подала голос, довольно-таки ловко внедрившись в речевой поток судьи.

— Насколько я знаю, уже сейчас можно представить материал к предварительной оценке.

— А какова ваша роль в разработке научной темы?

— Иногда я ассистирую.

— Вы являетесь соавтором?

— Нет.

— А кто конкретно, из Учёного совета, отказал ответчице в защите работы?

— Это решало много человек.

— Сколько было против?

— Пять.

— Среди них была истица?

— Да. Она была ответственным секретарём Учёного совета.

— Да что это за совет такой? Что за ответственный секретарь, что за генеральный секретарь? — возмутилась судья. — По-моему, Советской власти уже давно нет, или я ошибаюсь?

Никто не ответил. Вопрос завис в воздухе. Такова судьба всех риторических вопросов.

Ссудья самостоятельно разрешила проблему, ибо в суде никогда не остаётся нераскрытых вопросов.

— Понятно, существует Советская власть в отдельно взятом учебном заведении! Ну, так что? Что, этот совет, отклонил работу ответчицы?

— Отклонил. Отклонил, не смотря на положительные отзывы зарубежных коллег.

— А конкретнее?

— Были напечатаны отзывы Академией объединённого Королевства.

— Это где? В Англии что ли?

— Да.

— Скажите, пожалуйста, — обратилась адвоката к Владимиру, — а почему статьи были напечатаны не у нас, а за рубежом?

— Дело в том, что Учёный совет не дал визы на публикацию в нашей стране.

— И вновь там была истица?

— Ваша честь, — поднялся толстяк. — Я протестую! Адвокат ответчицы подсказывает ответ!

— Хорошо, — неохотно согласилась судья. — Спрашивай по-другому.

— Чьи подписи должны стоять на визе?

— Председателя, ответственного за научные публикации, ответственного секретаря, — терпеливо принялся перечислять Владимир, но судья прервала свидетеля.

— Эдак мы до утра будем выслушивать весь список! Точнее скажите: какая роль истицы в этом? — так судья отклонила протест.

— Одна из решающих.

— Однако решение было коллегиальным! Или единоличным? — вновь подскочил обрюзгший адвокат.

— Решение коллегиальное, но каждый член совета имеет право «Вето».

— А кто воспользовался им? — опять словчила молоденькая адвокатша, не обращая внимания на протестующие жесты оппонента.

— Карина Львовна.

— Вопросов больше нет, — защитница удовлетворённо присела.

— А у меня есть, — толстяк неторопливо поднялся, одёрнул пиджак поправил галстук и с чувством собственного достоинства солидно открыл рот. — Какова практическая значимость этой работы для страны?

— Исследования проведены в области фундаментальной науки.

— То есть, я правильно понял, практического применения они не имеют никакого?

— Это фундаментальная теория, а не прикладная математика.

— Значит, я не могу прочесть эти статьи и извлечь из них, ну хоть какую-нибудь пользу? — спросила судья.

— Это сугубо научные материалы.

— То есть, не для средних умов? — поразительно точно догадалась судья.

— Я бы выразился иначе, — решил сгладить острый угол Владимир.

— По существу, это открытие способствует прогрессу. Когда начнётся внедрение новой технологии, нам всем станет понятно. Дело программистов — перевести формулы из высшей математики на общедоступный язык.

— Болото! — заключила судья.

— А скажите, пожалуйста, — вновь заявил адвокат, — может ли это открытие быть использовано сейчас?

— Для этого потребуется разработка технологии, материальная база.

— Отвечайте на простой вопрос! — скомандовала судья. — Не занимайтесь очковтирательством, скажите прямо: «Может или не может»?

— На сегодняшний день пока нет — это технология будущего! — гордо сказал Владимир.

— Таким образом, сегодня, сейчас, от такого открытия ещё нет пользы?

— Польза есть, оно показывает нам новое направление технологий.

— Скажите, а у нас в стране это осуществимо сейчас?

— Это возможно при общем подъёме производства, при…

— Короче, — сделала вывод судья, — у нас этот труд ляжет на полку, а в Англии его станут разрабатывать.

— У меня больше вопросов нет, — адвокат Карины Львовны с достоинством сел.

— При всеобщей разрухе о росте производства остаётся только мечтать. А мечта нереальна! — заключила судья и объявила: — На сегодня дело гражданки Липутиной Ка Эл против гражданки Кудриной А Эн закончено! Свидетели нужны? — судья обратилась к адвокатам, сидящим друг напротив друга за столиком, придвинутым к судейской трибуне.

— Нет, ваша честь.

— Итак, тогда завтра зачитаем заключение суда. Всё, все свободны! Повестки отметите в канцелярии по гражданским делам!

На этом закончился один из эпизодов околонаучной распри в суде.

Владимир устало потянулся, помог одеться подруге, отыскав её шубку среди наваленной кучи одежды свидетелей из разных залов суда. Гардероба, как и туалета, в здании суда почему-то не предусматривалось.

— Ох, — вздохнула Алина, — ещё и завтра сюда идти. Ты как думаешь, сожрёт она меня?

— Не думаю, — оптимистично заявил Владимир. Ему за два часа до процесса отец Али, будущий тесть, поведал по секрету, что иск гражданки Липутиной будет отклонён. В детали он внедряться не стал, а Владимир вежливо промолчал. И правильно, чего ему лезть куда не следует: у них там своя кухня, у математиков — своя. Настораживало только одно — заведующая кафедрой Зельма Яковлевна навострила лыжи на историческую Родину, а Карина Львовна форсированно заканчивала докторскую. Вот когда Липутина получит власть, тогда им с Алиной придётся подыскивать новое место работы.

— Ни за что и никогда! — сказал он вслух, стараясь верить собственным словам.

— Пусть будет так, — покорно согласилась Алина и обняла Владимира посреди улицы.

— Конечно, конечно, вот увидишь, всё будет нормально, — нежно погладил подругу по голове Владимир.

Ох, и времена теперь настали. Сексуальная революция, ничего не скажешь. Если раньше показывали фильм до шестнадцати лет, то все люди были уверены, что роли играют муж и жена. Супруги в жизни, любовники на экране. Скорее всего, так и было. А теперь что? Как собаки лижутся, на виду у всех, тьфу! И холод им нипочём, радуются! Они ведь выиграли процесс, не иначе. Карина Львовна в этом уверена на все сто. Но ничего, будет и на её улице праздник! Адвокат подаст кассацию, непременно подаст! А куда ему деться? Дочке-то учиться надо! Глупенькая конечно, выбрала себе непрестижную профессию, но что теперь ему делать-то? Ясно что, помогать будущей заведующей кафедрой.

А нынешний процесс уже предопределён, судья лишь упивается собственным чувством превосходства, и только. Наглый молодняк это чувствует, а может и знает наверняка, иначе чего бы им так радоваться?

Карина Львовна брезгливо обошла обнявшуюся парочку. Понятно, куда они теперь направятся. Жаль, что повестки отметили на весь рабочий день, а то можно было бы и прижать счастливчиков за прогул. И тут самый гуманный суд в мире на их стороне! Госпожа Липутина чуть было не сплюнула сгоряча, но удержала себя в руках. К лицу резко притекла кровь, Карина Львовна почувствовала, как разгорелись щёки, запылала кожа на голове, казалось, волосы приподнялись дыбом, под мышками неприятно взмокло. Она приостановилась, пошла медленнее, с каждым шагом жар всё больше разгорался. Она остановилась посреди улицы, не обращая внимания на прохожих. Когда человеку очень плохо, уже не до того, что подумают люди. Карина Львовна остановилась, как вкопанная, колючий озноб охватил её тело. С головы до пят и обратно, словно прошёлся разряд тока, холодного такого, будто её пронзили огромной сосулькой. Сразу стало нестерпимо зябко, голова раскалывалась. Карина Львовна заметила, что стоит почти на проезжей части. В голове стучат молоточки, череп вот-вот расколется, но она не может и сдвинуться с места, ноги как будто налились свинцом, притяжение земли усилилось в десятки раз. Карина Львовна не шелохнулась, ожидая окончания встряски. Кто-то бесцеремонно оттолкнул её в сторону, Карина Львовна чуть не упала, но сумела удержать равновесие. Она переместила тяжесть тела с одной ноги на другую и оглянулась. Прохожий, потревоживший её, умчался по своим делам. От негодования ей стало полегче, Карина Львовна бросилась вдогонку нахалу, не обращая внимания на стучавшие в висках молоточки. Молодой человек не подозревал погоню, но неожиданно для преследовательницы свернул и исчез во дворе. Гнаться за ним бессмысленно и глупо.

Карина Львовна перевела дух и огляделась. Оказывается, пошёл пушистый снег, снежинки падали ей прямо на голову. Неудивительно, почему стало так зябко. Она накинула капюшон, постояла немного, вслушиваясь в свой организм. Прилива больше не было. Лишь тупая боль где-то в глубине головы. Она не мешала, и Карина Львовна зашагала вперёд.

У витрины магазина стояла ещё одна парочка. Они не обнимались, не миловались. Девушка держала парня под руку и только. Знакомая курточка у неё, Карина Львовна подошла ближе. Надо же, вот так встреча!

— Эвелина?! Здравствуй!

— Здравствуй, мама, — отозвалась дочь. — У меня занятия уже кончились. Вот, решила прогуляться.

— А молодой человек? Ты разве не познакомишь нас?

— О, конечно. Это Алик. Алик, знакомься — это моя мама, Карина Львовна.

Алик учтиво склонил голову. Получилось очень даже неплохо: почтительно и неподобострастно.

— Я тоже свободна ненадолго, а вам что-то надо в этом магазине?

— Нет, мы просто разговариваем.

— Так давайте поговорим у нас дома! — предложила Карина Львовна. Она решила получше изучить этого Алика.

Алик из приличия попытался отказаться, но было видно, что он рад принять предложение.

Когда они вошли в квартиру, Карина Львовна распорядилась:

— Линочка, поухаживай за гостем, — а сама, извинившись, исчезла в ванной.

Эвелина поставила чайник, Алик проявил инициативу и подготовил заварник. Карина Львовна, освежившаяся, вошла в кухню и по-хозяйски отметила, что этот Алик что-то умеет делать. Он стоял над заварником и что-то колдовал. Когда чайник вновь закипел, он добавил в заварник ещё немного, прикрыл крышку полотенцем и объявил:

— Ещё три минуты, и чай готов!

— О! Да я вижу у тебя особая технология! — удивилась Карина Львовна.

— Конечно, к каждому вопросу следует подходить серьёзно и основательно.

— А кем ты работаешь, Алик?

— Я менеджер.

Слово «мендежер» завораживающе воздействовало на Карину Львовну, батюшки! Неужели он из новых русских? Она внимательно пригляделась к новому знакомому. Слегка вытянутое, худощавое лицо, несколько отрешённое выражение глаз, немного странное. Вроде смотрит на тебя, а в то же время занят какими-то своими мыслями. Лицо сугубо серьёзное. От такого человека не стоит ожидать глупейших ужимок да идиотских шуток. Незначительный землистый оттенок кожи придавал Алику солидность и некую загадочность.

Карина Львовна продолжила разведку боем.

— А кто твои родители?

— Они погибли в автокатастрофе, — со странным спокойствием произнёс Алик. Но Карина Львовна не обратила на это никакого внимания, она продолжала опрос.

— А у тебя квартира?

— Да, трёхкомнатная.

— Ну, мама! Хватит пытать человека. Что да как, что да как? Ну что тебе это даст? Со временем всё узнаешь.

— Со временем? — Карина Львовна с интересом посмотрела на дочку, затем на её знакомого. — Хорошо. Давайте пить чай, кстати, уже готов?

Алик ещё немного добавил в заварник кипятку и объявил:

— Готов!

Он уселся за стол и не стал разливать чай по чашкам. Значит мужчина, решила Карина Львовна.

— Какой интересный чай! — едва отхлебнув, поразилась она. Такого вкуса Карина Львовна не ощущала никогда. — Разве у нас есть какая-нибудь иная заварка?

— Это чай с чабрецом, — пояснил Алик.

— А ты что, всё время таскаешь с собой этот чабрец?

— Ну почему же, просто сегодня так получилось.

— Неплохо получилось, — в голове у Карины Львовны слегка закружилось, боль отпустила, мысли прояснились. Честно говоря, Карина Львовна опасалась пить кипяток из-за приливов жара, но после глотка такого чая приятное тепло плавно разошлось по всему телу. Как и должно быть у здорового человека.

— А вот мама у меня — кандидат наук по математике, — перевела разговор Эвелина в безопасное русло, — без пяти минут доктор и профессор. Сейчас доцентом работает, а скоро за свои труды получит Нобелевскую премию!

— Вынужден отметить, что Нобелевской премии вам не получить, я сожалею, конечно.

— А почему? — Карина Львовна с удивлением глянула на Алика. Эвелина была уверена, что Алик никогда не позволит себе сказать глупость, и не удивилась.

— Дело в том, что Альфред Нобель, в своё время, запретил выдавать свою именную премию математикам.

— Всем завещал, а математикам запретил? — прищурившись, спросила Карина Львовна. Она-то знала, что так оно и есть. Даже знала, почему так поступил небезызвестный Альфред: в отместку математику, отбившему у него жену. Но ей хотелось убедиться, что этот Алик кое-что знает.

— Такова последняя воля Нобеля.

— Слушай, Алик, а любишь ли ты проходить тесты?

— Когда как. И смотря какие.

— Мама, ну хватит пытать человека!

— А я вот предложу тебе одну загадку, — не обратила внимания на реплику дочки Карина Львовна. — У нас на кафедре в последнее время все увлечены различного рода головоломками.

— Вам по профессии положено решать самые трудные задачи.

Молодой человек положительно нравился Карине Львовне, она чуть было не пожалела, что предложила ему эту загадку, а вдруг не справится? Ей не хотелось разочароваться, но отступать уже поздно, да и не привыкла Карина Львовна отступать и менять своё мнение.

— Необходимо решить одну графическую задачку. Лина, принеси, пожалуйста, листок бумаги и ручку.

Эвелина неохотно поднялась с места и пошла в спальню — свой рабочий кабинет.

— Алик, а давно ты знаком с моей дочерью? — в лоб спросила Карина Львовна, уставившись строгим профессионально-учительским взглядом на молодого человека.

Он выдержал взгляд и уклончиво ответил:

— Не так давно, чтобы досконально изучить друг друга, но и не так мало, чтобы сделать определённые выводы.

— Какие выводы?

— Например, ваша дочь замечательно воспитана, да и наследственность у неё неплохая.

— Это как?

— Как сказать?

— Прямо конечно, — Карина Львовна отпила ещё глоток чая, целебный напиток этот чабрец!

— Образованная.

— А мне кажется, что не очень.

— Ну что вы! Она очень способна и деликатна, чувствуется ваше влияние!

Карина Львовна мимо ушей пропустила последние слова, она давно привыкла к льстивым речам, в то же время, ей показалось, что Алик сказал их как-то необычно, возможно, искренне.

— А сколько тебе лет, Алик?

— Разве это имеет значение? — тактично улыбнулся Алик.

— Ну-у, квартира у тебя уже есть, работа, наверное, и образование?

— Я закончил, — Алик начал говорить и тут же прервался, вошла Эвелина.

— Вот бумага, вот ручка! Только к чему все эти тесты? Алик, ведь ты не собираешься поступать на физмат, верно?

— Поступать я не собираюсь, конечно, но, тем не менее, проверить себя никогда не помешает.

Карина Львовна зачарованно поглядела на гостя. Какие серьёзные мысли!

Она полагала, что нынешняя молодёжь, вообще, не способна думать. А тут такая приятная неожиданность!

— Хорошо, приступим к задачке. Всё очень просто! Надо двумя ударами топора разбить подкову так, чтобы получилось шесть частей.

— Это необходимо изобразить графически?

— Конечно! Нарисуй, как ты её разрубишь, а мы посмотрим!

Алик нарисовал на листке подкову и изобразил глубокую задумчивость. Эту задачку он решал ещё в детстве и прекрасно помнил, как надо начертить линии, но подумать, конечно, следовало. Он наморщил лоб, сделал несколько рубящих движений ручкой в воздухе, почесал в затылке и снова наморщил лоб.

Карина Львовна достала вишнёвое варенье, времени было много, она сама решила эту задачку минуты за две, пришлось подумать.

Эвелина склонилась над рисунком подковы, её тоже занял тест. Выходило по три, по пять частей, но шестой не было!

Заметив, что Карина Львовна заскучала, Алик напрягся и решительно черкнул дважды по листку. Эвелина восхищённо посмотрела на, сохраняющего олимпийское спокойствие, Алика. Получилось! Она и сама додумалась, конечно. Только вот, не имела перед собой ручки. Молодец, Алик!

— Вот, — протянул листок Алик.

Карина Львовна посмотрела — всё верно! Жаль, не засекла время. Конечно, он думал намного дольше, чем она сама, но всё-таки здорово справился с заданием.

— Хорошо, — только и сказала вслух Карина Львовна.

— Извиняюсь, мне пора, — Алик поглядел на наручные часы.

— Понимаю, бизнес! — согласилась Карина Львовна. — Я надеюсь, ты будешь почаще заходить к нам?

— С удовольствием! Я очень был рад познакомиться с вами, Карина Львовна! Столько слышал о вас от Лины, а теперь, как говорится, воочию убедился! До свидания!

— До свидания!

Едва за гостем захлопнулась дверь, Карина Львовна изучающе посмотрела на дочь.

— Что ты на меня так смотришь?

— Однако повзрослела ты у меня. Даже неожиданно как-то. А знаешь, что я тебе скажу?

— Что?

— Честно говоря, я бы была рада видеть этого Алика своим зятем! Эвелина залилась краской.

— Ну, чего ты краснеешь? Всё нормально, всё правильно. Он порядочный человек: и воспитан, и образован в меру. Я понимаю, что об этом не думаешь пока, но хочу отметить тебе, что я была бы не против его кандидатуры. И чай у него замечательный!

Эвелина поглядела на маму, такой довольной она её не видела очень давно. С тех самых пор, как началась судебная тяжба о защите чести и достоинства доцента Липутиной.

— Ты, в самом деле, так думаешь, мама?

— Конечно! Разве я когда притворялась? Кстати, а каковы доходы у менеджера, ты не знаешь?

— Не знаю, мне это неинтересно.

— Ничего другого от тебя ожидать и не стоило. Хотя, ты конечно права: главное, чтобы человек был хороший, — смягчилась Карина Львовна. Трёхкомнатная квартира сама за себя говорит, — а он не был женат?

— Разве это имеет значение?

— Так до сих пор ты не узнала? А не стоило ли поинтересоваться?

— Как будто нам больше не о чем разговаривать! Мама, ты рассуждаешь как старуха.

— Я и есть старуха, — обиженно проскрипела Карина Львовна и устало опустилась в кресло. — Принеси, пожалуйста, мою чашку из кухни! Я допью свой чай.

— Вот твоя чашка, мама. Я пошла заниматься.

— Постой, не торопись! Мы так редко общаемся! Присядь радом, поговорим.

— О чём? — отвлечённо спросила Эвелина.

— Как о чём? Нам уже не о чем поговорить? Вот о чём вы разговариваете с Аликом?

— Тебе это неинтересно.

— Почему? — недоумевала Карина Львовна.

— Ну, разве тебе любопытно «Познание воли» Шопенгауэра?

— И это всё?

— Почему всё? Можно и больше. Например: субстанциальная концепция Карла Густава Юнга!

— А что это за концепция такая? — решила проявить интерес Карина Львовна.

— Ох, — тяжело вздохнула дочка, словно ей предстоял тяжёлый разговор с непробиваемым оппонентом, — ты слышала, мама, слово комплекс?

— Смотря, какой комплекс!

— Комплекс маленького человека, Наполеона и так далее.

— Комплексы неполноценности?

— Примерно, хотя и не точно.

— Так их придумал Юнг? — поразилась Карина Львовна. Она считала автором Фрейда.

— Не придумал, а ввёл понятие. Это разные вещи, мама.

— Действительно, у вас очень интересные темы для разговора, вот только…

— Что только? Договаривай.

— А то, что Алик знает и ещё кое-то, не то, что некоторые с их однобоким мышлением! — Карина Львовна захотела спровоцировать дочку. Пусть она разозлится, сорвётся, накричит! Пусть станет прежней Линочкой, а то ведёт себя отрешённо и пугающе, как царевна Несмеяна.

— Мама, — устало, с незначительной ноткой раздражения, произнесла Эвелина, — ты отнимаешь у меня время. Мне надо заниматься.

— Да ты же не на философа учишься, в конце концов! — взорвалась Карина Львовна.

В ответ Эвелина одарила мать безразличным взглядом и ушла в кабинет, закрыв за собой плотно дверь. Карина Львовна не на шутку перепугалась, но решила не вмешиваться.

Внезапно дверь распахнулась.

Наконец-то! Сейчас дочка выскочит, начнёт кричать, и всё станет на свои места!

Но из наполовину открытой двери показалась лишь рука Эвелины, а в ней захваченный за холку кот Феофан. Мгновение спустя, обиженный Феофан был вышвырнут прочь, после чего дверь шумно захлопнулась.

Карина Львовна оцепенела. Она уставилась на закрытую дверь и не могла двинуться с места. Её отделяла от дочери не только эта фанерная преграда, но нечто большее. Положительно, что-то произошло и как-то это что-то ускользнуло от всевидящего ока Карины Львовны. Вот и любимец Феофан вылетел. А раньше Лина не расставалась с котом, даже в ванную брала его с собой! Наверное, дочка просто устала, перегрузилась своими занятиями. Нет, не может быть! Карина Львовна приучала дочь с самого детства к интеллектуальным нагрузкам. Что-то произошло. Если не перегрузка, то иное.

Состояние дочери не на шутку взволновало Карину Львовну. Она машинально протянула руку к телефонному аппарату и автоматически набрала номер Липутиной Олимпиады Самсоновной.

— Алло! — отозвался голос бабушки на том конце межгорода.

— Алло! Мама! Это я.

— Ну, здравствуй, — сухо приветствовала дочь Олимпиада Самсоновна.

— Здравствуй, мама! Это я!

— Слышу, что ты. Новости какие?

— Ох! Лучше бы не было никаких новостей, — печально вздохнула Карина Львовна.

— Если бы тебе ничего не было надо, ты бы не позвонила! Выкладывай!

— Что-то происходит с Эвелиной.

— Ах! Так я и думала! — в сердцах воскликнула бабушка. — Линочка здорова?

— Не могу сказать, я м-м, не совсем уверена.

— Ну, ты же у нас сама себе врач! Почему не можешь сказать?

— Мама! Ты что, издеваешься? — вспылила Карина Львовна. Ведь думала она, ничего из этого разговора хорошего не получится! В последний год мать жила отдельно, что не сделало её ни мягче, ни покладистее. Скорее наоборот, она стала обвинять дочь в том, что та сама себе и всем окружающим только портит жизнь.

Поэтому с Олимпиадой Самсоновной, иначе как на высоких тонах, стало невозможно разговаривать. Что бы ни случилось — во всём виновата дочь. Неужели весь мир сошёл с ума?

— Ты же к доктору только на аборты бегала! Сама ведь знаешь всю медицину, не так ли? Отвечай немедленно, что ты сделала с Линочкой?

— Я? Я сделала? Да ты бы только посмотрела на неё! Она стала меняться!

— Ну и что? Пора и ей повзрослеть! Не может же она всю свою жизнь оставаться ребёнком!

— Мама! Ты ведь педагог, скажи мне, почему Лина стала такой чёрствой?

— Это, в каком смысле?

— Она выбросила Феофана из своей комнаты! Понимаешь?! — истерически провизжала в трубку Карина Львовна.

— Как?! — поразилась бабушка, до неё дошёл смысл сказанного.

— А вот так! Заперлась в спальне и не желает разговаривать!

— А ну-ка, дай ей трубку!

— Лина! Лина! — Карина Львовна поднялась с кресла и подошла к двери, осторожно постучала. — Лина! Твоя бабушка хочет поговорить! Она зовёт тебя к телефону!

Тишина.

Карина Львовна приоткрыла дверь, дочь лежала на кровати одетая и как будто спала.

— Она спит. Понимаешь, мама? Она спит днём!!!

— А у неё нет никого? — неожиданно спросила бабушка.

— Ты на что это намекаешь? — опять вспылила Карина Львовна.

— Никогда нельзя быть уверенной в чём-то до конца. С тобой такие перемены случились в первый раз в четырнадцать лет, помнишь?

— Замолчи! Ты даже не знаешь, что ты сейчас сказала! Да как ты смеешь?!

— Перестань орать и ответь на вопрос! Есть у Лины кто или нет? — в голосе бабушки появились стальные нотки.

— Да, есть. Это Алик, приятный молодой человек.

— Какая перспектива?

— Он производит впечатление серьёзного человека.

— Тогда не о чём беспокоиться! Поговори с ней серьёзно и проблема разрешится. Всё станет на свои места.

— Хорошо тебе там сидеть и рассуждать! А она вовсе не желает общаться со мной!

— Перестань закатывать истерику! У тебя что, климакс?

Слово, глубоко запрятанное в подсознании Кариной Львовной, внезапно вырвалось на волю. Подобно вулкану, оно взбудоражило всю нервную систему, словно хлыстом, наотмашь, врезало по лицу. Карину Львовну бросило в жар, голова чуть не лопнула. Климакс!

Вот она — старость! Так коварно и незаметно подобралась. И это в самый ответственный момент! Карина Львовна обессилено уронила руки.

— Карина, Карина! Карина!!! — надрывалась упавшая на пол трубка.

Она сидела в оцепенении, пока сквозь пелену в сознании до неё не долетели короткие гудки. Тогда Карина Львовна подняла трубку и бросила её на аппарат. Пожалуй, впервые в жизни ей нестерпимо захотелось плакать. Карина Львовна содрогнулась, её плечи задрожали, она почти зарыдала. Вот только слёз не появилось.

Раскрылась дверь спальни, мимо прошла дочка, проследовала на кухню, вернулась с чашкой холодного чая, безучастно взглянула на расстроенную мать и молча затворила за собой дверь.

Карина Львовна поразилась таким отношением к себе. Самый близкий ей человек, дочка так отреагировала на её боль!

Положительно, либо весь мир сошёл с ума, либо только Карина Львовна.