ПРАЗДНИК ВОЛШЕБНОЙ ЛЮБВИ

Сергей Васильевич Еремеев, 2019

Зримая и захватывающая сказочная история о предновогодних и новогодних приключениях с неожиданными поворотами окрашена лирическими переживаниями влюблённых и добрым юмором, понятным читателям всех поколений.

Длинное предисловие, которое можно и не читать

Несколько лет назад судьба свела меня с удивительным человеком. С виду в нём ничего особенного. Живёт в старинном российском городе и внешне никак не выделяется среди своих земляков. Однако он с юных лет много чего испытал. Нет, он не противостоял двенадцатибалльному тихоокеанскому шторму на вёсельной лодке, как русский путешественник Фёдор Конюхов. И не прыгал без парашюта в натянутую на земле сетку с высоты семь километров шестьсот метров, как американец Люк Эйкинс. Более того: он считает, что такие вызовы не для него.

Тогда что же в нём удивительного, спросите вы. Посудите сами. Ещё подростком он вместе с отцом входил в состав среднеазиатских экспедиций, был собирателем змеиного яда, из которого производятся необходимые людям лекарства. Когда служил в армии, принимал участие в боевых операциях. Потом не один год был моряком, ходил по морям и океанам на кораблях торгового флота. Работал горноспасателем. Тушил лесные пожары. А потом стал передавать свой опыт молодёжи.

И вот я, зная, что у него есть награды, спрашиваю о подвигах. Кому не хочется услышать из первых уст, из уст героя, воспоминания об интересной работе и полной опасностей службе? Но он в ответ плечами пожимает. Мол, всякое в жизни бывало, обо всём не поведаешь, а что-то и вспоминать не хочется, чтобы душу не рвать, раны не бередить…

Ну нет так нет.

А я-то хотел о тебе книгу написать.

Не хочешь как хочешь.

Как услышал он про книгу, так и преобразился! Я думал: обрадовался человек тому, что о нём будет книга. Это нормально.

Только ошибся я, всё развернулось иначе.

Так вышло, что семью он завёл тогда, когда у некоторых его сверстников уже были внуки. Может быть, поэтому ценит и бережёт семейную гавань. Как никто другой. И в своей дочке Машеньке души не чает. Виду не подавал, но переживал сильно, когда она, старшеклассница, сломала ногу, катаясь на лыжах, и оказалась в больнице. Лежала Мария с загипсованной ногой, а это не очень весело. Мама и говорит ей, видя такое состояние и настроение: доченька, ты же читать любишь, про всё забываешь, когда читаешь. Скажи мне — и я тебе любую книгу принесу.

— Любую? — повторила Маша и впервые за несколько дней улыбнулась. — Ну принеси, принеси…

Мать стала кивать, а в Машиных глазах заплясали хитринки:

— Сейчас я тебе скажу, какую книгу мне принести…

Только мать напрасно думала, что дочь произнесёт имя автора и название книги. Маша рассказала о том, какая это должна быть книга.

Ну, во первых… Ну во-вторых… Ну, в-третьих…

Мама всё запомнила. Образно говоря, загрузилась.

На домашних стеллажах такого произведения не оказалось.

У соседей, друзей и знакомых подобной книги тоже не было.

Подключились Машины одноклассники. Безрезультатно.

Не нашлось такого сочинения и в библиотеке. Там сначала удивились озвученным параметрам поиска произведения. А когда узнали, что заказчица лежит в больнице, где ей скучно и грустно, выложили перед Машиной мамой целую стопку книг. В каждой из них было понемногу из того, что девушка хотела найти в одной.

— Ах, Маруся, — сказала мама, — заказ у тебя был из разряда: пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что.

Маше стало неудобно: ненароком так родителей напрягла, что они полгорода подключили к исполнению её желания. Она не стала ничего говорить маме, просто поблагодарила за принесённые книги.

Мой собеседник сделал паузу. Я не преминул заполнить её вопросом: так что же хотела получить твоя дочь?

— Не скажу, пока не дашь мне слова, что напишешь такую книгу.

В его глазах плясали хитринки, и я понял, что Маша — вся в отца.

— Обещать не могу, пока не узнаю.

— Ты и мёртвого уговоришь, — сказал он, и мы оба рассмеялись.

— Итак, — начал Машин отец, — моя подрастающая дочь хочет, чтобы это была книга про любовь.

Услышав это, я подумал, что в мире миллион любовных романов и сочинить ещё один при моей квалификации не составит никакого труда.

— Но это должна быть не простая любовь, а любовь человека и сказочного существа.

Мне мгновенно пришли на память Снегурочка и Лель, Русалочка и принц, Иван-царевич и царевна-лягушка. Это будет сложнее, чем просто любовный роман!

Он деловито продолжал:

— Сентиментальность — обязательно. Юмор — желательно. Чудеса и приключения — само собой. Всё или почти всё должно происходить в двадцать первом веке и в узнаваемом мире. В современном российском городе.

Кто же поверит в такую фантасмагорию? Только я это подумал, как он продолжил:

— А самое главное, чтобы всё это было достоверно. Простота сюжета, динамизм повествования. И при этом — приключения, и даже чудеса! Читаешь — и как будто фильм смотришь. Пусть с каждой страницы встают зримые образы.

— Хорошо, пусть встают. Только пока я всё это напишу, Маша поступит в университет и забудет о своём школьном желании прочитать такую книгу. Так что смысла нет стараться.

Он расхохотался.

— Какой ты хитрец! Только я хитрее. У меня вторая дочь растёт, Настенька. Пока сочинишь, как раз будет для неё. Пиши для Настеньки! Пиши так, чтобы у неё от одного чтения оглавления дух захватывало. Ещё имей в виду: она любит стихи и песни. Пусть они тоже будут в твоём романе.

Ничего я ему обещать не стал. А потом в суматохе дней забыл об этой беседе, которую счёл забавной. Только он ничего не забыл. Звонит через год — и с места в карьер:

— Ты молодец: у тебя замечательные книги для дошкольников. А где роман для Настеньки? Растёт наша красавица!

— Но я же ничего не обещал…

— Разве? А мне показалось… Слушай, это к лучшему, что ты пока не приступал! Маша и Настя хотят, чтобы сказочный роман о любви и счастье был связан с самым любимым праздником — Новым годом. Меня слышно?

В те дни я задумался: а что же такое сказочный роман о любви и счастье? Да ещё современный? Какой он должен быть? И должен ли быть вообще? Стал я спрашивать об этом своих приятелей-писателей. И сразу же услышал встречный вопрос: а где ты видел современные сказочные романы о любви и счастье? Да ещё и для семейного чтения… Нам такие произведения не попадались. Сегодня о любви и счастье писать немодно. Банально получается. Другое дело — щекотать нервы читателей детективами или искусно терзать их чернухой…

Мужчины не отшучивались, говорили всё это всерьёз. Их ответами подкреплялось моё подсознательное нежелание браться за эту тему. А женщина, что пишет не только книги, но и сценарии для интересных и при этом совершенно не злых сериалов, прочитала мне целую лекцию. Начала с того, что всё гениальное просто. Затем обрушилась на некоторых «продвинутых» не в ту сторону авторов. Мол, всё у них сумбурно и непонятно, тексты в смысловых кляксах с потугами на глубокомысленность. И как тут не вспомнить Джонатана Свифта. Он остроумно сравнивал писателя с колодцем: «Человек с хорошим зрением увидит дно самого глубокого колодца, лишь бы там была вода; если же на дне нет ничего, кроме сухой земли или грязи, то, хотя колодец был бы всего два аршина, его будут считать удивительно глубоким лишь на том основании, что он совершенно тёмный».

Я тактично кивал, а моя очаровательная коллега вдруг стряхнула с себя всю серьёзность, рассмеялась и сказала:

— Знаешь что? Не слушай никого, ни с кем не советуйся. Просто вспоминай свою первую любовь и пиши сказочный роман. Для Настеньки!

Совет был искренний, однако, я всё равно не торопился. Несмотря на то, что удивительный человек из старинного российского города, отец Маши и Насти, стал звонить мне каждый год под Новый год. Звонил и слышал от меня одну и ту же песню о том, что я ничего не обещал.

Но вот однажды он не позвонил.

Тогда позвонил я. Его мобильник не откликнулся даже голосом автоответчика. Так продолжалось несколько дней. Не зная, что и думать, я набрал его домашний номер. Мне ответил девичий голос:

— А папы нет…

От этих слов я похолодел. Мысль о непоправимом пронзила меня помимо воли, и я глухо произнёс:

— Что случилось?

Прозвучало это так, словно я спросил: когда это произошло?

Пауза была недолгой, но мне показалась вечностью.

— А что должно случиться? — с недоумением проговорила девушка. — У папы открылась старая рана, он в санатории.

У меня отлегло от сердца: старая рана это не смертельно, а медицина сейчас сильная. Узнав, что разговариваю с Машей, я передал её отцу новогоднее поздравление и пожелание выздороветь в самое ближайшее время. А девушка вдруг спросила, пишу ли я книгу для Насти?

Ну как таким людям откажешь? Вот я и написал этот роман. Честно скажу: старался. А уж каким он получился — судить не мне. То, что и Маше чтение пришлось по душе, и родителей захватило, а Настя вообще в восторге, — это всё не в счёт, ведь они этот роман ждали. Тешу себя надеждой, что он понравится и другим читателям.