Игра двенадцати зверей

Сергей Котов, 2023

Он погибает и оказывается в теле антропоморфного снежного барса. Теперь его жизнь – часть вечной борьбы тотемных кланов, поддерживающих равновесие в нашем мире. Вот только мир вдруг оказывается перед лицом неизвестной смертельной угрозы, способной разрушить саму основу жизни. Чтобы выжить, ему придется не просто научиться побеждать в схватках, но и встретиться лицом к лицу с древним злом, сотрясающим основы Вселенной, и найти способ его одолеть.

Форма Журавля. Ян

Несмотря на пышные формы, девушка оказалась легкой, как пушинка. Одна проблема — когда попытался поднять ее в первый раз, из пальцев рефлекторно вышли когти. К счастью, я это вовремя заметил, и неприятностей удалось избежать. Совершенно неуместно ситуации, но ее запах настойчиво лез в ноздри и пробирал до самого спинного мозга; он вызвал у меня довольно сильное желание, которое удалось подавить только недюжинным усилием воли.

Сразу за выходом на веранду в доме находилась обширная кухня-столовая. Я без труда сориентировался в помещении: скудного света, сочащегося от желтых уличных фонарей сквозь неплотные гардины, было вполне достаточно. Разве что цвета не хватало: вместо сплошного мрака ночью теперь моим спутником стала сплошная серость. Впрочем, жаловаться глупо — свет в окнах мог привлечь лишнее внимание соседей.

За гостиной был большой коридор, в котором находилась лестница на второй этаж, и небольшая спальня на одного человека. Дверь в спальню была открыта, и я поспешил туда.

Аккуратно уложив девушку на заправленную кровать, я пошел обыскивать дом в поисках аптечки. Щупать пульс, проверять дыхание, и заниматься прочими глупостями не было ни времени, ни необходимости: я без труда слышал ее сердце, и чувствовал температуру ее тела. Сердце билось пугающе редко.

Домашнюю аптечку я нашел довольно быстро: мой нос безупречно указал направление, где пахло лекарствами и больничной химией. Хранилище лекарств «на всякий случай» находилось в специальном шкафчике, помеченном широким крестом, рядом с кухней. «Надо же, какие аккуратисты, — подумал я, — не то, что наш домашний выдвижной ящичек в кухонном гарнитуре… Хотя, наверно, у богатых так принято». Под «домашним ящичком» я, конечно, имел ввиду тот, который находится в маминой квартире, в Донецке.

Стоило подумать о доме, как меня накрыло: это что же теперь получается? Я пропал со связи. Смартфон неизвестно где. Скорее всего, прибрал к рукам бригадир, или еще кто. Если не смогут взломать — отправят на запчасти. Сим-карту выкинут. Документы! Их тоже наверняка «утилизировали». Вместе со мной. Кстати, стоило проверить мешок, в котором меня выбросили. Мама! Она же искать будет! Пороги обивать, на уши всех знакомых поставит! Нет-нет-нет, надо искать способ выйти на связь! Но как я покажусь ей таким?

Все эти мысли в секунду пролетели у меня в голове, пока я извлекал из недр аптечки пластиковый пузырек с аммиаком. С крышкой вышла заминка: я боялся слишком сильно нажать бритвенно острыми когтями, и разлить все содержимое. Однако все получилось достаточно аккуратно: маленькая крышка с резиновым основанием лишь слегка деформировалась. Руки слушались удивительно хорошо: никакой посторонней дрожи, все движения точные и хирургически выверенные. Это было особенно удивительно, учитывая все обстоятельства.

Девушка закашлялась, и пришла в себя. Сердце забилось быстрее, конечности теплели прямо на глазах. Я аккуратно положил ее голову на свою руку — чтобы она не захлебнулась, если вдруг появятся рвотные позывы.

— Ох, папочка, — она улыбнулась, не открывая глаз, — ты все-таки приехал сюда… А то мне такой сон дикий снился, ты не поверишь!

Она погладила мою руку. Потом еще раз. Пропустила между пальцами густую шерсть. Я почувствовал, как ее пульс зашелся галопом.

— Папа, — она рывком поднялась, и открыла глаза, — ты не папа! Кто ты? Что ты тут делаешь? Почему так темно?

— Меня Леша зовут, — сказал я, максимально напрягая губы, и стараясь убрать подрыкивание, — извини, если напугал. Ты сознание потеряла, я отнес тебя в дом.

Дыхание девушки немного выровнялось. Запах страха, который перебил даже ее женские ферромоны, медленно улетучивался. Она глядела в мою сторону, щурясь. Так продолжалось, наверное, целую минуту. Я старался не шевелиться, и дышать тише, чтобы не спровоцировать новый приступ паники.

— Там было чудовище, — наконец, сказала она, — ты его видел?

— Если ты про меня, то никакое я не чудовище, — ответил я. — Так, может, шерсти многовато…

— Это все-таки был ты… — прошептала она.

— Извини, если напугал, — повторил я.

— Это что… какая-то болезнь? — Спросила она, и тут же добавила, — стоп! Что ты делал у меня в саду? Ты грабишь дома?

— Нет, нет, нет! — Горячо возразил я, — никого я не граблю! Просто мне очень нужна была помощь.

Она рывком поднялась, и села на кровати, глядя в мою сторону.

— Помощь? — Спросила она, — и чем, по-твоему, я могу тебе помочь?

Меня этот вопрос немного сбил с толку. Я задумался на пару секунд, потом уверенно ответил:

— У тебя есть в доме комп с интернетом? Одолжишь на пару минут?

Девушка удивленно подняла брови.

— Дом! — Сказала она, — свет, вечерний режим.

Комната медленно залилась приглушенным желтоватым свечением. Подсветка была устроена так хитро, что источники света невозможно было обнаружить сразу, и только если приглядеться внимательно, становились различимы щели между декоративными стеновыми панелями, где, должно быть, были установлены светодиодные ленты.

Все это я отметил про себя автоматически, с тревогой наблюдая за реакцией девушки. Она внимательно меня оглядела. Глаза широко распахнуты, но страха в них больше нет. Только любопытство, и, возможно, кое-что еще… «Эй, хватит! — Я мысленно одернул себя, — еще не хватало ее спугнуть неловкими приставаниями! Тогда точно никакого интернета мне не видать!»

— Ох нифига себе… — выдохнула она, — что ты такое?

Я пожал плечами, и сказал:

— Хотел бы я знать!

— Ты что, ничего не помнишь, да?

— Все я помню! — Возразил я, — я на стройке работаю… работал. Со мной несчастный случай произошел. Я должен был погибнуть, но очнулся на свалке. В таком вот виде.

— То есть, ты утверждаешь, что ты человек, — констатировала девушка, — как тебя зовут, кстати?

— Леха, я говорил уже, — ответил я, и добавил, максимально искренне: — сейчас — не знаю. Но человеком я точно был.

— Интересно, — она закинула ногу на ногу, снова оглядела меня, и зачем-то потрогала подбородок, — а в человеческом обличье ты тоже был таким… качком?

Я глубоко вздохнул.

— Тебя-то как звать? — Сказал я, проигнорировав ее вопрос.

— Лиза, — ответила девушка, и состроила мне глазки.

Моя человеческая часть пыталась сохранять хладнокровие; это было очень сложно — в нос буквально долбил все нарастающий запах ее желания. Я чувствовал, что физиологическую реакцию скоро будет невозможно скрыть. Она приоткрыла пухлые губы, как будто пыталась что-то сказать, и как бы невзначай сменила позу. Новая волна запаха от ее промежности окончательно сорвала все барьеры. Рот сам собой приоткрылся, потом были несколько рефлекторных резких вдоха. Какое-то новое чувство атаковало мои нервы: это был даже не запах, я просто не мог подобрать нужного слова, чтобы его описать. Я ощутил сильнейшее напряжение внизу живота. Странно. Это было не очень похоже на обычную эрекцию. Как будто большая часть меня вышла наружу. Я посмотрел вниз; туда же был направлен взгляд девушки.

Мой член полностью вышел из мехового кармашка, который был одним целым с животом. Ствол не был человеческим; только очертания отдаленно напоминали прежний орган. Вся его поверхность была иссиня-красной и очень чувствительной.

Наши взгляды встретились. Тут способность к каким-либо рассуждениям окончательно меня покинула. Я сам не заметил, как она оказалась внизу. Ночная рубашка валялась изодранными полосками рядом. У меня перед глазами была ее промежность; я осторожно принюхивался и ласкал ее кончиком языка. Лиза стонала и вскрикивала. Запах был настолько плотным, что, казалось, внутри меня включился сплошной механизм непрерывного оргазма.

Я едва вошел в нее, и ощутил, что вот-вот все закончится. Это оказалось неприятным сюрпризом; никогда не жаловался на подобные осечки! Если, конечно, не считать самого первого раза. Но Лиза смогла меня удивить. Она как-то по-особенному расслабилась, где-то что-то нажала, и волна, вот-вот готовая пролиться, отступила. Можно было продолжать. Кажется, она кончила три раза подряд. Наконец, наступила и моя очередь. Удивительно, но в решительное мгновение вдруг включился рассудок. Каким бы получился ребенок, если бы она вдруг забеременела? Я вышел из нее, и забился в конвульсии мощнейшего оргазма. Такого в обычных обстоятельствах я никогда не испытывал. Словно кто-то вставил электроды прямо в мозг, в центр удовольствия, и поддал тока.

Обессилев, мы лежали в объятиях друг друга. Мало-помалу рассудок возвращался. А вместе с ним — полная растерянность, смущение, ощущение нереальности происходящего, и желание немедленно вылизать шерсть. Я украдкой попробовал провести языком по руке. Неожиданно приятное чувство.

— Может, лучше в душ? — Сказала Лиза. И когда она успела открыть глаза?

— Д-да, можно, — ответил я, чуть запнувшись, и попытался подняться. Ноги довольно сильно затекли.

— Слушай, — сказала она, отводя взгляд, — ты извини, что я так… наверно, ты сейчас подумаешь черт знает что! Не знаю, что на меня нашло… Я как будто под гипнозом была!

— Я тоже, — сдавленно проговорил я.

— Ладно, — сказала она после секундной паузы, — давай приведем в себя порядок. И поговорим. Душевая на первом этаже сразу за…

— Найду, — перебил я, и добавил, раздраженный собственной резкостью, — не беспокойся. Я хорошо чую, что где находится.

Душ оказался неприятным испытанием. Тело как будто ощупывали склизкие щупальца. Вода так и норовила залезть в глаза и уши. Однако я старательно намылился гелем для душа (на полке стояли не только женские, но и мужские), и тщательно смыл пену. Когда выключил воду, вдруг сработали какие-то рефлексы; я отряхнулся, разбрызгивая капли воды по всему помещению.

Мокрая шерсть была неприятно холодной. Нестерпимо хотелось вылизаться, но я в своем упорном желании оставаться человеком достал с полки мощный фен, и несколько минут сушился, пока холод не ушел.

Лиза ждала меня на кухне, в шелковом халатике на голое тело. Она тоже успела привести себя в порядок — в санузле на втором этаже.

— Кофе будешь? — Спросила она, стараясь выдерживать подчеркнуто будничный тон.

— Не знаю, — я пожал плечами, — можно попробовать.

— Присаживайся, сейчас приготовлю.

Я сел в свободное кресло. Лиза отошла в сторону, где было установлено кухонное оборудование, и запустила кофе-машину. Через несколько минут она вернулась с двумя дымящимися чашками.

— Ну, — вздохнула она, — рассказывай.

— Что рассказывать-то? — Растерялся я.

— Что с тобой случилось, конечно, — Лиза сделала маленький осторожный глоток из дымящейся чашки.

Я принюхался к запаху кофе. Осторожно поднес его ко рту. Подул, и ощупал языком. Горько, конечно — но вроде вполне нормально! Я хотел сделать глоток, но вместо этого язык сам собой скользнул в чашку. Было больно. Шипя и отплевываясь, я схватился за рот.

— Ой! — Лиза вскочила, и снова метнулась на кухню, — сейчас, холодной воды принесу!

Ледяная вода в чашке помогла унять боль. Я не мог ее пить по-человечески, приходилось лакать.

— Похоже, ты и правда не в ладах со своим телом, — констатировала Лиза, задумчиво нахмурившись.

Я развел руками.

— Сколько тебе лет? — Она решила продолжить допрос.

— Двадцать три, — ответил я, и зачем-то добавил: — А тебе?

— Фу какой вопрос! — Лиза поморщилась, но потом все-таки ответила: — Двадцать. Исполнилось вчера.

— Значит, я попал на after-party? — Ухмыльнулся я.

— Да какой там пати, — вздохнула Лиза, — я не праздновала, если хочешь знать.

— Чего так?

— Скажем… у меня жизненный кризис.

Я рассмеялся, нарвавшись на ее недовольный взгляд.

— Да что ты знаешь о кризисах? — Спросил я, успокоившись.

— Не поспоришь… Все познается в сравнении, как говорит папочка.

— Папочка прав.

— Он всегда прав, — отмахнулась Лиза, — так. На чем мы остановились-то? Куда я тебя девать буду? — Она осеклась, будто что-то вспомнив, — стоп. Ты говорил что-то про интернет? Зачем тебе?

— Меня мама искать будет, — честно ответил я, — телефон пропал, симку наверняка выбросили. Она не знает ни организации, где я работаю, ни адреса, где квартиру снимаю. Надо в социальные сети выйти, хотя бы в «Одноклассниках» ей напишу.

— Оу, оу! — Она выставила вперед ладони, как будто защищаясь, — изи, изи! Слишком много информации сразу!

Я развел руками.

— Итак, по порядку, — продолжала она, — ты приезжий. Тут ни друзей нормальных, ни близких. Одна мама, и та далеко. Слушай. Да ты — идеальный кандидат для каких-нибудь опытов! Ты не помнишь, может, тебя на какие-нибудь медицинские испытания заманивали? Может, ты на сомнительное рекламное объявление повелся? Или, там, донорскую кровь сдавал ради денег?

— Кровь не сдавал, — ответил я, — хотя мысли такие были. У меня не возьмут — татуировки есть. И ни на какие объявления я не велся! Говорю же — помню, как сорвался с люльки в грозу. Помню, как упал. И, кажется, умер. Потом пришел в себя в мешке, на свалке.

— И все? — Уточнила она.

— И все… — Ответил я, но тут же еще одно яркое воспоминание молнией вспыхнуло в голове, — хотя…

— Что? Все, что угодно, нам нужно найти зацепку, чтобы понять, что происходит!

— После того, как сорвался, я видел огромного кота. Здоровый такой, с серебристым мехом. Он стоял в горах, на леднике, и очень грустно так на меня смотрел…

— Что-то вроде видения? — Уточнила Лиза.

— Ну… да, — ответил я, — наверное, видение.

— Интересно… Слушай! У меня есть чел знакомый. Ну, как знакомый — я у него индивидуальные занятия брала по цигун. Йога надоела, хотелось чего-то нового. Он, конечно, пытался за мой ухлестывать… — Она задумалась на секунду, улыбнулась каким-то своим мыслям, потом махнула рукой, и продолжила, — хотя не важно! Так вот, он говорил, что вроде как у каждого человека есть животное — покровитель. Его энергетический тотем, который позволяет удерживать связь с биосферой, чтобы энергия текла правильно. Он, кажется, упоминал что-то такое. Ну, когда хотел меня удивить, и произвести на меня впечатление. Говорил, что есть тайные тотемные кланы, которые вроде как борьбу за власть ведут. Бред, конечно, да? Он еще он говорил, что в этих кланах есть особые бойцы, которые проходят сложный обряд инициации, и могут превращаться в подобие своего тотема.

Я навострил уши (буквально).

— А есть способ как-то с ним переговорить?

— Есть, — ответила Лиза, — я приглашу его провести занятие, завтра утром. Мне он точно не откажет!

До утра мы успели поужинать (мне достался сырой стейк) и еще один раз заняться любовью. После чего уснули в объятиях друг друга в Лизиной постели. Точнее, как в объятиях? Лиза свернулась калачиком уткнувшись мне в живот, и укрылась моим хвостом.

Утром, когда пришло время, Лиза попросила меня подождать на верхнем этаже, в кабинете ее отца. Не сообразила, что я все услышу? Возможно. Про свои необычайно обострившиеся слух и зрение я ничего не рассказывал.

Несколько минут я скучал, разглядывая довольно большое помещение, где оказался. Стены обшиты темными деревянными панелями, под старину. Массивный стол, столешница которого обита зеленым сукном и кожей. Настольная лампа с фиолетовым абажуром. На стенах — какие-то морские пейзажи, в тяжелых багетах, подсвеченные специальными светильниками. В таком помещении невольно ожидаешь увидеть шкафы, полные книг, но их не было. Их отсутствие вызывало ощущение фальши, имитации — несмотря на явно дорогие и оригинальные вещи в кабинете. На столе стояла единственная фотография в скромной металлической рамке. На ней — красивая женщина на парусной яхте, ловит ветер. «Жена? — Подумал я, — странно, что дочки нет…»

В это время внизу сработал сигнал вызова видеофона. Лиза, не ответив на вызов, сразу нажала кнопку, открывающую входной замок на металлической двери в ограде участка. Даже на таком расстоянии, и за плотно закрытыми окнами, я отчетливо расслышал электрическое гудение и металлический щелчок.

По мощеной искусственным камнем дорожке, ведущей к дому, зашагали ботинки на твердой подошве. Шаги мужские, но не грузные — скорее, энергичные и размеренные. «Так ходят спортсмены», — почему-то решил я, хотя до этого никогда особо не прислушивался к походке спортивных людей.

Лиза встречала гостя у входной двери. Я слышал, как она прошеркала до прихожей в мягких плюшевых шлепанцах.

— Хай, Лизунчик! — Голос мужской, но как-то слащавый, с чирикающими нотками, — ну? Как настрой?

— Все зашибись! — Ответила Лиза, демонстрируя фальшивую веселость.

— Ну что, мы готовы попотеть — потянуться?

Послышался стук закрываемой двери. Потом щелчок замка.

— Димончик, я оплачу сегодняшнюю треню в полном объеме. Но на самом деле мне нужно с тобой поговорить о других вещах.

— Лизонька… — Тренер глубоко вздохнул, — ты ведь знаешь, я говорил, я не по этой части. Нет, ты очень-очень симпатичная девчонка, не подумай! Просто если раз сделаешь исключение — и все, ты в другой категории, по другим расценкам. Понимаешь, надеюсь?

— Да я вообще не об этом! — Раздраженно бросила Лиза, — есть реальный серьезный разговор!

— Какой? — «Димончик» явно растерялся.

— Пойдем на кухню, там удобнее.

Послышались шаги: легкие и шаркающие — Лизины, и тихие, словно бы крадущиеся — тренерские. Потом, уже на кухне — звук отодвигаемых стульев. Очевидно, гость и хозяйка разместились для разговора за столом.

— Кофе будешь? — Спросила Лиза.

— Не откажусь.

Снова звук отодвигаемого стула; потом — гудение и щелчки прогреваемой кофе-машины.

— Помнишь, ты говорил, что у каждого человека есть зверь-покровитель?

— Допустим, — согласился тренер, — мы вроде обсуждали формы Цигун, откуда что пошло, да?

— Не совсем, — ответила Лиза; послышался звук льющегося в чашку кофе, — мы обсуждали тайные даосские общества. А потом — вообще тайные общества.

— Да, кажется, болтали что-то такое… — пробормотал Дима; даже на таком расстоянии, через стены и двери, в его голосе отчетливо слышалось смятение, — а что?

— Похоже, все, что ты сказал тогда — это правда.

Последовала пауза в несколько секунд.

— Что-то случилось? — Спросил, наконец, тренер.

— Пока ничего, — ответила Лиза, — возможно, мне понадобиться помощь. Сначала я попрошу тебя ответить на пару вопросов. Потом покажу кое-что очень важное. Возможно.

— А сразу показать нельзя? Это бы время сэкономило.

— Нельзя, — ответила Лиза, — стоит показывать, или нет я решу после твоих ответов. Договорились?

— Ну, валяй!

Снова Лизины шаги, звук придвигаемого стула, и стук кофейной чашки о столешницу.

— Спасибо, — сказал Дима.

— В общем, ты говорил, что среди людей, у которых один покровитель, очень редко и при особых условиях, в результате определенных обрядов, появляются личности, которые могут превращаться в то животное, которому посвящены?

— Говорил, — согласился Дима со вздохом. — Если хочешь, чтобы я говорил дальше — оставь телефон здесь, и давай прогуляемся у тебя в саду, в место, где нет камер.

— Пойдем, — ответила Лиза, прогуляемся.

К счастью, окна кабинета, где я сидел, выходили на сад. Лиза и Дима отошли к самой границе участка, и оказались совсем рядом с местом, куда упал я, перепрыгнув через забор. Они были на пределе слышимости, и говорили тихо, но слова я все еще разбирал отчетливо.

— Если хоть слово из нашего разговора куда-то уйдет — тебя могу убить, — сказал Дима, — и меня тоже. Точнее, не могут, а наверняка убьют. Эта тайна охраняется очень тщательно, именно поэтому ты не обнаружишь ни намека на существование тотемных кланов ни в одной из теорий заговора.

— Понятно, — кивнула Лиза.

— Ты уверена, что этого хочешь?

— У меня выбора нет, — ответила она, — ты поймешь скоро.

— Я делюсь с тобой этой информацией, потому что мы — одного клана. Как бы ты к этому ни относилась.

— Да нормально я отношусь! — Неожиданно резко ответила Лиза, — ну, извини, что тогда не сдержалась. Просто представила себя вороной. Согласись, ну смешно же было!

— Ты не ворона, — вздохнул Дима, — мы вместе — журавли. Нас почти не осталось таких. А вот в птичьем клане действительно доминируют вороны.

— Ладно, проехали, — отмахнулась Лиза, — ты ворона, я ворона, он ворона, они ворона… Ты журавль и я журавль, вместе мы… — она прыснула.

— Я пошел.

— Стоп! Ладно, извини еще раз. В общем, что насчет личностей — оборотней?

— Морфов, — ответил Дима, — среди посвященных кланов они называются морфами. Их могут видеть только клановые элиты, и особенно одаренные адепты, помогающие с обрядами. Я видел морфа птичьего клана перед битвой, — он сделал паузу, явно в ожидании ошеломляющего эффекта, который должны были произвести его слова.

— И какой он был? — Спросила Лиза.

— Странный, если честно. Как будто какого-то атлета вдруг оклеили перьями, и приставили огромную воронью голову.

— Они навсегда такими остаются? — Спросила Лиза, и добавила, — после превращения?

— Нет, — ответил Дима, — они могут превращаться в человека усилием воли. Промежуточная форма — это когда они похожи на человека, но имеют черты, присущие их тотемному покровителю. Некоторые могут полностью переходить в животную форму, тогда их не отличишь от обычных зверей. Это если масса зверя примерно совпадает с человеческой. Промежуточная форма используется для ритуальных поединков.

Тут мое сердце радостно заколотилось, но усилием воли я одернул себя, чтобы не пропустить важные детали разговора.

— Что за поединки? — Насторожилась Лиза.

— Морфов специально создают, чтобы отстаивать амбиции клана, — пояснил он, — на первом этапе посвященные адепты клана стараются захватить как можно больше влияния в человеческом обществе. Все представители деловой и политической элиты — посвященные своих кланов. Включая твоего папу, кстати. На втором, если вопросы не удается решить интригами и переговорами, включается прямое противостояние кланов, которое, как правило, заканчивается поединком. Во время поединка один из морфов гибнет. Это — грандиозная потеря для клана. Создание морфа — крайне сложный, невероятно дорогой и трудоемки процесс.

— Ох… — Задумалась Лиза, потом спросила: — А может морф появиться случайно?

— Как — случайно? — Переспросил Дима.

— Ну вот так. Сам по себе. Если обстоятельства случайно совпали?

— Исключено, — твердо заявил тренер, — во время обряда посвящения кандидат в морфы погибает по-настоящему. Если хоть что-то сделано на этапе подготовки неправильно, он никогда не воскреснет.

— Вот, значит, как, — проговорила Лиза задумчиво.

— Именно так.

— Пойдем-ка я тебе покажу, что обещала.

Перед тем, как войти в кабинет, Лиза вежливо постучала.

— Войдите, — ответил я.

Дима вошел первым. С его загорелого красивого лица медленно сползала улыбка. А дальше последовала очень странная реакция. Он бросился к окну, и плотно задернул гардины. Потом оглядел потолок.

— Тут есть камеры? — Спросил он, трясущимся голосом.

— В кабинете — нет, — ответила Лиза, — только в прихожей, внизу.

— Он сюда через прихожую зашел? — Теперь в его голосе слышалась откровенная паника.

— Да, — ответила Лиза, — правда, мы свет не включали. Что случилось-то?

— Пока ничего, — ответил он, — есть способ выключить во всем доме электричество?

— Есть, — ответила Лиза, — но у отца в приложении на телефоне сработает сигнал тревоги.

— Тогда не будем, — ответил Дима, — слушай, срочно тащи какой-нибудь большой кусок материи. Покрывало, там, простыню — все, что угодно. Нам надо закрыть его, и убираться отсюда как можно скорее!

— Эй! — Вмешался я, — а меня кто-нибудь спросить хочет?

Дима мельком взглянул на меня; в его взгляде не было никакого удивления — только дикий испуг и паника.

— Считай, что спросили, — бросил он, — если хочешь жить, и мозги есть — помогай нам.

Лиза посмотрела на меня; открыла рот, чтобы что-то сказать, и в эту секунду ее череп разлетелся кровавым фонтаном. Дима отреагировал очень быстро: доля секунды, и он уже на полпути к массивному столу, пригнулся к самому полу. Но это его не спасло. Только промучился дольше. Первая пуля угодила ему прямо в центр позвоночника, ниже грудной клетки.

Все это я отметил автоматически, про себя, будучи в глубоком шоке. Тело действовало само. Мгновение — и я лечу в облаке осколков, одним прыжком достигая середины сада. Прямо в полете уворачиваюсь от пуль: каким-то образом мне удается чувствовать угрозу, я знаю, откуда придет опасность. Траектории выстрелов перекрещиваются прямо в том месте, куда я должен был приземлиться, не оставляя мне шанса. Но я, кажется, отталкиваюсь от самого воздуха. Вижу одного стрелка на крыше соседнего дома. Легкое касание забора, и я рядом с ним раньше, чем он успевает повернуть ствол автоматической винтовки. Не раздумывая, бью когтями по уязвимой шее. Голова вместе со шлемом слетает с тела, в утреннее розовое небо взметается фонтан горячей крови. Спиной чувствую что-то массивное, и успевают оттолкнуться для нового прыжка. Взрыв, в котором сгорает крыша дома, где я только что был, застает меня в полете.

Вот и спасительный лес. Долю секунды я колебался: во мне просыпалась ярость, хотелось еще крови и новых убийств. Но жить мне хотелось все-таки больше. Я чувствовал, что в коттеджном поселке и рядом скопились значительные силы, мне их не одолеть. Теперь спасение было только в скорости.