Русский характер

Сергей Донской, 2007

Оборотистый делец Карл Шарко раздобыл пятьсот килограммов алмазов на якутских приисках и переправил все за пределы России, чтобы там нанять ювелиров – тогда ценность алмазов подскочит в сотни раз. Но не знал он, что в это время перед ФСБ поставили задачу возвратить ценности государству. И два спецназовца – Олег Белан и Иван Долото, уже отправились в гости к Шарко, чтобы изъять драгоценности. А в помощь взяли с собой девушку Таню, чтобы она в качестве массажистки вошла к жулику в доверие. Но делец оказался не так прост и приготовил взрывное устройство. Одно нажатие на кнопку пульта, и контейнер с алмазами взлетает на воздух…

Глава 2

Легко в учении?

1

Пару месяцев спустя, в двух тысячах километрах от Керчи, километрах в сорока от Москвы, где-то в окрестностях Внукова, неподалеку от речушки Сетунь, из видавшего виды черного «Мицубиси Паджеро» выбрались мужчины, с удовольствием потянулись, размялись и помянули Шарко незлым тихим словом.

— Что слышно о клиенте?

— Чекисты говорят, прокладка канализационных труб на стадии завершения. Вентиляция в подвал проведена, мебель и оборудование завезены, освещение в норме. Скоро Карл Маркович засадит ювелиров за работу.

— Вот именно, что засадит. Как тех узников замка Иф.

— Они на добровольных началах.

— Мы тоже.

Мужчины сдержанно засмеялись. Так смеются близкие люди шуткам, понятным только в их маленьком сплоченном коллективе. Окружающим невдомек, чему они веселятся. Особенно если их постоянно держат на дистанции.

— Охрана усилена? — сменил тон мужчина постарше.

— Не-а, — беспечно откликнулся молодой, извлекая из багажника два одинаковых рюкзака. — Все то же подразделение омоновцев.

— «Беркут». На Украине милицейские отряды быстрого реагирования давно переименованы в «Беркут».

— Какая разница?

— Во всем люблю точность, — сказал сорокалетний мужчина, взвешивая на руках рюкзаки, наполненные кирпичами. — Беру этот. — Он набросил лямку на плечо.

— Хоть сразу оба забирай, — сделал широкий жест его спутник, возраст которого вряд ли перевалил за тридцать лет.

— Одного будет достаточно, — заверил его сорокалетний мужчина.

— Слушай, Иван, а может, хватит этих самобичеваний?

— Тренировок никогда не бывает много, Олег.

— Ну давай хотя бы по паре кирпичиков выбросим?

— Тяжело в учении, легко в бою.

— Как раз наоборот, — заявил молодой мужчина.

Его звали Олег Белан, он был высок, строен и красив той почти женственной красотой, которая заставляет заподозрить обладателя в изнеженности, капризности и избалованности успехом у дам. Олег действительно нравился представительницам противоположного пола, не мог не нравиться. По-девичьи длинные ресницы, густые брови, иссиня-черные волосы, разделенные косым пробором: как можно было не заметить такого мужчину? Когда он смеялся, его хотелось сфотографировать для рекламы зубной пасты, а когда надувал губы, в женщинах пробуждался материнский инстинкт, желание обнять, приласкать, обогреть… но не без взаимности, а в обмен на ответную ласку. Кавалерам же этих потерявших голову женщин хотелось немедленно дать Олегу в зубы, что некоторые и норовили проделать — зачастую с ущербом для собственных физиономий.

Ибо, как и его старший товарищ, он имел за спиной не только военную выучку, но и настоящий боевой опыт офицера спецназа ГРУ, что наряду с обманчивой внешностью делало его опасным вдвойне. Противники никогда не ожидали, что этот опрятный синеглазый красавчик с чуть выпяченными, словно приготовленными к поцелую губами способен не просто дать отпор, а напасть первым, сломить, изуродовать, даже убить. Олега не воспринимали всерьез. Он этим беззастенчиво пользовался.

В отличие от него, по-волчьи матерый, жилистый, хриплоголосый Иван внушал к себе уважение с первого взгляда, куда бы ни заносила его нелегкая: на блокпост к обкурившимся анаши солдатам, в траншею на туркмено-афганской границе, в компанию ушлых зэков, в сибирскую тайгу к золотоискателям, в африканские джунгли к партизанам. Он умел поставить себя так, чтобы с ним считались. Прямолинейный, твердый и грубый, как его корявая фамилия — Долото, — Иван не любил пустопорожней болтовни, красивых поз и двусмысленных ситуаций. Его внешность полностью соответствовала внутренней силе: плотно прижатые к черепу уши, искривленный нос, расплющенные губы, обветренное лицо с размашистыми росчерками морщин. Совсем не голливудский киногерой, однако те женщины, которые узнавали его поближе, не забывали уже никогда. Иван Долото был для них той самой каменной стеной, о которой они всегда мечтали. Кремень-мужик. Гранит. Шершав камень, тяжел на подъем, опасен острыми углами, но прятаться за таким от бурь — милое дело. Иван не подведет, не выдаст. Правда, если умолять его поступиться какими-то своими принципами, то скорее лоб расшибешь, чем добьешься своего.

Принципов у Ивана было немного, но придерживался он их неукоснительно, чего требовал и от своего напарника, который как раз отличался неприязнью к различного рода правилам и самоограничениям. Были ли они друзьями в полном смысле этого слова? Вряд ли. Олег Белан и Иван Долото никогда не признавались друг другу в дружеских симпатиях и не называли себя закадычными корешами. Не считали они себя и искателями приключений, как бы романтично это ни звучало. Пожалуй, циничное определение «авантюристы» устроило бы их больше, однако и оно было далеко от истины.

Наемники — вот точное слово, характеризующее этих мужчин и род их деятельности. Им платили деньги за выполнение такой работы, взяться за которую способен далеко не каждый. Не только взяться, но и довести до конца. Любой ценой. Порой цена эта была значительно выше, чем реальное вознаграждение. Олег с Иваном рисковали своими жизнями. Больше на кон им ставить было нечего.

2

Оставив машину на опушке, они двинулись через редколесье, почти не переговариваясь, чтобы не нарушать голосами тишину. Впрочем, это была не тишина, а нечто иное, чему не придумано название. Лес не молчал, он был полон звуков, которые, сливаясь, образовывали то явственно слышимое безмолвие, которое царит под куполами храмов. Даже далекий шум железнодорожного состава не нарушал эту благостную, патриархальную атмосферу. Он был такой же ее неотъемлемой частью, как стрекотание кузнечиков, щебет птиц и сонное урчание лягушек в поблескивающей среди зелени воде.

Мужчины остановились на краю косогора, круто спускающегося к реке. Место было знакомым, хотя в прошлый раз стартовали немного правее. Иван подбросил на спине рюкзак, проверяя, не колотят ли по ребрам острые грани кирпичей. Рюкзак Олега болтался на одном плече. Он лениво жевал травинку, улыбался и, казалось, блуждал мысленно где-то очень далеко отсюда.

— Готов? — спросил Иван.

— Погоди, — отмахнулся Олег. — Дай свежим воздухом подышать.

— Перед смертью не надышишься.

— Типун тебе на язык.

— С каких это пор ты суеверным стал?

— Я не суеверный, Ваня, я осторожный, — возразил Олег. — Береженого бог бережет.

— Ты, вместо того чтобы философствовать, лучше бы мешок нормально надел, — буркнул Иван.

— Мне и так хорошо.

Что ж, дело хозяйское. В предстоящем состязании строгих правил практически не существовало. Запрещалось лишь удерживать соперника захватом, пускать в ход кулаки, избавляться от груза и поворачивать обратно до пересечения условной линии. Это была верхняя кайма крутого обрыва на противоположном берегу. Добравшись туда, следовало вновь переплыть реку, подняться по косогору и добежать до машины. Отставшему предстояло добираться в город пешком. Мокрому, усталому, грязному. Право сесть за руль получал лишь победитель. Поблажки, фора и компромиссы исключались напрочь.

— Надышался? — нетерпеливо спросил Иван.

— Ага, — рассеянно ответил Олег. — Но теперь задумался.

— С тобой не соскучишься. И о чем же ты задумался?

— Об орлах об этих крымских…

— О каких еще орлах? — начал заводиться Иван.

— О «беркутовцах», — буркнул Олег. — Лучше бы Шарко какую-нибудь банду для охраны привлек. Или татарву местную.

— Ментов пожалел?

— Все ж таки не уркаганы.

— Но они сами сделали свой выбор, — сердито напомнил Иван. — Захотелось деньжат срубить без лишнего напряга. Что, не так? Не понимают, с кем дело имеют? Не унюхали, что от алмазов Шарко за версту криминалом разит? Они хозяина своего от кого защищают? — Иван сплюнул. — От налетчиков? От воров? Нет, Олежка. Они его в первую очередь от закона защищают. От того самого, которому вроде как служат. — Он выругался. Правоох-хранители х-хреновы! Ты, ежели вне закона решил существовать, сперва погоны спори, удостоверение сдай и оружие табельное. А то герои выискались! Ненавижу!

— Мы с тобой тоже не Деды Морозы с детского утренника, — тихо напомнил Олег.

— А у меня совесть чиста! — Иван ударил себя кулаком в грудь. — Я работяг не обворовываю, алмазы не тырю, за бугром виллы не скупаю. Да, работенка у нас не всегда чистая, согласен. Крови и грязи на руках хватает. Так ведь кровососов давить — не блюдечки цветочками разрисовывать. Главное, чтобы здесь не замараться. — Он снова стукнул себя в грудь. — Остальное отмоется.

— Где ж той воды набраться? — невесело усмехнулся Олег.

— А вон она, родимая, — сказал Иван, кивая на реку внизу. — Айда купаться. Хорош тоску нагонять. Без тебя тошно.

— Купаться так купаться.

— Тогда раз…

— Два…

— Три!

Одновременно сорвавшись с места, они устремились вниз.

3

Косогор был изрыт промоинами от дождевых ручьев, топорщился густыми кустами и травой, маскирующей бугры и впадины. Бежать приходилось не по прямой, а беспрестанно лавируя между деревьями, уворачиваясь от хлестких веток и острых сучьев. Однако скорость соперники развили такую, словно кросс проходил на ровной беговой дорожке, не таящей опасных ловушек.

С первых же секунд вперед вырвался более легкий Олег, сигающий через многочисленные препятствия, как олень. Несмотря на увеличивающуюся крутизну склона, ноги несли его все вперед и вперед, не зная устали. Риск оступиться или поскользнуться был велик, однако Олег и не думал притормаживать на опасных участках, стремясь сохранить между собой и Иваном приличную дистанцию. На то имелись причины. Во-первых, пловец Иван Долото был отменный: за несколько взмахов наверстает упущенное. Во-вторых, как это частенько случалось, пользовался он преимуществом в весе, норовя зацепить Олега плечом или вообще протаранить его всем корпусом. Неписаными правилами подобных марш-бросков это допускалось. Состязания велись не только в проворстве, выносливости и быстроте реакции. Нужно было также уметь постоять за себя. Наемники не были бы наемниками, если бы не имели в запасе всевозможных коварных приемов. Пускать их в ход было в порядке вещей, как и отражать неожиданные наскоки.

Первое столкновение произошло на подступах к реке, там, где склон порос лозой и орешником. Обминая заросли, Олег слегка сбился с темпа, тогда как Иван предпочел бежать напрямик, по-кабаньи ломясь сквозь кусты. Их пути-дорожки пересеклись у поваленного древесного ствола обхватом с добрую пивную бочку. Оба взмыли вверх чуть ли не впритирку друг к другу.

Оттолкнувшись от ковра из прелой листвы, Иван приготовился толкнуть Олега в момент приземления. Руки у него были свободны. Левая приподнялась, вытянувшись в сторону соперника. В следующую секунду Иван ощутил болезненный удар в бедро и запоздало сообразил, что Олег неспроста отказался привесить рюкзак на спину. Балласт из кирпичей превратился из обузы в орудие защиты и нападения. Получив толчок, Иван потерял равновесие и завершил прыжок сперва враскорячку, а потом и покатился кубарем.

Зрение не успевало фиксировать стремительно сменяющиеся картинки, на которых небо сменялось землей, листва — травой, а солнечные зайчики — темнотой, расцвеченной искрами. Селезенка не екала — попискивала резиновым мячиком, терзаемым разыгравшимся щенком. Во рту сделалось солоно от крови. Чудом не расшибив лоб и не свернув шею, Иван выкатился на берег, кое-как сориентировался в кружащемся пространстве и ухнул в реку, шипя яростней, чем раскаленное железо. Поднажать, догнать и отплатить той же монетой! Ох и нахлебается же сегодня Белан мутной речной водицы!

Тот успел просунуть руки в лямки рюкзака, но на это ушло время, и заплыв начался с десятисекундным отрывом. Оба шли мощным брассом, то погружаясь в воду с головой, то выныривая, чтобы глотнуть воздуха. Спортивные рекорды пловцы не били, поскольку каждый нес на себе пятнадцать килограммов дополнительного груза, однако скорость была набрана приличная.

Обнаружив, что соперник неумолимо настигает его, Олег нырнул и резко изменил курс, позволив течению снести себя правее. Если он надеялся перехитрить Ивана, то здорово просчитался. Тот тоже отдался течению и, фыркая, как разъяренный морж, очень скоро сократил разрыв до полуметра. Сколько Олег ни молотил ногами по воде, стремясь воспрепятствовать сближению, а неизбежное случилось. Набрав полную грудь воздуха, Иван выпрыгнул из воды и обрушился на соперника. Соблюдая договоренность, он не стал топить его или удерживать за одежду, но этого и не потребовалось. Атакованный Олег глотнул воды, сбился с ритма и забарахтался, теряя инерцию вместе с остатками сил. Пока он, плюясь и кашляя, уносимый рекой, удалялся все дальше и дальше, Иван нащупал ногами илистое дно и полез на берег, подминая камыши.

Предвкушение близкой победы, как это часто бывает, оказалось обманчивым. Обрыв, по которому предстояло вскарабкаться Ивану, был почти отвесным. Потоки воды, сбегающие с одежды, превращали глину в скользкое месиво. Вгоняя в нее руки и ноги, Иван упорно лез все выше и выше, но Олег тоже не терял времени даром.

Это был тот случай, о котором говорят: не было счастья, да несчастье помогло. Течение сослужило Олегу добрую службу. Оно увлекло его дальше, зато вынесло туда, где берег прорезала ложбина, облегчающая подъем. Иван находился на середине пути, когда его более удачливый соперник добрался до верха и опустился на землю, утираясь рукавом.

— Какого хрена? — рыкнул Иван. — Мне поблажек не надо, слышишь? Чего расселся?

— Мое дело, — пропыхтел Олег, лицо которого представляло собой грязную маску. — Хочу бегу, хочу отдыхаю. Тебя забыл спросить.

— Если ты сейчас же не встанешь, я схожу с дистанции.

— Не имеешь права, Ваня. Будешь ползти как миленький.

— Тогда вставай! — захрипел Иван, едва не обрушившийся с пластом глины. — В воде все равно нагоню. Шевелись, пока я тебя не расшевелил.

— Попробуй.

— Если я до тебя доберусь, то ты у меня живо вниз сиганешь, усек?

— Сигану. — Олег протер грязный циферблат часов. — Без твоей помощи.

— Время засекаешь? — Всхлипнув от напряжения, Иван подпрыгнул и ухватился обеими руками за корявое корневище ивняка. Куст затрещал, но выдержал. Кроссовки заскребли по земле, ища точку опоры. Подтянуться сил не было. После заплыва с рюкзаком на спине руки плохо приспособлены для гимнастических упражнений.

— Реку ты обычно пересекаешь секунд на десять раньше меня, — сказал приблизившийся Олег. — Но на этот раз первым буду я, Ваня. Не обессудь.

— Отпусти! — заорал Иван, почувствовав, что его тянут за шиворот, помогая взобраться на ровную поверхность. — Я сам.

Его протестующий голос во внимание принят не был. Олег все-таки выволок приятеля наверх. После чего исчез. Будто сквозь землю провалился.

4

«Вот тебе и бриллианты, вот тебе и небо в алмазах, — пронеслось в голове Ивана. — Если не обе ноги переломал, то одну как пить дать. Тут же все десять метров будут».

Развернувшись на животе, он глянул вниз и скрипнул зубами. Прихрамывающий Олег зашел по колено в воду, обернулся и издевательски помахал рукой. Стало досадно. С одной стороны, Ивана радовало, что напарник не стал калекой и не сорвал готовящуюся операцию. С другой стороны, самолюбие не позволяло смириться с таким разгромным поражением. Высмотрев внизу следы от ног удачно приземлившегося Олега, Иван, не раздумывая, прыгнул на тот же рыхлый откос, доковылял до реки и бросился в нее, вздымая фонтаны воды.

Он плыл не так стремительно, как вначале, но мощно и уверенно. «Догнать, догнать во что бы то ни стало!» — эта мысль была его единственной и главной движущей силой. Олег превосходил его в беге, стрельбе и борьбе, но бокс, вождение машины и плавание всегда считались видами спорта, в которых лидировал Иван Долото, поэтому он выкладывался без остатка.

Финишировали, что называется, кость в кость, плечом к плечу. Течение занесло обоих в заболоченную заводь, гудящую от обилия комаров. Кашляя, сопя и отплевываясь, мужчины ринулись к берегу. Их высоко вздымающиеся ноги месили серый ил, а глаза косились друг на друга, чтобы не пропустить момент нападения. Дважды Иван попытался поставить бегущему Олегу подсечку, и всякий раз тот уклонялся, не переходя в контратаку. Вымотавшийся, задыхающийся, он избегал столкновений, которые могли закончиться не в его пользу.

Городская жизнь с ее многочисленными соблазнами не способствовала поддержанию должной физической формы. Бывшие офицеры спецназа понимали это и, собираясь в поход, наверстывали то, что можно было наверстать. Выкладываясь в подмосковных лесах, они знали, что настоящие испытания ждут их впереди. Ради этого стоило напрягаться. Ради этого стоило жить. В чем еще предназначение мужчины, если не в преодолении трудностей, ловушек и собственного несовершенства? Возможно, имелся какой-то иной, более высокий смысл, но спецназовцы его не искали. Им хватало того, что они знали и умели. Они ставили перед собой цель, а потом прилагали все силы для ее достижения. Проще не придумаешь. Труднее не бывает.

Метров за пятьдесят до опушки они уже не столько бежали, сколько шагали вверх по косогору, сипя легкими, отравленными бензиновым смогом и никотиновым дымом. Со стороны могло показаться, что эти двое либо пьяны, либо одержимы. Тот, кто никогда не совершал марш-бросков с полной выкладкой, никогда бы не понял, что происходит с этими странными мужчинами. Подумаешь, пробежали полтора километра и проплыли в общей сложности стометровку! Подумаешь, пятнадцатикилограммовые вещмешки нацепили! Ну, взобрались на горку, ну спрыгнули, что из того? Это ли повод языки на плечи вывешивать?

Может, кто другой и пришел бы к финишу свежий, как огурчик. А вот Иван Долото с Олегом Беланом, по правде говоря, еле ноги волочили. Подъем-то приходилось преодолевать нешуточный. По бездорожью, напролом, в мокрой одежде и хлюпающих кроссовках. В общем, умаялись. Но на последнем отрезке рванули наперегонки так, что любо-дорого посмотреть. Только земля и листья из-под ног полетели. Только заросли затрещали.

5

Вырвавшийся на опушку Олег обошел Ивана примерно на полтора корпуса, да так ни сантиметра и не уступил больше. Подбежал к автомобилю, впечатал ладонь в металл:

— Есть!

Иван проделал то же самое, но в падении, стремясь дотянуться до «Паджеро» одновременно с соперником. Не вышло. Хлопок его руки прозвучал с небольшим опозданием.

— Одновременно, — заключил Олег, упершись лбом в борт джипа. — Красота среди бегущих… — Он сделал паузу, переводя дыхание. — Первых нет и отстающих… Уф-ф… Хоть по новой начинай.

— Да пошел ты, — буркнул Иван, с трудом принимая вертикальное положение и стягивая рюкзак.

— Только после вас.

— Сам.

— Эй, в чем дело? — повысил голос Олег. — Я, между прочим, тоже послать могу. И вдоль по Питерской, и по матушке-Волге, и на кудыкину гору по самые помидоры.

— Ладно, извини, — сбавил тон Иван, ссыпая под куст кирпичи, половина из которых раскололась во время забега. — Но ты меня достал, Олежка. Терпеть не могу эти игры в благородство.

— Какие игры? — изумился Олег. — Какое благородство, откуда?

— Кончай глаза пучить. Садись и поезжай.

Махнув рукой, Иван отвернулся.

— Но проигравших не было, Ваня. Если кто-то здесь принимает гордые позы, то это ты. Мы тютелька в тютельку уложились, разве нет?

— Нет.

— У тебя что-то с восприятием действительности, Ваня. Неадекватное оно.

Иван подошел к Олегу и ткнул его пальцем в грудь:

— Слушай сюда. Мы договорились, что последний топает пешком? Договорились. Я тебе когда-нибудь поблажки делал? Не делал. Вот и мне не надо. — Он снова пустил в ход палец, твердый, как гвоздь. — Стоит разок слово нарушить, и пошло-поехало, не остановишь. Так что будь добр помести свое седалище в тачку и катись.

— Колбаской, — подхватил Олег. — По Малой Спасской.

— Хоть по Большой Арнаутской. Лишь бы с глаз долой.

— Злишься?

— Ну злюсь, — неохотно признался Иван.

— Тогда объясни, в чем я перед тобой провинился? Может быть, надо было поддаваться, чтобы тебе настроение не портить?

— Охренел? Я не на тебя злюсь, Олежка. На себя. Запустил дыхалку и мышечные рефлексы. Как та баба.

— Кстати, о бабах, — оживился Олег, не спеша усесться за руль джипа. — Утром видел фото претенденток. Та, что по всем параметрам подходит, очень даже ничего. Симпатяга. Жаль.

— А тебе кривоногую уродину подавай? — удивился Иван. — С каких это пор?

— Соратницу жаль, — пояснил Олег, закуривая.

— Тогда тебе пора в сестры милосердия записываться. Или в братья, если тебе это больше подходит.

— Еще в первом классе подал заявление. До сих пор на рассмотрении в небесной канцелярии. Ни ответа ни привета.

— Так что там насчет соратницы? — не удержался Иван от вопроса, отметив про себя, что, отшучиваясь, Олег не ухмыляется, а хмурится. Что-то было не так. Что-то его беспокоило.

— Опасная затея, — ответил Олег уклончиво.

— Все наши затеи опасны, — напомнил Иван. — В нашем деле без риска никак.

— Мы рискуем потому, что сами этого хотим. А даму силком в наш коллектив загоняют. Ну, если не силком, то все равно другого выхода не оставляют.

— Выход всегда есть, — убежденно заявил Иван. — Кто какой выбирает. — Он еще раз присмотрелся к выражению лица напарника. Тот отвел взгляд. — Выкладывай начистоту, — потребовал Иван. — Что-то тебя гнетет, друг ситцевый. Желаю знать причину. С какой стати ты вдруг судьбой посторонней бабы обеспокоился? Она твоя знакомая? Спал с ней? Или еще пока только клинья подбиваешь?

— Нет, — качнул головой Олег.

— Не тяни резину! Я этого не люблю.

— Сдается мне, что у нас намечается экспедиция в один конец, Ваня.

— В какой конец?

— В противоположный, — ответил Олег.

— Хватит напускать туману, — потребовал рассердившийся Иван. — Я тебе не смертельно больной птичьим гриппом, чтобы от меня правду скрывать. Не хочешь говорить, проваливай. Мне и так по темноте домой шкандыбать.

— Но карета же подана, Ваня. — Олег кивнул на «Паджеро». — Не выламывайся. А то как в той присказке получается. Назло кондуктору пойду пешком.

— Ох, не выводи меня из себя, кондуктор, — угрожающе процедил прищурившийся Иван. — Я по сто раз одно и то же повторять не намерен. И за язык тебя клещами тянуть не собираюсь. Хотя надо бы. Заслужил.

6

Прежде чем заговорить, Олег воткнул окурок в землю, тщательно затоптал. Потом посмотрел прямо в глаза напарнику и тихо сказал:

— По-моему, нас по возвращении на родину ликвидировать собираются. Заказчики. Если откажемся, все равно не успокоятся. Сам знаешь, какие они, чекисты. Железные руки, холодное сердце, чугунная голова.

— Факты? — коротко спросил Иван.

— Предположения. Базирующиеся на богатом жизненном опыте.

— Выкладывай свои предположения.

— Мне главный с самого начала не понравился, — начал Олег.

— Он не голубоглазая блондинка, чтобы нравиться, — заметил Иван. — И не жгучая брюнетка.

— Да погоди ты со своими поддевками.

— Молчу.

— Я сегодня на оперативном совещании пробный шар запустил, — продолжал Олег, морщась. — Послушал генерала, послушал, а потом брякнул: обстоятельства, мол, изменились, дорогие товарищи, за жалкие крохи работать отказываемся.

— Ничего себе, крохи! — возмутился Иван. — Да у меня глаза на лоб полезли, когда подсчитал, сколько бабла нам светит. Почти полтора миллиона баксов. Это в двадцать раз больше обычного гонорара, половина которого, между прочим, на снаряжение уходит.

— Примерно то же самое поведал мне товарищ генерал, — сказал Олег, достал вторую сигарету, но не закурил, а с наслаждением понюхал. — А я ему: мало.

— Он тебя не выставил?

— В том-то и дело, что нет. Даже когда я десять процентов потребовал.

— Де… — Иван осекся. — Ты в своем уме? Кто же нам такую кучу деньжищ на блюдечке с голубой каемочкой поднесет?

— Генерал. — Олег сломал сигарету в кулаке и принялся просеивать табак сквозь пальцы. — Поорал немного, побегал по кабинету, а потом успокоился и согласился. Это что значит?

— Это значит, что мы богачи. Мультимиллионеры.

— Это значит, что мы трупы, Ваня. Хоть пока еще только в планах ФСБ, но уже трупы.

Иван присвистнул:

— А ведь действительно. Вот же суки! Хотя бы поторговались для приличия.

— А они нас за придурков держат, — безмятежно улыбнулся Олег. — Сила есть, ума не надо. Чего с нами церемониться, с ландскнехтами тупоголовыми? Выполнили задание — получите. Пулю в затылок.

— Что будем делать? — посуровел Иван.

— Кумекать. Ты на ходу, я за рулем. Вечером встретимся, обсудим. Если, конечно, ты дрыхнуть не будешь без задних ног после своего променада. Не передумал, марафонец?

— Я когда-нибудь на попятный шел?

— В жизни все бывает в первый раз, — осклабился Олег.

— Не все, — отрезал Иван. — И не у всех. Так что поезжай с богом. В двадцать один ноль-ноль жду.

— Успеешь?

— Главное, чтобы ты не опоздал.

С этими словами Иван демонстративно отвернулся. Некоторое время Олег смотрел ему в спину, а потом махнул рукой и полез в машину. Разговаривать было не о чем. До двадцати одного ноль-ноль.

Джип взревел и умчался в сторону Москвы. Иван отряхнулся, вытер кроссовки пучком травы и зашагал следом. Вид у него был целеустремленного и непреклонного. Он не собирался становиться трупом. Ни в планах ФСБ, ни в чьих-либо еще.