Ленин. Дорисованный портрет

Сергей Кремлев, 2017

Одни называли Ленина «самым человечным человеком», как поэт Владимир Маяковский, другие – безжалостным диктатором, как эмигрантский историк Георгий Вернадский… Так кто он – Ленин? И чего он достоин – любви или ненависти? Пожалуй, Ленин достоин правды. Ведь «полная правда о нём неопровержимо и непоколебимо делает его титаном духа и мысли, вечным спутником и собеседником всех людей с горячим сердцем, холодным умом и чистыми руками». Ленин достоин и большего – он достоин понимания. Поняв Ленина, суть его натуры и его судьбы, мы лучше поймём себя…

Глава 2

От студента Ульянова к ссыльному Ульянову

ХАРАКТЕР юного Владимира Ульянова формировался в условиях семьи, уникально здоровой по всему своему строю — и житейскому, и духовному. Позднее об этом будет сказано подробно. Но Владимир достаточно рано лишился вначале отца, ушедшего из жизни в одночасье, а вскоре — и любимого старшего брата Александра, повешенного за подготовку покушения на императора Александра III. И это не могло не наложить на формирующийся характер Владимира отпечатка раннего взросления.

Первый конфликт Ленина с властью относится к декабрю 1887 года, когда ему пришлось после участия в студенческой акции протеста уйти из Казанского университета. Продолжить учёбу очно не позволили, и весной и осенью 1891 года он экстерном сдал экзамены при Петербургском университете. Весной — за первый и второй курс, осенью — за третий и четвёртый… Одновременно с ним экзаменовались тридцать три человека. Двадцать семь получили диплом, девять, включая Ленина, — диплом первой степени. При этом только Ленин получил высшие баллы по всем дисциплинам. В выданном ему 14 (26) января 1892 года дипломе было записано:

«По представлении сочинения и после письменного ответа, признанных весьма удовлетворительными, оказал на устном испытании следующие успехи: по догме римского права, истории римского права, гражданскому праву и судопроизводству, торговому праву и судопроизводству, уголовному праву и судопроизводству, истории русского права, церковному праву, государственному праву, международному праву, полицейскому праву, политической экономии и статистике, финансовому праву, энциклопедии права и истории философии права — весьма удовлетворительные»^[30].

Тогда по коридорам университетов бродило немало великовозрастных студентов — лет под тридцать, а то и за тридцать. Ленин же получил университетский диплом вне стен университета ровно за те же четыре года, которые его законопослушные сотоварищи провели в аудиториях. Не знаю, нужны ли к этому факту дополнительные комментарии.

До августа 1893 года Владимир работал в Самаре помощником присяжного поверенного А. Н. Хардина, хорошо знавшего его и как партнёра по шахматам, и как собеседника, и как человека. За это время молодой юрист провёл около двадцати защит, но держало его в Самаре болезненное состояние матери. В 1891 году в Петербурге на руках у Марии Александровны неожиданно скончалась от тифа цветущая, блестящая сестра Ленина Ольга. И смерть дочери ударила по матери сильно.

Однако у Ленина уже не было сомнений в том, что ни вторым Кони, ни вторым Плевако он не будет — он будет профессиональным революционером в той революционной марксистской партии, которой в России и в Европе пока нет, но которую надо создать! Но провинциальная Самара — не то место, где можно делать большие дела, их делают в столице. У России две столицы: древняя «первопрестольная» Москва и северный «град Петров»…

Что выбрать?

В Москву собиралась семья, поскольку младший брат Митя готовился поступать в Московский университет. Но Москву питерцы называли большой деревней, и в такой оценке было немало правды. К тому же и пролетариат наиболее силён питерский, а Владимир Ульянов уже знает, что главной движущей силой будущего станут именно они — рабочие. Надо их лишь организовать. Поэтому общий курс ясен — Санкт-Петербург! Но от матери так просто не оторваться, и это главная причина того, что Владимиру приходится задержаться в Самаре. От того периода осталось воспоминание сестры Ленина — Анны Ильиничны Ульяновой-Елизаровой, которое, вне сомнений, не является апокрифическим, а описывает реально бывшее:

«Остался у меня в памяти один разговор с Володей о появившейся в ту зиму в одном из журналов (это была „Русская мысль“, № 11 за 1892 год. — С. К.) новой повести А. Чехова „Палата № 6“. Говоря о талантливости этого рассказа, о сильном впечатлении, произведённом им, — Володя вообще любил Чехова, — он определил всего лучше это впечатление следующими словами: „Когда я дочитал вчера вечером этот рассказ, мне стало прямо-таки жутко, я не мог оставаться в своей комнате, я встал и вышел. У меня было такое ощущение, точно и я заперт в палате № 6“. Это было поздно вечером, все разошлись по своим углам или уже спали. Перемолвиться было не с кем.

Эти слова Володи приоткрыли мне завесу над его душевным состоянием: для него Самара стала уже такой „Палатой № 6“, он рвался из неё почти так же, как несчастный больной Чехова…»^[31]

Да ведь и вся царская Россия мало отличалась от чеховской «Палаты № 6», что писатель Чехов — как «зеркало жизни», в своей повести и отразил. И если уж мягкий Чехов относительно общего облика царизма не заблуждался, то молодой марксист с закваской революционера тем более видел все «свинцовые мерзости» того строя, который тормозил Россию и который было необходимо заменять на строй прогрессивный, ускоряющий Россию.

К ОСЕНИ 1893 года Владимир Ильич перебрался в Петербург, где стал помощником присяжного поверенного у адвоката М. Ф. Волкенштейна. Но это — всего лишь житейская необходимость, а жизненные потребности и интересы Ленина уже полностью отданы делу будущей революции. Он вступает в марксистский кружок студентов-технологов, из которого скоро образуется ленинский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Начинаются нелегальные поездки, работа в библиотеках, кружки, чтение рефератов, дискуссии, переписка… При этом политическим дебютом Ленина стала отпечатанная на гектографе в июне 1894 года в Петербурге знаменитая брошюра «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов? (Ответ на статьи „Русского богатства“ против марксистов)».

За первым изданием последовало второе, третье…

Отдельный тираж составлял 50–100 экземпляров, но эти «жёлтенькие тетрадки» перепечатывали, переписывали от руки… Позднее Н. К. Крупская писала: «Помню, как всех захватила эта книга. В ней с необыкновенной ясностью была поставлена цель борьбы…».

Действительно, цель была поставлена ясная, причём — чётко марксистская. Дважды цитируя одно и то же место письма Карла Маркса А. Рунге от сентября 1843 года^[32], Ленин выделил его второй раз особо: «Мы не говорим миру: перестань бороться — вся твоя борьба пустяки. Мы только даём ему истинный лозунг борьбы»^[33].

Сказано было сильно, и с момента появления «Друзей…» в формирующемся российском социал-демократическом движении появляется новая величина, всё более известная под партийной кличкой «Старик». Принимали «Старика» не все, но равнодушных не было, и уже — навсегда.

К середине 1890-х годов Владимир Ульянов в кругах столичных марксистов котировался высоко. Вначале к нему, правда, присматривались, даже пытались экзаменовать по знанию марксизма, но экзаменаторы тут же превращались в экзаменуемых. Весной 1895 года он вместе с В. В. Старковым, С. И. Радченко, П. Б. Струве, А. Н. Потресовым и Р. Э. Классоном участвует в подготовке издания марксистского сборника «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития», а 15 (27) марта 1895 года Владимир Ильич Ульянов получает паспорт для выезда за границу и 25 апреля (7 мая) вместе с одним из деятелей Московского рабочего союза Е. И. Спонти уезжает через Австрию в Швейцарию для установления личных связей с плехановской группой «Освобождение труда». Это была первая русская марксистская группа, основанная 25 сентября 1883 года в Женеве пятью бывшими народниками во главе с Г. В. Плехановым. Кроме Плеханова в группу входили Павел Аксельрод, Лев Дейч, В. Н. Игнатов и Вера Засулич.

В жизни и становлении Ленина Плеханов сыграл роль немалую — вначале поддерживая его, затем — «от противного», закаляя Ленина своей борьбой против линии Ленина… Увы, впоследствии было именно так — очень уж неоднозначной фигурой оказался в российской истории Георгий Валентинович Плеханов. В 1917 году он назвал призыв Ленина к пролетарской революции «бредом», но в середине девяностых годов позапрошлого века до перерождения Плеханова были ещё годы и годы, и Ленин ехал к нему в Швейцарию, волнуясь.

В Женеве он беседует с Плехановым, в Цюрихе — с Аксельродом, причём с последним живёт неделю в деревушке Афольтерн под Цюрихом. Для Ленина это было первое знакомство с швейцарскими горами, которое потом будет не раз продолжено отнюдь не по доброй воле Ильича — хотя горы он искренне и горячо полюбил. Недаром Сталин, горы тоже любивший и в горах выросший, назвал позднее Ленина «горным орлом».

Из Швейцарии Ленин писал матери:

«Природа здесь роскошная. Я любуюсь ею всё время. Тотчас же за той немецкой станцией, с которой я писал тебе, начались Альпы, пошли озёра, так что нельзя было оторваться от окна вагона…»^[34]

ИЮНЬ 1895 года Ленин провёл в Париже, где познакомился с Полем Лафаргом, зятем Маркса и видным деятелем рабочего движения. И о первых впечатлениях от Парижа мы узнаём из письма Владимира Ильича Марии Александровне от 8 июня:

«В Париже я только ещё начинаю мало-мало осматриваться: город громадный, изрядно раскинутый, так что окраины (на которых чаще бываешь) не дают представления о центре. Впечатление производит очень приятное — широкие, светлые улицы, очень часто бульвары, много зелени; публика держит себя совершенно непринуждённо, — так что даже несколько удивляешься сначала, привыкнув к петербургской чинности и строгости…»^[35]

Ленинское «окраины (на которых чаще бываешь)…» очень показательно. Он приехал в Европу не туристом, он намерен осваивать её человеческий и революционный потенциал и поэтому совершенно искренне признаётся в письме матери уже из Берлина:

«Занимаюсь… в Königliche Bibliothek (Королевской библиотеке. — С. К.), а по вечерам обыкновенно шляюсь по разным местам, изучая берлинские нравы и прислушиваясь к немецкой речи…

Берлинские Sehenswurdigkeiten (достопримечательности. — С. К.) посещаю очень лениво: я вообще к ним довольно равнодушен и большей частью попадаю случайно. Да мне вообще шлянье по разным народным вечерам и увеселениям нравится больше, чем посещение музеев, театров, пассажей и т. д.»^[36].

Читая это, вспоминаешь признание Владимира Маяковского насчёт того, что поездки и общение с людьми почти заменяют ему чтение книг. Нечто подобное — в отношении, правда, не книг, а искусства, — мог бы, пожалуй, сказать и Ленин. Что способны были дать ему, скажем, Лувр или Мюнхенская пинакотека? Новые художественные впечатления?

Ну-ну…

А вот «шлянье» по народным окраинам Парижа и Берлина (он жил в пригороде Берлина — Моабите) давало ему живую «информацию к размышлению», позволяло сопоставлять, отсеивать зерно знаний о подлинной жизни Европы от штампованных «плевел». Так было, впрочем, и дома. В октябре 1893 года Владимир Ильич пишет из Петербурга в Москву младшей сестре:

«Маняше

Я прочитал с интересом письмо твоё от 27 сентября и был бы очень рад, если бы ты иногда писала мне.

Здесь я не был ни в Эрмитаже, ни в театрах. Одному что-то не хочется идти. В Москве с удовольствием схожу с тобой в Третьяковскую галерею и ещё куда-нибудь…»^[37]

Да, «Третьяковка» — это понятно! Это — своё, близкое, волнующее и затрагивающее то глубочайшее чувство Родины, которое разовьётся у Ленина тем больше, чем дольше он будет от Родины вынужденно оторван.

В сентябре 1895 года Ленин возвращается из-за границы, и главными «сувенирами», вывезенными им из первой поездки в Европу, оказываются пачки нелегальной марксистской литературы, запрятанные в чемодане с двойным дном.

На войне как на войне!

ПО ВОЗВРАЩЕНИИ в Россию Ленин в начале ноября 1895 года пишет Аксельроду в Цюрих письмо, содержание которого даёт вполне верное представление о том, чем и как живёт теперь Ленин:

«Вы, вероятно, ругаете меня за опоздание. Были некоторые уважительные причины.

Буду рассказывать по порядку. Был прежде всего в Вильне (нынешний Вильнюс. — С. К.). Беседовал с публикой о сборнике. Большинство согласно… и обещают поддержку… Их настроение вообще недоверчивое… дескать, посмотрим… Я напирал больше всего на то, что это зависит от нас.

Далее. Был в Москве. Никого не видал, так как об „учителе жизни“ (Е. И. Спонти. — С. К.) ни слуху, ни духу. Цел ли он? Если знаете что о нём и имеете адрес, напишите, чтобы он прислал нам адрес, иначе мы не можем найти там связей. Там были громадные погромы (аресты. — С. К.), но, кажется, остался кое-кто и работа продолжается…

Потом был в Орехово-Зуеве. Чрезвычайно оригинальны эти места: чисто фабричный город… только и живущий фабрикой… Раскол народа на рабочих и буржуа — самый резкий. После бывшего недавно там погрома осталось мало публики… Впрочем, литературу сумеем доставить…»

Сборник, о котором идёт речь в письме, — это нелегальный непериодический сборник «Работник», о подготовке которого Ленин и Аксельрод договорились. Ленин в своих объездах собирал материалы для него, и позднее сборник вышел в шести номерах плюс десять номеров «Листка „Работника“».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

30

Ленин В. И. ПСС. Т. 1. Прим. 151 на С. 601.

31

Ульянова-Елизарова А. И. Воспоминания об Ильиче. М.: Политиздат, 1969. С. 44–45.

32

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 381.

33

Ленин В. И. ПСС. Т. 1. С. 341.

34

Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 8.

35

Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 9.

36

Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 12.

37

Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 2.