МАИ. Пена юности

Сергей Павлович Проскурин, 2021

Автор новой книги воспоминаний, вошедшей в серию «Хочу в СССР?» – Сергей Проскурин, москвич, выпускник МАИ 1973 года. Это уже его вторая книга в серии, где он рассказывает о своей студенческой жизни, наполненной яркими событиями, любовными приключениями и забавными, и не очень, ситуациями, а также о любимых друзьях и подругах. Герои книги – реальные люди с реальными именами и фамилиями. Время действия – 60-70-е годы прошлого века. В книгу вошли личные фото автора и его друзей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Школа. Окончание

Шел 10-й класс, школа подходила к концу. Перед каждым вставал вопрос, куда поступать. Дело в том, что наш класс был не совсем обычным: учеников в него отбирали по конкурсу, и считался он «классом программистов», поэтому всех нас готовили к поступлению в институты.

Наш любимый математик Борис Иванович Гуськов настраивал нас поступать в серьезные институты: МГУ, МФТИ (Физтех), МИФИ. Для этого, по его личной программе, весь курс школьной математики мы должны были пройти в 9-м классе и даже заглянуть в первый семестр институтской математики. И все это для того, чтобы 10-й класс уже полностью посвятить решению задач из экзаменационных сборников для вступительных экзаменов в эти самые институты. Попутно, на фоне решаемых задач, нам предстояло также осваивать наиболее сложные понятия математики.

План замечательный, и нас он вполне устраивал. Но сбыться ему, к сожалению, было не суждено. Бориса Ивановича выгнали из школы из-за жалобы завуча (о чем я писал в предыдущей своей книге), а пришедшая ему на смену математичка, имени которой я даже не запомнил, учила нас по методичке Минпроса СССР. Весь десятый класс мы тупо повторяли учебник Кочетковых, который прошли от корки до корки еще в девятом.

И здесь наши шансы на поступление в желаемые институты обвалились.

* * *

Дома над моим столом была приклеена вырезка из какой-то газеты “Для поступающих в Московский физико-технический институт” с адресом и перечнем факультетов. Сидя за столом я периодически смотрел на нее и раздумывал, на какой факультет буду поступать. К какому-то решению я так и не пришел, но адрес запомнил.

Об этом институте мне рассказывал вожатый из пионерского лагеря, которого я случайно встретил в трамвае. Он сам окончил этот институт и охотно рассказал мне о нем, объяснил перспективы обучения и какие это дает преимущества.

Я уже представлял себе, как буду там учиться и жить в общежитии, потому что на первых курсах все студенты живут в общежитии, буду активно участвовать в студенческой жизни и упорно заниматься. Но после ухода из школы Бориса Ивановича я понял, что с этой мечтой надо расстаться и выбирать что-нибудь попроще. Благо, институтов в Москве много, есть из чего выбрать.

Как и я, все мои друзья выбирали какой-нибудь институт: Сашка — МАМИ (Московский автомеханический институт), Мишка и Борька — МАДИ (Московский авто-дорожный институт), Виталий — МЭИ (Московский энергетический институт). Олег выбрал МИИТ (Московский институт инженеров транспорта).

Я же вспомнил о маминой мечте: она хотела, чтобы я был связан с авиацией. Тем более, что после восьмого класса я собирался поступать в авиационный техникум.

Что ж, МАИ — тоже неплохой институт. Правда, уже того настроя на участие в полнокровной студенческой жизни и углубленное изучение наук у меня не было.

Что такое авиация, я представлял весьма смутно — даже ни разу не летал на самолете пассажиром. Романтика пилотирования самолетов и космических путешествий осталась в ушедшем отрочестве, вместе с книгами о самолетах и авиаконструкторах.

К этому времени я уже неплохо представлял свои способности и не заблуждался на этот счет. То, что у меня нет склонности к конструированию, я понял еще в детстве, когда мне подарили большой и дорогой конструктор в деревянном ящике, из которого я собрал пару самых простых моделей по инструкции из прилагавшегося альбома, после чего полностью потерял к нему интерес.

Рисовать я не умел и не хотел, чертить тоже. А какой же конструктор без черчения?

Значит, размышлял я, факультеты «Летательные аппараты» и “Двигатели летательных аппаратов” для меня отпадают. Что же еще делают в авиации? Есть факультет радистов, но к радио у меня тоже нет склонности, хотя простейший детекторный приемник на одном диоде я в шестом классе собрал и даже некоторое время в наушник его слушал. Не проняло.

Экономический факультет я вообще не рассматривал — это для девчонок. Да и что такое экономика, я не только не понимал, но даже, как говорят, “вообразить себе не мог”.

Еще в институте есть факультет “Системы автоматического управления летательных аппаратов”. Я не понимал, что это такое, но догадывался, что это явно не относится к тому, что я не хочу. «Значит, пойду туда, — решил я, — если, конечно, примут».

Но после поступления я больше всего не хотел остаться в институте один, без друзей. Мои приятели по лагерю Женька Шилов и Димка Овсянников жили рядом с МАИ, поэтому у них не было сомнений, в какой институт поступать. К тому же Димкин отец заведовал кафедрой в МАИ, а Женькин — был крупным чиновником в Министерстве высшего и среднего специального образования СССР и жил в одном подъезде с его министром, Елютиным Вячеславом Петровичем. Я был уверен, что они поступят, а значит, если я поступлю, мне не будет скучно.

О какой только ерунде я тогда не думал…

Кстати, приятели также подтвердили мой выбор, сказав, что надо поступать на факультет № 3 “Системы автоматического управления ЛА”. Их аргументация была для меня вполне убедительной: во-первых, не надо чертить, во-вторых, количество девчонок такое же, как и мальчишек. А на 1-м, 2-м и 4-м факультетах их почти нет, а те что есть — наверняка зубрилки.

Студенческую жизнь, в которой бы не было девчонок, я представить не мог. Итак, решение принято — МАИ. Экзамены в августе.

* * *

В то время, а это был 1967 год, в Советском Союзе не было ЕГЭ, зато была разумная организация вступительных экзаменов. В наиболее сильных и популярных вузах экзамены проводились в июле, чтобы те, кому не удалось в них поступить, могли попробовать свои силы в других вузах.

Опыт мой и моих знакомых показал, что, те, кто не поступил в июле, все поступили в другие институты в августе.

Где-то в глубине подсознания мечта все же жила. Если уж и не ставить для себя цели поступить в Физтех, то хотя бы попробовать и посмотреть, как туда поступают… Экзамены в июле. Действительно, почему бы не попробовать? Хотя бы потренироваться, без всякой надежды на поступление. Я подумал, пусть будет хоть какое-то развлечение — схожу на экзамены, перепишу задачи, посмотрю обстановку, а дома эти задачи порешаю.

К середине 10-го класса у меня почти полностью исчез интерес к учебе. Точные предметы давались легко, а остальные были малоинтересны, тем более что в то время средний балл аттестата при поступлении в институт во внимание не принимался. Оценки интересовали только тех, кто претендовал на серебряную или золотую медаль, что, разумеется, мне не грозило.

Не будучи комсомольцем, я не был вовлечен в комсомольскую жизнь школы, и лишь изредка, из-за Женьки оставшись на комсомольском собрании, переругивался с Бэллкой Бородовской, которая выгоняла меня с этих собраний.

В комсомол я все же вступил в самом конце 10-го класса. Наша учительница истории и обществоведения Майя Григорьевна Дубровина, благодарность к которой я сохранил навсегда, отвела меня в сторону после урока и объяснила, что будет очень глупо, если меня не примут в институт из-за того, что я не состою в этой организации. Сказано это было очень спокойно, по-дружески и безо всякого пафоса. Видно было, что и у нее эта организация не вызывает большого уважения, несмотря на то, что она была членом партии. Я же считал эту организацию и ее лидеров лицемерными и фарисейскими и выносил с трудом, хотя понимал, что люди есть люди и среди комсомольских активистов есть немало умных и порядочных.

Но впоследствии неоднократно убеждался, что порядочных отсеивает иерархический фильтр, а всплывают всегда иные, причем иногда умные.

Так или иначе, но все мы думали о поступлении в институт, тем более что наш год в определенном смысле был особенным. Годом раньше, в 1966-м, из-за реформы образования десятиклассники окончили школу вместе с одиннадцатиклассниками, то есть был двойной выпуск, а значит, вдвое больше, чем обычно, и абитуриентов. Конкурсы во все институты тоже возросли вдвое. Естественно, не поступившие в том году составили конкуренцию нам.

Однако это не очень пугало. У нас были более свежие знания, к тому же целенаправленно готовиться к поступлению целый год способны немногие.

Наконец прозвенел последний звонок и начались экзамены.