В тени голубых облаков

Сергей Венедов, 2023

В новой книге Сергея Венедова мы встречаем уже известного нам по роману «Игра в бирюльки» дипломата Артема Кранцева. «Чудак и мерзляк» Кранцев поднаторел в международных играх, и из уютных кабинетов ООН судьба приводит его прямиком на дипломатическое поле сербско-хорватской войны. Балканский колорит, тайны мирового закулисья и фирменный психологизм автора – такое сочетание заинтересует даже самого искушенного читателя.

Часть вторая

Сезон тревожных снов

Кабинет начальника Гражданской службы располагался в уже знакомом, слегка обшарпанном административном здании, окруженном вагончиками. В крохотной приемной его встретила болезненного вида, но стройная смуглая барышня с большущими глазами, которая назвалась Элеонорой из Белиза и, заглянув в дверь начальника, пригласила вновь прибывшего войти. Навстречу Кранцеву из-за стола вышел невысокого роста полноватый господин с посеребренными висками, протокольно улыбнулся и протянул пухленькую ручку для пожатия. Невнятно произнеся свое имя — Филипп Гондер, — он предложил новому сотруднику сесть в низкое кресло, расположился рядом в другом и, крикнув в приоткрытую дверь: «Нора, два кофе, плиз», всем своим видом показал, что превратился в слух. Но когда Кранцев начал было сжато излагать свое стандартное жизнеописание, прервал его:

— Мой хороший друг Герман Седин… и ваш тоже… мне подробно говорил о вас, и я рад, что вы согласились приехать к нам. Гражданской службе здесь нужен русский с опытом международной работы. Вы ведь дипломат по профессии?

Вопрос прозвучал так, как если бы Гондер сомневался в ответе или рассчитывал услышать какой-то другой. А когда Кранцев подтвердил, вздохнул как бы с облегчением и продолжил:

— Временно рабочее место вам отведено в вагончике с еще одним сотрудником, из Малайзии, его зовут Майк Прабан, а постоянное будет, когда доставят новый фургон, мы его заказали.

Майк введет вас в курс дела. Кроме текущих дел и заданий, вы будете нашим основным связным с Русским батальоном, а еще попрошу вас помогать в контактах с сербской стороной руководителю отделения нашей службы в Вуковаре Жозе Карвайо, португалец… белый, но уроженец Кабо-Верде, островов Зеленого Мыса… их еще зовут пьенуарами — черноногими. Впрочем, это не имеет отношения к делу. Общительный парень и прекрасный работник, тоже из дипломатов. Уверен, вы подружитесь и будете успешно действовать в тандеме.

«То есть у меня будет два куратора — Гондер и Карвайо, век свободы не видать», — с досадой отметил про себя Кранцев, памятуя иерархические ооновские заморочки, но изобразил на лице приветливую улыбку и согласно закивал.

И действительно, как по вызову, в дверях без стука возник худощавый, молодой еще мужчина с открытым, горделивым выражением лица и головой, усыпанной черными как смоль кудрями.

— Прошу извинить, шеф, — сказал он по-английски, — чуть-чуть задержался… вы знаете, с сербами не всегда легко разговаривать… Жозе, — просто сказал он, крепко пожимая руку Артему, и, легко переходя на хороший французский (выходит, читал резюме франкофона Кранцева), добавил: — Наслышан о твоем приезде. Добро пожаловать на борт. Нам нужны бравые матросы. Пойдем расскажу, чем мы тут занимаемся…

Уселись в беседке в дальнем углу компаунда, недалеко от строения с призывной надписью на двух языках Bar — Café. На безупречном французском Жозе говорил без всякой рисовки, держался по-товарищески, но при этом был по-рыцарски учтив, никакого панибратства. «Думаю, мы с ним сработаемся», — охотно решил Артем, когда, окончив инструктаж, Жозе предложил что-нибудь выпить в кафе напротив. Оба остановили выбор на кофе, для алкоголя было рановато. И просто, без затей, стали рассказывать друг другу о себе. Жозе, как и Артем, попросился из МИДа «в поля», не столько чтобы расширить кругозор, сколько подтянуть бюджет семьи — жены, двух детей и стареньких родителей.

— Жизнь в развивающейся Кабо-Верде не сахар, — признался он, — но это наша родина, бедная, очень красивая, и мы ее любим. Основа экономики — туризм, особых природных богатств нет. А богатых землевладельцев в нашей семье никогда не водилось. После провозглашения независимости все всегда работали на государство, за скромную плату. А работа здесь, в Защитных силах ООН, мне по душе, — он тряхнул кудрявой головой, — стараемся помочь врагам помириться, хотя это и не так легко…

«Ну, прямо как на собеседовании с ооновскими начальниками излагает, но вполне искренне, а биография точно на мою похожа», — думал Кранцев, слушая спокойный говор нового знакомого и напарника.

— На сегодня закончим, — сказал Жозе, допив кофе. — Элеонора сейчас покажет тебе твое рабочее место и сведет с переводчиками, чтобы помогли найти жилье в округе. Это не совсем просто, но возможно…

Похожий на индуса, худющий Майк Прабан не стал изображать наносную радость при виде того, с кем ему придется какое-то время делить маленький тесный и душный фургончик. Он механически показал рукой на стол Кранцева с установленным уже компьютером и канцелярскими принадлежностями, произнес положенное «уэлком» и «найс то мит ю» (мол, рад познакомиться) и снова уткнулся в экран своего компьютера. Когда Элеонора пожелала им «всего хорошего» и собралась уходить, от Кранцева не укрылся ни более чем нежный, можно даже сказать, пылкий взгляд ее больших очей, брошенный на малайзийца, ни его ответный посыл, хотя и более сдержанный при посторонних. «Господи, прямо чертоги Амура, все в поиске пары, как в раю, забавно», — подумал Артем.

Сказать, что Артем Кранцев свободно владел компьютером, было бы сильным преувеличением. К тому моменту современной оргтехникой только еще оборудовали машинное бюро постпредства РФ в Женеве и у дипломатов в кабинетах своих личных компьютеров не было, в том числе и по соображениям безопасности. При оптовой закупке первых служебных компов администрацией постпредства они оплатили один дополнительный себе домой, для дочери. Анюта уже ныла без доступа к достижениям технического прогресса и сразу стала успешно осваивать технику. В промежутке на нем «тренировалась» жена Света, начавшая работать в офисе замдиректора Всемирной организации интеллектуальной собственности, в похожем на огромный писсуар здании на площади Наций. И только в свободное время, после просмотра новостей по телевизору, то есть глядя на ночь, к компьютеру подсаживался Кранцев, решивший тоже приобщиться к прогрессу с учетом ожидаемого устройства в ООН и дабы не отставать от своих женщин. Но к моменту приезда в эрдутский компаунд его скромный опыт в области информатики не шел дальше осторожного тыканья двумя пальцами в клавиатуру и нажатия нужной кнопки для отправки посланий. С трудом найдя список адресатов ЮНПРОФОР на экране, он с удивлением уже обнаружил в нем свое имя, выбрал имя Германа Седина, начальника офиса в Белграде, настучал короткий текст — «Прибыл на место. Приступил к работе. Все ОК», нажал кнопку отправки послания, с облегчением вздохнул и, сказав трудяге Майку «си ю туморроу — увидимся завтра», быстро вышел на свежий воздух.

По дороге к грузовичку он вдруг с ужасом понял, что прошло уже целых четыре дня его пребывания в «полевой операции», а он ни разу еще не связывался с женой, не слышал ее знакомого, согревающего сердце голоса. «Она, наверно, сходит там с ума без вестей», — мелькнуло в голове, и ноги сами повернули к административному зданию. В приемной начальника Гражданской службы за столом на своем месте восседала смуглолицая Элеонора, выделяясь пышной копной темных волос на фоне прикрепленных к стене почтовых открыток с видами разных стран — от подруг или из своих путешествий. При виде Кранцева девушка мило улыбнулась ему и, выслушав просьбу, без малейшей заминки любезно показала на один из телефонов, стоящих на тумбочке рядом с ее столом. Звонить по личным делам со служебных телефонов сотрудникам не возбранялось. Операция была нон фэмили, то есть «не семейная», и поддерживать связь с родными считалось здесь необходимым для укрепления морального духа миротворцев.

Его нежная Света, еще пять минут назад действительно сходившая с ума от тревоги за мужа, теперь сходила с ума от радости, ее трогательный голос, как всегда, дрожал от волнения и, как всегда, заражал и пронзал этим волнением все противоречивое существо Кранцева, еще пять минут назад готового начать страдать от томительного одиночества, полного безразличия и отсутствия сострадания окружающего мира к его чувствительной личности… Дома все было хорошо, на работе Светлану тепло принимали, Анюта с удовольствием посещала первый курс университета, успевала по всем предметам и завела сразу трех кавалеров-качков. Трепетный голос жены и добрые новости из семьи магически, вмиг, не только разнесли в пух и прах всякие намеки на ощущение одиночества, но и впрыснули в жилы Кранцева такую порцию адреналина, что, покидая приемную и наклонившись к Элеоноре, чтобы поблагодарить ее за телефон, он слишком отчетливо уловил исходящий от нее волнующий запах тончайших, пряных духов или благовоний и одновременно отметил натянутую на крепкой груди шелковую блузку с довольно широким большим вырезом. И все это на расстоянии руки. «А Майк вовсе даже не промах, — невольно подумал Артем, резко осаждая неуместный порыв. — Все-таки мы, мужики, — животные».

Свою машину он оставил на стоянке в компаунде и решил вернуться в гостиницу пешком. Идти-то всего было минут десять. Хотя Эрдут, в русском понимании, в сущности, был деревней, ухоженная главная улица и ряды опрятных домиков однозначно делали ее поселком городского типа. Молодцы югославы, умели поддерживать порядок и уют в своей стране. Что-то теперь с ней будет? С этой невеселой мыслью, войдя в гостиницу, он направился прямиком в бар, заказал двойную порцию сливовицы и залпом выпил. Девушка за стойкой, сочувственно глядя на унылое лицо Артема, любезно подвинула к нему треугольный кусок бурека, слоеного пирога с сыром, который пришелся как нельзя кстати, но настроения Кранцеву не поднял. Ему вдруг ужасно захотелось, как ни странно, не в тихую Женеву, а в шумную Москву, к знакомым улицам и домам, где все понятно, все дорого сердцу. Но эффект сливовицы не замедлил сказаться, и в Москву расхотелось. Надо было обживаться и выживать здесь, в чужой стране, пораженной войной. Перестать ныть и бояться неведомого. Ужинать он не стал. Поднялся в свой номер на втором этаже и через десять минут уже крепко спал. Завтра первый день хорошо оплачиваемой службы.

Утром, после прохладного душа и чашки растворимого кофе с крекером, включился многолетний рефлекс хождения в присутствие. Перед выходом Артем долго рассматривал в зеркало себя, облаченного в исправно сидящую серо-бежевую форму сотрудника Гражданской службы с черными погончиками. Вид его вполне удовлетворил, и в голове всплыло шутливое выражение ушедшего два года назад любимого тестя, героя Сталинграда: «Не так красив, как чертовски симпатичен». Бодрой кавалерийской походкой, но без белого плаща «с кровавым подбоем», он через десять минут входил на территорию штаб-квартиры Защитных сил ООН. Кабинет командира Русского батальона генерала Переслягина Петра Николаевича размещался в отдельном домике в глубине двора. Вокруг еще сохранились следы недавнего ремонта — подтеки краски, обрывки бумаги, поломанные рейки. В прихожей тоже пахло краской, но это не должно было отвлекать от цели прихода — представиться командиру Русбата. Дежурный офицер, буркнув: «Надо было записаться на прием», на минуту исчез в коридоре, вернулся через минуту и попросил Кранцева подождать «несколько минут» — командир просматривает утренние сводки. «Несколько минут» затянулись до четверти часа, но спешить Кранцеву был некогда и некуда.

Сидевший за столом в форме российской армии сухопарый мужчина средних лет с мелкими чертами лица, он же генерал Переслягин, не стал вставать из-за стола навстречу визитеру. Держал дистанцию, а может, просто не хотел оказаться ростом ниже вошедшего. Приглашающим движением руки он указал на стул с другой стороны стола и изобразил подобие приветственной улыбки, сохраняя общую строгость, подобающую крупному военачальнику.

— Присаживайтесь, Артем Васильевич. Рады, рады пополнению Гражданской службы, тем более гражданином России, — поощрительно прозвучал низкий с хрипотцой голос командира.

Кранцев, не служивший в армии, с напрягом подыскивал удобную формулу, чтобы представиться, и нашел первое, что пришло в голову:

— Для меня высокая честь… товарищ генерал. Вкратце изложу свою биографию…

Но генерал жестом остановил его.

— Не надо, что вы… Случайных людей сюда не присылают, — Переслягин заговорщицки осклабился. — Расскажите лучше, как там дела в России… хотя вы же из Швейцарии прибыли… ну там, наверное, все в порядке — часы, сыр, шоколад, — и он опять улыбнулся с каким-то подтекстом, который Кранцев едва улавливал. Генерал ГРУ проверяет его на вшивость, считает засланным казачком.

Про сыр и шоколад рассказывать было нечего, часы у Артема были и вправду швейцарские, но самые дешевые, не элитные. Предложенный генералом двусмысленный характер беседы сбивал с толку, не давал ему расслабиться и просто поговорить о предстоящей совместной работе. А может, в этом и состояла цель командира Русбата: сбить новенького с панталыку, показать свое превосходство в знании неких потаенных пружин событий, в чем генерал определенно был дока, но не догадывался, как далек был Артем Кранцев от всякой конспирологии. Его впечатление от армии навсегда осталось связанным с преподавателем военной кафедры в родном вузе полковником Пироговым, эдаким балагуром на занятиях, предельно строгим на экзаменах. Командный голос и сейчас звучал в голове: «Рядовой Кранцев! Вы на наблюдательном пункте, видите ядерный взрыв — ваши действия?» И пока рядовой тупо соображал, что надо делать при виде ядерного взрыва, полковник под общий хохот заканчивал за нерасторопного солдата: «Вы хватаете ручку передатчика и вызываете штаб позывными: “Бегемот, Бегемот, я Бабочка!”» Голос Пирогова на секунду слился с голосом Переслягина, и Кранцев потерял нить беседы, уловив лишь последнюю фразу напутствия: «По всем вопросам смело обращайтесь к моим помощникам капитану Одинцову и майору Брусову». Поэтому на прощание он отделался общим демагогическим заявлением о готовности тесно сотрудничать с командованием Русбата и обращаться за советом к более опытным товарищам. Из кабинета генерала выходил с твердым ощущением, что знакомство и беседа не задались и командир Русбата остался недоволен тем, что новый гражданский сотрудник вверенного ему сектора «Восток» недостаточно откровенен с ним.

Чтобы восстановить равновесие мыслей и чувств, он было собрался снова воспарить над бренной землей, облететь округу и полюбоваться с высоты Дунаем, но передумал — надо было срочно решать вопрос с жильем, а значит, искать переводчиков. В основном их нанимали из числа студентов и образованных местных молодых людей со знанием английского языка, преимущественно из соседней Сербии. Для каждого из них эта работа с оплатой в долларах была божьим промыслом в условиях санкций, которыми обложили их страну. В комнате переводчиков Кранцев нашел только двоих — лохматого парня по имени Небойша и точеную, как статуэтка, девушку невысокого роста, с озорными синими глазами, сверкнувшими задорным огоньком из-под светлой челки.

— Я новый сотрудник Гражданской службы, русский, меня зовут Артем, — почему-то смущенно произнес Кранцев, пристально глядя в глубокие глаза девушки, а не на парня, подарившего ему снисходительный и ревнивый взгляд. — Ищу квартиру… Сказали, что у переводчиков есть адреса…

— А меня зовут Нада, можно Нета, — на хорошем английском отреагировало миниатюрное создание, тоже не отрывавшее глаз от вошедшего, что смутило его окончательно. — Адреса есть у нашей коллеги Беляны, сокращенно Бебы. Пойдем, я покажу, Беба в кафетерии, — по-русски добавила она и двинулась к выходу.

Конец ознакомительного фрагмента.