Бабье лето любви. Поэтический сборник

Сергей Евсеев

Творчество Сергея Евсеева соответствует понятию настоящего искусства, ибо оно – от сердца, от желания реализовать талант на пользу людям. Задушевные, искренние стихи о любви и дружбе (чувстве, которое в последнее время вспоминается всё реже), о родном городе, размышления о жизни – всё проникнуто добротой и сердечностью. И тонкий флёр переживаний окутывает читателя, перенося в мир возвышенных чувств и лирических открытий.

Самое сокровенное

А ведь мама не поверила тогда, что я сам написал первое свое стихотворение в несколько столбцов, которое сейчас я уже, конечно, не воспроизведу, как ни старайся. Сначала для проверки, как строгая учительница (какой мама и была, собственно, в тот период, ведя спецкурс в ПТУ радистов-метеорологов), попросила меня зачитать его по памяти: дескать, если сам написал — значит, должен помнить его наизусть. Я с некоторым недоумением — мама мне не верит! — проделал это. Потом она задала мне еще несколько контрольных вопросов, типа: «Что побудило тебя взяться за ручку и лист бумаги?» И я, представьте, не смог внятно объяснить маме словами — что.

Ну, как, скажите, описать нахлынувшие на тебя ни с того ни с сего самые разнообразные чувства и переживания, которые поочередно окунали то в бурную беспричинную радость, то в необъяснимое уныние? Ну вот как?

И я просто прижался к маме, как в раннем детстве, обхватив ее за талию, вдыхая легкий аромат «Ландыша серебристого». И она в ответ на этот порыв ласково погладила меня по голове, не в силах уж, видимо, «держать лицо». И противостоять моему чувству. Но все равно ведь — так и не поверила.

А между тем — все, чем я жил, все, о чем грезил и писал впоследствии — все посвящено Женщине: маме, бабушке, учительнице, однокласснице, подруге, невесте, жене, любовнице и, наконец, моей единственной, в которой в одночасье соединилось все-все-все, о чем только можно было мечтать. И которая — подобна самой жизни… И весне, которая неизменно зовет к новым горизонтам и далям, к новым открытиям, обещая чудо-чудное и диво-дивное, и, конечно же — вечные любовь, и счастье!..

Но в начале, у истоков всего этого была мама. Недаром же Мама — это первое и самое главное слово в нашей жизни.

***

Движется времени скорый состав.

Тикают ходики, щелкают стрелки.

Спесь и гордыню в себе обуздав,

В прошлую жизнь открываем мы дверки.

В ту, где бесчинствует вечно весна,

Где каждый день узнаем мы по ноте,

Где оживает душа ото сна

В сладком блаженстве и вечном полете.

В жизнь ту, где мама берез молодей,

Где от любви задохнется враз сердце,

Где от счастливых, томительных дней

Нет — не сбежать и не отвертеться.

И не зарыться в барханы из книг.

И в коридорах фантазий не скрыться.

Сотни уловок, уверток, интриг —

Все перед мамой должно расступиться.

Все наши тайны, мечты и дела

Звездным дождем вдруг прольются из детства.

Все бы отдал — лишь бы мама была

Рядом — чтоб всласть на нее наглядеться.

***

Вот полночь, звезды, общая тетрадь.

Вот перышко, бумага — я рисую

Луну и звезды… Мама зовет спать.

Я сплю и вижу полосу косую

От света лампы в комнате соседней,

Куда, укрыв меня, вновь мама подалась.

Оттуда слышен смех и говорок соседей.

Ведь завтра Новый год: фей и снегурок власть.

И некуда спешить, ведь все еще на старте.

Каникулы! — и жизнь лишь только началась.

А на дворе январь. И крут его характер,

Но счастье детворе — чудес и сказок час.

Как много впереди

и радости и слез.

Восторг в твоей груди:

в пути уж Дед Мороз.

***

Продлить восторг январского заката,

Всласть насладившись чаем и малиной.

Как вдруг средь хаоса сплошного и разлада

В душе заслышать дивный рокот журавлиный.

В бескрайности полей — простая в общем сила.

Куда нам до нее — свирель души молчит.

И сколько б по земле нас, грешных, не носило,

Мы знаем: есть звезда, что в час глухой не спит…

У неба на краю, за далью перелесиц,

В безмолвии ночном, над маковками крыш

Горит одна звезда, тревожа тонкий месяц,

Гоня подальше сон — и ты опять не спишь…

Свет призрачной звезды разлился в сердце детском.

И как же тут уснешь — коль светом сон гоним.

И ты, как звездочет, притих за занавеской,

Внимая тайне звезд, предчувствием томим.