Власть Тьмы. Эделиада. Том 2

Сергей Волжин (2023)

Продолжение первого тома цикла Эделиада, Бесов Холм.Империю раздирают междоусобицы. Два южных княжества отринули власть Короны, а Вольные собрали огромную армию и вышли из лесов. На севере зреет предательство. В самой столице народ поднимает бунты. Грядёт братоубийственная война в которой не будет ни правых ни виноватых. Только слёзы, огонь и смерть.Император безумен. Совет магических родов находиться во власти хитроумной лжи и не видит грядущего кошмара. Древний мертвец уже готов вернуться в свой мир, искоренить в нём Свет и подчинить себе Тёмного Бога.Эделия — мир на стыке двух Источников. Великим Провидением уготовано ему стать полем боя для разрешения вселенского конфликта. Сильны те, кого прозывают Богами. Перворожденные вернулись из небытия и готовы бороться за свой дом. Однако сыграть главную роль в судьбе мира уготовано смертным.Какой станет Эделия? Покроет ли её вечным ковром золотой ковыль или погрузит во мрак новая власть — Власть Тьмы?

Не сложившиеся гастроли

Чуть только рассвет показал свой красный лик на востоке, обоз Берзы Фапенгера помчал на север. Да, вполне себе помчал: чары «Неутомимости» от таинственного мага из Семинарии, позволяли тянущим за собой тяжелогружённые телеги бизонам и лошадям троллей-конвоиров развивать скорость никак не меньше четырёхсот пятидесяти вёрст в сутки[1]и практически не останавливаться в пути. Первая нормальная остановка с ночёвкой была запланирована лишь на третью ночь. Клыкастые выходцы из-за Северного хребта вполне могли выдержать подобный темп, а вот людям приходилось держать на каждой из одиннадцати телег по два, сменяющих друг дружку, кучера.

Обоз преодолевал версту за верстой: гремел, пыхтел, мычал и ржал. Десять троллей скакали впереди, сгоняя с дороги зазевавшихся крестьян с их подводами, запасающих осеннее сено для скотины. Столько же прикрывали его с тыла, где в своей уютной каретке ехал хозяин всего этого добра.

Пятерых неучтённых пассажиров пришлось размещать раздельно. Байя, козыряя своим статусом пусть и не закончившей Семинарию, но всё ж таки магички, выбила для себя Ляйсан и Бернардин крытую тентом телегу, везущую для слайбьёрнских красавиц изысканные бальные платья, туфельки на кокетливо длинных каблучках и почти невесомые, украшенные тончайшими кружевами и рюшами панталоны из лучших ладосских мануфактур. Барышни удобно расположились среди всей этой роскоши, скрывшись от любопытствующих глаз и вполне комфортно проводили время не замечая тряски. Добродушные и услужливые мужички, бывшие им за кучеров, в пути с разговорами не приставали, а на редких привалах снабжали их всем необходимым. К вечеру второго дня пути они настолько привыкли к своим гостьям, что перестали осенять себя знамением Триглавы при каждом взгляде на Бернардин. Понять их было можно: беглая магичка, не без чар Байи, представлялась всем в виде скрюченной помешавшейся беззубой старушенции-предсказательницы и провидицы всея грядущего.

Брастер нашёл себе приют на одного в повозке с ободами, околоченными толстой, в пядь толщиной, кожей топорогов[2]. В таких телегах дорожные бугры и ухабы были нипочём ни перевозимым бутылкам дорогостоящего вина ни, всё ещё неимоверно гордившемуся собой за столь удачную выдумку, Дыку. В первый же день он быстро подружился со своими возничими. Они болтали обо всём, в три голоса горланили похабные и не совсем трактирные песни, а в придорожные кусты нет-нет да улетала опустошённая бутылка, то ладосского креплённого, то черестинского цветочного, а бывало в полёт отправлялась и тара из-под совсем уж дефицитного и дорогущего вина из далёких земель Базиргани. Однако на второй день Брастер от чего-то резко переменился, стал задумчив и хмур, можно сказать растерян. Пил больше в одиночку, что, впрочем, никак не уменьшило количества порожних бутылок, отправленных украшать отражёнными от своих стеклянных боков лучами солнца, обочину тракта.

Меньше всего повезло Нарциссу. Все другие телеги были «под завязку» и изысканному столичному моднику досталась перевозившая корнеплоды. Кормовая репа, свекла и брюква с центральных земель империи так полюбившиеся троллям севера, стали ему одновременно и перинной и подушкой. Для пущей сохранности в пути купцы не утруждались сбивать с них остатки чернозёма и несчастный столичный модник, проклиная Тёмных, Семинарию, Брастера и отчего-то самого себя проплакал и прокашлял все первые сутки напролёт. После слёзы закончились, а вот кашель остался. Нарцисс с нетерпением ждал обещанной ночёвки на постоялом дворе.

Подступал третий вечер пути. Обоз подходил к огромному, стоящему на развязке двух большаков империи, постоялому двору, прозванному «Спячкой». Это была основная стоянкой для купцов, перевозящих товары с севера на юг и обратно. Неглубокий ров, частокол в косую сажень высотой, двое крепких ворот и стража на башенках по углам придавали ему вид настоящей крепости.

— Стопори рогатых! Стопори по-тихому! Спячка впереди! Почитай приехали! Отдохнём братцы на славу! — Крик с головной телеги теплом в сердце отозвался у всех его услыхавших.

— Тише ход! Тише, тише!

— Легче, легче! Отдохните милые — уморились!

— Кому сказано, мешки рогатые! По-тихому пошли, по-тихому!

Возницы принялись не торопливо сбивать ход бизонам. Суровые животные не любили спешки ни в чём и не взирая на чары всё же и в правду утомились изрядно.

Мало-помалу обоз вошёл на постоялый двор. Мальчишки-служки замельтешили меж телегами, предлагая развести бизонов по стойлам. Мужички покрепче испрашивали не нужно-ль хозяину чего разгрузить.

— Людоф! Людоф! — выпрыгнул из своей небольшой расписной кареты Берза. — Проследи за бизонами! Напоить, накормить! Да скажи этим голоштанникам, чтобы сена ни-ни! Чистый клевер! И вычешут пускай как следует и копыта проверят! Затем займись охраной!

— Будет сделано, хозяин! — отозвался управитель. — А ну пацаньё, все ко мне! Мужички, не тушуйтесь — подходите! Кому медячков подкинуть?! Работа всем найдётся!

— А я вот тебе дам медячков! После такого перехода по серебру не жалко! Двойную цену уплати! Чтоб лохмачи у меня завтра в полном порядке! Холёные да накормленные!

— Он оно как, ребяты! Хозяин сегодня в благодушии! Подходи давай! Всем работу найду!

Небывалая щедрость прибывшего купца вызвала у местных работяг весёлый свист и одобрение. Выкрикивались пожелания долгих лет здравия ему самому, его отпрыскам, коих и в помине не было, а пуще всего народившей его на свет матушке.

— Кучера! — разошёлся тем временем Берза, — сегодня в таверне для вас накроют стол! За добрую службу вам награда! В дорогу только завтра в ночь выдвинемся! Отдохнёте на славу!

Сказав это, он сорвал всё те же пожелания здравия, но уже от своих наёмных.

— Я… я… умираю! — воскликнул, выбираясь из телеги Нарцисс и вскинув руки, без сил плюхнулся в пыль. Грязнее этот поступок его не сделал: он и так был с немытой головы до таких же немытых башмаков запачкан землёй с корнеплодов.

— Под-н-нимите несча-астного! — громогласно и с пафосом, коему позавидовали бы все актёры Большого Ладосского театра, но правда заикаясь спьяну прогремел Брастер. Он был, что называется «в стельку» и лишь поддержка двух мужичков из народа не давала ему повалиться рядом с Нарциссом. — Пал наш доб-блестный рыцарь! Не вороги, но дорога доконала его!

Раздался смех, но несколько ребятишек не на шутку испугавшись, бросились-таки поднимать измученного столичного франта.

— Сударь Дык! Что вы себе позволяете?! — Байя, метая молнии из глаз, выросла из-под земли прямиком подле Брастера. Мужичков-держателей сдуло ветром, а сам толстяк, дабы не позволить себе упасть, облокотился на телегу, скрестил руки на груди и принял грозный вид.

— Ты как р-разговариваешь с руководством?! — попытался сдвинуть не слушающиеся брови он. — Забыла кому под-под-подчиняешься?! Я вас живо в острог! На каторгу! В шт-шт-штрафные дружины!

Байя стояла багровая от злости и стыда, а вот народ вокруг веселился вовсю. По всему выходило, что забывшаяся то ли служанка, то ли подчинённая, а может и вовсе жена неосторожно подняла голос на этого пьяного толстячка, и теперь он прилюдно намеревался устроить ей знатную выволочку. Но к разочарованию зевак этого так и не произошло.

— А н-ну фсе за мной, бабий вы-выводок! — проорал Брастер. — И дохляка тащите! В деревню, к тётке… Тьфу! Не то. Оп-почевальню мне! Живо!

Неровной походкой руководитель труппы артистов, как уже объяснили местным кучера, проковылял к трёхэтажной таверне. За ним, таща под руки вываленного в грязи доходягу прошагали три угрюмые, удивляющие разбросом лет и форм женщины. Самые любопытные из зевак проследовали за невиданной процессией в таверну и там стали свидетелями ещё одного маленького скандальца, когда не сговорившись о цене за комнату, пьяный коротышка слегка подрался, да ну как подрался, так немного потолкался, с хозяином заведения и только после вмешательства немощной старухи драчуны ударили по рукам. Пообещав уплатить при выезде, вся разномастная компания поднялась на верхний этаж в лучшую комнату.

— Да я тебя прихлопну как мелкого вонса[3]! — приподняла за грудки Брастера Байя, когда Ляйсан заперла за ними дверь.

— Цыц, достопочтенная! — прошептал ей в лицо совершенно трезвый Брастер. — Перестаньте-таки уже орать и опустите меня на пол.

От такого преображения и Байя и уже потихоньку приходящий в себя Нарцисс, да и Ляйсан раскрыли рты. А вот сбросившая с себя личину старухи, Бернардин с интересом наблюдала за хитрецом.

— Ты что-же, стервец, удумал?! Это у тебя шуточки такие?! Объясняй немедленно!

— Да чего мы его слушать будем?! Он же в стельку! — продолжал не верить своим глазам Нарцисс. — В угол его — пускай проспится! И побрызгать чем-нибудь. Завтра поговорим. Я весь превратился в сплошной синяк. Клянусь своей матушкой, он и подговорил мужичьё засунуть меня в эти… эти… корнеплоды!

— Вином от него не пахнет, — изумилась Ляйсан.

— Как стеклышко, — подтвердила Байя.

— Тогда пускай признается! Из-за него я страдал всю дорогу в овощах?!

— Стыдитесь, сударь рыцарь, — усмехнулся Брастер. — Ваше тельце подождёт, — он, озираясь оправил свою помятую ручищами гневной магички, жилетку. — Дверь получше заприте. Ставни на окнах. Присядем. Дело наисерьезнейшее и безотлагательное. Влипли-таки мы с вами ребятки по самые по… Значится так.

***

Всю первую ночь в дороге Брастеру снилась Байя. Они вместе показывали безликой высокородной толпе какие-то глупые всем давным-давно известные фокусы: вытаскивали из ушей медяки, кроликов из шляп, заставляли лягушек исчезать в бокалах. Несмотря на заурядность сих действ, аплодировали им стоя. Когда же Брастер бросился поздравлять пышнотелую магичку с успехом и заключив её объятья изнамерился поцеловать, та расплылась в улыбке и вдруг заржала как испуганная лошадь. Сон оборвался. В носу стоял резкий запах свежей брюквы и застарелого кислого пота.

— Куда тебя несёт, отродье клыкастое?! — услышал Брастер голос кучера, того что постарше. — А ну давай назад к едрени! Назад я сказал, фитюки[4]дикарские! Людей поразбужаете!

В ответ раздалось грубое троллечье рычание, ржание лошадей, за ними топот удаляющихся копыт.

— Не разбудили?

— Вроде не.

— Что-то храпу не слыхать.

Брастер мигом сообразил — речь идёт о нём и захрапел во всю мощь своих пусть и не шибко могучих, но всё ж таки лёгких. Голова болела от выпитого, во рту хаживали кошки, однако, он продолжал усердно храпеть и вслушиваться в разговор двух возничих.

— Жалко. Нормальный вроде бы мужик.

— Х-ех. И впрямь жалко. Свой, как говориться, в доску. Хороший человек. Я с хорошим человеком завсегда. Хоть чаю, аль закусить. А как он с Юродей-то, помнишь? Ножка, говорит, у моей подружки, прям вот как две капли воды былась!

Посмеялись.

Тут один из пары бизонов, слева, начал недовольно пыхтеть и склоняться в бок, увлекая повозку с накатанной дороги. Возница принялся выправлять вожжами и тихо прикрикивать на спесивое лохмача.

— Куды тебя несёт, подлец ты эдакий?! А ну прямо тяни. Прямо! Всё хозяину расскажу. Подойду в один день и скажу: — Подлец наш Боярышник! Подлец, а не бык. Кедрушка, вона — послушная тёлка. А Боярышник — подлец и дрянь каких свет не видывал. Ходи прямо, кому говорю! Вот так, подлец ты эдакий. Слушайся, когда с тобой говорят. Вот так. Спокойнее тяни. Работу свою работать надобно, а не норовы показывать.

Возница помоложе прислушался ещё раз к храпу Брастера и продолжил:

— А чего Берза с ними сделает?

— Ну, думаю толстяка троллям на потеху. Доходягу сразу в расход. Толку-то с него — чуть. Старуху тоже. А эту кобылку восточную, как пить дать в Бруст в бордель продаст.

— Я бы такую кажную ночь пользовал. Ох хороша девка.

— Хороша. Да тоща уж больно. Но да нашему то что, лишь бы карманы набить. Говно, а не мужик. Дрянь. Хотя попользует конечно и сам — пробы ради.

— А эту?

Брастер мог поклясться, задавая вопрос, кучер показал обеими руками объём груди Байи.

— Эту? Хе-хе. Вот такую я бы каждую ночь пришпоривал. Вот это баба!

Брастер перешёл на более умеренный храп для лучшей слышимости и даже не заметил, как его кулаки сами собой сжались.

— С ней осторожно нужно. Магиня. Берза на неё «Удавку» набросит. Специально кристалл с собой возит. Давно уж испробовать хочет.

— А коли не сработает?

— Ну, а коли не сработает — тролличьи копья подмогнут.

Снова помолчали.

— А когда?

— Эх-хе-хе… Опосля ночёвки думаю, у перевала. Пещеры там глубокие. Сколько людей гибнет по дорогам, да по глупости. Прости нас Трое.

— Ты о чём бишь?

— Та о попутчике о нашем. И на кой ляд было жемчугами трясти у Талима перед рожей? Тьфу. Глупость. Они с Берзой обговорили напополам то сокровище разделить. Эх, не верю я, что бродячие они. Бродячие закон дороги знают: золото чужому глазу не кажи — при себе держи. Вишь, теперича все как один сгинут.

На этот раз молчание затянулось и Брастер решил подстраховаться. Он нарочито громко рыгнул и почёсывая взъерошенную шевелюру, как ни в чём ни бывало высунулся из телеги

— Как вы тут, уважаемые?

— Ничего, ничего, — наиграно улыбнулся старший. — Дорога ровная, теплынь кругом да замирение выдалось. Только вот бычок подлец ерепениться.

— А чего оба-то не спите?

— Так завтра отоспимся, — ответил другой и тоже попытался улыбнуться. Улыбка вышла ещё кривше, чем у сменщика.

Брастер вздыхая и охая помочился на дорогу.

— Может бутылочку? — разминая затёкшую спину предложил он.

— Спасибо, мил человек, будет с нас. Хозяин заругает.

— Да не трусь мужики, я уплочу.

— Спасибо, откажемся.

— Ну, было бы предложено. А вот я выпью. Доброй вам ночи, мужики, — махнул им Брастер и залез обратно под тент телеги.

— Доброй, — переглянулись кучера и молча уставились вперёд.

***

— Сразу в расход?! — выдохнул бледный без белил Нарцисс. — Так и сказали?!

— Так и сказали.

— В какую историю ты нас впутал, мелкий фантазёр! Нашу Ляйсан в бордель?! Я не переживу! Нас с госпожой Местраль в расход!

— Меня, хочу напомнить, вообще сватали на увеселение к троллям. Сомневаюсь, что веселье для них тоже самое что и для нас с вами, уважаемый.

— Раскройте нам Потоки. Я буду драться. — умоляюще взглянул на Бернардин, Нарцисс.

— Нет. Этого делать нельзя. Место здесь людное, много стражи. Должны быть и маги. Если раскрою — тут же попадёмся.

— Ну так что-же делать?!

— Тихо! — шикнула на находящегося на грани истерики Нарцисса, Байя. — Они точно сказали после ночёвки?

— Как есть, — подтвердил Брастер.

— Значит уходить нужно сегодня ночью.

Все кивнули в знак согласия.

— Та-ак, — протянула Байя. — Время есть. Я спущусь закажу нам ужин. То, что можно забрать с собой. Из комнаты не выходить.

Тут с улицы донёсся звук сигнального рога, приказы десятников и ржание рвущих удила, лошадей.

— Опоздали — это за нами! — ужаснулся Нарцисс. Остальные тревожно переглянулись.

— Витязи. — Выглянула в щёлочку между ставнями Ляйсан. — Десятка три. Все в кольчугах, с мечами. К воротам скачут.

— Ляйсан, девонька, пойдём спустишься со мной. Я закажу еду, а ты разузнай что там.

Ляйсан вопросительно поглядела на Бернардин.

— Иди не бойся. Сегодня нам ничего не угрожает.

Ляйсан с Байей вышли. Нарцисс тут же запер за ними дверь и принялся ходить из угла в угол, нет-нет прислушиваясь к гомону с улицы и шуму с первого этажа.

— Если-таки дойдёт до боя — раскройте нас! — решительно произнёс Брастер.

— Только в самом крайнем случае, — согласилась Бернардин.

Все трое замолчали, ожидая возвращения Байи с Ляйсан.

[1]Примерно 18км/ч (прим. автора)

[2]Топороги — малочисленные непарнокопытные млекопитающие. Обитают только на островах Дан-Квалли. Ценны своей толстой и прочной шкурой. (прим. автора)

[3]Вонс — разновидность постельного клопа. (прим. автора)

[4]Фитюк — болван, лентяй (уст.)