По сусекам…

Сергей Иванович Кондратенко, 2021

Стихи поэта – Сергея Кондратенко я впервые прочитал в нашей районной газете «Звезда». Потом услышал из уст самого Сергея. Надо сказать, читает он ярко, убедительно и, главное, искренне. И творчество его – будь то лирические стихи, гражданская лирика или сатирические зарисовки – подкупает своей свежестью мысли, откровенностью и правдой. В них сама жизнь. Перефразируя известные строки Вознесенского, добавлю: Какое время на дворе, Таков поэт… Какая щемящая непреходящая боль звучит в стихах Кондратенко, посвящённым нашим солдатам, искалеченным войной. Пробирает до слёз. Его стихам веришь, как веришь хорошему и доброму собеседнику, поколесившему по свету, многое пережившему, но не утратившему интереса к жизни, к людям, к родной природе. И ещё, стихотворения Кондратенко легко ложатся на музыку и могли бы стать красивыми бардовскими песнями. Юрий Макаров, член Союза журналистов России, Почётный гражданин Становлянского района Липецкой области. Содержит нецензурную брань.

Мне припасть бы к роднику

У дальней сопки —

Где когда-то пареньку

Призналась робко,

Что нет краше и милей его на свете,

С поцелуями расстались на рассвете…

И казалось это счастье бесконечно,

Будет с нами, будет рядом, будет вечно…

Но учёба разбросала тех ребят

Далеко, надолго — долго, до внучат…

Но в минуты одиночества порой —

Вспоминаешь поцелуи под луной…

Знать не высох мой родник — ещё живой!

Раз настрой у сердца боевой…

ПРЕДИСЛОВИЕ

Да будет свет!

Стихи поэта — земляка Сергея Кондратенко я впервые прочитал в нашей районной газете «Звезда». Потом услышал из уст самого Сергея. Надо сказать, читает он ярко, убедительно и, главное, искренне. И творчество его — будь то лирические стихи, гражданская лирика или сатирические зарисовки — подкупает своей свежестью мысли, откровенностью и правдой. В них сама жизнь.

Перефразируя известные строки Вознесенского, добавлю:

Какое время на дворе,

Таков поэт…

Какая щемящая непреходящая боль звучит в стихах Кондратенко, посвящённым нашим солдатам, искалеченным войной. Пробирает до слёз:

В День Победы

Положишь гвоздику,

Не забудь и про тех бедолаг,

Кто в атаку

По первому клику

Шёл горя на горящий Рейхстаг.

Его стихам веришь, как веришь хорошему и доброму собеседнику, поколесившему по свету, многое пережившему, но не утратившему интереса к жизни, к людям, к родной природе. И ещё, стихотворения Кондратенко легко ложатся на музыку и могли бы стать красивыми бардовскими песнями.

Майский жук в окно стучится,

Видно хочет на ночлег.

Вдалеке костёр искрится —

Он рыбацкий оберег.

И в заключение, мне хочется процитировать

здесь экспромт, который я посвятил Сергею

Кондратенко — надёжному другу и незаурядному поэту:

Пиши, коль пишется, Сергей.

Делись с другими светом.

Иди тропинкою своей —

И смысл, и счастье в этом.

Мир так прекрасен.

Ты — поэт!

Диктует сердце строчку.

Да будет жизнь!

Да будет свет!

И рано ставить точку.

Юрий Макаров, член Союза журналистов России,

Почётный гражданин Становлянского района Липецкой области.

*ЛИРИКА*

Талым снегом…

Талым снегом набью самовар,

Брошу пару берёзовых почек.

Пусть Весной настоится завар,

Вдохновляя на несколько строчек.

Босиком я пройду до реки,

И напьюсь её шумом вечерним.

Звёзды в ней отражаясь близки,

Знак, что утро прохладное верный.

Перекатами вьётся речушка,

Приводя к подвесному мосту.

Жмётся робко к парнишке девчушка,

Пахнет чувством от них за версту.

По течению вниз, — далеко,

Простучала в тиши электричка.

Мне отсюда уйти нелегко,

У соловушек перекличка.

…Аромат пацанячьих костров,

И шушуканье милых подружек.

Сколько слышал я здесь: «Будь здоров!»

Сколько стукалось в радости кружек!

Белое

Белые дороги и бело в полях,

Словно одуванчики песочницы в снегах.

Крыши будто ватные,

Взгляд не оторвать.

Берёзки все опрятные,

Хочется обнять.

В синеве, как пёрышко

Облачко вдали.

Лунное зёрнышко

В заснеженной пыли.

Выскочил зайчишка,

Сливаясь с белизной.

Трепещется сердчишко,

Напуган новизной.

…И высекает искры

С деревьев ветерок.

Проходит жаль всё быстро,

Вон, март уж на порог.

Весны дары

Надежду с радостью внушая,

Скрутив зиму' в бараний рог.

Весна гнездится поспешая,

Добив остатки всех дорог.

Ломают льдины переправу,

Им всё равно, — у них свой путь.

Весна играет, — ей в забаву,

Жизнь обновляет, — в этом суть!

Туман садится влажной ватой,

Упрятав зорьку в рукава.

И зорька скромно, виновато

К полудню выглянет едва.

На вербе почки набухают,

С интимом, но не на показ.

Подснежники благоухают,

Быстрее всех поздравить нас.

Поздравить с чудом обновленья!

С рожденьем солнечной поры!

С желаньем жить, — всем поколеньям!

Такие нам Весны дары!

Вратарь

Свисток, атака, передача,

Финт, рикошет, удар, удача!

Стандарт с угла, трибуны в рёв,

Фанаты требуют голов!

Пас головой, ворота рядом.

Удар! Попасть лишь только надо.

Рука защитника, штрафной,

Трибуны катятся волной!

Судья, стена, удар, вратарь,

Кладёт он всё на свой алтарь!

Он угадал! И мяч в руках!

Мечтал противник о голах.

…Сквозняк трибун, прошла игра,

Погасли все прожектора.

Лишь ветхий сторож у ворот,

Он помнит их, мяча полёт,

Гул стадиона и штрафной —

Вся жизнь как матч, здесь дом родной!

Грусть

Вдруг постучала в сердце грусть,

И я, не понимая, открыл ей двери,

Ну и пусть, подумаешь какая!

А грусть, наглея день за днём

Печаль с тоской впустила

И эта тройка в один миг меня поработила.

Прогноз вещает солнце днём,

Ни ветра, ни дождинки,

А я сижу, гляжу в окно, —

В глазах одни лишь льдинки.

Огонь мне кажется золой,

Кувшин давно испитым.

Лохматый Тузик стал вдруг злой,

Живой мне чудится убитым.

Сковала душу прочно мне

Любовью без ответа,

Но я нашёл пробел в броне —

Букетик Горицвета!

Вскочил! К ближайшему лужку

Весенней «распродажи».

К сердечной раны бережку,

Стоящему на страже.

Охапку ярких желтяков,

Прижав к груди в тревоге.

Нарядных, словно женихов —

Принёс я Недотроге!

Девочка с косичками

Девочка с косичками

Соломенного цвета.

Смешным, открытым личиком.

С иголочки одета.

Весёлая, задорная

На играх пацанячьих,

И сердце непокорное,

Любовь не видит, значит.

А я, с душевным трепетом

Заточенным гвоздём,

Забор царапал вечером,

Про «И»+»С» вдвоём.

Диво

Дерева ' как в хрустале

От посоха Морозко,

Как невеста в феврале

Красавица берёзка.

Не добраться птичкам

До своих кормушек,

Стало много во дворе

Ледяных избушек.

Но в обеденное время

Потемнел хрусталь,

То Весна роняет семя-

Гонит Зиму вдаль!

Жальник

Фотография в овале,

Скорбный стих под ней.

Посещают здесь в печали,

Нет кого родней.

«Отче» шепчут торопливо,

Добрые слова.

Горько здесь — невыносимо,

Как полынь-трава.

Зорьку ясную вплету.

Я в ромашковый веночек,

Зорьку ясную вплету.

Глянет Милый хоть разочек,

На меня, а не на ту.

Для него я буду песней,

И водицею хмельной.

Буду счастьем, буду честной,

Лишь бы был всегда со мной.

Сладок запах сеновала,

Напрочь голову вскружил.

Может зря я честь отдала?

Не меня ведь он любил.

Кудыкина Гора

Рядом с речкой Каменкой,

что впадает в Дон,

Настя вместе с Маменькой

позабыли дом.

Местечко заповедное,-

русской были дух,

Здесь чувство злобы вредное

пропадает вдруг.

Вот крепость русских витязей

из круглого бревна,

Смотри! Дивись! Глазей!

Со всех сторон видна.

А уж внутри раздолье

ремёсел вековых,

Железо на угольях

и кукол родовых.

…От музыки печальной

гончарного круга,

Мы уплываем в детство,

как в реченьку снега.

…Настя скажет Маменьке:

«Я монетку выкину,

Чтоб вернуться раненько

на Гору ' Кудыкину»!

Майский вечер

Майский жук в окно стучится,

Видно хочет на ночлег.

Вдалеке костёр искрится-

Он рыбацкий оберег.

У соседей, под навесом-

Грохот, шум на пол села.

Там с рублёвым интересом

Парни режутся в «козла».

Под кустом рябины старой-

На скамеечке вдвоём,

Мы, с зятьком, с его гитарой —

Задушевно запоём!

Про московского гуляку,

Про наивных 30 лет,

И про тётю, про собаку,

С матерком один куплет.

Всё здесь было: стременная,

Посошок, на ход коня,

Песня русская, блатная,

Просто пьяная брехня.

…Я люблю, когда дом полон,

Когда дети «мозги рвут»,

Когда я с простым глаголом

Для них буду словно шут.

Я ценю такое время,

Я его легко творю.

В моём жизненном гареме

Близких я боготворю.

Мы разучились

Мы разучились слушать музыку земли,

В асфальт с бетоном закатали бедолагу.

Мы отдалились от природы как могли,

Лес превращая в белую бумагу.

Нам звуки душа заменяют водопад,

А СМСки кваканье лягушек.

И очень часто ты бываешь рад,

Поскрипыванью гречневых подушек.

Мы разучились слушать музыку дождя,

Её не слышно через пластики тройные.

И мы не ценим, тихо с зонтиком бредя,

Что гасят капли все эмоции дурные.

Мы позабыли звон косы на косовице,

Мы пять листков давно у клевера не ищем.

И наше сердце это вспомнить не стремится,

Мы в поисках себя об этом пишем.

Нам не дарили мамы

Нам не дарили мамы

Рождественских подарков,

Нам не сияли храмы

В полночной синеве.

Мы веселились сами,

Нам было очень жарко —

Шпане советской ночью

Под ёлкой в январе.

И было нам не жалко

Оторванные уши

У кроличьей ушанки,

Что брат дал доносить.

Протёрты все штанишки —

На горке возле клуба,

Все собраны окурки

И скурены дотла.

Мы говорили грубо,

Но не были придурки

И мысль о честном слове

Всегда была светла.

Девчонки — недотроги,

К ним стыдно прикоснуться.

Тайком взглянуть на ноги

И этого с лихвой,

Что б сразу окунуться

Как в семечки с халвой!

Давно не смотрим в небо,

Где спутники летают,

Где под комету можно

Желание загадать.

Давно во рту не тают

Сосульки… И не важно

Что ты уже возможно

Голодным ляжешь спать.

…Как жаль, что не вернуться!

Всё далеко, как сон!

В юнца не обернуться,

Где в счастье погружён.

Не угодишь

Раскидала космы злая вьюга,

Перхотью засыпав всё вокруг.

От её дыхания с Устюга

Слышен пташек падающих стук.

Яростно кусается за щёки,

Мне заворот сыплет колкий снег.

В тот момент грущу о солнцепёке,

Без ангины, гриппа и аптек.

Ты прости жара, что тебя хаял,

Поливаясь душем ледяным.

Я в июле, словно шкварка таял,

В 30 градусов я делаюсь больным.

Где же золотая середина?

Мягкий климат в нашей стороне.

За окном тоскливая картина,

И лимон, засохший на окне.

Непогодь

Залохматилось небо, затучилось,

Опустилось на крыши домов.

Будто роженица намучавшись,

Наконец нарожало снегов.

Прелесть есть и в январской метелице,

Стало чисто, всё спрятал снежок.

Скатерть белая ровненько стелется,

А по краю из леса стежок.

Воробьи ближе к людям кучкуются,

Страх и стыд потеряли в конец.

Видел сам, как с ладошки потчуются,

То особенной стужи гонец.

Непонятки

Ранние, девчонки «дря'нные»,

Гуляют до'поздна,

Не чуя пропасть дна.

Желанные, мальчишки жадные,

На пиво денег нет, хотят минет.

Родоки, всё запрещающие,

В дела влезающие, покоя нет.

В ночь надежды тающие,

На всё один ответ, — на всё запрет!

Так оторваться хочется,

Где-нибудь заморочиться.

Семья не удержит девочку,

Дрянну'ю такую припевочку.

Жизнь опутана тайнами,

Соблазнами необычайными.

У родни понимания ноль,

Сыплют на раны соль.

И отзыв на их пароль —

Боль! Боль! Боль!

И это всё о ней

Мы все такие разные,

Мы будоражим кровь.

Но даже мысли грязные

Не пачкают любовь.

Слова любви прекрасные,

Ласкают и манят.

Порой огнеопасные,

Так люди говорят.

И чувство это странное

Пытались описать.

И люди иностранные

И наши, так сказать.

Давно перо уж ржавится,

Заполню лишь пробел.

Спасенья душ касается,

Как нам Высоцкий пел.

Дыхание горячее

И с хрипом шепоток.

Глаза в глаза незрячие,

Любви растёт росток.

Прелюдия к интиму,

Не более того.

Инстинктами гонимы,

Не можем без него.

…И вечные вопросы

Терзают нас порой:

Зачем полоски осам?

И был ли в жизни Ной?

Но главный, что терзает

Людей уж тыщи лет:

Тот самый, что пронзает

Душу как арбалет.

Любовь — это награда?

Иль страшный гнев Богов?

Для автора отрада

Для шлёпанья стихов?

А ведь она такая…

Не только у людей.

Кобылка вон играет-

Любовь у лошадей.

А за семью волчище

Готов идти на смерть

И вовсе не за пищу,

А за любовь, поверь.

Как лебедь с лебёдушкой,

Как голубь с голубкой.

Как бес ребром и бородушкой,

Как костыли с обрубком.

Как Родина с Матросовым,

Как пуля и наган,

Как песенка с Утёсовым,

Как с лентой Ветеран.

…Миллионы символов,

Чутких наблюдений,

Истинных идолов

И рождённых в любви творений.

Пёсья любовь

Хозяйский пёс влюбился в дворову'ю псину,

Что за забором часто бегала к кафе.

Его тянуло к ней, как в жадную трясину —

Он каждый день как — будто подшофе.

Со стороны, кобель наверно спятил,

Он цепи рвёт и брызжется слюной.

А он лишь чувств своих ваятель,

Он верен рыжей в репейниках одной.

Туманной ночью оковы разрывая,

Снося заборы влюблённой головой,

Летел к помойке, страстно подвывая,

Где повстречался с местною «братвой».

Они ощерились десятком злобных рыл,

Он их не видел и смотрел поверх голов.

Ведь он летал, хотя и был бескрыл,

На смерть и муки за любовь готов.

А рыжая ободранная сука —

Взирала скучно на те стайные дела.

Её не трогала душевной раны мука,

И было видно, что та псина"тяжела".

Он взвыл от горя, с хрипом проклиная,

Свою любовь, судьбу и слепоту.

А для братвы он только косточка парная,

Тащили разрывая в темноту…

Потитёшкать

Что душевней может быть

Чем титёшкать внуков?

Чем можно это заменить,

Взявши их на руки?

Нет возможности такой,

Время, расстояния.

Скоро мне уж на покой,

А внуки без внимания.

Видно Бог решил мне дать

Внучкам альтернативу,

Ну и долго что гадать —

Берём инициативу.

В результате подготовки,

Бережно и в срок,

Не без медиков сноровки,

Был рождён сынок!

Природы увядание

Швыряет осень листьями в лицо,

Купая моросью забывчивых прохожих.

Они без зонтика, укрывшись в пальтецо,

На серых птах, воробушков похожи.

Уютный дворик стал совсем унылым,

Лишь куст рябины радует твой взор.

Антоновке уж старой не по силам —

И урожай кладёт свой на забор.

Скрипучий тополь, ветром раздражённый,

Пугает стуком весь второй этаж.

Тоскливо тлеет мусор подожжённый,

Кружит над ним грачиный экипаж.

Нет радости в природе увяданья,

Мне кажется, поэт совсем не прав.

Тепло уходит. Что за наказание?!

Простите за влюблённый в лето нрав.

Простая история

По бетонному перрону

Платьице в горошек

Рвётся к каждому вагону.

Взгляды из окошек…

Проходящие составы…

Разочарованье…

Репродуктор для забавы

Играет расставанье.

Что девчонке этой надо

На степном разъезде?

На лице печаль, досада

И все беды вместе.

Подошёл дежурный в форме,

Скрипя протезом старым:

–Слышь, деваха! Всё ли в норме?

Уж третий дён задаром.

–Всё нормально, дядечка,-

Девчонка отвечала,

И брела в тенёк, где лавочка.

Гудок — и всё сначала.

Свечерело, звуки страха,

Мелкий дождик сыплет.

–Ну, ступай за мной, деваха,

Ужин час как стынет

В небольшой подсобке печка

Потрескивает тихо,

На столе хлеб, сало, гречка,

В общем, всё не лихо.

–Меня, значит, рубль — двадцать

Все в округе кличут,

Ну, зубами будя клацать,

Для тебя я Митрич».

— А меня зовут Наташа,

Я из Сухой Балки.

Тридцать вёрст — деревня наша,

А кличут все Наталкой.

–Ну ты, девонька, не брезгуй,

Ешь, что есть у деда,

Извини за то, что резкий!

И потекла беседа:

–Расскажи, всё ж легше будет,

Что с тобой стряслося?

Виновата — Бог рассудит,-

Молвил дед, гундося.

–Я тогда в Степном училась,

Еду в майские домой,

Вот в попутчика влюбилась,

Сердце ёкнуло — он мой!

Он геологоразведчик,

Ищет нефть у нас в степи.

Видно, честный человечек,

И сорвалась я с «цепи».

Обещал, что с вахты в марте

Будет здесь он проезжать,

В этот раз, сказал, в плацкарте —

Вот и бегаю встречать…

Понесла я, срок немалый,

И домой мне хода нет.

Дед лишь выдохнул устало:

–Как нет хода? Дай ответ!

–Мне теперь домой нельзя,

Мать и отчим запивают

Вино с водкою. Друзья,

Загрызут, коли узнают.

(Ах геологи, ух разведчики!

Натворят делов непомеряно!

Взять за гуж — не ответчики,

Всяк по жизни — это проверено.)

Дед с досады закряхтел,

–Что ты, дочка, не горюй.

Я здесь так уразумел:

На таких — сяких наплюй!

Оставайся, места хватит.

Будем ждать дитя вдвоём,

У меня коза есть, кстати.

С молочком мы проживём».

Необсохшими глазами

Смотрит та на старика.

–Не поможешь тут слезами,

Надо нам сберечь внучка.

Я один совсем остался,

Всех своих в войну стерял.

Видно, случай мне достался,

Раз тебя я повстречал.

…Тонко пел на печке чайник,

Убаюкивал на сон.

Будто знал, что в доме странник,

Носом певший в унисон.

Птичка — невеличка

Маленькая птичка в клетке с позолотой,

Полюбила коршуна за смазливый лик.

Обещал он пташеньку окружить заботой,

А спустя полгода перешёл на крик.

Он терзает сердце лютою изменой,

Птичке-невеличке радость не даёт.

И ушла любовь, что морскою пеной,

И сладкоголосая больше не поёт.

Подрастает птенчик, глазки как у папы,

Коршун грубо кличет на дитё своё.

А птичка-невеличка поджимает лапы,

Очень-очень страшно вступиться за неё.

Ты скажи мне птичка, душу не тая,

Сколько будешь плакать, верить и страдать?

Ты подумай птаха, — это жизнь твоя,

Не пора ль скворечник с коршуном менять?!

Пусть говорят

Дурашливо смеёшься

Где юмору нет места,

Рыдаешь не в впопад

От горького вина.

Наверно Богу лишь известно —

Дурак ты или Сатана.

— Нет стержня в нём,

Иной рассудит,

Другой блаженным назовёт.

Пусть говорят, ведь не убудет,

Когда к себе Он призовёт.

Пчёлка

(История из 80-х)

Ощенилась сука дворовая,

Принесла троих кутят.

Бабки причитают у сарая,

— Подмогнём мы выходить щенят.

Все любили рыжую дворнягу,

Не упомнить, кто назвал Пчелой.

Кто как мог, жалели бедолагу,

А в морозы брали на постой.

Пчёлка отвечала по-собачьи,

Преданно смотрела им в лицо.

Она не рождена пчелой кусачей,

И не искала в людях подлецов.

Мода и жестокость ходят рядом,

Рыжие ушанки — спрос высок.

Рокот мотоцикла утром ранним,

И железный прут Пчеле в висок!

Кто-то увидал, вспугнули гада!

Но потухли верные глаза.

Лишь пушистые поскуливали чада

И на рыжей морде за'мерла слеза.

Свобода и Любовь

Свобода и Любовь — это главное в жизни,

Любовь беззаветная к девушкам, к Отчизне.

Свобода поступков и искренних затей,

Тех самых, что бывают у маленьких детей.

Как жаль, что всё проходит, проходит навсегда

Свободен бываешь во снах лишь иногда.

А чувства, что бросал в неведомую даль,

Со временем устали, как жаль, как жаль, как жаль…

Сны

Удивительное рядом,

Как устроен человек!

Чтоб понять такое надо

Тыщу годиков иль век.

Почему со мной такое,

Всё равно, что снится мне.

Хоть ужастик беспокоит,

Хоть красавица на мне.

Все событья в этом доме,

Сорванцом, где вырос я.

Сердце в радостной истоме,

Бьётся счастье затая!

Виден дом с любого края,

Рядом речка в лопухах.

Вышла Мамка из сарая,

Дверь забыла впопыхах.

А за нею куры, гуси,

Поросята и телок.

Всё, что есть у тёти Дуси,

Ветер воли поволок!

За забором жёлтый праздник,

Голову' подсолнух гнёт.

К нему лезет шкет — проказник,

Тётя Дуся не идёт?!

Запах жареной картошки,

И парного молока.

Ну, конечно шкварок трошки,

Так и тянется рука!

В детстве всё вкуснее было,

Даже суп соседский, — мёд.

Наша память не забыла,

Как сосали с крыши лёд.

Рыли снежные тоннели,

У моста с горы неслись.

И разбитые качели,

Нас бросали с верху вниз!

Солнышко в локонах

В моей руке твоя рука,

Как детская ладошка.

Твоей души течёт река,

Мурлычет словно кошка.

Ты песня звонкая моя,

Ты зонтик мой в ненастье.

Я расскажу всем не тая,

Какое это счастье!

Я первым встану по утру,

Чтоб посмотреть на чудо.

Как будто пламя на ветру

Ворвалось ниоткуда.

А просто солнышко в твоих

Запуталось локонах.

Нам это счастье на двоих,

От нежности до стона!

Хочется

Хочется, хочется, хочется,

Лета жаркого, да поскорей!

Эта слякоть со снегом закончится,

И рвануть бы за сто морей!

У меня к зиме счёт особенный,

Не любил её никогда.

Дед Морозом подарок оброненный,

А застолье пустяк, как всегда.

От ромашек душа как гармоника,

Запиликает, да запоёт!

Вся моя внутренняя «электроника»,

Вдруг растает, да оживёт!

Хочу вернуться в сон

Охрипший патефон

Картавит танго,

Фальшивый вид горы

Зовёт Вас на портрет.

Выходит на балкон

Народ любого ранга,

Собрался для игры

В любовный винегрет.

Газетные листы

Гоняет ветер,

Мешая брызги волн

С шампанским пополам.

Здесь мне приснилась ты

В тот чудный южный вечер,

Романтики он полн

К закатным куполам.

…Хочу вернуться в сон,

Где море безмятежно.

Сердца там в унисон,

Там танго льётся нежно.

Храм

Золотом сусальным купола покрыты,

И звонарь на службу душу бередит.

Для любого люда здесь врата открыты,

Потому, что Вера злобу истребит!

Приходите, люди и сердца откройте,

Прикоснитесь к Чуду таинства Святых.

Запоёт душа и с нею вместе пойте,

Ведь Спасенье в этом смертных и простых!

Цветы

В марте расцветают,

Часто на снегу

Цветы, что вырастают

Совсем не на лугу.

И не в теплице даже,

У них длиннее век.

На Пасху к распродаже

Их со'здал Человек!

Шапочка

(Быль из 90-х)

В деревне малой и дальней,

Среди комаров и болот.

В глуши провинциальной,

Девчушка с мамашей живёт

Живут как и все, без излишек,

Работает мать лесником.

На стол кроме водки и шишек,

Изюбрь кладётся тайком.

Окончила школу девчонка,

Ходила в неё через лес:

Коротенькая юбчонка,

Глаза в азиатский разрез.

Хотелось ей жизни весёлой,

Где мамки слова не указ.

Где жвачки полно с «Кока Колой»

И шапочка «Адидас».

Нашарив в матраце заначку,

Стащив со стола пирожков,

Из шкафчика — старую жвачку

Сбежала без посошков.

В плацкартном вагоне неделю,

Знакомства на брудершафт!

Вовсю предавалась веселью,

Познала и плотских забав.

Столица в окошке немытом,

Казалась мечтой без прикрас.

О давнем, но незабытом,

О шапочке «Адидас».

Крикливый перрон, суматоха-

Всё поражало её.

Не углядела дурёха-

Стащили вещички ворьё.

Идти на вокзал побоялась-

Милиция к мамке вернёт.

Тут добрая тётка попалась,

Пожить к себе тётка зовёт.

Размазав тушь и помаду,

Платок носовой истребив,

Желала воришке — гаду

Из матов сплошной негатив!..

Квартира у тётки большая,

На пять или шесть комнатей.

— Живи, никому не мешая,

Мне все вы вместо детей.

Жильцы одни лишь девчонки,

Ту тётку мамкой зовут.

По вызову как собачонки,

Работать вприпрыжку бегут.

И наша беглянка смело

Влилась в трудовой коллектив.

Справлялась с делом умело,

Забывая контрацептив…

Привозят однажды на вызов-

Ей дверь открывает братва…

Всю ноченьку без перерывов…

До дома добралась едва.

Один из весёлых ребяток,

Носил словно бы на показ,

Помимо красивых перчаток,

Шапочку «Адидас».

…Родные леса и болота,

Тропинкой знакомой бредёт.

В мозгу одна лишь забота:

— Обратно маманя возьмёт?

А мама, она же ведь Мама!

Увидела издали дочь.

Большая семейная драма-

Проплакали вместе всю ночь.

Тетёшкает внука уж бабка,

К концу мой подходит рассказ.

На память в комоде шапка,

Шапочка «Адидас».

Русь на века

Посвящается моим родителям —

Ивану Антоновичу и Евдокии Степановне

Брёл Иван под руку с Марьей,

Куда глазоньки глядят.

Позади тянуло гарью,

Нет пути теперь назад.

Накатило как-то сразу,

Барин взял девицу силой.

Закипел под шапкой разум,

Поднял Ванька тварь на вилы.

Зная, что прощенья нету,

Обложил соломой дом.

Сунув за щеку монету,

В бегство кинулись вдвоём.

Шли украдкою, оврагом,

Сторонясь лихих людей.

Попадись таким ватагам,

Не оставят и костей.

Хоронились в стоге сена,

В непогоду в шалаше.

Скоро ль будет речка Лена?

Так тревожно на душе.

Был Иван силён в работе,

Топором мог дом срубить.

Старца встретил на отходе,

Шёл на Лену старец жить.

Молвил будто Пётр Первый,

Веру рушит, пушки льёт.

А немчуры вовсе курвы,

С ними царь всю Русь пропьёт.

А в таёжной синей дали,

Почитает Бога люд.

Жизни с душами спасали,

Всякий там найдёт приют.

Вот и шли Мария с Ваней,

К счастью, воле и судьбе.

Наконец зимою ранней,

Вышли к старца той избе.

За высоким частоколом,

Аккуратно словно в строй.

Русским правильным убором,

Встали хаты под горой.

Было трепетно и зябко,

С це'пей рвались кобели.

И ворчит на псов бурятка,

«Кого черти принесли?!»

Отошёл засов дубовый,

Салом смазан на века.

Вот он, мир старинно-новый,

Явно Боженьки рука!

Жмут в руках армяк с котомкой

Ваня с Марьей чуть дыша.

Лишь набат сердечный громко,

Ещё чуть и вон душа!

«Если ворог, — стой на месте,

Коли добрый человек,-

Проходи с женою вместе,

Буде греть ногами снег».

Посверлив гостей глазами.

Пропустив на шаг вперёд.

Бабка с рыжими усами,

Быстро скликала народ.

Трое с рваными ноздрями,

Был один с клеймом на лбу.

Два слепца с поводырями,

К старцу двинулись в избу.

Осенив двумя перстами,

Дружно в горницу вошли.

Старец сладкими устами:

«Расскажите, как дошли»?

То да сё, слова и слёзы,

Чай, похлёбка, крепкий сон.

В снах рязанские берёзы,

Отчий край со всех сторон.

II глава

Потекла своим порядком

Жизнь в обители лесной.

И не всё в ней было гладко,

Но за то в душе покой.

Помолясь шли на работу,

Рвали жилы от тоски.

В хлам исподнее от пота,

Серебром пошли виски.

Марья день-деньской летает,

Отогрелась в девке жизнь.

С Ваней ночками мечтает

Ставить дом без укоризн.

Так в молитвах и заботах

Пролетел почти что год.

Вырос Марьюшкин животик,

Созревает Ванин плод.

Всей обителью сложили,

На юру избёнку враз.

Пели песни и тужили,

Чувств не тратя на показ.

А на Масляной неделе

Повитуха в ясну ночь,

Петухи ещё не пели,

Приняла у Марьи дочь.

Ваня рад, — подмога Маме,

Лишь бы было молоко.

Без родни поднимем, сами,

Вся родня уж далеко.

Нарекли дочурку Дашей,

Всё как в Святцах пишется.

Будь счастливой чадо наше,

Пусть Господь услышит нас.

Жизнь в грехе' — тяжёлым грузом,

Словно нечисти печать.

Вековечная обуза —

Новый день с грехо'м встречать.

Что не венчанные в церкви —

Ваню с Марьей угнетало.

Но крепки их были нервы,

На раздумья время мало.

А годочки, словно стрелы,

Только свист не слышится.

Стал Иван как сахар белый,

Блеск в глазах колышется.

Мял медведь Ивана крепко,

Замерзал в тайге не раз.

Но за жизнь держался цепко

Русич — цельный, без прикрас.

Полон дом детей и внуков,

Дочки три, один сынок.

Полон дом привычных звуков,

Отчий дом, — родной мирок.

Но однажды, в зимний вечер,

Гвалт подняли кобели.

Подскочил и Ваня с печи,

Марье крикнул: — Не скули!

— Кто нахрапом бьёт в ворота?!

— Явно пришлый и чужой!

— Ну, дождёшься укорота,

— Вдоль спины возьму возжой!

— Отворяй врата, лишенец!

— Госуда'ря люди здесь!

— Шевелися, поселенец!

— Живо спустим с тебя спесь!

Ноги враз бежать готовы,

Мужики все кто — куда.

Отомкнул Иван засовы,

Отворяй, пришла беда!

— Что там медлишь — сучье племя?!

Или плеть давно забыл?

Старший ловко вон из стремя,

И на землю соскочил.

Здесь бурятка в миг к сараям,

Кобелей с цепей спустить.

Из прибывших старший краем

Увидал — бежит травить!

-Стой! Чума бубонная!

Нехристь голодраная!

Власть пришла законная!

Царя, не самозваная!

Было страшно за семейство,

За порушенный уклад.

Лишь бы не было злодейства —

Хоть кому служить бы рад!

Потрепали, было дело,

Юшка с носа, чубом в пол.

Марья со страху горела,

Собирая всё на стол.

Вид приезжих очень грозный —

Не валяли дурака.

Объяснили всё серьёзно,

Обошлось без батога.

Мол, Ляксеечу — Царю,

Для войны народ нужон.

Рвали ноздри бунтарю,

Всем, кто лезет на рожон.

— Стар я братцы для такого,

— Пожалейте и детей.

— Гнутый стал я как подкова,

— Дайте лучше сто плетей!

— Не робей старик, не гоже,

— Мы ж не звери во лесах.

— В службу тянем не к вельможе,

— За Россию, не за страх.

— Всем найдётся дело в сечи,

— Коли ты России друг…

Слушал Ваня эти речи,

Где-то хныкал младший внук.

Собирались быстро с болью,

Что их ждёт за тыщу вёрст?

Может их везут к безволью?

Будет всем там им погост!

Дальний путь, летело время,

Тульский кремль, Слобода.

При делах младое племя,

Все при деле — не беда.

В кузне Ваня на отбое,

Почернел лицом от дел.

Марья служит в портомойне,

Трёт бельишко с грязных тел.

Сын муштрует во солдатах,

Дочки Марье подсоблять.

Все красавицы во платах,

Глаз не можно оторвать.

…Крепкий дом стоит в слободке,

Мир, покой и Бога чтут.

Нету места в доме водке,

Дух рабочий и уют.

Кто сказал, что седовласым

Есть запреты на любовь?

Счастье го'дам не подвластно,

Коль бурлит по венам кровь.

Улетели вдаль печали,

Страх ушёл промеж людей.

Ваню с Марьей повенчали,

И не ждут плохих вестей…

Простите, Други!

Опять судьба стремится к переменам,

Ей нет покоя в этой сумрачной стране.

Бежит вскипая кровь моя по венам,

Она замешана на водке и вине.

Куда б не ехал я и не катился —

Всё не впопад и кругом голова.

Я в Отчий дом пожизненно влюбился,

Ах Мама, Мамочка как ты была права!

Что ты сгодишься, там где народился,

Где пуповина и из детства все друзья.

Ты людям и себе там пригодился

И позабыть там прошлого нельзя…

…Купить бы мне билет на Сахалин!

В одну лишь сторону и навсегда!

Увидеть лебедей в Охотске клин

И посидеть с Друзьями иногда.

Простите, Други, что покинул Вас!

Я Вас люблю и в сердце берегу!

Есть много слов у Сержа про запас,

Простите, своей Родины слугу!

Ивана Купала

(Посвящается вокальной группе

"Рябинушка"с. Березняки)

На Ивана на Купала —

Я коня в реке купала

Редкий цвет в лесу искала

И ни капли не устала.

Хороводы мы водили,

По реке венки спустили.

Медовухи мы испили

И обиды все простили.

Как нам было песенно —

Трепетно и весело.

С подружкой куролесила

Любовь нам пуд отвесила!..

Вина моя

Мы не умеем признавать свои ошибки,

Вину тем более не видим никогда.

Поэтому и отношения зыбки

И не к кому идти когда беда…

Когда упал и нет уж сил подняться,

Уверенности нет и нет друзей.

Ты от людей привык обороняться,

Как будто ты совсем других кровей.

Ты не готов прийти на выручку другому,

Так ожидай ответные шаги.

Порывы сердца посвятишь благому —

Зауважают и заклятые враги!

… Я виноват, прости меня, Дружище!

Сестра и брат, — я часто был не прав!

Душа моя давно покоя ищет,

Но не находит — жизнь всю продремав…

Глобус

Я глобус обнимаю

За дружбу и за Вас!

И сердцем понимаю —

Есть что-то про запас.

Запас на сострадание,

Любовь — морковь, слезу.

Запас на покаяние,

На шухер и бузу.

Я бузотёр и ловелас

Я горлопан, повеса

Ну лучший я сейчас

С любого интереса.

… Солнышко лизнуло

Сквозь немытое стекло

Некрепкий сон вспугнуло

Проснулося мурло!

…В уголке сарая,

Средь барахла хромаю…

С похмелья помирая

Я глобус обнимаю…

По сусекам…

Я по памяти сусекам

Наскребу ещё на стих.

Ведь я дружен с прошлым веком

И не надо мне других.

Я как шершень на дороге —

Бью проблему прямо в лоб!

С виду хоть и одноногий,

Но судьбе я не холоп!

Сам её ломал и строил,

Ставил планку на рекорд.

И в конце концов усвоил —

Жизнь не ставка и не спорт…

…Каждый волен выбирая —

Сесть на печь, идти вперёд.

Если ждёшь"конца"и"края"-

Он тебя быстрей найдёт.

Кукушка

(И снова навеяно классиком)

Ты жива еще, моя кукушка?

Жив и я. Привет тебе, привет!

Что ж ты птичья сука — потаскушка

Не даёшь своё Ку-Ку в ответ?!

Слышу я, что ты, тая тревогу,

Загрустила очень в тишине,

Что летаешь часто на дорогу

И кукукнуть хочешь разик мне.

И тебе в вечерней синей чаще

Часто видятся тюремные ключи —

Будто в дверь ко мне стучатся чаще

Приставы судебные в ночи'.

Ничего, Кукуха! Не надейся.

Это только тягостная бредь.

Хоть совсем молчи, или залейся,

Я не дам себе так просто помереть.

Я по-прежнему такой же юный

И мечтаю только об одном,

Чтобы для родных моих иммунный

Щит стоял на входе в каждый дом.

Я вернусь, когда ты крикнешь сотню

И устало с ветки упадёшь.

Я нырну к соседке в подворотню

Ведь от радости такой ещё нальёшь.

Не жалей ты горлышко, Кукушка

Покричи для всех чтобы сбыло'сь,-

Пусть не просыхает моя кружка

Испытать мне в жизни привелось.

И пугать коротким Ку уже не надо!

К старому возврата больше нет.

Не страшна мне кладбища ограда,

Там родных поболе чем мне лет.

Так что не тревожься понапрасну,

Если на опушку не пришёл.

Значит всё пока ещё прекрасно

И оттягивает утренний рассол.

Последнее — Прости…

До Прощённого воскресения

А вдруг уже не доживу,

Когда музыка весенняя

Звенит в душе и наяву…

Ты прости меня, родимая —

За недобрые слова!

Ты прости меня, любимая,

Что тверёзый был едва!

За полночный час с тревогою

Ожидания постоянного!

За дорогу кривую и долгую,

Ты прости меня — окаянного!

…Я детей прошу и внучат своих —

Вы простите меня за столь грустный стих!

Это боль моя недосказанная!

Лишь рубцами на сердце доказанная…

…Я старался… Хотел… Выворачивался.

Всё для вас ненаглядных корячился.

Я и пил от любви и желания

И мечтал о дне покаяния…

Сын приехал

Когда устанешь ты бухать —

Поняв, что всю её не выпить.

Тебе захочется понять —

Из этой темы что-то выйдет?

Семья потеряна давно,

Друзья, что были — отвернулись,

Сменял работу на вино —

И слёзы сами навернулись.

Дня три жалеешь свою жизнь,

Что улетела дымом в небо.

Хоть зарекайся, хоть божись —

С десяток лет у Мамы не был.

Собрал что было и рванул!

Три сотни вёрст и на попутках!

Вот указатель промелькнул

И пруд в гусях и диких утках.

Бежал как мог — в боку щемило,

Щемило сердце от вины.

Чужая тётка отворила

Мне дверь с родимой стороны.

…Второй уж год как нет тёть Кати!

Всё Вас ждала, хоть письмеца.

Она Вам каждый день писала, кстати…

Вы что-то бледные с лица?!

..Ну, здравствуй, Мама!

Сын приехал, несут к тебе,

Чтоб рядом быть…

Хоть в этом будет мне утеха,

Что при тебе не буду пить…

День Учителя

День Учителя встречаем,

Вместе детство вспоминаем —

Словно сон…

Внуков в школу провожая,

К знаниям тропку продолжая —

Слышим звон…

Он вещает об уроках,

Об ошибках где-то в строках —

Я поник…

Слух звонков уже не слышит,

Седину года колышат —

Я старик…

Мы наставников теряем,

Каждый миг неповторяем —

Школьный двор…

За углом мальчишки курят,

А девчонки балагурят —

И без ссор…

Георгины спешно вручим,

А потом зубрим и учим —

День за днём…

Отучились, разбежались,

На судьбу не обижались —

Подмигнём…

…Вспомним тех, кого боялись,

Тех, в кого порой влюблялись —

Педагог…

Ты для нас Отец и Мама,

Ты нас выпустил из храма —

Ты наш Бог!..

Запахи осени…

Уже запахло осенью —

Всё чаще грозы посещают,

Листва как будто с проседью,

Плоды трудов на дачах восхищают…

Спасом яблочным, медовым

Август радует людей —

Закатом яростно багровым

И не загнать домой детей…

Ночные"сварщики"цикады —

Трещат без у'молку всю ночь.

Ещё краси'вей звездопады —

Они уносят мысли прочь…

Уже не хочется окрошки —

От кабачков воротишь нос,

Маня'т котов ночами кошки

Опять у них любовь в разнос…

Всё раньше сумерки с прохладой

И позже солнышко встаёт —

Не слышно соловья с руладой

И лето к осени свиданькаться идёт…

Память…

Почему так всегда —

Я терзаюсь до сна как в горячке?

Проплывают в картинах года —

И я рад той занозе-болячке,

Что меня возвращает туда…

Там играет гармонь у соседей,

Тянет свежестью с близкой реки'.

Старики на вечерней беседе —

Козью ножку слюнят мастерски…

Растворилось сердечко в девчонке —

Эту тайну ни в"жисть", ни кому!

Ножки смуглые в светлой юбчонке —

И навеки лишь мне одному…

Называли всех дяди и тёти —

Лихо нос подтерев рукавом.

Возраст был это точно в почёте —

А солдат так вообще божеством!..

Там играли — кто свистнет погромче,

Кто голыш пустит дальше в реку',

Кто смешнее всех рожицу скорчит,

Над костром кто удержит руку'…

Там протяжно коровы гудят,

В пыль роняя молочные ре'ки,

Там по небу кометы летят,

Ты влюблён в это время навеки…

Засыпаю… Тускнеют картинки —

Улыбаясь лечу я в мечту.

Там Утёсов скрипит на пластинке —

Приглашая меня в доброту…

У Вадима в гостях

А давай ка, Дружище —

Стихи почитаем,

Просто так — под настроение.

Этот жанр не очень сейчас почитаем,

А мы под своё сердцебиение!

Не рифмуется нам на заказ,

Не играет душа в той строке.

И стишок как дырявый баркас —

Тонет горестно вдалеке…

Мы привыкли, что стих это нерв,

Оголённый и нежный, гремучий.

Мысли отложенные в резерв

И разум, — порою кипучий…

А бывает такое — на ранней заре —

Тишина, ты слегка разомлевший —

Отражается небо у колодца в ведре

На столе стакан запотевший…

…Вечность — написанная на срезе

Старого могучего древа…

Горе — разговоры

«По больничным коридорам,

В поисках палаты

Слышал горе — разговоры,

В уши бы мне ваты!

Мама, страшно умирать»?

Спрашивал ребёнок.

Отвечала горько мать:

«Что ты! Нет, Котёнок»!

«От чего вопрос такой»?

«Что с тобою, Крошка»?

Гладит слабою рукой

Сына у окошка.

«Папа с бабушкой на кухне,

Всё вчера шептались.

Ты уйдешь, и дом наш рухнет!

И даже не ругались».

«Как уйдёшь? Куда уйти?

Папа раскраснелся.

Баба плачет у плиты.

И я вдруг заревелся»!

«Ты не плачь, Сынок, не плачь!

Будет всё отлично.

Ты же рядом, ты силач,

И это символично!

Так стояли сын и Мать,

Радуясь и веря.

Ему пять, ей сорок пять,

Огромная потеря!..

Грешен

Грешен, грешен, грешен бесконечно

И по всем канонам я навечно

Должен бы корячиться в аду.

Жизнь идёт как — будто бы беспечно,

Видно Кто-то отводил «мою» беду.

Не вернётся оттуда никто, не расскажет,

Как безбожникам на небесах?

В своих страхах народ покуражит:

«Спаси, Боже! Помилуй, Аллах!».

Понимаю, что суть в покаянии,

В осознании жизни земной.

В храме радуют запахи пряные

И не хочется мне на покой.

* * *

Уезжаю, уезжаю с сомненьями, с надеждами,

Вот он Остров, вот он город с «белыми одеждами»!

Ты подумай, что за нонсенс в моём сердце мечется,

Там, в заснеженной глуши мне покой мерещится!

* * *

Сахалинской осени краски,

Островная фантазия в цвет.

Ощущение рисованной сказки,

От природы последний привет.

Пруды

(По рассказам Сорокина

Славы — 2008 г.)

Строй нарушив лебединый,

Припадут берёзки к пруду.

К тому пруду путь не длинный,

Но его не позабуду.

Может с виду он невзрачный,

Всюду ряской затянуло.

Для меня он всех прозрачней,

Здесь ведь детство утонуло.

Пацанёнком босоногим,

С самодельною удою,

С батькой добрым, но и строгим,

Примостились над водою.

Всё вкусней тогда казалось.

Караси как мармелад.

Их немеряно водилось,

Много лет тому назад.

И кленовым листопадом,

Расцвело вокруг прудов.

Сединой как снегопадом,

Позасыпало дедов.

Шли по парку, и порою,

Проважали нас дрозды,

Мы пришли сынок с тобою,

На Рублёвские пруды.

*ПАТРИОТИЧЕСКИЕ*

Баллада о младшем сыне

«Будь только счастлив мой сынок!

Живи в родной сторонке.

Пусть прорастает твой росток,

Поклоны бью иконке».

Так мама младшему из нас

Шепча под образами.

Катила слёзоньки из глаз

На рушничок с хлебами.

Сыграли свадьбу чин по чину,

Гуляли три денька селом.

Но свадьба кончилась кручиной,

С рассветом с запада шёл гром!

Как будто чёрный ворон с криком,

Роняя перья на лету

Бомбардировщик с чуждым ликом

Нёс в каждый русский дом беду!

И с воем бабы провожали

Своих мужчин на смертный бой.

Любовью с верой снаряжали,

А что ещё им дать с собой?!

Над младшим мама словно квочка,

Ведь он совсем ещё юнец.

Одна лишь свадебная ночка,

Неужто жизни всей конец?!

А он весёлый и безусый

Из под соломенных бровей

Смотрел на жёнки юной бусы,

Вдыхал волос её шалфей.

Он в тот момент не думал даже,

Что может всё в последний раз.

Что больше ей уже не скажет

Про пленность васильковых глаз…

Он вспомнил их морозным утром,

Когда в атаке под Орлом

Фашистик с жалобным испугом

Хрипел пронизанный штыком.

Он дрался так, что стыли жилы,

Он мстил за то, чего не знал.

Ведь дома, слава Богу, живы,

Но цензор строчки замарал.

А дома голод, плен, разруха!

Три раза в дверь стучала смерть.

Жена — молодка как старуха

Настой тех глаз разбила плеть.

На запад он пришёл не с таком

И брови смолью налились.

Наград блестит десяток с гаком

И раны в круг переплелись.

Мечтал, что как-то на рассвете,

Собьёт с подсолнухов росу.

Войдёт во двор, что краше нету

Увидит любушки косу.

Вот мамин борщ томится в печке,

Картошка с салом на столе.

Ребячий голос слышен с речки,

Жизнь продолжается в селе…

А вот и волчье логовище,

Со всех сторон в осаде.

И враг спасенья здесь не ищет,

Здесь гад сидит на гаде!

Уже повсюду флаги наши,

Салют и очереди ввысь.

Сто грамм на грудь с солдатской кашей,

Все крики враз в «Ура» слились!

За шумом радости народной

Неслышен снайперский щелчок.

На мостовую рухнул взводный,

Вцепившись в даль застыл зрачок.

Из под медали «За отвагу»

Сочилась алым цветом жизнь.

Назад ни сделал он ни шагу,

Весь путь его без укоризн.

Варшава, Прага и Берлин

Вчера у ног его лежали.

Сегодня он стоит один

На безымянном пьедестале!

Безымянные солдаты

А ты слышал, как стонет земля?

Не от вулкана или землетрясения.

Извивается в горе, крича и скуля,

От того, что солдатам нет погребения.

Это страшное слово — безымянный солдат

И могила его безымянная.

А ведь в ней чей-то дед, отец или брат,

А в ногах звезда деревянная.

Говорят, на Смоленщине только копни —

Всюду кости, металл и забвение.

Рваная каска с потугой брони,

Дают к вечности прикосновение.

Я хотел бы не думать об этой войне,

Не листать страниц пожелтевших.

Но душа застревает в её западне,

Среди нас и так полно очерствевших.

Кто-то мудрый сказал:

«Что войне не конец,

Раз погибший последний не похоронен».

Вот какой всему делу венец,

Так уж мир христианский устроен.

И мой низкий поклон до той самой земли,

Бескорыстно, в которой копая

Молодые ребята земле помогли

Нам отдать нашу память и,

тем самым солдат поминая.

Белую рубашку я надену

Белую рубашку я надену

И с гвоздикой ленту прикручу,

Шуточкам своим найду замену,

В этот День я вовсе не шучу!

А иду я прямо к обелиску,

Что стоит у Вечного огня.

Взглядом долго «бегаю» по списку,

Дочитать его не хватит мне и дня.

Много незнакомых здесь фамилий,

Но как — будто знаю как родных.

Из взводов, из батарей и эскадрилий,

Знаю из анкет их наградных.

Подожду, пока слегка стемнеет,

На скамье холодной посижу.

Под закатом майским заалеют,

Все цветы, как кровь по блиндажу.

Подойду, достану фляжку,

Даренную дедом фронтовым.

Сделаю последнюю затяжку

Стану на минуту часовым.

Постою, хлебну грамм 40,

За почивших неизвестно где.

Каждый здесь по — своему мне дорог,

Каждому бы выдать по звезде!

Я домой иду, шагаю гордо!

Та минута силы придаёт.

Знаю я, уверен твёрдо,

И сейчас народ не подведёт

Бой местного значения

Посвящается героям фильма

«А зори здесь тихие»

Пятеро девчонок

Из разных сторонок,

Собрались воедино

Когда пришла вражина.

Одна имеет сына,

Другая — из детдома,

У третьей — от любви истома,

Четвёртая — стихов любитель,

А пятая — из леса житель.

Не думали, не гадали —

Зенитчицами стали…

Налёт ночной отражали —

В один «Мессер» попали!

«Мессер» факелом горит,

Лётчик в воздухе добит.

Старшина лается,

Взводная огрызается.

А девчата — молодцы,

Настоящие бойцы!

Баня им в награду,

Бьют веником по заду!

Тела молодые, крепкие,

Шуточки сочные, едкие!

Напарились, уморились,

Танцевали, веселились.

Заглянула зорька в дом,

А там молния и гром.

Старшина усы крутит,

Говорит сурово, не шутит…

Рита шла через овраг,

Глядь — по лесу рыщет враг.

Бегом к старшине —

И конец тишине.

Объявлена тревога

Идёт болотом дорога.

В руку по слеге,

Четвертак налегке.

Сапожок утопила,

Трясина это сила.

Буль — бульк болото,

Зенитчицы — не пехота.

Тяжко девкам воевать,

Им бы деточек рожать.

Девчата старшину «кусают»,

Насмешками донимают.

Сдержался, конечно

И дошли успешно…

Озерцо лесное вдруг,

Камни скальные вокруг.

Речка шумная бежит,

Путь врага сюда лежит.

Фриц в бинокль уже глядит,

Старшину слегка знобит.

В трое больше их, чем нас

И прихлопнуть могут враз.

Задержать немчуру надо!

Не сработает засада.

— Вас пяток, да я шестой,

Мы устроим им постой!

Солнце только подняло'сь,

Как тут всё и началось!

Гимнастёрки сняты,

На себе исподнее, да платы.

Топорик стучит,

Старшина кричит.

Девчонки суетятся,

Под лесорубов рядятся.

Лес валили не скуля,

Лишь бы враг дал кругаля.

Ах, удача! Не решились!

Немцы тихо в чаще скрылись.

— Отдыхать, поесть, поспать,

Завтра будем воевать.

Маловато нас, девчата,

Надо бечь одной обратно.

Сможешь, Лиза путь найти

И подмогу привести?

— Ну, а как же! Лес — мой дом,

Я росла и жи'ла в нём.

— Ну, спеши и в добрый путь,

Про болото не забудь.

Оглянувшись пару раз,

Скрылась девонька из глаз.

Чуть с рассветом заалело,

Всё вокруг затарахтело.

Немцы — в атаку

И наши в драку!

Насилу отбились,

Фрицы притаились.

— Чтоб врага не упустить,

Надо в след за ним ходить.

Федя место поменял,

Да в пути кисет стерял.

Гурвич ласточкой за ним,

Что без спроса — не виним.

Глядь — поглядь — дозор чужой,

Шуршит прелою листвой.

Старшина к скале приник,

Финкой снял фашиста вмиг.

А второй — здоров как бык,

Федю сцапал за кадык.

Вдруг обмяк гад,

Федот рад!

Об башку разбит приклад —

Женя малость подсобила,

Немца насмерть загубила.

Жене плохо, всё впервой,

Старшина шипит: — Не вой!

Звери они,

Себя не вини…

Гурвич рядышком нашли,

Рита с Галей подошли.

Соня, Соня — в сердце нож,

На лице застыла дрожь!

Прикопали, помянули,

И девчата чуть всплакнули.

У Васкова слух тайги,

Слышит ворога шаги.

Знак Федот подал — Молчать!

Чтоб врага не повстречать.

Галя в голос на запрет,

Автоматный треск в ответ…

Сгинул наш Четвертачок,

Жизнь отдав за «пятачок»!

Немцев в землю уложили,

За девчонок отомстили.

Бой нежданно разыгрался,

Лишь с двумя Васков остался…

Красавица Женя

Воюет в движении.

Нанесла немало урона,

Билась до последнего патрона.

Взрыв гранаты… Стиснут рот,

Рита ранена в живот.

Шепчет на ухо Федоту

Про отцовскую заботу.

Чтоб сынок не рос сироткой

Адрес спрятан под пилоткой.

— Вот что Рита, брось дурить!

Я приказываю — жить!

И обратно Федя в лес,

Автомат на перевес.

Он бежит, кричит, стреляет,

Меж деревьями петляет.

Фрицев хитро хороводит,

От девчонок бой уводит.

Злая шла за ним охота,

Лишь очнулся у болота.

Глядь, в трясине шест торчит,

Узелок на нём висит.

Лизаветы вещи в нём —

Знать и Лизу помянём!

— Торопилась, Лизавета,

Ты прости меня за это!

Злой, голодный, словно пёс,

Шёл Васков прям на утёс —

Место боя. Женя, Рита.

Всё их кровью здесь полито!

— Ах, вражины! Ну погодь!

Наплевать на непогодь!

Вот зимовье лесника,

Рядом сруб для родника.

Тянет дымом, вечереет,

Вот фашист где кости греет!

Взял гранату без запала,

— Где моя не пропадала!

Дверь враспах и — Хендэ хох!

— Пять девчонок, малых крох!

Все вы сдохните, собаки!

Что попятились как раки?!

… Солнце в лоб, холодный пот,

Фрицев в плен ведёт Федот.

…Много лет с тех пор прошло,

Дети «встали на крыло».

Вот один из них идёт,

Вещмешок в руках несёт.

Рядом с ним старик седой,

Встали… Холмик со звездой…

На плите есть пять имён,

Кто же здесь упокоён?

Пять девчонок молодых!

Пять героев и святых!

Не отдав и пядь земли,

За Победу полегли!

Давайте вспомним

Давайте вспомним,

Как всё начиналось,

Как рвались бомбы на заре…

А солнце меж разрывами металось —

Давайте вспомним,

О той близкой всем поре.

Мы вспомним беженцев с опухшими глазами

И ополченцев лютою зимой,

Лежащих с трёхлинейкой меж «ежами»,

А каждый третий не вернулся уж домой.

Давайте вспомним

Окружение и плен,

Кто не успел приставить ствол к виску.

За это получавшие взамен

Клеймо предателя за «пропуск» на Москву.

Давайте вспомним

Тех, кто рано возмужал,

Тех, кто замучен был в гестапо,

И кто из лагеря бежал,

Затем в свой лагерь шёл этапом.

Давайте вспомним

Партизанские дела

И эшелоны уничтоженных врагов

Земля кровавой в те года была

От Брянска до Днепровских берегов.

Давайте вспомним

Тех сестричек из санбата,

Ценою жизни жизнь солдат они спасали.

Отчаянные, хрупкие девчата —

Они дорогу похоронкам преграждали.

Давайте вспомним

Тружеников тыла,

Колхозников и заводчан-

Могучая для фронта сила

Всех возрастов селян и горожан.

Давайте вспомним

Тех, кто без вести пропал,

Кто умирал в блокадном Ленинграде,

Кто пулемёты грудью закрывал,

И тех, кто в 45-м на Параде…

Давайте вспомним

Каждого бойца,

От рядового и до генерала.

И нет наверно спискам тем конца,

Но мы должны их вспомнить для начала!

… Давайте помнить!

Дети без детства

В глубоком тылу за Уралом,

Военный заводик стоит.

«Получит фашист по мусалам»,

Мальчишка безусый твердит.

Разбитый станок из под Пскова,

Гудит, надрываясь всю ночь.

И дети — без детства готовы,

Хоть чем-то, но фронту помочь.

В холодном цеху как цыплята,

Забыв про еду и про сон.

Ковали Победу ребята,

Точили снаряд и патрон.

Примёрзли к подошве портянки,

Но души горят и звенят.

Несломленных и без огранки,

Запомните тех пацанят!

И пусть им хоть трижды твердят,

«Медаль не дадут «За Отвагу».

Что краской на каждый снаряд,

Они нанесли — «По Рейхстагу»!

Дорога матери

Где ж ты, Ванечка, сынок?!

Где твоя дорожка?

На родной смотрю порог

В морозное окошко.

Не один десяток лет

Ждёт с войны солдата.

Что погиб он вести нет,

Весть пропал куда-то.

Раз пропал, то может жив,

Ладно — нет пособий.

Слёз немеряно пролив,

Бог на путь сподобил.

Поспрошав людей толковых,

Где искать, куда идти,

У знакомых, незнакомых,

Как кровиночку найти?

Продала колхозу хату,

За копейки — просто так.

Всё ж своим, не супостату,

Отчий дом, а не пустяк!

Уговаривали бабы:

«Что ты, Дуся? Брось дурить!

Год прошёл иль двое кабы,

Где ж его теперь найтить»?

Молча мать собрав котомку,

Вышла к речке на паром.

Гордо шла, а не укромкой,

Правду чувствуя нутром.

День за днём, за ним неделя,

Лошадь, поезд, пеший ход.

Из Сибири, в чудо веря,

Мать ведёт большой обход.

Скорбный путь — длиннее жизни,

Путь в беседах без конца.

По околицам Отчизны,

Ищет мать сынка — юнца.

Вот местечко Придорожье,

Где пропал её солдат.

Всех спросила кого можно,

Даже маленьких ребят.

— «Как фамилия солдата»?

Дети в крик наперебой.

— «Соколов Иван, ребята,

Вам не слышался такой»?

— «Как же, бабушка? Мы знаем!

Это наш герой войны!

Честь его не запятнаем!

Пионеры не вруны»!

-«Он спасал людей в пожаре,

Немцы жгли село кругом.

Заперли с детьми в амбаре,

Ваш Иван — один с врагом»!

— «Бился яростно, умело,

Стал народ наш вызволять.

Среди пуль, огня он смело,

Фрицев начал истреблять».

-«Стихли к вечеру пожары,

Горе чёрное вокруг»…

Здесь притихли коммунары,

Стон раздался рядом вдруг!

…Мать упала на ромашки,

Руки словно два крыла.

Сердце замерло у пташки,

Землю всю обнять смогла!

Живые и мёртвые

Радость! Гордость! Незабвенность!

Блеск медалей, рюмок звон!

Стягов фронтовых нетленность,

В этот День их миллион!

Самый светлый Праздник братства,

Праздник счастья, скорби, слёз.

Недопустим святотатства,

Над могилкой у берёз!

Есть ещё злодей бездушный,

Безнадежно ослеплён.

И в убогости тщедушной,

Будет вскоре посрамлён.

Посрамлён единством духа,

Славным подвигом дедов.

Гордый марш не показуха,

Рядом встать любой готов!

…Живые и мёртвые рядом встают,

Живые и мёртвые строем идут!

Народ отдаёт свой священный долг!

Бессмертный полк, Бессмертный полк!

Кинохроника

После

просмотра кинохроники

о блокадном Ленинграде

Стучит по крышам ливень из осколков,

Фугасы раздирают тишину.

И пишут они кровью для потомков,

Чтоб помнили ту страшную войну.

В лохмотьях и обносках старички,

Играют в куклы у парадного крыльца.

Сошли с ума иль просто чудачки'?

Но понял, лишь увидев скорбь лица.

Мороз и голод, — страхи Ленинграда,

Скукожив в сухофрукт лики детей.

Сказали всему миру, что Блокада,

Одна из мерзких воинских затей!

Закончилось кино, и мы узнали,

Сразил детей осколочек извне.

Раскинув руки широко, они лежали,

На «безопасной при обстреле стороне»!

Книга Памяти

Недописанная, недочитанная,

Кровью близких наших пропитанная.

В назиданье потомкам создана

И должна бы каждому роздана.

В городах и селениях маленьких,

В библиотеках новых и стареньких

Есть своё такое издание,

Переворачивающее сознание.

Где-то тонкое, не больше тетради,

Не для вида, а памяти ради.

Ведь на каждой странице фамилии,

Даты, звания в изобилии.

Эта Книга памяти нашей

О солдатах на поле павших.

…Недописанная, недочитанная,

Кровью близких наших пропитанная.

Первый бой

Мой первый бой — скорей убой,

Две роты сопляков со сбитыми ногами

И порослью над верхнею губой

Стоят у речки с крутыми берегами.

Вот утонуло солнце в речке этой,

Всем разрешил купаться старшина.

Свернул цигарку из газеты,

А мы с усталости плескались допьяна.

Обсохли чуть, приказ — Всем окопаться!

Полночи грызли суглинок и песок

И не успели даже разоспаться,

Как полыхнуло у леска наискосок!

По нам лупили миномёты,

Их вой до пяток пробирал!

Случались редко недолёты,

В тот миг себя я презирал!

Да, было страшно, очень страшно!

А я ведь лес с отцом сплавлял,

Бывала юность бесшабашна,

Здесь враг нещадно умерщвлял.

В меня летят осколки не шальные,

Терзают всю шинель на лоскуты,

Кромсают тело шарики стальные,

С протягом, словно адские кнуты.

Глаза открыты и землёй забиты,

Но я не сдох, назло всему!

— Ну погодите! Будем квиты!

— Я вам припомню эту кутерьму!

…Видно кончились снаряды,

Артобстрел внезапно стих.

Потирают руки — гады!

Перекур теперь у них.

Слёзы, сопли, откашля'лся,

Кровь с ушей и… Тишина.

Я один в живых остался?!

Нет! Ползёт наш старшина.

Обнимались, плакали, смеялись,

Спешно раны прикрыв, чем попало,

По окопам согнувшись, крались,

Проверяя живых, и кого не стало.

Вместе с нами всего лишь семеро,

Взводный жив, но плох головой.

Подтянулся обоз наш с севера,

Всех собрали и долой с передовой…

Каких ребят мы потеряли!

Назар Степной, Илья Лукин,

А многих даже и не знали,

Ну что ж, хотя бы на помин.

Да, я живой! Фашист мне должен.

То, что я видел — не забыть!

Я верил, но сейчас безбожен,

Я буду их нещадно бить!

…Не утонул в волна'х Дуная

И в Будапеште смерти нет.

Живу за вас, имён не зная,

Почти что восемьдесят лет.

Парад Победы

После просмотра

документального

фильма «День Победы —

24.06.1945г.»

Многократное: «Ура!» над брусчаткой раскатилось!

На поверженные стяги

Эхом грозным опустилось.

Их несли бойцы в перчатках,

К стягам было отвращение.

В штыковых, кровавых схватках

Закалялось чувство мщения.

Бравость Маршала Победы,

Лик Вождя на Мавзолее,

Приглушили боль и беды

Мы в тот день лишь стали злее!

Пехотинцы и матросы,

Лётчики и кавалеристы,

Русские и малороссы,

Казаки, партизаны, штабисты,

Кабардинец, еврей и грузин

Были в этом строю как один!

Песня Победы

О всех живых и павших,

О без вести пропавших,

О чудом уцелевших в лагерях.

О тонущих в болоте,

О мёрзнущей пехоте,

О рано поседевших матерях.

Мы вспомним в День Победы,

О ней мечтали деды,

О ней слагали песни,

Под вражеским огнём.

Героям неизвестным,

Скульптурам бессловесным,

Мы с сердцем и душою

Вдруг дружно запоём…

…Этот День Победы!

Подари мне цветы полевые

«Подари мне цветы полевые,

Я люблю их за шик простоты.

За их души народно — живые,

И за то, что принёс мне их ты».

Мы брели, не раскрывши зонтов,

Под улыбки ночных постовых.

Мимо «рта» разведённых мостов,

И Петровских дубов вековых.

Мы мечтами друг друга касались,

Постепенно в себя приходя.

И под речь Левитана расстались,

Он звучит всё в душе бередя.

Я как в песне шагал всё на запад,

И шрапнель прижимала к земле.

Но фашисту пришлось всё же драпать,

С голым задом в Берлин дефиле…

Посылали мы нежные строчки,

В треугольниках почты войны.

Не находят тебя адресочки.

На исходе четвёртой весны….

Я иду по родным тротуарам,

Вдоль умытых слезами аллей.

Оттенённый блокадным «загаром»,-

Ты прохожий меня не жалей!

…Смотрит утро опять на меня

И безмолвно уж сводит мосты.

Я у Вечного мёрзну огня,

Я принёс полевые цветы…

Просто мы хотели жить

Ах, июньские рассветы,

С зябким маревом реки.

У костра все песни спеты,

Стихли наши голоски.

Мы любили и влюблялись,

Юность — тоненькая нить.

Мы за юность не цеплялись,

Просто мы хотели жить.

Жить, работать, веселиться,

Что там завтра? Будь, что будь.

Но пришлось нам всем проститься,

Выпал нам солдатский путь.

Вместо банта на косичке, —

На шинели красный крест.

Мы теперь для всех сестрички,

Целый полк ничьих невест.

Мы не ведали тревоги,

Удивлялись слёзам мам.

Мамы наши — наши боги,

Бог и ангел пополам.

Санитарный поезд скорый,

Эшелон людских потерь.

Стук колёс как — будто вторит:

«Ты живой, ты только верь»!

Кровь, бинты и запах смерти,

Стоны: «Пить, пить, пить, пить, пить».

В этой страшной круговерти

Мы сумели не забыть.

Не забыть, что мы родные,

Не забыть для всех души.

Ведь наступят дни иные,

А сейчас на зов спешим…

На ходу мы засыпали,

Под осколочным дождём.

Всё до крохи отдавали,

Тем, кого и ныне ждём.

Ждали нас, и мы их ждали,

Жизнь стараясь сохранить.

Вместе с ними умирали,

Просто мы хотели жить!

Рождённые уродами

Европейцы несли нам культуру,

Просвещение, науку несли.

Поощряли нацисткую диктатуру,

От которой мы их и спасли.

Я не верю в гипноз над народом,

Я не верю в массовый страх.

Это надо родиться уродом,

Чтоб погрязнуть в кровавых делах!

Миллионы в газовых пе'чах!

Миллионы в муках ушли!

Миллионы в адовых сечах,

Свой последний приют не нашли!

Убивая младенцев и женщин,

Не жалея, как мух на стене.

Этот грех фашистам навечно,

Не замолят даже в огне!

Русские солдаты

Фильму"Судьба человека"

В полосатой потной робе,

Черепашьим шагом вслед

В чуждой каменной утробе

Люди это или нет?

Это русские солдаты,

Что попали к немцам в плен.

Носят камни «Аты-баты»,

Тяжкий труд на жизнь в обмен.

Соколов Андрей плечистый

Доходягам в помощь был.

Это видели фашисты,

Прикрывает слабым тыл.

Тут один из них споткнулся,

Соколов к нему приник.

Штурмбанфюрер оглянулся,

Исказилась морда в миг.

Вот Андрей донёс булыжник,

Бросил в пропасть на краю.

Пить хотелось больше жизни,

Ведь с водичкой как в раю.

Рядом тот солдатик слабый,

Улыбнулся в передых.

С подтишка походкой вялой,

Немец дал ему под дых.

Тонкий крик ударил в бездну,

Сжал Андрею кулаки.

Но фашистик, мол «Не лезь ты»!

«Лезут только дураки»!

Случай тот бессильной злобы,

Он запомнил до конца.

Тем, кто жизни просто гробил,

Нет прощенья у Творца!

Что такое Героизм?

Что такое Героизм?

Задаю вопрос в Рунете.

Пишут, — «мол, кто гнал фашизм,

Их знают все на свете».

Может это огнеборец,

На руках с ребёнком?

Седовласый богомолец,

По' миру с котомкой?

Может Мама, что рожала,

Семерых по лавкам?

Иль спортсменка, что бежала

На протезных вставках?

Иль без воздуха подводник,

Пишущий записку?

Может декабрист-народник,

Расстрелянный по списку?

Может тот, кто замерзал,

В голодном Ленинграде?

Или кто людей спасал,

Забывши о награде?

…Знаю, в мирный час комбат,

Собой закрыв гранату.

Понимал, — солдат как брат,

Жить ведь надо брату!

Героизм имеет место,

Он, наверно, в каждом есть.

Надо взять себя «на честно»,

Вспомнить слово ЧЕСТЬ!

Я не калека

Воскресенье, выпускной,

Левитан, тревога!

Чёрный ворон над страной,

Солдатская дорога.

Сотни вёрст к передовой,

Мокрые шинели.

Пахнет скошенной травой,

Зарянки, свиристели.

Первый бой и первый страх,

Кровь и запах смерти.

Чернозёма скрип в зубах

От родимой тверди.

Взрыв, винтовка, рикошет,

Осколок от приклада.

Боль и шок, и глаза нет!

Медсанбат, награда.

Всё, калека, путь домой.

Врёшь! Не тут — то было!

Я же снайпер боевой!

Значок дал Ворошилов!

Просьба, рапорт и отказ,

Снова рапорт, снова.

И лишь только в пятый раз, —

Встать в строй сержант Попова!

Бантики

Праздничные бантики —

Выпускные бантики.

Белые, нарядные —

Будто для невест.

Положила бантики

В сумку санитарную —

Сберегу на фронте их

И от Мамы крест…

В бой дорожка выпала,

Табачку отсыпала —

Сели мы с товарищем

Курить — поговорить.

Он увидел бантики,

В коробке рядом фантики.

Улыбнулся грустно —

Умудрилась сохранить…

…Танки, пушки, выстрелы —

Надо очень выстоять!

Оттащить всех раненых

С линии огня.

О себе не думая

Средь боли и безумия —

Бойцов прикрыв собою —

Фашистов в мать кляня!..

… Праздничные бантики —

Выпускные бантики.

Были вы, нарядные,

А теперь в крови…

Подранки

Обезноженные, обездвиженные,

Кто без глаза, а то и без двух.

Фронтовой неудачей обиженные

Но фашиста разбившие в пух!

В 45-м их было множество,

Очень много — не сосчитать.

И своего стесняясь убожества —

Не давали себе причитать.

Не считая за редкость особую,

От войны бронзовел и народ,

Относились к ним не со злобою,

Но и не очень пускали вперёд.

Называли их"Самоварами",

Из-за схожести с чайным ведром.

Трепетали в лохмотьях обрубками,

Провоняли сивушным нутром.

По вокзальным перронам каталки

Скрежетали пугая зевак —

Едут к поезду наши подранки —

Весь в медалях военный пиджак…

На базарах и в тесных вагонах

Неумело гнусавя поют —

И в смердящих грязных притонах

Пойло горькое с горечью пьют…

Разобрали их быстро в приюты,

Отобрав весь почти пенсион.

А условия были там люты

И убогий совсем рацион….

Обливается кровушкой сердце,

Как представишь героев на дне!

Не бежавшие в страхе от немцев —

Победившие в страшной войне…

…В День Победы положишь гвоздику —

Не забудь и про тех бедолаг.

Кто в атаку по первому клику

Шёл горя на горящий Рейхстаг!..

Горячий снег

На горячем чёрном снегу

Раскидало тела полукругом,

Мы не дали ни шанса врагу —

Получил фашист по заслугам.

…Сорокопяточка — игрушка,

Ты выручала нас не раз.

Как только с фрицем заварушка —

Тащила бой весь без прикрас!

В расчёте четверо мальчишек,

Угрюмый пятый старшина.

Шестым — водитель наш братишка,

Рука двух пальцев лишена.

Мы с пацанами из учебки,

Но довелось уже хлебнуть.

И были мы не сразу метки,

Хотелось часто нам вздремнуть.

Ночами немцы не жалели

Ни пуль с трассе'ром, ни ракет,

А мы, укутавшись в шинели,

Сопели сладко им в ответ.

Подтаял снег с землёю мёрзлой.

Бодрило утро в феврале.

Нас старшина толкает грозно —

–Вин, Жора помер на руле!

А як жеж так?! Шальная пуля!

Вин молодый ещё зосим!

Що наспевала та зозуля (кукушка)?!

Не буде довго вин мертви'м…

Его Мамане всё едино —

Прицельно пуля иль шальная.

Кровинки нет — родного сына,

Ей будет весточка дурная…

…Скрипят и лязгают машины,

Рыгают смертью прямо в нас.

Но мы вросли — несокрушимы!

Лишь старшины охрипший бас.

–"Пантеры"справа! Що, не бачишь?!

Прицелу пять! Огонь! Ещё!

Ну ты вражина ще заплачешь!

За Жору даст тебе расчёт!

"Пантеру"в лоб не взять малютке,

–Ур-ра! Гусянка поползла!

И боком к нам — держись, ублюдки!

Огонь! Привет вам от хохла!

Ещё одну мы просмотрели,

В запале, чья уж тут вина.

Сосредоточен на прицеле,

А в нём"Пантера"лишь одна.

… На горячем чёрном снегу

Раскидало тела полукругом,

Мы не дали ни шанса врагу —

Получил фашист по заслугам.

Я не сгинул

Посвящается всем осквернённым

Советским обелискам и памятникам

за рубежом

Я с товарищами сгинул

На чужой земле

Уж седьмой десяток минул

Страшной той войне.

Хоронили, поминали,

Обелиск, салют,

Но фашисты вновь восстали —

Покоя не дают.

Поливают краской память

Краном рвут с земли

Через годы больно ранят

От Родины вдали.

Дайте ж вы покой солдатам,

Тем что шли на смерть,

С трёхлинейкой, с автоматом —

В вашу круговерть.

Я не знал вас поимённо

И в лицо не знал

Но любой из батальона

Жизнь за вас отдал!

За девчонку из Потсдама,

И из Нарвы тож.

Может вспомнит ваша Мама

Мальца из под Сорож.

… Я не сгинул…

Если помните меня,

Слышу вон резвится

Ваша малышня.

Конец ознакомительного фрагмента.