Тегусигальпа. Пересечение параллелей

Сергей Луговой

Здесь все что-то знают, но никто не знает всего. И если ты ищешь что-то, это не означает, что не найдёшь совершенно другое. Вадим неожиданно ввязался в поиск мифической библиотеки Ивана Грозного. Но ни он, ни его друзья, никто из них не знал, что же из всего этого может выйти. И что поиски библиотеки превратятся в поиски чего-то совершенно другого. И ищут это не только они, но найти нужно первыми. Иначе… ничего уже не будет…

VII

Когда Вадим подошёл к кафе, Сергей был уже там. Он сидел за столиком и оглядывал на окружающих через тёмные стёкла очков.

— Что за эстонец? — спросил он, когда Вадим подошёл.

— Не знаю. Свалился, как снег на голову.

— Знаешь, эстонцы, подкрадывающиеся неожиданно, это из анекдотов.

— А вот Леонардыч идёт. Он сейчас всё нам и расскажет.

— Конечно. Только мы с тобой здесь встретились случайно.

Леонардыч ничего существенного добавить не смог, кроме того, что уже говорил по телефону. Правда, Сергей не знал и этой информации. Ничего обсудить они не успели, потому что человек, который зашёл в кафе и явно кого-то искал, судя по описаниям, был тем самым загадочным потенциальным заказчиком. Костя поднял руку, чтобы он их заметил.

Алла говорил практически без акцента. Объяснялось это тем, что эстонцем он являлся только наполовину. Мать его была русской, да и в Эстонию их семья переехала уже в конце 80-х. Так что часть жизни он провёл в России, бывая на родине отца в Пярну исключительно в зимние и летние каникулы.

— Маму мою зовут Анна. Так что в России это всегда вызывало нестандартную реакцию — Анна Алла. Но давайте перейдём к делу. Моя работа некоторым образом связана с университетом в Тарту. Каким образом — это к нашему делу отношения не имеет. Российско-советская часть моей жизни связана с Казанью, а ректором Казанского университета был Мартин Бартельс, который затем переехал в Тарту и преподавал там. А учеником Бартельса был Лобачевский, ставший затем ректором того же Казанского университета. И вот совершенно неожиданно мы обнаружили, что в 1836 году Лобачевский был и в Тарту, и в Пярну. Мы решили связать все эти события, профинансировать съёмки фильма и подарить его Казанскому университету.

— Вы предлагаете нам ехать в Тарту и Казань?

— Нет, что вы… Мы предлагаем вам сделать нижегородскую часть. Вас, Вадим, мне порекомендовал один ваш знакомый из Эстонии. Поэтому мы решили долго не искать, а обратились в вашу компанию.

— Я бы не сказал, что мы здесь являемся большими знатоками неевклидовой геометрии, — сказал Вадим. С самого начала ему было понятно, что Арнольд заинтересовался всей этой запутанной темой совсем не из-за любви к своей alma mater. Скорее всего, абсолютно параллельно они проводили свои исследования, наткнулись случайно на следы документов, сделали логические заключения. И вот, как в исследованиях математика Лобачевского, параллельные прямые опять пересеклись. Пересеклись они в Нижнем Новгороде на летней веранде кафе «Пиаф». Вадим посмотрел на Сергея. Тот сидел с заинтересованным видом, изучающе рассматривая Арнольда Аллу. Конечно, Вадим никак не мог с точностью знать, о чём думает сейчас его друг, но с учётом долгих лет дружбы мог предположить, что он тоже не совсем доверяет рассказываемой трогательной истории. И только Константин Леонардович слушал и смотрел с нескрываемым восторгом. Правда, дело в том, что Леонардович всегда смотрел на клиентов и слушал их с таким выражением лица. Он уверял всех, что в этом случае заказчики с несколько большим удовольствием расстаются с деньгами.

— Но, — продолжил Вадим, — мы готовы взяться за этот проект. Нам он может быть интересен как с творческой, так и с финансовой точки зрения. Надеюсь, мы сойдёмся в определении стоимости нашей работы.

Арнольд молча кивнул.

— Вы, вероятно, знаете, — продолжал Вадим, — что дом, где жил Лобачевский, разрушен много десятилетий назад. Сейчас на этом месте расположен бизнес-центр. Владельцы решили, что фамилия Лобачевского будет уместна в названии их объекта и даже намерены построить рядом что-то вроде памятника.

— Нам нужен какой-то ассоциативный ряд, исторические параллели. Если удастся найти что-нибудь из документов, связанных с жизнью Лобачевского в Нижнем Новгороде, то это будет очень хорошо.

— А скажите, господин Алла, — вступил в разговор Сергей. — Что это Вас заставило в кризис вкладывать деньги в абсолютно неокупаемый проект в России. Неужели в Эстонии заняться сейчас нечем?

— Есть три фактора. Во-первых, я всё-таки наполовину русский. Во-вторых, не такие уж это большие деньги. В-третьих, ну почему же неокупаемый?

— Пи-аф, — вдруг сказал Костик. — У этого кафе математическое название. «π» — это 3,14, «a» — некоторое число, «f» — произвольная дифференцируемая функция. Что вы на меня смотрите, как на идиота? Простое наличие абстрактного мышления и некоторые воспоминания из школьной программы. И я знаю, кто такая Эдит Пиаф, а вот вы не знаете, что такое дифференцируемая функция.

Ситуация, в которую попал Константин на этот раз, была для него постоянной. Можно даже сказать константной. Он очень часто пытался сказать что-то умное, но не всегда попадал в общий поток разговора. Самое обидное для него, что выскажи он свои догадки про математическое значение фамилии французской певицы, например, в конце разговора, то все сочли бы это удачным завершением беседы. А так получилось несколько невпопад.

— Да, так в чём же окупаемость? — спросил Сергей.

— У нас есть маленькие секреты, — загадочно улыбнулся Алла.