Евангелие от Алисы. Пьесы и монологи

Сергей Медведев

Шесть пьес разных лет и шесть монологов.«Евангелие от Алисы», «Рай», «Квартирантка», «Секретный проект «Жуки-64», «Месяц у моря» и другие. Книга содержит нецензурную брань.

Модель

Запоминайте: врачи — самые обделенные женщины в мире. Не только по сравнению с фотомоделями, но даже по сравнению с инженерами, у которых нет спецодежды. Может быть, женщины — военнослужащие такие же несчастные, как и врачи. Сталеваров и женщин-грузчиц я не беру в расчет, потому что среди моих знакомых нет сталеваров и грузчиков, и мне не знаком ход их мысли.

Почему врачи такие обездоленные? А потому что на работе мы должны ходить в белых халатах, шапочках, а с некоторых пор еще и в бахилах. То есть прятать свою красоту от окружающих.

А в периоды всяких гриппов и острых респираторных заболеваний мы вынуждены носить намордники — марлевые повязки. Это ужасно. Особенно если ты молода и красива.

Это вступление. Анамнез, если хотите.

Два года назад я работала заместителем главврача зубной поликлиники номер 110. Бумажная работа. Тоска смертная. Никто не хотел работать с бумагами. Муж сказал, что если я хочу расти, то должна соглашаться на все, что он мне предлагает. А мой муж, между прочим, второй заместитель главного министра здравоохранения города. За три года до этого я вырвала ему зуб. Я хорошо вырывала зубы.

— Девочка, есть такое слово — карьера. Поработай года три замом, я сделаю тебя главврачом. Будешь с водителем по городу ездить, в открытое окно плевать семечки.

— Виктор Сергеевич, — мужа я называла по имени-отчеству и на вы, — я бы хотела еще по ночным клубам походить. Молодость проходит, а что я вижу? И кто меня видит, кроме людей с плохими зубами и других врачей? Да и то в халате, бахилах и в наморднике. Пойдемте, погуляем, сегодня же воскресенье. Я новое платье купила, посмотрите, как я выгляжу на общем фоне.

— Светочка, ты же знаешь, что мне надо готовиться к докладу. Завтра же понедельник, все ждут моего доклада.

— Ну, пойдемте хоть по парку культуры и отдыха погуляем.

— Не-мо-гу, моя девочка. Мне еще спецлитературу надо хотя бы по диагонали пробежать. Пойди сама, если так неймется. Но смотри, чтобы к восьми была дома, как штык. Да, пойди погуляй, сделай прическу, покрасуйся в парке на общем фоне.

Я так и сделала, надела новое платье, заскочила в парикмахерскую и пошла гулять по парку.

Иду по парку и вижу, художники рисуют невзрачных прохожих. Некоторые очень похоже. Один из этих художников хватает меня за платье и говорит:

— Вам так идет это платье, и такая у вас красивая прическа, что просто грех вас не нарисовать. Не дайте согрешить.

— Сколько?

— Тысяча! Но торг уместен! Садитесь, договоримся.

— Ладно, рисуйте, — у меня было хорошее настроение, день был солнечным, и в планах у меня было посещение кафе и 50 граммов коньяка за 100 рублей.

У художника не было четырех зубов — справа клыка и первого премоляра, слева — первого премоляра и резца. Это то, что видно. На вид — лет сорок-сорок пять.

Мы разговорились.

Оказалось, что, несмотря на возраст, художник строит планы на будущее, он член объединения «Донской луч», а уличное творчество — своего рода тренировка. Свои картины художник подписывал псевдонимом — Иван Икс.

Я сказала, что работаю в стоматологической поликлинике, заместителем главврача, и если ему потребуется помощь (а она потребуется обязательно), пусть приходит к нам в поликлинику. И дала ему визитку.

Иван нарисовал меня очень похоже. Получился такой поясной портрет, мне даже показалось, что мой бюст на картине больше, чем на самом деле. Но я ничего не сказала художнику на сей счет. Только подумала, что Виктору Сергеевичу не понравится мой портрет, он скажет, что я выгляжу развратно и нагло улыбаюсь.

Обязательно спросит:

— Растащило, рядом с молодым мужиком?

Не буду же я ему объяснять, что Иван не на много младше самого Виктора Сергеевича.

— Знаете, что Иван, а подарите мне какой-нибудь свой пейзаж, а эту работу можете оставить себе.

— Почему? Вам не понравилось?

— Понравилось, но у меня муж тоже рисует, и он ругается, когда я приношу домой работы других художников, — сочинила я на ходу. Не могла же я сказать, что мой муж старый ревнивый мудак. — Это касается только портретов, пейзажей это не касается.

Прошел, наверное, месяц. Я забыла об Иване. Но он напомнил о себе и позвонил:

— Светочка, а у меня для вас сюрприз. Завтра открывается выставка нашего творческого объединения, и я хотел бы вас с мужем пригласить на ее открытие.

— Что за выставка?

— «Наш современник». Там будет и ваш портрет. Я переписал его маслом. Приходите обязательно. Будет фуршет. Обязательно приходите с мужем.

— Нет, нет, он не пойдет. Ему надо к докладу готовиться. Что вы, что вы…

Тревога поселилась в моей душе. Свила гнездо, как кукушка. Хорошо, что Виктор Сергеевич не пошел на выставку.

Когда я (в новом платье) вошла в зал, то сразу увидела «Заместителя главврача стоматологической поликлиники №110 Светлану». Так называлась картина. Метр на полтора. Я — а это несомненно была я — бежала по ромашковому полю в белом прозрачном халате, каких не бывает в природе, и было видно, что на мне нет нижнего белья. Зато на груди у меня был крест, хотя я не ношу крестов, они мне не идут.

Не знаю, бывали ли вы в подобной ситуации? На что похожи ощущения? Ватные ноги, хоть стой, хоть падай… Это не то. Как-то Виктор Сергеевич выписал себе из интернет-магазина фалло-имитатор. Я его получила на почте, кто же еще? Не он же пойдет на почту. В подъезде, не выдержала, решила посмотреть на покупку, и в этот момент соседка открыла дверь и, улыбнувшись беззубым ртом, спросила:

— Ну, как, помогает?

— По-разному, — ответила тогда я.

Иван стоял рядом с картиной, с бокалом шампанского в руках и что-то рассказывал какой-то бабе. После каждого слова Ивана, баба кивала головой и улыбалась.

Художник увидел меня и помахал рукой, приглашая присоединиться к беседе.

Я убежала.

Блииин! Какой идиот! А если бы я пошла с Виктором Сергеевичем?

Понятно, что никто из врачей нашей поликлиники на выставки «Донского луча» не ходит. И я как-то успокоилась. Прошла неделя.

Я сидела, составляла методички, и вдруг мне звонит главврачиха.

— Света, зайди.

Я зашла.

— Света, я вчера включила телевизор. А там наши пуси райот отжигают. Тебе не стыдно?

— Какие пуси райот? — поначалу я не поняла о чем речь. То есть одна часть моего мозга поняла все сразу, а другая еще на что-то надеялась.

— Заместитель главврача поликлиники №110. Эх, ты. Виктор Сергеевич знает?

— Не знаю.

— Все, свободна. На всякий случай, напиши объяснительную.

— Что писать?

— Что хочешь, тут я не советчик.

Когда я пришла домой, Виктор Сергеевич уже все знал. Он молча ударил меня по лицу и ушел к себе в комнату. Потом все-таки вышел, у него было заплаканное лицо, изо рта пахло коньяком.

— Света, ты хоть понимаешь, что ты наделала?

— А что я наделала?

— Ничего. Ты подумала, что я скажу детям?

— Каким детям?

— Своим. Мирославе и Виктору Викторовичу.

У Виктора Сергеевича были взрослые дети — мальчик и девочка. Чуть младше меня. И еще у него была жива первая жена.

— Боже мой, весь город о нас только и говорит, — покачал головой Витктор Сергеевич.

Вечером того же вечера мне позвонил Иван Икс.

— Светочка, вы не представляете, какая реакция после вчерашней передачи. Все-таки телевидение — сила. В газетах была пара публикаций, но никто ничего не заметил. Все восхищаются вашим портретом. Я говорю, что моей заслуги в этом нет, картину сделала модель. Художники просят дать ваш телефон. Все вас хотят рисовать. У вас хорошее русское лицо. Можно я дам ваш телефончик?

— Давайте.

С Виктором Сергеевичем мы расстались. Работу по специальности в этом городе я до сих пор найти не могу — бывший муж об этом позаботился.

Теперь я снимаю комнату в коммуналке.

Я собираю жерделы на улице.

Крашу луковой шелухой ткани.

Варю варенье из зеленых грецких орехов.

Ну и торгую своим телом — позирую в художественном училище, а также знакомым художникам.

Я думаю, что подсознательно именно этого я и хотела: не ходить в белом халате, в бахилах и наморднике и чтобы все мною любовались.

По моим примерным подсчетам в мире уже существует около сотни моих портретов. И это не предел.