Шишкин и Суворов

Сергей Москвич, 2020

«Шишкин и Суворов» – замечательная приключенческая книга об озорном проказнике Генке Шишкине и его друзьях. После выхода первой книги «Шишкин и Пушкин», автор получил множество писем с просьбой о продолжении истории. Так, спустя три года, родилась и вторая книга. Она рассказывает о таинственных путешествиях в прошлое, встречах с самим генералиссимусом Суворовым и даже об участиях в битвах. Книга о дружбе, о просыпающемся интересе девочек к мальчикам и наоборот. Книга о формировании личности и характера подростка. Удивительно, но все исторические факты описаны верно, а легкая и немного ироничная манера изложения переносит читателя в мир веселых и таинственных авантюр.

Сапог и валенок

Поэтому на географию он пришел полностью закаленный плохими отметками и с совсем другим настроением. Учебное занятие началось, как обычно, скучным шелестом карт, которые развешивала географиня, и шушуканьем учеников по всем рядам. Генка сидел на месте и крутился волчком от нетерпения, ожидая меня.

Я, наконец, вернулся из медпункта, куда надо было отдать справку и показать горло врачихе. Она залезала туда железной линейкой, попросила сказать «А!» и поругала меня за больной зуб. Теперь же я уселся с Генкой бок о бок, и его распирали впечатления. Он сразу придвинулся ко мне.

— Там золото прямо булькает, в этой Мангазее, так профессор очкастый говорил — шкварчит, как на сковородке! — Мой приятель смотрел на меня выпученными для убедительности глазами и руками показывал, как шкварчит золото.

А у доски уже стояла географиня и, приподняв очки, близоруко рассматривала восточное полушарие на карте. На нем еще на перемене Ромка Муха карандашом нарисовал верблюда с тремя горбами, который гулял по просторной Африке. Училка, взяв ластик, принялась сгонять животное прям в Атлантический океан, чтобы оно не мешало усвоению материала. В конце концов верблюд благополучно утонул в соленых водах или просто исчез, и урок начался.

— Горная система Альп захватывает Францию, Италию, Германию и даже Швейцарию… — наша педагогиня начала монотонно и нудно очередное географическое заклинание.

Но Генка и я не слушали учительницу, нам было не до этого.

— Это называется Мангазея, э… Как ее там? Златошкварчащая! Вот! Она такая древняя — старше нашей уборщицы Фаины! Город такой! Или страна! — Генка аж захлебывался от возбуждения. — Они в древности руду брали из Норильска, потому что там норы кругом, а в норах золотая руда бурлит!

— Ух ты! И надолго эти археологи к нам приехали?

— Не знаю, а еще мангазеки, ихние жители, из Воркуты уголь таскали, чтобы руду растопить. То есть расплавить. И они золота столько наплавили и накопили, ужас просто!

— И что?

— Как что? Золото же, оно тяжелое, а они там все амбары им набили, Мангазея тоже тяжелой стала, и они всем городом под землю провалились. Утопли, как Атлантида! Из-за жадности!

— Ничего себе!

— Ну да, а ты заболел и ничего не увидел!

— Шишкин! И что это ты такое интересное рассказываешь? Видимо, про Италию? — внезапно раздался противный голос географини, и она склонилась над нашей партой. — Вот сейчас нам Шишкин и покажет на карте, где эта самая Италия и есть!

Шишкин вскочил и замер по стойке смирно. Училка с доброй ненавистью смотрела на него иллюминаторами очков, прям как «Титаник» на айсберг.

— Марш к доске!

Шишкин понуро поплелся к развешанным картам и обреченно оглянулся на класс. Такого не могло быть! Неужели опять два? Сколько же можно! Все сразу зашептали: «Сапог!» Шишкин встал перед картой и стал неуверенно водить по ней указкой. И где тут тот сапог, кто его знает?

— Левее! Левее! Сапог! Сапог! — громко шептал весь класс.

Все стали высовывать ноги в валенках в проход и показывать на обувь, а Раскин даже снял валенок с ноги и поднял над головой. Географичка стояла спиной к классу и всего этого не видела, но подсказки не очень помогли.

Шишкин щурился на карту и осторожно водил указкой по морям и океанам, мысленно примеряя валенок к контурам на карте. Наконец, он остановил ее на Аравийском полуострове.

— Вот он, валенок, нашел, — счастливо сказал он и взглянул на географиню.

— Эх, Шишкин, сказала бы я, кто валенок, да проще тебе двойку поставить! — горестно покачала она головой и пошла к школьному журналу. — Правильно тебе ребята подсказывали — вот она, Италия, — как сапог, в самой середине Средиземного моря.

Шишкин посмотрел на Италию — и правда сапог, а потом на Аравийский полуостров — вылитый валенок. Он вздохнул и пошел на место.

— Что ж ты мне неправильно показывал, — буркнул он Раскину.

— Так зима же, все в валенках ходят! Где сапог-то взять?

Генка вдруг застыл и отрешенно поглядел на Женьку.

— Я знаю кто во всем этом виноват! — он стеклянно взглянул сначала на Раскина, потом на меня, а потом на двойку в дневнике.

— Кто? — хором спросили мы.

— Мангазея! — громким шепотом выдохнул Генка и стал медленно собирать портфель. — Я тронул бронзовый глаз мангазейского шамана, и он меня проклял!

— Генк, — я попытался его успокоить, — да брось ты, ерунда это все! Какой глаз, какой шаман! Так же только в сказках бывает!

Вскоре раздался звонок, и все вышли в коридор. И тут к Шишкину и Раскину подходит учитель по физике, Лукьянов, ну, который Лукомор, и говорит:

— Шишкин, у тебя опять два за контрольную на прошлом занятии, а сегодня еще кол с минусом! Так и за полугодие можно два получить! Смотри, Шишкин!

Видно, очень он расстроился, что без рок-н-рольной музыки придется обходиться. Бедный Генка! Мы с Женькой молча стояли и смотрели на нашего друга.

— А может, это правда — проклятие Мангазеи? — не очень уверенно спросил я.

— А ты там, у археологов, еще раньше, ну, когда помогал им с экспонатами, ничего такого не сделал, случайно? — в голосе Раскина тоже тревога мешалась с суеверностью.

— По географии и литературе — два, по физике — кол с минусом, по истории — обругали, директор — наорал. А вчера еще Автодел, который химичку заменял, плохое поведение в дневник записал. Что делать? Куда идти? — не отвечая на наши вопросы, вздохнул Шишкин и побрел по коридору.

А ведь действительно, Генку со вчерашнего дня судьба мутузит. Я даже и забыл, что накануне как раз химичка заболела, и Автодел, так мы учителя по автоделу, Автандила Нугзаровича, называли, ее подменял. Он хоть и невредный был, как все грузины, но на Шишкина все равно наругался, за баловство. Это когда Автодел кислоту в аккумулятор наливал, а Шишкин… ох, лучше и не вспоминать.

Наверное, поэтому мы и остались стоять, глядя Генке в спину, и он в конце концов обернулся.

— А спрячусь-ка я в спортзале! А то опять отец шлангом от стиралки выпорет. Только никому… — Он вытаращил глаза и выразительно прикрыл рот ладошкой.

А потом приложил палец к губам, головой мотнул из стороны в сторону, развернулся и потопал дальше. А мы с Раскиным домой побежали.