Омытые кровью

Сергей Зверев (2022)

В июне 1928 года Александр Большаков, молодой уполномоченный ОГПУ, получил назначение в провинциальный шахтерский городок. Едва он зашел в отделение по борьбе с бандитизмом, как ему выдали «наган» и порекомендовали взять еще и ружье. Оказывается, сводный отряд милиции, уголовного розыска и конвойной стражи выезжал в глухой хутор на ликвидацию особо опасной банды атамана Шустова. На подходе к хутору отряд нарвался на засаду. Но это еще были цветочки. Вскоре к околице села Средние Гати лошадь притащила привязанный изувеченный труп. Это был внедренный с огромным трудом в банду Шустова секретный сотрудник Леша Глотов. И тогда Большаков понял, что отряду придется еще не раз умыться кровью, прежде чем им удастся схватить матерого бандита за горло…

Глава 6

Перед тем как направить в область спецдонесение по прошедшим событиям, Раскатов дал его вычитать мне как сильно грамотному да еще участвовавшему в бою. Хотя, скорее всего, сделал это не для проверки грамматики, а для демонстрации доверия к моей персоне. В донесении моя роль была расписана в самых радужных красках. Герой, одно слово. Спас отряд. Достоин награды.

С наградой, впрочем, вряд ли что выйдет. Награды дают за успехи, а не за то, что смогли пережить поражение с наименьшими потерями. Вот с успехами было швах.

Между тем потянулись мои рабочие будни, в которые я входил просто и органично. Знакомился с городом, людьми и работой. Притом с интересом и энтузиазмом. В новые места я вживаюсь моментально и с удовольствием.

За свою молодую жизнь мне пришлось повидать немало городов. Видел их в расцвете сил и разрушенными войной. Видел красивые и уродливые. Дружелюбные и агрессивные. Я любил постигать их суть. В этом есть что-то волшебное. Сперва ты видишь просто деревья, дома, улицы, вроде обычные, ничем не выделяющиеся. Но, как на проявляемой фотографии, с каждым днем они очерчиваются все четче, и постепенно ты проникаешься духом города.

Какой дух был у Углеградска? Сложный. Местами сонно-провинциальный. Местами болезненно-разгульный, по-пролетарски, по-шахтерски! Еще здесь чинные казацкие традиции сочетались с остаточным ароматом некогда пребывавших здесь больших денег, оставшихся в виде своего театра с колоннами, синематографа, дорогих особняков в центре города и величественного Спасского храма. Имелся здесь и типичный трактирный нэпманский разгул — куда же без него?

В городе жили три десятка тысяч человек. Был он преимущественно одноэтажным, если не считать нескольких бывших доходных домов, один из которых взметнулся аж на четыре этажа.

Углеградск был сильно растянут и переходил в сельскохозяйственные пригороды. По нему уже год ходил рейсовый автобус английской фирмы «Лейланд» — чудо чудное и доселе здесь невиданное. До революции были планы пустить трамвай, но разбились о реалии Гражданской войны. Которая, кстати, прошлась здесь знатно — за город шли бои, отсюда вышибали беляков, притом с большим трудом и потерями. Да и сами беляки позверствовали нешуточно, и народ до сих пор отлично помнит их художества. Но сам город разрушен был не сильно и быстро восстановлен. В последние годы здесь даже велось некоторое строительство — взметнулось ввысь солидное четырехэтажное здание шахтоуправления, возведен просторный клуб, а на окраине росли кирпичные рабочие общежития и деревянные бараки для малосемейных — для шахт требовалось все больше людей.

Обустроился я, можно сказать, роскошно. Под жилье мне определили половину кирпичного дома в четверти часа ходьбы от работы. Такие дома владельцы шахт строили до революции для наиболее квалифицированного персонала. А мой сосед как раз и относился тогда к таким высококвалифицированным специалистам.

Мне даже было как-то неудобно пользоваться такими благами. Я уж точно не квалифицированный рабочий. И пока не слишком квалифицированный оперативный сотрудник. Однако начальству виднее. Я сам никогда ничего не просил. Но и отказываться глупо.

Мои соседи, знатный шахтер и его жена, приняли меня как родного. Их дети разъехались, кто куда, а двое сыновей служили в Красной армии.

Хозяйка сразу взяла на себя заботы о моем пропитании. От денег гневно отказалась. Тогда договорились, что я буду отдавать свой продпаек. Теперь меня старались угостить всякими яствами, так что исхудание мне не грозило. Хотя зарекаться не стоит — очень уж стремительно в последнее время рос дефицит продуктов, так что уже ставился вопрос о введении продовольственных карточек.

На службе я постепенно входил в курс дела. У нас самый маленький окружной отдел в области. И самый беспокойный. Причем оперативная обстановка на нашей территории, с учетом террора, учиненного дружиной Атамана, грозит стать головной болью для всей России.

Мне определили линию «ЭК» — экономическая контрразведка, в основном связанную с городскими предприятиями и учреждениями, и «ББ» — борьбу с бандитизмом.

— Строгий порядок в народном хозяйстве сейчас не менее важен, чем беспощадное уничтожение банд, — объявил вечно хмурый начальник.

Раскатов определил объекты, по которым мне предстояло осуществлять оперативное прикрытие. То есть собирать информацию о настроениях, политических воззрениях работников, выявлять антисоветчиков, вредителей, террористов, шпионов и прочую нечисть. «Выявить заговор, прежде чем он заговорит», — с долей шутки напутствовали нас преподаватели на подготовительных курсах ОГПУ.

Конечно, мечта любого сотрудника, чтобы на его долю достался настоящий нажористый шпион. Но я как человек в целом где-то даже разумный и объективный понимал, что в такой глуши придется иметь дело больше с зарвавшимися бюрократами, расхитителями социалистической собственности и саботажниками.

Большинство объектов давно прикрыты секретными сотрудниками, осведомителями и информаторами, часть из которых мне постепенно передавали на связь. Кроме того, мне нужно было ознакомиться с самими объектами, пообщаться с руководством и людьми. Что я постепенно и делал, с утра до вечера мотаясь по городу. А потом до позднего вечера отписываясь по текущим материалам, которыми мне забили весь сейф в углу моего крошечного, с высокими потолками, скудно обставленного кабинета.

Перво-наперво я установил контакты с уголовным розыском и прокуратурой. Постепенно знакомился с городским начальством и разными лицами, являющимися существенными. И все глубже и увереннее, как начинающий, но способный водолаз, погружался в пучины городских дел.

В число обязательных профессиональных качеств приличного уполномоченного ОГПУ входят неуемное любопытство и повышенная общительность. Это такой особый склад личности и наработанные навыки — притягивать информацию, плавать в ней, как дельфин. А стрелять — это любой боец умеет.

Контакты везде и всюду. Устанавливать, развивать, входить в доверие. Нарабатывать такую базу, которая позволит тебе быть самым осведомленным человеком и знать все на территории и объектах обслуживания. Особенно ценятся контакты не по принуждению, а на отношениях. И раз установленные контакты надо всячески поддерживать и развивать.

Такие мысли у меня, кипящего рабочим энтузиазмом, возникли вечером, когда я закончил писать своим аккуратным почерком очередную справку, которую у меня затребовал заместитель начальника отдела Первак. Мне хотелось изыскивать новые, неожиданные возможности и копать глубже. Ведь надо же себя показать!

Тут я вспомнил об одном контакте, который не довел до ума. А надо бы. Человек все же занимает неплохие позиции у наших углекопов, может быть весьма полезен. Да и надо отдать ему вещь, которую я у него по случаю взял.

Я достал из ящика стола толстую книгу «Приключения Шерлока Холмса». Прочитал я ее быстро и с большим интересом. Можно сказать, что она произвела на меня впечатление — прежде всего величием английского сыщика и осознанием собственного ничтожества, поскольку я вряд ли когда приближусь к таким высотам сыскного ремесла. Хотя книжка она и есть книжка. Это там сыщики только сосредоточенно думают да оценивают улики. У нас все проще — тупо внедряй осведомителей да жди информации, как у моря погоды.

Книжку нужно отдать. Заодно попытаться сблизиться с ее владельцем. Человек тот в городе новый, свежий взгляд его на окружающую реальность может оказаться ценным.

Решено. Завтра вечером и отправлюсь в гости.

Я открыл книжку и вытащил лежащую между страницами визитную карточку. «Ветвитский Сигизмунд Яковлевич, горный инженер».

Вот и поговорим с ним про горную инженерию. Пора уже выбираться из моего вопиющего гуманитарного невежества в светлые чертоги инженерной мысли и машинного производства.

Но на следующий день выбраться в шахтоуправление не удалось. Вместо этого опять началась стрельба…