Это ЦТК!

Сергей Буянов

Главный герой – доцент кафедры биохимии медицинского вуза – синтезирует растворы для органов, предназначенных к трансплантации. Вскоре выясняются необычные свойства новых препаратов. За «живой» и «мёртвой» водой открывается нешуточная охота.

Глава 5

Дом — работа. Работа — дом! Сутки прочь, жизнь без глотка счастья. Наталья шла, понурив голову. Каждый день одно и то же. Разнообразие, оказывается, отнюдь, не повышает настроения! Вот, сегодня шеф наорал ни за что и ни про что! Да ещё руку испачкала, сколько теперь отмываться? Просила же медсестру обработать рану фурациллином, нет же! Молодушка испортила йодом!

Наталья усмехнулась. Ей ли заботиться о внешности? Давным-давно все кавалеры ангажированы. Разобраны на запчасти и упрятаны в лифчики пронырливых ровесниц. Остались свободными одни пропащие. Если не бомжи, то маргиналы, одной рукой шастающие по мусорным контейнерам!

Она поднималась по грязной лестнице подъезда, вздыхая на каждой площадке. Благодаря квартире на четвёртом этаже, Наталья держалась более-менее в форме. Плюс-минус два килограмма, а всё в том же теле. Хоть в чём-то повезло. Сегодня же, ноги еле плелись, с трудом поднимаясь на очередную ступеньку.

Утешало, что завтра выходные. Цикл: дом-работа-дом, замкнётся накоротке. Дом-дом, и никаких магазинов! Телевизор, ванна, кофе, соответственно.

Дойдя до квартиры, Наталья услышала, как надрывается телефон в прихожей. Только этого не хватало до полного счастья!

— Да иду я, иду! — проворчала она, как будто абонент мог слышать.

Как назло ключ не сразу попал в замочную скважину.

А телефон всё трезвонил и трезвонил.

— Да кому там неймётся?

— Наталья, дорогая! Я приглашаю вас на пикник! — раздался голос на всю прихожую.

Наталья вздрогнула. Не отдавая себе отчёта, она, оказывается, нажала на кнопку громкой связи.

— Александр Юрьевич, извините, мне не до шуток.

— Это вы меня извините, Наташа! Вызвал, наорал: в лучших традициях жлоба-начальника!

Наталья устало опустилась на табурет. Похоже, доцент успел где-то принять чего-то более крепенького, нежели «красненького» в буфете. Вот же, мысленно рассуждала Наталья, люди умеют расслабляться после рабочего дня.

Хлопин продолжал развивать идею пикника.

— Понесло Остапа, — пробурчала Наталья, позабыв, что её прекрасно слышно на том конце провода.

— Ну, да и ладно, — согласился чему-то Хлопин. — Так вы меня простили?

— С удовольствием, Александр Юрьевич! — Наталья нажала на кнопку отбоя. Посмотрела на себя в зеркало. М-да, волосы не расчёсаны, висят куделей, по краям темени — залысины как у мужика от большого ума. Да полно! Для кого прихорашиваться?

Наталья переоделась в халат и села у телевизора, скоротать вечер.

Тем временем Хлопину было не до дешёвого времяпровождения перед мелькающим экраном. Взяв с горя бутылочку армянского коньяка, Александр Юрьевич пришёл к выводу, что поводов для радости у него гораздо больше, нежели для печали.

Вернувшись домой, первым делом доцент извлёк вытяжку из промокшего в растворе полотенца. Занятная получилась смесь! Хлопин задумывал изобрести супер-физраствор, а получил качественно новый продукт. Это было видно, что называется невооружённым глазом. Александр Юрьевич капнул пипеткой на кактус, реактив просочился в него, как в губку!

— Вот тебе и челночный механизм! — Хлопин вспомнил тему сегодняшней лекции.

Нежданно-негаданно синтезирован проводник любого вещества внутрь организма. Это открытие предстояло обдумать. С этой целью Хлопин выпил стопочку коньяку. В голове прояснилось. Доцент убрал колбу с полученным раствором в термостат.

Выпив ещё пару стопок, Александр Юрьевич понял: без женщины ощущение счастья не может быть полным. Женщины не было. Любовница торчала с мужем, жена давно удрала, для невесты Хлопин считал себя слишком старым. По паспорту ещё о-го-го, а с виду в двух шагах до гроба. Но и такой сойдёт одинокой женщине. Примерно как… Наталье Семёнове!

Доцент тотчас позвонил старшей лаборантке. Он заливался соловьём, стараясь наговорить Наталье побольше комплиментов. Казалось, ей, изголодавшейся по мужской ласке, хватит шевельнуть мизинцем левой ноги! Но не тут-то было. Хлопин едва не сорвался, но, посмотрев на свою доброжелательную физиономию в зеркало, согласился с Натальей, что пора заканчивать бестолковый разговор.

Доцент надел кожаный плащ и вышел из квартиры. Не смотря на то, что дома стояла ещё одна бутылочка коньяка, захотелось чего-нибудь послабее и поменьше. Пивка, например. В ближайшем супермаркете стояло чешское — равное по цене хорошей водке. Его-то как раз и не хватало. Посидеть, потянуть, сдувая пену, да заснуть в блаженстве.

Кассирша подмигнула пьяненькому мужчине в шёлковом синем галстуке на бежевой рубашке. Он распахнул кожаный френч и сунул руку во внутренний карман за кошельком. Вместо портмоне у него оказалась записная книжка, в которой вложена измызганная сотка! Губы кассирши изобразили перевёрнутую лодочку. Проведя прибором по бутылке, она привстала, метнув взгляд на охранника. Предвиделись осложнения.

Мужчина улыбнулся.

— Сколь… — он мотнул головой, — не хватает?

— Двенадцать рублей! — отрапортовала девушка, не отводя глаз от охранника.

Мужчина в камуфляжном костюме продолжал стоять, уперев руки в бока. Осложнений с интеллигенцией, даже изрядно поддатой, не хотелось. Напарник как-то выставил похожего чудика, порвав ему ворот. За это пьяный интеллигент закатил гражданский иск от самого Армани! Хотя этот одет скромнее, зато рожа культурнее.

— Ми-нуточку! — Хлопин порылся в кармане плаща, вынул горсть мелочи и поднёс к прилавку. Его пошатнуло, рука дёрнулась, мелочь со страшным звоном посыпалась на кафельный пол.

Хлопин махнул рукой, подхватив бутылку пива, двинул к выходу.

Охранник отвёл от него честные глаза.

На крыльце магазина Хлопин остановился. Яркие звёзды перемигивались с фонарями, мельтешащие огни неоновых рекламных щиты плясали, как цветомузыка. В голове закружилось как у ботаника, сделавшего пару кувырков по полу спортзала. Необходимо добавить горючего, решил Хлопин. Он попытался открыть бутылку об металлические перила. Мешала обёртка из фольги, горлышко бутылки соскользнуло, Хлопин едва не уронил пиво под ноги.

— Трубы горят, Земеля?

Хлопин обернулся и увидел перед собой мужичка. Неожиданно для хриплого, явно испитого голоса, незнакомец был одет во вполне приличный плащ, на ногах у него были надеты лаковые штиблеты устаревшей модели. На голове красовалась широкополая шляпа.

— Трубы зовут! — сказал Хлопин.

— Эту лабуду о поребрик не откроешь.

Хлопин пожал плечами. Удивляясь самому себе, он почему-то понял каждое слово. Жест доцента можно было трактовать вопросом: а что тогда делать?

— Позвольте? — незнакомец протянул руку.

Хлопин отдал бутылку. Не успел он и духа перевести, как мужик отодрал ногтём фольгу, сунул горлышко бутылки в рот, чакнул зубами и отдёрнул руку от лица. Обильная пена перегревшегося на витрине пива ползла и ползла по бутылке, капая на землю драгоценной влагой. Мужчина отвернулся, держа бутылку перед собой. Исподтишка он слизывал пену, не давая пропасть добру.

Хлопин тронул за плечо незнакомца. Тот вздрогнул, но губ от бутылки не оторвал.

— Трубы горят, точно! — пьяно хихикнул доцент.

— Четверть бутылки ушла в землю! — сокрушался мужик.

— Тебя как зовут?

— Сидор, а тебя?

— Хлопин.

— Это всё?

— Как и Сидор.

— Слушай, Сидор, составишь мне компанию?

— Какая тут компания? — мужик тряхнул полупустой бутылкой.

Пиво возмущённо выплюнуло порцию пены.

— Какую только дрянь нам не продадут! Ну, Хлопин, бывай! — Сидор протянул руку.

Хлопин ухватился за его ладонь, удерживая равновесие.

— Э-э, да ты уж готов. Где живёшь-то?

— Рядом! — к Хлопину вернулось игривое настроение. — Рядом, радость и беда!!!

— Дома уж споёшь, — пробурчал Сидор, озираясь по сторонам.

Александр Юрьевич завёл гостя в квартиру, пошатываясь, вынул бутылку коньяка. Сидор сидел на кухне у окна, разглядывая узор клеёнки на столе.

— Не печалься! — сказал Хлопин. — Если не брезгуешь запаха клопов, выпьем?

Сидор не брезговал. Выпили. Повторили и продолжили.

Поутру Хлопин очнулся в собственной кровати, в полном обмундировании, включая кожаный френч. К счастью, разулся. И то хорошо. Надо же было так накачаться!

Что было вчера? Оставалось только догадываться. Вставать жуть как не хотелось. Хлопин надавил на кнопку подсветки наручных часов: пять утра! Самое плохое, что и раздеваться тоже не хотелось. Он повернулся на спину и начал думать. Вспоминания приходили отрывисто. Институт, лекция, разборки в лаборатории и почему-то женский запах. Ни духов, ни косметических средств, а именно женщины в её первобытном состоянии. Хлопин усмехнулся, желудок отозвался резью. Вспомнилась Наталья из лаборатории. Неужели? Что-то такое было, разговоры, но пошло ли дальше? Если да, то как честный человек Хлопин должен будет уволить старшую лаборантку! Не хотелось бы совершать подлых поступков, более чем совершил в невменяемом состоянии. Давно же так не пил, со времён студенчества! И главным собутыльником на обмывке диплома был тот же незабвенный Лёня. После того случая, когда с трудом избежали ночёвки в вытрезвителе, Хлопин прекратил употреблять по-студенчески. Вечеринка, сто пятьдесят граммов и вдогонку — пару таблеток аспирина, чтобы с утра не болела голова. Что же вынудило так налакаться?

Да! Хлопин подскочил в кровати. Ведь ему удалось вчера получить нечто! Жидкость, свободно проходящую сквозь живую материю. Это гораздо лучше, чем задумывалось. Доцент слез с кровати, упав на колени. Затем Хлопин опёрся на край кровати и поднялся на ноги. Пошатываясь без хмеля, доцент прошлёпал босыми ногами в коридор. Здесь у него стояла массивная под старину прихожая. Чтобы не наткнуться на шкаф, Хлопин включил свет. На вешалке его ждал сюрприз. Холодный пот пробил каждую пору, кожа вспупырилась как у гусёнка после ощипа.

Действительно, женщина! Ею и пахло, причём, на всю квартиру. И запах шёл от кашемирового плаща, повисшего на крючке для шляп.

Хлопин с ужасом посмотрел в тёмный зал. Она там. Нет, это не Наталья! Это намного серьёзнее. Наверняка, жена какого-нибудь бизнесмена или бандита. Впрочем, разница между ними невелика. Как и почему эта женщина здесь? В отдельной комнате!

Доцент решил не торопиться, обдумать свои действия. Он повернулся спиной к двери зала, чтобы прошагать на кухню. И вновь сделал открытие, тряхнувшее его градом пота. На телефонной полочке лежала шляпа — вполне мужская, с широкими полями. Вот-те, раз! Выходит, эта женщина забрела в квартиру с мужем. Или заблудились, или сам их пригласил. В любом случае, безобразие продолжалось.

Хлопин на цыпочках прокрался в собственную кухню. К удивлению, на столе ни крошки, ни стакана с недопитым. Солонка, заварник и сахарница. Грязная посуда аккуратно складирована в раковину. Вилки-ложки отдельно, тарелки отдельно. Стопочки, отмытые до блеска, стояли вверх донышком на подоконнике.

Александр Юрьевич вздохнул, включил электрочайник. Вряд ли кофе поможет, но от чего бы ни попробовать?

В голове застучал пульс. Мерный грохот мало-помалу разгонял туман. С каждым ударом прояснялось по эпизоду вчерашнего вечера. Разговор с Натальей, похоже, телефонный. Уже хорошо. Никаких уличных хулиганов и их оппонентов в виде стражей порядка. Здоровый детина в камуфляжной форме, пиво в супермаркете… Во дворе луна, яркие звёзды и снова пиво. Пенистое, тёплое, противное. Почему пиво? Хлопин этого понять не мог, объяснить — тем паче. А уж откуда у него в квартире парочка — без понятия. Либо познакомился где, либо зашли в открытую дверь.

— Чушь! — сказал он вслух, испугавшись собственного голоса. Хлопин поднялся на ноги, хлопнул себя по коленям. Чего бояться в собственной квартире, уж на этот счёт у Хлопина сомнений не было.

Он отключил в прихожей тусклое бра и врубил общий свет. Хлопин вошёл в комнату, щёлкнул выключателем. Так и есть! Вот они, родные, под одеялом!

Никто не шевельнулся. Мёртвые что ли? Коленки Хлопина затряслись. Он пробежал к входной двери, проверил. Закрыто на ночь. Причём защёлка фиксатора на замке утоплена. А сделать это мог только хозяин, Хлопин всё никак не мог вызвать мастера, чтобы привести замок в порядок. Заедала кнопка-фиксатор. Нужно было сначала слегка вдавить её, затем, вынимая, пошатать вправо-влево и на противоходе сильно вдавить внутрь. После скрежещущего щелчка, замок клинил намертво. Только после замысловатых действий в обратной последовательности можно было выйти из квартиры. Защёлкой Хлопин пользовался редко, по выходным дням, когда утром не нужно, сломя голову, выскакивать из квартиры.

Итак, что имеется? Доцент присел на пуфик у двери. Два незванных гостя, или нет: один гость с женщиной. Две подушки и одинокий силуэт под одеялом. Неужели они и спят так, друг на дружке? Похмельный хохоток вырвался у Хлопина. Он машинально поднёс ладонь ко рту, но резко откинул руку. В самом деле, кто к кому забурился?

— Пора и честь знать! — громко сказал Хлопин, возвратившись в зал.

Тишина.

Хлопин разозлился. Отбросив все приличия, он потянул одеяло. На стыке двух подушек лежала плешивая голова с усами и недельной щетиной. Продолжая действовать решительно, Хлопин стянул одеяло до пояса. Открылась волосатая грудь и живот раздутым шариком.

Никакой женщины не было!

— Ты что сделал с нею? — спросил Хлопин, поглядев на часы. Надо же, половина седьмого. Столько времени ушло на бесплодные мудрствования. Нужно было сразу войти и проверить своих «гостей»!

Мужчина всхрапнул.

От сердца отлегло. Живой! Но где эта женщина, где эта мускусная самка? Двери балкона закрыты наглухо. Там складировались когда-то нужные и необходимые вещи так, что трезвому можно переломать обе ноги.

— Где баба твоя? — потеряв терпение, Хлопин толкнул мужика в плечо.

Спящий шевельнулся, сделал попытку повернуться лицом к стене, от чего показал грязную простынь после контакта с его телом. Хлопин переморщился. Бомж!

— Откуда ты появился, кто ты?

— Много вопросов, — пробурчал мужик, протирая глаза.

Хлопин заметил, что на руках, впрочем, как и на теле, ни одной наколки. Похоже, бомж недавний, но, судя по асцитичному животу, здорово спившийся.

— Так отвечай по одному, чтоб не спутаться!

— Хлопин! Не наезжай! Мы вчера побратались, забыл?

— Слушай, братан, где баба?

— Ты что?! — гость резко сел. — Ничего не помнишь?

Ноги Хлопина подкосились, он плюхнулся на край дивана.

— Наталью мы это… — мужик щёлкнул пальцами, — по очереди оприходовали и того…

— Чего, того!!!

— Растворили в твоём суперрастворе и спустили в канализацию!

— Да ты что?! — Хлопин рванулся к подоконнику. Термостат стоял на месте. Только вот, зажимы были раскрыты! Александр Юрьевич откинул крышку и облился потом до колен — колбы с вытяжкой не было!

— Не пугайся так, Хлопин, — утешающее сказал ночной гость. — Никто нас не видел, не знает…

— Да ты хоть понимаешь, что произошло?!

— Будь спок! — бомж хлопнул по плечу доцента. — Я могила!

— Где вытяжка? — Хлопин стоял босым посредине комнаты, в кожаном френче, часто моргая.

— Дрянь я бы сказал, ещё та!

— Это ты о ком?

— Настойка твоя, Хлопин!

— Так что мы с нею сделали?

— С Натальей?

— Тьфу ты! С вытяжкой!

— Хлопин, ты бы вспомнил…

— Ничего не получается! — Хлопин упал в кресло, обхватил голову руками.

— Хотя бы, как меня зовут! Ведь с незнакомыми бомжами не братаются, не так ли, доцент Хлопин?

— Сидор! — выкрикнул Хлопин, всплывшее в голове имя.

— Вот, другое дело! — ободряюще сказал бомж. — А то ты да ты, я ж не Иван Кузьмич, что ты мне тычь!

— Сидор, ты чего такой радостный? Человека убили, изнасиловали, вытяжку вылили в унитаз!

— Опосля в рояль насрали, чудно время провели!

— Сидор! Я сейчас звоню в милицию!

— Для чего? — встрепенулся Сидор, прыгая в одной штанине. Джинсы его были почти новыми, только на одной коленке темнело жирное пятно. Наверняка, выбросили на помойку в элитном районе.

— Сдам тебя властям. За нарушение неприкосновенности жилища и убийство твоей подруги!

— Перестань, Александр Юрьевич! Я пошутил. По-шу-тил!!! Всё в порядке. Пили вдвоём, много болтали, ничего больше!

— Так, а это… — Хлопин повернул голову в сторону прихожей. В следующий момент он всё понял. Кашемировый плащ бомж нашёл на той же помойке, где подобрал джинсы.

— Я пошутил, прости меня, дурака! Пока ты отключился, я немного похозяйничал у тебя.

— Заметил, — отмахнулся Хлопин, вспомнив о посуде в раковине.

— Не осуждаешь?

— Шёл бы ты домой.

— А ты посмотри на часы, доцент! Уже люди встали. Ненароком увидят меня, выходящего из твоей квартиры, грязного и оборванного. Что тогда? Почище будет, чем я наплёл похмельную байку!

— М-да.

— Да ты не бери в голову, Александр Юрьевич! Как стемнеет, выставишь меня в шею. Ни одна душа не узнает о твоём знакомстве с человеком из подворотни!

— Слушай, Сидор, ты кем был в прошлой жизни? Что-то ясно выражаешься, складненько так. Не писателем?

— Ха-к-ха! — закашлялся в смехе Сидор. — Будь я писателем, или поэтом, никто не осудил бы за пьянство. Я всего лишь скромный учитель словесности.

— И сейчас?

— Ты про прошлую жизнь спрашивал, — Сидор скрестил руки на груди и надул губы.

— Так, что ты ещё натворил, пока я спал? Куда дел вытяжку?

— Я же сказал, что дрянь твоя вытяжка! А так рекламировал, так пиарил!

— Выпил?

— Ну да. А градусов нуль по Фаренгейту!

— То есть, отрезвел разом? — глаза Хлопина загорелись.

— Не то чтобы очень, но уснул, как младенец.

— И всё же зря ты выпил реактив, как бы я его не хвалил.

— И я того же мнения, — вздохнул Сидор, опустившись на край дивана. На его лбу появились крупные капли пота. — Но извини, хозяин, парфюмерии путней я не обнаружил.

— Так ты и сейчас желаешь ещё чего-то выпить?

— Да, — вздохнул, сокрушаясь, Сидор.

— Есть столичная водка из старых запасов, — развёл руками Хлопин.

— Всё лучше, чем «Кинзо».

— Наливать? Или перетерпишь до обеда?

— Не-е! Я, хозяин, с места ни шагу без горючего. Извини.

Хлопин подкатил к дивану журнальный столик, достал вымытые гостем рюмки. В холодильнике нашлась банка шпрот, в хлебнице почему-то три буханки и батон! Александр Юрьевич порезал батон тонкими ломтиками, подал к столу. За это время гость хапнул рюмашку и налил следующую.

— Ты, наверное, не будешь? — робко спросил он, указывая взглядом на пакет сока.

Хлопин кивнул. Иногда и бомж подаёт умные мысли. Александр Юрьевич плеснул себе апельсинового сока, чокнулся с гостем и залпом опустошил рюмку.

— Хорошо? — спросил Сидор, морщась после выпитой водки.

— Ещё бы! — Хлопин прошёл к шкафу, вынул пару таблеток аспирина, вкинул их в рот и запил соком.

— Вот так наша профессура спасается от похмелья, — заметил Сидор, наливая водку в свою стопку.

Доцент промолчал. Говорят же, не было печали! Угораздило же приютить бомжа, который возьми да и выпей изобретение жизни. И прав же, на все сто! Выпустить его можно только ночью.

— Ладно, Сидор, ты попируй тут, а я прилягу! — Хлопин вышел из комнаты. Доцент был уверен, что Сидор ещё выпьет рюмку, максимум две, да отключится. Хлопин ушёл в ванную, встал под душ.

Сидор полагал, что этой литрухи ему хватит не на одни сутки. А что? Хозяин наверняка отдаст початую бутылку, иначе какой он интеллигент. Ещё стопка-другая, и потянет в сон. Счастливо улыбаясь, Сидор потянул водку, как пивко.

— Жизнь хороша, у-у-у! — сказал он, тряхнув плечами. Захотелось есть. Сидор ткнул вилочкой подкопченную рыбёшку, досталась с икрой, от чего ощущение счастья переполнило организм. Шумела вода в ванной, молчал покрытый пылью экран телевизора, в котором отражался гость с блаженной улыбочкой. Незаметно для себя Сидор обнаружил, что консервная баночка пуста. Он стал закусывать хлебом, макая в консервную банку. Рыбий жир, читал он когда-то, помогает расти молодому организму. Сидор хихикнул глупой мысли и вновь налил стопку. Чокнувшись с бутылкой, опорожнил.

То ли водка оказалась качественной, то ли с закуской перебрал, но гость по-прежнему оставался в здравом уме. Мало того, что ни в одном глазу, так ещё хотелось кушать. А хозяин не спешил выходить из ванной. Сидор, решив извиниться после, прошёл на кухню. Холодильник продемонстрировал ему рацион закоренелого холостяка. Два яйца на завтрак, маслёнка с лопнутой крышкой и размазанным по дну маслом, всё. Верёвочки, на которой может повеситься голодная мышь, и той нет!

Сидор проткнул яйцо кончиком ножа с обеих сторон, одним вдохом опорожнил. Гость взял полбатона и вернулся к столу. Кивая собственному отражению, Сидор продолжал чокаться с бутылкой и блаженно препроводить время, ожидая неизбежной отключки.

Александр Юрьевич оттёрся махровым полотенцем до красноты, оделся в халат. Чувствуя себя значительно легче, доцент решил заварить нормального кофе. Самый ответственный момент Хлопин прозевал, кофе сбежало на газовую плиту. И всё потому, что за спиной услышал крадущиеся шаги. Обернувшись, доцент не поверил своим глазам. В глазах ночного гостя не было намёка на вчерашнюю пьянку и сегодняшнюю опохмелку.

— Что?

— Александр Юрьевич, я не хочу тебя стеснять…

— Мы же договорились, что уйдёшь ночью!

— Я не о том. Хлебушка бы.

— Выбирай! — Хлопин открыл крышку хлебницы.

Сидор взял буханку, поклонился и вышел. Не хотелось говорить с хозяином, хотя в голове было много мыслей: нужных и важных. Но все они не для ушей трезвого человека.

Выпив кофе, Хлопин решил почитать книжку, лёжа в кровати. Подойдя к книжной полке, он посмотрел на диван. Гость сидел себе на краю дивана и жевал хлеб. В бутылке оставалось около четверти!

— Не пьянеешь?

— И не насыщаюсь. Сам не знаю, впервые со мной такое.

Хлопин покачал головой. Мол, всё когда-то бывает впервые.

— Александр Юрьевич, убрал бы ты бутылку, а?

Хлопин пожав плечами, закрутил пробку и унёс водку из комнаты. Возвращаясь, он чуть было не столкнулся с несущимся во весь опор гостем. Сидор, не извинившись, влетел в туалет и захлопнул дверь.

Хлопин пожал плечами и завалился в кровать с раскрытой книгой. Он включил телевизор без звука, чтобы не мешал чтению. Сквозь непроизвольно закрывающиеся веки Хлопин смотрел на печатные строчки. Теряя нить повествования, он возвращался назад на страницу и снова читал.

Настенные часы отбили полдень. Хлопин дёрнулся, раскрыл глаза. По-прежнему без звука молотил телевизор. Что-то бурно обсуждали депутаты, ёрничал корреспондент, царапая микрофон свежеотрощенной бородкой. В туалете горел свет.

— Сидор!

Никто не отозвался.

Хлопин встал с кровати. Куда делся ночной «братец»? Выйти из квартиры он не мог. Доцент заглянул в зал. Никого. На всякий случай Хлопин проверил замок. Защёлка-фиксатор оставалась вдавленной внутрь.

— Сидор! Ты что, канат проглотил?! — Хлопин дёрнул за ручку, дверь в туалет была закрыта. Бывает, алкоголики запираются и…

— Типа того, — ответил Сидор вымученным голосом.

— Заснул?

— Лучше б заснул. Сейчас-сейчас освобожу плацкарту!

Хлопин в плацкарте не нуждался. Он вернулся в спальню, завалился на кровать. Читая о том, как герои обедают в ресторане, Хлопин решил, что неплохо бы сходить в кафе, заморить червячка. Как только быть с Сидором? Можно ли оставить его одного в квартире? Хлопин прошёлся по комнатам. На первый взгляд ничего не тронуто. Даже на стеклянной полке с «никудышным парфюмом» равномерный слой пыли.

— Сидор! Ты снова уснул? — Хлопин дёрнул за ручку.

— Нет. Скоро уже освобожу. Приношу самые искренние извинения!

— Принимаются. Вот что, ты сходи в душ. Или прими ванну. А я схожу до магазина, — сказал Хлопин. Подумав, добавил: — Тебе что принести?

Сидор с шумом выдохнул.

— Водки, коньяку, виски?

Молчание. Оскорблённое молчание.

— Пивка? — продолжал Хлопин.

— Н-ничего, только хлеба!

— Хозяин-барин, — пробурчал Хлопин и хлопнул дверью.

Выходя из подъезда, Хлопин поздоровался с бабульками, сплетняющими на лавочке. Они торопливо ответили, не глядя на соседа. Хлопин сделал вывод, что во дворе он пьяным не шатался. Спасибо Сидору, брату названному! Доцент чуть было не сплюнул, но сдержался. В супермаркете на него также никто не обращал никакого внимания. Пришёл себе человек за продуктами, пусть набирает да топает своей дорогой.

Хлопин положил в корзинку пару банок тушёнки, копчёную салаку, подумал: — «Чем ещё питаются люди, живущие в подворотне»? Улыбнулся своему изображению в мониторе. Как же они питаются, да как и всякие холостяки! Он взял пару батонов хлеба, десяток яиц и длинную палку колбасы «салями». Возле кассы Хлопин зацепил бутылку водки и пучок зелени. Вздыхая, доцент поплёлся домой.

Ничего за его отсутствие не произошло. Сидор продолжал занимать отхожее место.

— Опять заснул?! — Хлопин ткнул дверь.

— Скоро, теперь уже скоро.

— Если тебе плохо, выходи! — посоветовал доцент. — Окажу первую помощь.

Сидор шумно вздохнул. Хлопин махнул рукой и прошёл на кухню, готовить поздний завтрак, точнее, второй обед. Доцент решил вымыть посуду. Раковина оказалась пустой!

— Так ты выходил, получается?

— И снова вышел.

Хлопин оглянулся. Перед ним стоял не вчерашний гость, а какой-то другой человек. Щетина на лице Сидора увеличилась раза в три! Другой бы удивился, Хлопин понял, причиной тому — обезвоживание. Хозяин посмотрел на живот Сидора. Мяч сдулся и распластался над позвоночником.

— Так не бывает! — вырвалось у доцента.

— Вы алхимики и не такую дрянь синтезируете, — пробурчал под нос Сидор.

— Думаешь?

— Уверен на все сто! Литр водки вылакал уж, ни в одном глазу в итоге, раз! — Сидор загнул палец. — На горшке просидел три часа, думал, все кишки наружу выйдут, два!

— Выпил ценный для науки препарат, три! — вспылил доцент.

— Александр Юрьевич, тебе этот раствор получить, как два пальца об асфальт! А у меня жизнь, можно сказать, насмарку. Да и жрать хочется так, будто за все три года бомжевания нужда добрать положенный вес.

— Кушай на здоровье! — Хлопин пододвинул широкую тарелку на противоположный край стола.

Сидор прошёлся к раковине, принялся мыть руки.

— И пей, пока не дойдёшь до состояния своего…

— Скотского?

— Не ёрничал б ты, Сидор! — сказал Хлопин подняв кверху указательный палец.

— Молчу! — с полным ртом ответил Сидор.

Хлопин налил полную кружку водки, подвинул гостю.

Как компотом гость запил, не поморщившись.

Хлопин сидел напротив, сложив руки. Аппетит у него пропал. Гость продолжал опустошать щедрый хозяйский стол так, что после второй кружки водки остались пустые тарелки.

Сидор виновато улыбнулся.

— Ещё?

— Пожалуй, только хлеба. Никогда не думал, что батон может быть настолько сладким.

Хлопин покачал головой. Он заставил себя съесть бутерброд, нетронутый Сидором. Запил чаем и, потеряв терпение, раскланялся. Доцент упал на кровать, взял книжку, но воспринимать текста не мог. В голове бурлило. С одной стороны, в собственном доме живой контейнер неведомого науки химического вещества. С другой, рано или поздно, Сидор вернётся в прежнее состояние. Период полураспада каждого компонента не более 74 часов. Но каждого по отдельности. Кто знает, что сотворили студенты, в каких пропорциях смешали важные компоненты? Всего из четырёх аминокислотных остатков складывается генетический код ДНК — а даёт какое разнообразие видов организмов на нашей земле?

Хлопин подскочил, озарённый идеей.

— Слушай, Сидор! — выкрикнул он, забежав на кухню.

— Чего? — гость даже не оторвал головы от тарелки. Он кушал рыбу и старался не пачкать стол.

— Собери для меня анализы!

— К-ха! К-ха! — изо рта смеющегося Сидора вылетели крошки, успевшие слепиться клейкой слюной из-за копчёной рыбы.

— Вот, тара! — Хлопин вынул два пузырька из кухонного шкафа.

— Приходи вчера, Александр Юрьевич!

Хлопин посмотрел в глаза гостю. Никакого пьяного блеска, как чаёк попивает водочку!

— Извини, зарываюсь. Но, в самом деле, ничего во мне уже нет.

— Собери, что есть.

— Если таким образом послужу науке…

— Сидор, тебе бы надо думать, как послужить мне.

— Прости, хозяин, зарвался. Сказывается бичёвская жизнь. В другой жизни я пообещал бы расплатиться за все эти блага, — Сидор обвёл рукой стол, — но да ладно! Отработаю.

Хлопин стоял, сложив руки на груди и скрестив ноги. Затылком он потирал дверной косяк.

— Сдам я тебе мочу и кал! Хочешь, крови возьми пол-литра!

— Это мысль, это мысль! — Хлопин почесал за ухом.

— Ну вот, видишь, — попытался улыбнуться Сидор. Но рот его был вновь переполнен, от чего губы не могли полноценно растянуться. Вместо открытой улыбки получилась мятая гармошка.

Но Хлопин уже бежал к телефону.

— Наталья! Вы дома?

— Да, Александр Юрьевич.

— Извини за вчерашнюю пьяную выходку!

— О чём вы, Александр Юрьевич? — продолжала Наталья бесстрастным голосом. Хлопин смутился, старшей лаборантке пришлось продолжать разговор самой: — Вы позвонили, наговорили кучу комплиментов, а я должна извинять за это?

Хлопин воочию увидел Наталью, пожимающую плечами.

— Вы не могли бы мне оказать небольшую услугу?

— С удовольствием, Александр Юрьевич!

Наталья присела, делая книксен.

— В научных целях мне нужны… — Хлопин назвал предметы из лаборатории.

— Всё будет готово к первой паре!

— Наталья, просьба личного характера. Это нужно мне сейчас!

— Так вы звоните из лаборатории?

Хлопин еле сдержался от смеха. Наталья сообразила, что сморозила глупость.

— Вам привезти всё это домой?

— Да, Наташа, да! И захватите, пожалуйста, шприц «двадцатку».

— Будет сделано, Александр Юрьевич!

— Заранее благодарю.

— Благодарность не булькает! — сорвалось с губ Натальи. Она сжала зубы и покраснела.

— Будет красненькое и десертное, на ваш выбор!

Наталья положила трубку, чтобы не ляпнуть ничего лишнего. Она выключила телевизор на самом интересном месте сериала, не до него сейчас. Наталья извлекла из комода косметичку, подвела нещипаные несколько лет брови, взяла коробочку с тенями. Внутри оказалась не лёгкая пыльца, а затвердевшая, растрескавшаяся земля. Наталья отбросила тени прочь. К счастью, помада у неё была только одна, потому сборы заняли не больше десяти минут. Надев выходное платье, Наталья выскочила из квартиры. Благо институт был недалеко от дома, такси она заказала уже после того, как вышла из лаборатории.

— В аптеку! — сказала она водителю.

— Какую?

— Первую попавшуюся!

Шофёр пожал плечами.

— Они работают без выходных!

— Понимаю, но по пути ли будет? Или тебя только до аптеки?

Наталья поняла, что говорит глупости. Наталья назвала домашний адрес доцента, известный всем сотрудникам кафедры.

Шофёр через два квартала тормознул возле аптеки.

— Я мигом!

— А…

— Сумочку оставляю под залог!

Шофёр вновь пожал плечами.

Через несколько минут принаряженная женщина вернулась. В руках она держала одноразовый шприц в упаковке. Водитель дёрнул головой. Видеть наркоманку в таком возрасте, столь прекрасно сохранившуюся, ему не доводилось.

— Поехали?

Такси дёрнулось. Словно проглотив язык, шофёр не открывал рта до конца пути.

— Удачной охоты, красавица! — сказал он, трогаясь с места.

— Мы с тобой не одной крови! — выкрикнула Наталья вслед убегающему такси.

Нашёл, красавицу! Откуда этот бомбила? Да у них в Тамбове, пожалуй, любая дворняга за красавицу идёт. Среди волков-то!

Наталья перевела дух у квартиры доцента. Не хватало ещё выглядеть запыхавшейся. Ещё подумает, по первому зову, как собачка прибежала!

— Секундочку, Наташа! — тотчас отозвался на звонок Хлопин. Будто бы стоял у дверей, карауля.

Наталья вынула из сумочки зеркальце, поправила чёлочку. Тотчас отдёрнула руку. Ощущение мягких густых волос отбросило её лет на пятнадцать назад. Но некогда было задумываться над дурацкими чувствами, нужно было выполнять свою работу. Просьба начальства, тем более, «личного плана» обязательна к выполнению! Это не приказ, который можно обойти или забыть, «закрутившись, замотавшись».

Дверь распахнулась, на пороге стоял Хлопин с разинутым ртом.

— Вы мне сказали, что женское платье мне больше к лицу, — дрожащим голосом сказала Наталья, протягивая пакет.

— Входите, Наташа! Через порог не передают. Примета плохая.

— Извините, Александр Юрьевич, но меня ждут…

— Дело жизни и смерти, Наталья! Отзвонитесь, прошу вас, пусть подождут ещё, — Хлопин посмотрел на часы, — минут двадцать.

Наталья пожала плечами, от чего широкое декольте платья приподнялось. Велюровая ткань зацепилась за перемычку бюстгальтера, не собираясь возвращаться в исходное положение. Наталья прижала руку к груди, стесняясь поправляться при начальнике.

Хлопин, не обращая внимания на лаборантку, изучал содержимое пакета. Молодец, Наталья! Схватывает на лету. А он ещё считал старшую лаборантку заторможенной. Хлопин, укоряя себя, покачал головой.

— Что-то не так, Александр Юрьевич?

— Всё замечательно! — Хлопин улыбнулся. — У меня тут необычный пациент. Наталья, помнится, вы подрабатывали медицинской сестрой?

— По уходу за больными.

Руки Хлопина опустились. Он-то рассчитывал на Наталью.

— Какие-то трудности?

— Небывалые проблемы, Наталья! Нужно взять анализ крови из вены.

— У вашего необычного пациента? — голос Натальи наконец окреп. Пока доцент изучал содержимое пакета, лаборантка успела поправить платье.

— Да у меня вен-то никаких нет! — раздался голос из туалета.

— Сидор! Ты учил детей, что неприлично разговаривать через закрытую дверь?

— А я уже открываюсь.

— Знакомься, Наташа! Это мой «братец» Сидор!

— Наталья. Позвольте вас спросить, это настоящее имя?

— Теперь — да.

— Вам нужно взять кровь?

— Мне нужно сдать кровь, — поправил Сидор.

— На алкоголь?

— Можно и так сказать, — Сидор не договорил, Хлопин легонько подтолкнул его в сторону кухни.

— Берите, что делать?

— Дело в том, — прошипел ему на ухо Хлопин, — что никто не умеет.

— Так и я, извини, не наркоман.

— А что если вызвать диспетчера «скорой»?

— Наталья! Не стыдно будет? Два научных сотрудника вызывают рядового фельдшера для забора крови!

— Я отожмусь от пола, раз пять, вены всплывут! — подал голос Сидор.

— Спасибо, утешил.

— Ой-ой-ой!!! — Сидор аж подпрыгнул.

— Что там ещё?

— Сам смотри!

Наталья подошла ближе. Рука Сидора была похожа на иссушенный, а затем закачанный формалином муляж анатомички. Отчётливо видно каждую мышцу, а их, штук десять локтевых, как помнила Наталья. Вены, как шнурки в ботинках, где под кожей идут, где ныряют чуточку глубже, затем уходят под бицепс.

— В такую и младенец не промажет! — Хлопин прикоснулся к плечу сотрудницы. Старшая лаборантка замерла.

— Так колите живее, выпить надо!

Хлопин подмигнул Наталье.

— Александр Юрьевич, я ведь не взяла спирт!

— Ничего, обработаем сорокаградусным раствором, — успокоил доцент.

Наталья попала в вену безо всякого труда. Несмотря на дрожащие руки, она чётко ощутила первый прокол кожи, затем вены. В шприц пошла самотёком багрово-красная кровь.

Хлопин набрал крови в пробирку. Затем наполнил вторую.

Сидор, раскрыв рот, наблюдал за действиями Хлопина. Когда тот набрал третий пузырёк, Сидор чуть не заплакал.

— Не жалей дурной крови!

— А сколько у нормального человека крови?

— У нормального — литра три, — сказал Хлопин, сливая содержимое трёх пробирок в реторту с плотно притёртой пробкой.

— А у алкоголика?

— У тебя что ли?

— Ну.

— Восемьсот грамм, — пояснил Хлопин.

Брови Сидора взлетели кверху.

— Остальное — водка и ацетальдегиды!

— Какой только хрени внутри организма не бывает! — Сидор налил полкружки водки, залил себе в глотку.

Наталья заворожено следила за его кадыком, который двигался как-то непрерывно, без пауз между глотками. В результате чего, водка протекла в желудок как вода из крана.

Сидор взял кусок неочищенной колбасы, зажевал.

— Поражена? — спросил Хлопин, глядя на широко раскрытые глаза Натальи.

— Завидую вашему аппетиту! — сказала Наталья Сидору.

Он ничего не ответил. Разговаривать с переполненным ртом неприлично.

Наталья собрала пробы анализов в термостат.

— Как я понимаю, Александр Юрьевич, всё это нужно доставить в лабораторию?

— Наташа! Вы просто чудо! — Хлопин раздвинул руки для объятий. Наташа посмотрела на непрестанно жующего Сидора, затем на носки своих туфель. Хлопин неловко опустил руки на бёдра, затем пихнул ладони в карманы.

Оказавшись в подъезде, Наталья поёжилась. К вечеру в летнем платье в начале мая — не по климату. Подсчитав остатки наличности, Наталья едва не разревелась. Ей хватало только на трамвай! Наталья пошла в сторону дороги, к ближайшей остановке. В доме Хлопина старшая лаборантка была впервые, поэтому плохо ориентировалась в сумерках. Наталья вспоминала, как к подъезду подъезжал таксист, по какой дороге. Кажется, он проезжал в тёмной арке.

Наталья зацокала шпильками по асфальту. В подворотне её кто-то взял за локоток. Сердце старшей лаборантки ёкнуло.