Магические Перпендикуляры 2. Порох и золото

Сергей Кузьмичёв (2024)

Как стать прогрессором? Ответ прост! Нужно научить людей из из прошлого разным штукам из будущего. Привить им культуру 21 века и внедрить достижения третьего тысячелетия.

А что, если высокие технологии слишком сложны для понимания аборигенов? Тогда нужно наладить челночный бизнес между мирами. Конъюнктура рынка, маркетинговые ходы, промоакции… Ну и, организация золото-валютного обменника…

Глава вторая

Мы двигались метрах в тридцати от кромки леса, прошли уже часа два после обеда, и хрен его знает, сколько километров. Жара, комары, мухи, слепни… Трава под ногами тоже не в помощь. Вдруг конь под нашим верховым захрапел, дёрнулся и, метнувшись в сторону, помчался куда-то назад.

— Товьсь!!! — крикнул Синюхин.

Но на полсекунды раньше я уже вскинул свой обрез и тоже заорал:

— К бою!!!

Не без суеты, но всё же довольно быстро драгуны взяли под прицел заколдованный лес. Где-то там притаилось зло, и сейчас оно может напасть. Зря мы так близко от деревьев стоим.

— Медленно пятимся! — громко и чётко крикнул я.

Поймав на себе удивлённый взгляд капитана, я покивал ему и показал пример тактического движения спиной вперёд.

— Выполнять!!! — крикнул солдатам Синюхин, и те тоже начали пятиться.

Отступив, таким образом, метров на сорок, я остановился, озираясь по сторонам, даже оглянулся на всякий случай. Шуралеев нигде видно не было. Ну, это ещё ничего не значит. Щас как выскочат, как выпрыгнут, полетят клочки…

Не-не-не! Это в них полетят солезоловые заряды. Я надеюсь, стрелять-то драгуны умеют. А там и подмога подоспеет. Подмога? Да как же она подоспеет, Андрей Иваныч? Они же ни сном, ни духом! Это верно. Наш конь-индикатор сейчас на форсаже мчался совсем в другую сторону, унося прочь человека, который должен вызвать для нас подкрепление.

И как быть? Раций здесь нет, ракетниц тоже. Ракетниц?

— У кого ружьё не солью заряжено? — громко крикнул я драгунам.

— Андрей, ты чего? — удивился стоящий в пяти метрах от меня капитан.

— Нужно в воздух пальнуть, поручику сигнал подать!

— Точно! — согласился со мной Синюхин и продублировал мой вопрос.

Ни у кого. У всех соль. Я чертыхнулся и, перезарядив свою лупару пулей, пальнул в какое-то облако. Патрон жалко, конечно, а что делать?

Теперь ждём минут пятнадцать, может быть, двадцать, это зависит оттого, как далеко отошёл от нас Буцин, и как быстро он сообразит, что нам нужна помощь. Ждём, это если нам дадут подождать, а то ведь всё может закончиться за считанные секунды.

Может. Если начнётся. Но время шло, а на нас никто не нападал. Что это может означать? Всё что угодно. Вплоть до ложной тревоги. А чего тогда так испугался конь? Не волка же. Медведя?

— Спиридоныч! У вас здесь медведи водятся? — не отрывая взгляда от кромки леса, крикнул я.

— Где медведь? — всполошилось сразу несколько голосов.

— Водятся или нет? — снова прокричал я.

— Водятся, — крикнул кто-то.

Можно выдохнуть. Я опустил свой обрез:

— Спиридоныч, а коняга мог уйти таким лихим галопом, просто испугавшись медведя?

— Мог, а где ты медведя видишь?

Где я медведя вижу? Да не вижу я его. Он, наверное, от греха подальше обратно в лес убежал.

— Да, где медведь-то?

–…

— Андрей!

— Что-о-о?

— Медведь где?

Вот привязался.

— Спиридоныч, ты суслика видишь?

— Не-е-ет.

— Вот и я — нет. А он есть!

— Какой суслик?

— Да уже никакой! Пошли отсюда! Нет здесь никого.

— А медведь?

— Медведь есть. Но мы же не на медведей охотимся. Пошли. Отбой. Ложная тревога.

Солнце начало медленно клониться к закату, наш конь-индикатор больше не появлялся, солдат, ставший по его вине дезертиром, тоже. Шедшая впереди нас группа Буцина, зачем-то вышла в поле и остановилась. Гонца не послали, значит, ничего не случилось. Чего тогда вышли? А-а-а! Ну да! Точно. К ночёвке пора готовиться, а тут просто так за дровами не сбегаешь. По мере приближения я начал замечать некие признаки протекающего ручья: ложбинка, деревца типа ива раскидистая, трава сочнее и гуще, чем везде. Только ручей примерно в километре от Буцинских. Не дошли. А чего не дошли-то? Нас ждут? Могли бы и там подождать. Или они русалок боятся? Ну, после случившегося, я бы не стал такую предосторожность называть излишней.

Всё оказалось намного проще и чуток грустнее: почва там слегка заболоченная. Идти можно, а ночевать на такой, точно не стоит.

Лагерь решили разбить прямо там, где стояли. От леса метров семьсот, до ручья примерно верста. Пойдёт. Посовещавшись и приняв во внимание мнение буродольцев, послали с одним из них пятерых наших. Двое с котелками и четверо с ружьями, шуралеев там быть не должно, но бережёного бог бережёт, а небережёного конвой стережёт, вот парочка небережёных как раз под конвоем по воду и отправилась.

Ещё пятеро и старший из буродольских остались вместе с капитанов, так сказать, в лагере. А мы, то есть все остальные, двинулись испытать судьбу на лесозаготовках, дровишек запасти. Кавалерист на своём копытном радаре, само собой, с нами, будет мониторить окружающую среду на предмет наличия потустороннего. Не знаю, как у него там получится со средой, но только сегодня с самого утра суббота.

Дров решили запасти на четыре костра, эдакий квадрат по периметру. Моя идея. Возглавлявший нас Буцин, распределил людей по местам: двенадцать работают, двенадцать охраняют. Прапорщик Кукушкин, само собой в огневой группе, а не среди лесорубов, и это не потому что товарищ прапорщик старший прапорщик, а потому что здесь он — господин прапорщик, то есть офицер.

Я бы в охранение побольше народу поставил, тем более что на самом краю сушняка мало, и приходилось в лес метров на двадцать заходить, но это я, а поскольку старший всё-таки Буцин, он командует, он и отвечает, если что. Опасное, конечно, мероприятие и решение рискованное, но обошлось. Опять же и конёк всё время вёл себя на удивление спокойно. Последний лесоруб вышел из леса. Пересчитались, обе дюжины в полном составе, потерь нет. Учитывая обстоятельства, удачно сходили.

У охраны руки должны быть свободны, поэтому всё унести за один раз не смогли, даже с учётом погрузки на коня-индикатора. Полдороги до лагеря я шёл спиной вперёд, служба в опасных местах приучает к осторожности. Глядя на меня, один из буродольских, шедший в конце колонны, поступил также. Видно было, что навык передвижения подобным образом у него имелся. Ещё метров полтораста я двигался боком, а уже потом просто оглядываясь через каждые десять шагов.

Поскидав дрова в одну кучу, перекурили. Ну, на самом-то деле, тут никто не курит от слова «совсем», так, передохнули чуток. Посмотрели, как водоносы там петляют по полю.

— Чего это они? — спросил кто-то.

— Топко, видать. Напрямки никак, — ответил другой.

— Пойдёмти-т робяты и мы, а то смеркатся уже, — предложил один из бойцов.

Мысль оказалась хорошей и своевременной, подгонять никого не пришлось. Кто-то из бойцов предложил поменяться, вроде как, мы в тот раз дрова таскали — ваша очередь. Поручик идею не одобрил, но как-то вяло не одобрил, нет бы рявкнуть по-командирски грозно, а он что-то промямлил. Это дало возможность личному составу подискутировать, мол, ничего не сделается, коняшка, если что учует, и всё такое. Однако примерно в сотне метров движение сначала замедлилось, а там и вовсе остановились.

— Братцы! — выкрикнул Власов. — А куча-то где?

Все заозирались. Я вынул бинокль и начал сканировать местность.

— Можа, развалилась? — произнёс чей-то неуверенный голос.

Конь вёл себя спокойно, и поручик крикнул бойцам:

— Чего встали? Идём дрова искать!

Драгуны нехотя двинулись вперёд.

— СТОЯТЬ!!! — крикнул я, опуская бинокль и вскидывая оружие. — Отряд, к бою! Буцин, не спорь! Отряд, медленно пятимся к лагерю!

Я глянул, как выполняется приказание, и сразу пояснил бестолковым:

— Спиной вперёд пятимся!

— Чаво стряслось-то? — негромко спросил меня шедший слева драгун.

— Нет там ваших дров! — ответил я погромче, чтобы и остальные слышали.

— Куды ж оне подевались-то? — поинтересовались справа.

— Медведь унёс, волков кормить!

— Да, стойте вы! Перепугались как бабы! — воскликнул поручик, но в голосе его сквозанула неуверенность. — Что там? — подойдя ко мне, спросил он, но уже тише.

Я подал ему бинокль:

— Вон ту берёзу видишь? — показал я ему концом ствола на ориентир возле места, где мы складировали наш топливный запас.

— Это чего такое?

Я мельком глянул на Буцина. Это я думал, что мельком гляну, а тут…

— Это бинокль, господин поручик. Как подзорная труба, только для обоих глаз сразу. Вон туда смотри! — и я снова показал на ту же берёзу.

— Куда? — завертел башкой он.

— Вон туда! Берёзу с кривым сучком видишь?

— Ага! Как близко-то! Прямо рукой достать можно!

— Чуть ниже смотри. Траву примятую видишь? Не отвлекаться, бойцы!!! Следить за лесом! — одёрнул я не в меру любопытных.

— Вижу.

— Это мы там ходили. Лесину сучковатую видишь? Ей ещё тебе по ноге чуть не попали.

— Вижу.

— А ДРУГИЕ ДРОВА ВИДИШЬ???

— Не-е-ет… других дров не вижу…

— ВОПРОСЫ ЕСТЬ? — рявкнул я, вырывая бинокль у заигравшегося как мальчишка офицера.

— А куда они делись? — растерянно спросил он.

— Уходим! — сказал я вместо ответа.

— А как же дрова? — поинтересовались справа.

— Чёрт с ними, с дровами! — крикнул я, и только потом понял, что именно на самом деле я только что сказал.

Сначала все, как и приказано было, пятились, потом начали поспешать, просто оглядываясь, а под конец чуть на бег не перешли, но завидев Синюхина, темп сбавили. Кто-то из остававшихся в тылу встретил нас вопросом:

— А где дровишки потеряли?

— Нету дровишек, — хмуро, но громко ответил ему мой недавний сосед справа.

— А иде шь оне?

— Вона, явоброть сказывал, медведь сожрал! Сходи, поищи, можа и тебя сожрёт!

Синюхин принял стойку, сильно походившую на строевую, ожидая доклада от Буцина, а тот только плечами пожал.

— Что случилось? Почему вернулись без дров? — холодно и сухо поинтересовался командир.

Я, тоже приняв строевую стойку, начал доклад:

— Товарищ капитан! — и чуть не поперхнулся.

Вот она, волшебная сила привычки! Но не смутился и, поправившись, продолжил:

— Ваше благородие! По прибытии на место группа обнаружила пропажу запаса дров. Было принято решение отступить.

Синюхин замотал головой:

— Подожди, подожди! Вы может, куда-то не туда зашли, а дрова в стороне лежат?

Буцин очнулся от оцепенения:

— Да нет, подошли прямо к тому месту. Там, понимаешь, дерево приметное стоит, и одна коряга из наших валяется. Нет-нет, дошли правильно. А дров-то и нет… — и он опять впал в прострацию.

Капитан подождал немного и спросил:

— Куда же они в таком случае делись?

Буцин из своей комы ему не ответил. Пришлось мне:

— В данной ситуации выяснение способа исчезновения и место теперешнего нахождения дров считаю нецелесообразным.

Синюхин скривился:

— Слушай, прапорщик, а ты по-русски говорить умеешь?

— Да я только это последнее время и делаю.

— Ну, вот и объясни мне, чего ты там только что протараторил, но уже по-русски.

Я вздохнул:

— Если я правильно понимаю, товарищ капитан… Виноват! Господин капитан! Если всё правильно понимаю, то никаких людей в лесу сейчас быть не должно. Или я ошибаюсь?

Отец-командир потупился и произнёс:

— Не должно это верно… Хотя… — он не договорил.

— Господин капитан, — выждав паузу, произнёс я. — Исходя из того, что противник наш — это нечистая сила, а с ней шутки плохи, и расслабляться нельзя, — я чуть было не вернулся к армейскому стилю изложения информации, глубоко вздохнул и продолжил: — Если бы наши дрова стащили бы люди, они бы не смогли это сделать незаметно, мы бы по-любому какое-нибудь движение уловили. Но мы ничего не заметили. Получается, что кто-то нам глаза отвёл. Вот так.

— Умар! — окликнул капитан верхового. — Конь у тебя себя как вёл? Не беспокоился? Никого не почуял?

— Ни-е-ет, вашабродя, Тизжил спокойно. Никакой шуралей не был. Никакой медведь не был.

Синюхин повернулся ко мне:

— Видишь? Не было.

Я над этим уже тоже подумал:

— Умар, а на каком расстоянии у тебя конь может шуралея почуять?

Умар непонимающе смотрел то на меня, то на Синюхина.

— Далеко почуять шуралея может? — спросил я, указывая на коня.

— Далеко может, сажен полсто может, медведь может, волк может. Шуралей тоже может.

Ну, всё понято.

— А отсюда может почувствовать?

Умар огляделся, подумал и сказал:

— Отсют сажен сто может.

Я победно посмотрел на капитана:

— А до леса саженей триста или даже четыреста. Так что не мог конь отсюда шуралеев в лесу учуять. Вот и всё.

— И зачем им дрова понадобились? Уж не греться ли собираются? — не поверил мне капитан.

— Не дрова им нужны, а мы. Придём, увидим, что дров нет — за новыми полезем, а они тут как тут, из рояля в кустах повылазят.

— Из какого рояля? — вмешался Буцин.

— А-а-а… — я махнул на него рукой.

— Что предлагаешь предпринять? — холодно поинтересовался капитан.

— Валить отсюда надо. Широкими и частыми шагами, а то придут они, как стемнеет, по наши души…

Синюхин огляделся.

— Мы уже костры запалили, — произнёс он. — Посмотри, вокруг. Куда здесь, как ты выражаешься, валить?

— Куда угодно, только бы от леса подальше.

— Темнеет. Ну, отойдём мы версты на две, на три, дальше всё равно не успеем, что это изменит? Ты думаешь, ночью с такого расстояния они не увидят огонь?

Тут он был прав.

— Андрей, даже я в темноте пламя костра за пять вёрст увижу, а уж они и подавно.

Он замолчал, я тоже. Действительно, так мы от них не спрячемся. Хотя, на ночь я бы предпочёл отсюда свинтить. В темноте мы с ними, конечно, нигде не справимся, но всё-таки…

— Андрей, — окликнул меня, вернувшийся в реальность Буцин. — Люди и так устали, зачем над ними ещё и бесцельной ходьбой взад-вперёд измываться?

Не чем мне было им свою правоту доказать, и я не стал спорить, тем более что я не просто не командир отряда, так ещё и не зам. А раз уж наши Папа и Дядя решили остаться здесь, то, значит, так тому и быть.

— Только тогда караул удвоить надо, — сдался я.

— Ты считаешь, что двоих мало? — удивился Буцин.

— Считаю, мало. Пусть вчетвером дежурят.

— Хватит и двоих, — возразил поручик.

— Не вашим, не нашим, — махнул рукой Синюхин. — Трое.

Ну, хоть что-то.

После ужина Буцин распределил смены караула, не забыв сообщить бойцам, что именно я способствовал увеличению количества действующих лиц. Кое-кто даже пробурчал нечто вроде:

— Раз боится — сам бы и стоял.

На это я сразу заявил, что готов усилить собой вторую и третью вахты из четырёх, так как считаю их самыми тревожными. Шепоток прошёлся одобряющий — это, несомненно, в плюс. А теперь отбой. Или ещё нет? Подошёл капитан и присел рядом:

— Считаешь, они нападут на нас ночью?

— Ночью мы наиболее уязвимы, так что, да! Считаю, нападут. Или хотя бы попробуют.

— Откуда у тебя такая уверенность?

Я помолчал. С чего начать?

— Спиридоныч, ты согласен с тем, что трюк с дровами — это их лап дело?

— Лап? — удивился капитан.

Я его ёрничества проигнорировал:

— Вот смотри, они устроили нам ловушку, но мы не повелись. При этом мы никуда не уходим. Значит, что?

— Что? — переспросил капитан.

— Ещё раз: в лес пойти мы побоялись, значит, не так уж мы и сильны. И это, кстати сказать, чистая правда. Но и сваливать не стали, значит, на что-то надеемся. На что?

— Да, — зачем-то согласился со мной Синяхин.

— Что «Да»? На что мы рассчитываем?

Я смотрел на капитана и ждал ответа.

— Это ты сейчас у меня спрашиваешь? — уточнил он.

— Нет, блин! У папы римского! Ну, ты кого-нибудь ещё здесь видишь?

Как раз в этот момент к нам подошёл Буцин. С бутылкой чего-то мутного и молочно-бледного.

— Ты вот, Андрюха, сам боишься и всех пугаешь, — начал он. — Давай, выпей с нами, и сразу дрожать перестанешь!

Надо было свести всё это в шутку:

— Пластуны не боятся, они осторожничают, а если дрожат, то только от холода. Наливай, за одно и согреемся!

— А вам не кажется, господа офицеры, что на возлияния надобно хотя бы разрешение у командира испросить?

— Нет, не кажется! — ответил я. — Во-первых, стресс снять, а во-вторых…

— Что снять? — перебил меня Буцин.

Вот как ему объяснить?

— Что-что, перенервничали все сегодня, — сказал я первое, что пришло в голову.

— Это — да-а-а! — согласились оба.

— Ну, так запить надо!

— А во-вторых?

— Что «во-вторых»? — не понял Буцин.

— Ну, он сказал: «А во-вторых…» и ты его перебил, — ответил ему капитан.

— Я же не нарочно, — отмазался поручик. — Он там слова иноземные говорил, вот я не понял и переспросил.

Капитан махнул на него рукой и, вновь обращаясь ко мне, спросил:

— Так что, во-вторых?

За время их препирательств я успел придумать ответ поумнее:

— Спиридоныч, он же уже приготовился выпить, и твой запрет ему всё равно не помешает это сделать.

Поручик помотал головой, но выглядело это как полное согласие с высказанной мною мыслью.

— Ну, а если ты что-то не можешь предотвратить, то лучше всего это возглавить. Вот и подай команду на разлив.

— Ты посмотри, Коля, какой человек! Всё понимает! Из тебя, Андрюха, толковый командир бы вышел. Эх, жаль не ты нами командуешь.

Синюхин пристально посмотрел на Буцина. Нехорошо так посмотрел. Но тот развёл руками и произнёс в оправдание:

— Коль, это я про нашего полкового командира.

Как будто такое объяснение уже не могло принизить авторитета капитана среди подчинённых.

— Наливай, стратег! — произнёс, усмехаясь Синюхин.

После первой, закушенной салом, Спиридоныч спросил у меня:

— Ты на самом деле думаешь, что они чего-то там затевают?

Судя по тому, что показывал он при этом в сторону леса, вопрос был про шуралеев.

— Знаешь, Коля, я одного видел вблизи, шагов с пятнадцати, и на полном серьёзе полагаю, что ребята они не только смышлёные, но ещё и коварные. Поэтому и предлагал отойти от них подальше. А раз не отошли, то хотя бы не расслабляться. Что мы собственно сейчас и делаем.

Я улыбнулся, давая понять, что это всего лишь шутка. Они посмеялись.

— А суслики? — спросил Синюхин, и на лице его не было и тени улыбки.

— Что суслики? — не понял я.

— Ты же сам говорил, что если даже суслика не видно, он всё равно есть.

Я напряг весь доступный объём памяти, вспоминая, чего я ему наговорил про сусликов.

— А-а-а!!! Это… — я махнул рукой, но одного этого жеста явно было не достаточно. — Был у нас такой ефрейтор Галагура, так вот он любил выцепить кого-нибудь из молодых, выводил его в чистое поле и спрашивал: «Видишь суслика? Вот и я не вижу, а он есть!»

— И что? — подбодрил меня поручик.

— И начинали искать. Поймают, убьют и съедят.

После минутной паузы капитан вдруг спросил:

— А если не поймают?

— Значит, не съедят! — ответил за меня Буцин и расхохотался.