Тотошка. Апокалиптическая сказка для детей старшего, среднего и пожилого возраста

Сергей Леонтьевич Максудов (2024)

Постапокалиптическая сказка для детей старшего, среднего и пожилого возраста.. " — Ты наверное бредишь Шелезяка, ну что за чушь?! Какие ведьмы, какой Джус?! Ты знаешь, что "джус" переводится как просто сок? Это просто сок, понимаешь?!! Какая нафиг армия, Шелезяка? И почему ты Шелезяка? Это же неправильное слово, правильное — Железяка! Почему?!Эль почувствовала, что в ней поднимается волна раздражения. Всё это, что происходило вокруг, было ненормальным бредовым кошмаром, и бред громоздился на бред всё гуще.– Да мать вашу так! — продолжала орать Эль, — что тут вообще происходит?! Какой к чертям собачьим Гудвин и какие ведьмы?! И кто я тогда по-вашему, — девочка Элли?! А вы оба — Страшило и Железный Дровосек, так что ли?! Да мать-перемать!!! Ну и где же тогда мой Тотошка и где Трусливый Лев? И где эти гребанные серебряные туфельки, которые должны быть на мне? Почему я до сих пор в своих армейских говномесах?!"

Глава 4. Морок

Сухим грохотом разорвал небо новый удар грома, и казалось, дождь застучал по крыше ещё сильнее. И отчаянно стонали старые высокие берёзы, терзаемые бурей. Новая молния беззвучно высветила крошечную холодную и сырую террасу. Маленький стол с тесно стоящими четырьмя стульями и маленький старый облезлый холодильник, прижавшийся к старому серванту, пахнущему карамелью и хлебом. Сполох осветил и маленькое щербатое блюдце с двумя сливами.

Гром снова ударил с большим опозданием, сухо и страшно. Ветер рвал и ломал ветви садовых деревьев, и старая слива, росшая у самых ступеней террасы, стучалась ветвями в окно.

— Мама, кто это стучится в дом?

— Это ветви сливы, не бойся.

— Зачем она так отчаянно к нам стучится? Она хочет войти?

— Нет, что ты! Это просто ветер.

— А я знаю, почему она к нам стучится… Сказать?

— Ну скажи… Что ты там выдумал опять?

— Она просит отдать её детей, которых мы забрали и хотим съесть.

— Каких детей?

— Вот те две сливки на блюдечке видишь? Это же дети сливы! Видишь, это маленькие мальчик и девочка! Им очень страшно тут, и они прижались друг к другу и закрыли глаза от страха. Давай отдадим их маме-сливе? Вынеси их на улицу и отдай, пожалуйста! Нам вовсе не нужно их есть!

— О, да ты весь горишь! — мама трогает лоб губами, — Сейчас принесу аспирин…

— Нет, мама, нет! Ну пожалуйста, отдай деток сливе!

— Прекрати выдумывать! Быстро открывай рот и глотай таблетку! И запей!

— Ну пожалуйста!

Она медленно поворачивается и смотрит через плечо, её глаза горят как угли во тьме, а новый сполох молнии освещает крючковатый нос и острый подбородок. Согнутую спину и длинные когтистые руки.

Ведьма злобно скалится и шипит:

— Сейчас же замолчи! Никого я никому не отдам! Ишь чего выдумал!

Отчаянная жалость и страх заливают горечь в желудок, и она мгновенно поднимается до горла. Надо решиться и делать всё быстро, что бы там ни было потом. О последствиях думать не нужно, не разрешается. Быстро схватить блюдце и одним движением откинуть щеколду и распахнуть дверь.

— Вот твои детки, слива! Бегите!

— Ты куда?! А ну стоять!!!

А вот так вот! Дело сделано, и малыши спасены — они со своей мамой и никто их не съест!

Истеричный смех со слезами переходит в удушающий кашель, а тело охватывает слабость и помутнение в голове. Щека и лоб ударяются о грязный пол с шершавыми песчинками, нанесёнными с улицы. И издалека, словно через туман, тупая, еле слышная боль в ушибленном локте.

…Чёрная вода крутится в раковине. Крутится и уходит в сливное отверстие. Вот убежала последняя вода, и труба сыто рыгает с сосущим звуком. А чернильной воды здесь уже нет, она теперь по ту сторону, по ту сторону воронки.