Презент от нашего ствола

Сергей Зверев, 2008

В Афганистане обнаружены предприятия, перерабатывающие опий-сырец. Их хозяин полевой командир Насрулло занимается поставками героина через Албанию в Россию. Руководство ФСБ поручает группе спецназа, в состав которой входит молодой снайпер-контрактник Владимир Локис, уничтожить нарколаборатории. Удары должны наноситься точечно и предельно аккуратно, в обстановке строгой секретности, чтобы никоим образом не осложнить дипломатическую обстановку и не спровоцировать появление антироссийских настроений. Но хитрый Насрулло узнает о планах российских спецназовцев. Он не намерен терять источник своего благосостояния и готов сразиться даже со всей российской армией!..

5

Происшествие с Зойкой Черненковой надолго взбудоражило дворовую общественность. Оно дало благодатную почву для сплетен и пересудов, многочисленные свидетельства очевидцев по сто раз на дню обсуждались. И каждый участник или чаще участница этих обсуждений претендовали на истину в последней инстанции.

— Я вам так скажу, — авторитетно заявляла тетя Агаша с первого этажа. — В тихом омуте черти водятся. А чужая душа — потемки. Не все, значит, ладно, промеж учителей было. Наружу просто не выходило.

— Да ладно тебе, — возражала ей Мария Петровна из соседней пятиэтажки. — Сама ж говорила, какая семья, какая семья!

— В том-то и дело, что сразу ничего понять невозможно. А теперь, как все наружу вылезло, смекаю, в чем дело.

— Ну и в чем?

— Учителя, видать, были тайными алкоголиками! А яблоко от яблони недалеко падает. Белая горячка у Зойки была! Вон невестка Антоновых, что со второго подъезда, — медсестра, — она сразу сказала: тут гадать нечего — белая горячка. А она все-таки медик как-никак!

— Белая горячка от водки бывает, а не от наркотиков, — твердо стояла на своей точке зрения Мария Петровна. — А Зойка водки не пила, это все знают. И родителей ее никогда и никто пьяными не видел. С тех самых пор, как они тут живут. И нечего напраслину на людей возводить — такое горе у людей.

— Горе, — согласилась тетя Агаша. — Зойка теперь все равно пропала, даже если и не помрет. Это, считай, конченый человек.

— И вовсе даже не конченый, я по телевизору видела — избавляют их от этой зависимости. Конечно, только тех, которые сами этого хотят. Которые не хотят — с ними что в лоб, что по лбу — опять за свое возьмутся, как ни лечи.

— Вот и я о том же, — горестно вздохнула Агаша. — Толку от Зойки никакого не будет. Напрасно Анькин Вовка ее спасать кинулся.

— И ничего не напрасно. Если б не Мишка ваш, она б даже в больницу не попала. Это он свой край отпустил, а она и слетела с брезента.

— По-твоему, лучше было бы, если б она нашего Мишку насмерть зашибла? — возмутилась тетя Агаша. — Сама б разбилась и Мишку нашего с собой на тот свет забрала? Так, по-твоему?

— Нет, не так, — пошла на попятную соседка. — Конечно, не так. Упаси бог!

— Мы, если хочешь знать, Мишке дома такую баню устроили, что ой-ей-ей! Зять ему чуть в глаз не заехал, дочка еле оттащила. Чего полез? Его какое дело? Что ему до той Зойки?

— В школу ходили вместе.

— И что с того?

— Ну, вишь, люди не на один копыл сделаны. Вовка Локис вон не думал, как и что, он же старше ее насколько, а все равно кинулся спасать, и хорошо так сообразил с брезентом этим.

— Так военный! Учат их, должно быть.

К подъезду подошла Анна Тимофеевна, возвращавшаяся с покупками из продуктового магазина, и сразу была вовлечена в дискуссию.

— Вот, Аннушка, Агаша говорит, что, мол, напрасно Володька твой Зойку спасал, — остановила Локис Мария Петровна. — Наркомановка она, и толку от нее никакого не будет.

— Ну как так можно, соседушки, милые мои! Ведь даже грех думать так. Живая душа ведь, как можно? — запричитала Анна Тимофеевна. — Ведь собаку и то жалко, а тут живой человек. Молодая еще. Может, и образумится. Вся жизнь впереди.

— Конченый она человек, конченый, — упорствовала Агаша. — Чем скорее эти самые наркоманы себя порешат, тем лучше и для них, и для окружаюших. Меньше этой будет заразы.

— Нет уж, Агаша, извини, соседка моя дорогая, что-то ты не то говоришь! — решительно ответила Анна Тимофеевна.

— Ты чего возмущаешься, мам? — тронул ее за плечо сын, подошедший вслед за ней к подъезду. Он улыбнулся соседкам: — Нервные клетки не восстанавливаются.

— Да вот, Володя, тетя Агаша говорит, что напрасно ты, сынок, суетился. Не надо было Зоеньку ловить, спасать не надо было, — чуть не плача пожаловалась ему Анна Тимофеевна. — Сама, мол, виновата.

— Виновата, конечно, — посерьезнел Володя. — Только я ее не виню. По молодости многое хочется попробовать, по себе знаю. Только вот оказалась рядом с ней сволочь, которая предложила попробовать ей именно наркотик. Вот таких сволочей я бы убивал на месте. Нечего с ними цацкаться. От них все зло.

Уже у себя в квартире Анна Тимофеевна сказала сыну:

— Ты бы сходил навестил Зою. Как-то тягостно мне на душе от этих разговоров. Зоеньке и так сейчас тяжело, а тут пересуды всякие. Сходи, сынок, не ленись. Вон купили в магазине бананов, апельсинов — занеси ей. Мы еще купим.

— Хорошо, мама, — легко согласился Володя. — Я и сам хотел. Сейчас перекушу и сбегаю.

Центральная районная больница в Балашихе располагалась на их улице, но только в другом конце, примерно в полукилометре от их дома. Володя с целлофановым пакетом в руке, в который мать положила фрукты, пробежал это расстояние всего за несколько минут. Но все-таки опоздал.

— Вы кем ей приходитесь? — спросил молодой чернявый доктор, немного помятый и небритый — очевидно, после ночного дежурства.

— Никем, в общем-то, — замялся Локис. — Соседом. В одну школу когда-то ходили. Только она младше была на несколько лет. Хорошая девчонка.

— Нету больше вашей хорошей девчонки, — отрезал доктор и наморщил нос, как будто собирался чихнуть.

— Как нет?

— Так. Отдала богу душу.

— Зойка умерла?! Не выходили, значит?!

— Не выходили. Ее и выхаживать не надо было! В рубашке, можно сказать, родилась — с такой высоты сиганула, и без серьезных повреждений. Говорят, поймали ее внизу.

— Ну да, поймали, — озадаченно подтвердил Володя. — И что потом?

— Суп с котом! — отчего-то разозлился доктор и почесал свой нос. — Оставили в больнице на всякий пожарный, ну там, на случай, если вдруг внутреннее кровотечение или еще какие-то осложнения.

— И что?

— А то, что какой-то гад подогнал ей наркоту. Она и укололась, вот только доза непростая была, а «золотая» — как они там говорят. Укололась, и все. Типичная передозировка. Кололась бы дома, если так приспичило, так нет — у нас. Теперь прокуратура всех трясет — показания снимает. Как будто нам больше делать нечего, как со следователями об этой… дуре беседовать.

— Но у нее же не было денег! Ее же голышом «Скорая» в больницу забрала!

— Кому-то, очевидно, очень не хотелось, чтобы она заговорила после своего неудачного прыжка. Милиция все равно поинтересовалась бы, чего это она прыгать надумала. Вот кто-то и подстраховался. Так что опоздали вы, молодой человек. Опоздали.

— Извините, — почему-то извинился Локис и, опустив голову, побрел домой.

«Неспроста у матушки моей на душе тяжело было, видно, почувствовала», — думал он по дороге назад.

Возле стройки нового дома, огороженной сплошным дощатым забором, к нему чуть ли не под ноги бросилась девочка лет четырнадцати в красной курточке:

— Помогите! Помогите!

— Что случилось?

— Там мою подружку Настю! Взрослые!

— Где?

— Там, за забором!

Локис ударом ноги вышиб калитку в заборе и влетел на территорию строительной площадки. За забором никого не было. Володя огляделся по сторонам, и тут его ударили чем-то тяжелым по затылку. Он на несколько секунд потерял сознание. Очнулся он уже на земле, открыл глаза и увидел перед собой блестящее широкое лезвие ножа.

Бритый наголо «качок» в черном кожаном пиджаке сидел у Локиса на животе. Приставив к горлу нож, он ехидно поинтересовался:

— Ну что, каратист, допрыгался? Опять девочек спасаешь? Как затылок? Не бо-бо? Сейчас перестанет! Ничего чувствовать не будешь! Пипец тебе пришел, каратист!

— Кончай его! Что ты базар разводишь? — нервно спросил у качка топтавшийся рядом вихлястый юнец в длинном темном пальто и широкополой шляпе, потом пнул в висок лежавшего на земле Локиса острым концом туфли. — Кончай!

Но качок сделать ничего не успел — изогнувшись, Володя ногами схватил и зажал его голову, а потом сбросил его с себя. Перекатившись в сторону, Локис вскочил на ноги и резким ударом левой ноги выбил нож из руки качка, который тоже успел встать на ноги. Лезвие зазвенело, ударившись о камень. Вторым ударом — правой в солнечное сплетение — десантник окончательно вырубил своего противника.

Вихлястый юнец, мгновенно оценив обстановку, с неожиданной резвостью побежал к строящемуся зданию. Не мешкая, Локис бросился вдогонку. Вихлястый, расстегивая на ходу пальто и перепрыгивая через ступеньки, помчался вверх по лестнице, которая вела на крышу девятиэтажки. Между четвертым и пятым этажом юнец снял с себя пальто и кинул его в голову Локису, но тот увернулся и продолжил преследование.

Выскочив на крышу, вихлястый засуетился: бежать больше некуда, и Локис уже был на крыше.

— Не подходи! — истерично взвизгнул юнец, пятясь от десантника.

— Запрещаешь, значит? Где девочка?

— Какая девочка? — спросила вихлястый, продолжая пятиться, судорожно оглядываясь по сторонам.

— Девочка Настя, которую вы сюда затащили?

— Не было никакой девочки, ты на подсадную утку клюнул! — оправдывался юнец, пятясь к краю крыши, который был уже совсем близко. — Тебя сестра моя позвала!

— Ты Зойке наркоту подбросил? — наступал на него десантник.

— Она сама просила! Сама!!! Ты не знаешь, что такое абстяк!

— Ах ты, гнида паршивая, — негромко сквозь зубы процедил Локис, медленно надвигаясь на вихлястого.

Вихлястый юнец отступал назад — вдруг он потерял равновесие и, замахав руками, полетел вниз с крыши девятиэтажного дома. Удар о землю оборвал его предсмертный крик.

Володя подошел к краю крыши и посмотрел вниз. Убийца Зойки неподвижно лежал на железобетонной плите, которую не успели убрать строители. Вокруг лысой головы юнца растекалась лужица темной крови.

В это время внизу мелькнула тень. Очнувшийся качок в черном кожаном пиджаке резво перемахнул через забор и побежал прочь от строительной площадки.