Вестимские разбойники. Цикл книг: «Эйриния». Серия: «Марк и Афин». Том I

Сергей Маркелов

Жизнь простого мышонка, сироты из деревенского приюта – совсем еще мальчика по имени Марк, в одну страшную ночь меняется раз и навсегда…Смерть приходит в его родной дом. Он лишается всего – отчего дома, всех, кого знал и кем дорожил. Он и сам бы погиб, если бы не странствующий рыцарь, который спасает мышонка…Так начинаются странствия Марка – мальчика, над которым нависло клеймо Темного Пророчества, предвещающее приход в Эйринию «Великого Зла» и зарождение «Семени Надежды».

Глава 2 «Не терпи!»

Нахмыкивая себе под нос, вторя мелодии ударами молотка, забравшись на крышу, неустанно трудился в поте лица маленький мышонок светло-каштанового окраса. Он был еще совсем юнец, но уже умело держал увесистый столярный инструмент в мозолистых ладонях. Работа шла полным ходом, и он останавливался лишь, чтобы сплюнуть на ладоши и размять кисти пальцев, что начинали затекать.

Вот уже не первый час голубоглазый мальчик в коричневых штанишках, простой деревенской рваной рубашке серого цвета, изнемогая от жажды и усталости, колотил крышу небольшого деревянного домика, что совсем прохудилась.

Благо здесь было всё, что ему требовалось для выполнения поставленной задачи. Доски и гвозди он нагрузил сюда заранее, а вот насчет воды, не подумал. Но слезать, без разрешения старших, он не смел. Поэтому всё, что ему оставалось — это приложить немало усилий, чтобы поскорее завершить свою работу.

Родная деревня мышонка находилась в северных землях Эйринии, посреди гор и холмов. Домиков было не более полтора десятка. Повсюду рос непролазный хвойный лес, а неподалеку протекала небольшая речушка, из которой жители и брали воду. Одним словом, жизнь здесь была тихой и размеренной, без особых потрясений и забот жителей больших городов, о которых мальчуган слышал лишь из рассказов старших.

Стирая пот с лица, маленький плотник краешком глаза любовался вечерней зорькой. Солнце клонилось к закату и начинало скрываться за верхушками самых высоких деревьев. Но до наступления сумерек оставалось еще пару часов. А значит, и времени на завершение работы было хоть отбавляй.

Воспользовавшись передышкой, мышонок ушел с головой в раздумья. Ему вдруг припомнился недавний урок об Окружающем Мире, что раз в неделю проводил с такими как он — детьми сиротами, Воспитатель Приюта:

«Испокон Веков, населяющие Эйринию мыши и крысы задавались вопросом: «А что есть Время?».

Для того, чтобы лучше понять Течение Жизни и хоть немного приблизиться к решению этой Задачи, мудрецы древности придумали Хронологию. Путем долгих и тщательных наблюдений за Природой они пришли к выводу, что наименьшей единицей Времени является мгновение — песчинка.

Было не слишком удобно высчитывать бесчисленное количество песчинок за тот или иной отрезок дня. Поэтому время, за которое в безветренный день с верхушки самого высокого дерева в Саду Мудрецов, опадал сухой листок и касался земли, стало именоваться минутой. Она равна примерно девять десяткам песчинок.

Последующим шагом в познании Времени стал подсчет количества минут, за которое солнечный Диск скрывался за горизонтом в день летнего Солнцестояние. Семь раз по десять и еще семь минут — данный отрезок времени получил название — час.

В зависимости от времени года Солнечный День в Эйринии длится восемь-десять часов, ночное время суток всего пять-семь часов…»

— Марк, Марк! — послышался девичий голосок снизу, заставивший мальчика очнуться и чуть не выронить молоток из рук.

— А-а-а? Кто там? — чуть сполз по крыше вниз мышонок, быстро придя в себя. — А это ты Лютя…

Свесив голову вниз, он увидел маленькую светло-русую мышку, с лазурного цвета глазками. Она стояла возле лестницы, приставленной к крыше с кувшином воды, облаченная в нежно голубой сарафанчик, спадающий почти до земли.

— Марк, я водички принесла. Хочешь пить?!

— Ты еще спрашиваешь? Да я умираю от жажды, но… — осекся мальчик, озираясь по сторонам. — Мне не велено спускаться до тех пор, пока всё не сделаю.

— Тогда я сама, — хотела начать подъем девочка, но Марк остановил её.

— Стой! Ты чего удумала?! Не стоит, сейчас я сам спущусь. А то еще ушибешься, а мне потом по шеям дадут, — прошипел он и, втянувшись с головой на крышу, приложил обе руки к сердцу.

— Ах, Лютя-я-я, — вздохнул паренек протяжно, ловя себя на мысли, что в который раз эта девочка вызывает у него в груди некий трепет и восхищение, как легкое облачко посреди ясного дня приносит ликование и радость.

— Ну ладно, была не была, — похлопал он себя по щекам.

Затем присел, пригладил волосы на макушке, и начал спускаться по лестнице вниз, где его ожидала маленькая светло-русая мышка, которую все здешние называли по-разному: Люся, Люсик, Лютя, Лютик. На что девочка не обижалась и охотно отзывалась на все имена.

— Марк, держи, — протянула она кувшин мышонку, грязному, чумазому, с ободранными коленками.

— Спасибо, — поблагодарил её мальчуган, осушив до капли его за пару глотков. — А теперь беги, а то Воспитатель заметит.

— Маркуси, — чуть замялась девочка, выкручивая ручки за спиной, называя его так, когда хотела о чем-то попросить.

— Да, Лютя?! — улыбнулся ей мышонок, пытаясь встретиться с ней взглядом.

Но мышка бегала голубенькими глазками по земле, явно что-то пряча у себя за спиной.

— Ну, говори, — мягко молвил мальчик, сделав к ней шаг.

— Я ту-у-у-т… — прошептала малышка и, протягивая кулачок из-за спины, хотела разжать его, но внезапный протяжный возглас нарушил все её планы.

— А-а-а! Снова ты — Бездарный Марк, — вышел из-за угла дома пухленький рыжий мышонок, в длинной деревенской рубахе, подпоясанной кожаным ремнем, в сопровождении двоих мышей постарше, также отличавшихся прилежным видом своих штанишек.

— Андриник тебе чего? Снова пришел позлорадствовать?!

— Больно надо, слишком много чести для сиротки из приютки, — хотел он было пройти мимо. — А что это у нас там?!

Завидев, как девочка что-то прячет за спиной, он резко подскочил к ней.

— Не смей! — хотел кинуться к нему Марк, но был схвачен двумя серыми мышами — приятелями рыжего.

— А? Ты что-то сказал?! — приложил к уху ладонь Андриник, наиграно бросая взгляд на мальца, которому, чтобы не брыкался, отвесили пару ударов в живот.

— Вот и хорошо… Не понимаю, куда смотрит Король?! Мало того, приютил таких как ты. Так еще вешает содержание на Нас…

Надменно говорил мышонок, силясь вырвать из рук девочки её ценность, с которой она никак не желала расставаться.

— Вы этого не заслуживаете, — пнул землю ногой «рыжик» к лицу Марка, который после удара упал на колени.

— Ха и это всё?! — наконец вырвал задира из рук мышки её Бесценный Дар мальчику. — Хорош подарок! Как раз под стать такому, как ты…

С этими словами паренек швырнул к своим ногам глиняную фигурку в виде сердечка, которую не замедлил раздавить ногой.

— Упс! Прости, кажется, я на что-то наступил, — произнес он с издевкой, бросая надменный взгляд на мышку, которая, заливаясь горькими слезами обиды, кинулась прочь отсюда.

— Ах, ты-ы-ы! — прорычал Марк и недолго думая, сжав ладони в кулак, кинулся на обидчика.

Только он успел нанести пару ударов по наглой рыжей морде, как друзья Андриника оторвали его и поволокли по земле в сторону.

— Ты еще за это заплатишь, сиротка! — вскочил на ноги рыжий мышонок.

Утирая губу, он нанес несколько ударов ногами по животу Марку, который глухо застонал.

— Глотай пыль! Такие, как ты, большего не заслуживают, — усмехнулся «рыжик», и под одобрительные смешки своих приятелей направился прочь.

Поверженный на землю мальчик не сразу очухался. Слова, брошенные этим выскочкой, заставили его вскипеть. Схватив камень и присев на колени, он хотел швырнуть его им вслед. Но в решающий миг сей порыв был остановлен сухой рукой взрослого и последовавшим за этим мощным подзатыльником.

— Марк, снова ты напрашиваешься на неприятности! — закричал прямо мальчику в ухо пепельно-коричневого окраса мышь в летах, одетый в темно-серую робу до пола.

— Воспитатель, это всё он начал! Этот негодник обидел Лютю, и я… — запротестовал мальчик, но мышь, не желая ничего слушать, схватил розгу, что всегда носил с собой, и в воспитательных целях пустил её в дело.

— Ты хоть понимаешь, что чуть не натворил?! — отходил Воспитатель Марка по хвосту.

— А-а-а-а, — сквозь зубы прошипел мышонок.

Не желая привлечь внимание к своему стыду Андриника и его прихвостней, бедолага еле сдержал крик боли, который так и рвался наружу.

— Разве ты не знаешь, чей он сын?!

— Конечно, знаю! Он сын своего отца — старосты деревни. Такой же дурень и хвастун…

— Ах так! — схватил мышонка за ухо Воспитатель и потащил за собой. — Только благодаря милости его отца, наш Приют еще не закрыли. Король давно упразднил всю помощь таким, как мы…

— Вы продолжаете его выгораживать, даже после всего, что он сделал и сказал?! — не желал сдаваться мальчик.

— Пока я нужен хоть одному из вас, пока стоят стены нашего Приюта — я буду закрывать глаза на все несправедливости окружающего нас Мира! — остановился мужчина возле небольшого деревянного домика, которым и являлся приют.

— Он лишил нас приютского дома, переселил в склад, где крыша течет и стены ветер пропускают. А нас — ваших подопечных, заставляет на него вкалывать с раннего утра по поздней ночи, и вы до сих пор всё терпите!?

— Марк! — схватил мальчика за оба плеча мудрый мышь. — Понимаю, тебе всё это кажется несправедливым. Но порой, ради других, приходится закрывать глаза на несправедливость, что царит в округе.

— Не понимаю! И не желаю понимать!

— Когда подрастешь, ты вспомнишь мои слова и сам всё поймешь… А пока, ты не оставляешь мне иного выбора, как посадить тебя в подвал.

— Что?! — заметался мальчик, но старик крепко сжал ему загривок.

Спустя песчинку он втолкнул мышонка в открытую дверь, что вела в подвальное помещение.

— Посиди здесь с денек, остынь и поразмысли над моими словами, — произнес напоследок мышь.

Закрыв дверь на замок, Воспитатель удалился, оставив Марка одного.

— Ну, надо же?! — чертыхнулся мальчик, оказавшись в темном сыром тесном подвальчике.

Пометавшись из угла в угол, ему больше ничего не оставалось, как успокоится, сесть на пол и погрузиться в мысли.

— Маркуси, Маркуси, — донесся со стороны двери тихий шепот, когда на улице стало темнеть.

— Лютик?! Не стоило тебе приходить сюда, Старик Икиш живого места на тебе не оставит, если застанет тебя…

— Прошу возьми, — протянула она ему сверток. — Там пирожок.

— Надкусанный, — усмехнулся Марк, получив «посылку», что еле влезла в щель между дверью и полом. — Спасибо!

— Тебе спасибо… Я видела, как ты его… И чтобы не говорил Дедушка Икиш — не терпи…

— Чего именно?! — спросил мышонок, быстро разжевывая черствый пирожок.

— Никогда не переставай бороться с несправедливостью, — молвила девочка, утирая слезу.

— Лютя, я обещаю тебе! — горячо ответил мальчик. — Кстати, прежде чем ты уйдешь, скажи, что ты хотела подарить мне? Андриник раздавил это прежде, чем я…

— Это… — отвернулась она от него, пряча румянец на щеках.

— Да, скажи хоть на ушко, — прижал левую сторону лица к двери Марк.

— Я… — замялась девочка, но услышав непонятные шорохи поблизости, кинулась к двери.

Сквозь щелочку в двери девочка чмокнула мышонка в щеку. После, до ужаса засмущавшись, также внезапно исчезла из виду.

Хоть обрывком, но почувствовав её поцелуй, мальчик только и успел рот раскрыть, как той и след простыл.

— Бороться и не сдаваться говоришь… Хорошо-о, — прошептал он на выдохе. — Вот только выберусь отсюда, мы с тобой вместе сбежим из этой проклятой деревни. Тогда-то и заживем так, как захотим…

Поймав себя на этой мысли, он широко зевнул. Облокотившись о стену, мальчик прилег лицом к двери.

Не прошло и пары минут, как Марк, вымотавшийся на обязательных работах, уснул без задних ног.