Ветер. Книга 3. За горизонт

Сергей Панченко, 2020

Ветер, уничтоживший мир, не затронул полярных областей, но и там ощущались его последствия. Огромные массы воды, сгоняемые к полюсам, вызвали страшные ледовые штормы. Последствия стихии испытали на себе команда и гости ледокола «Север». Так же в книге продолжена история Матвея, героя первой книги, и Прометея из второй.

Глава 2

Джону и самому начало казаться, что их общину прокляли. Непонятно кто и за что. В последнее время всё шло не так, как планировалось. Всё началось с раскола. Выживший из ума помощник капитана Брайан Панчезе, после того, как ударился головой о камень, вдруг решил, что место, на котором основали поселение, проклято. Он начал вещать якобы от имени самого ангела-хранителя, настаивающего срочно покинуть обжитую местность. Как нарочно, после его безумных тирад случилось землетрясение. Ничего разрушено не было, так как все постройки были невысокими и сделаны из бревенчатого леса, но жителей напугало изрядно. А совсем недавно вернулись охотники с симптомами опасной болезни.

Коннелли не мог и представить более удачное местоположение, чем то, где они сейчас находились. Уютная, закрытая скалами от ветров бухта, в которую свободно заходила «Монтана». Реки, берущие начало в горах, питаемые чистой дождевой водой, выносили грязь из бухты, не давая ей застаиваться. Заболачиваемые водоёмы стали настоящим бедствием после катастрофы. Их было множество в округе, исторгающих вонь гниющей органики. Но пятачок земли, на котором основали поселение, выглядел настоящим райским садом, дарованным людям, пережившим катастрофу.

Джон Коннелли покинул свою часть дома, посмотрел на просвечивающее сквозь тучи солнце, вздохнул и направился к госпиталю, расположившемуся выше поселения, метрах в двухстах. Нужда в изоляторе появилась после того, как шестеро охотников заразились странной болезнью, похожей на чуму. Чтобы не подвергать риску и без того немногочисленное население, их поселили в каменной расщелине, уложив на наскоро собранный бревенчатый щит. Врач с «Монтаны» Сэм Паликовски осторожно намекнул Джону, что в случае летального исхода придётся сжечь трупы вместе со щитом. Как бы кощунственно это не звучало, поступить так было правильно.

Джон поднялся по «козьей» тропе наверх. Паликовски дежурил подле больных, натянув на себя противогаз и резиновые перчатки от костюма химзащиты. Увидев капитана, он помахал рукой.

— Какие новости? — громко спросил Коннелли, уверенный, что в противогазе слышно плохо.

Сэм отошёл от больных снял противогаз и перчатки, окунул их в чан с кипятком, после чего отложил в сторону. После всех процедур он направился к Джону.

— Один готов, — коротко сообщил он.

— Кто? — на душе капитана сразу стало невыносимо тяжело.

— Олбрайт.

— Чёрт, — Коннелли притопнул ногой от досады. — Надо сообщить жене.

У Олбрайта родилось пятеро детей и все как на подбор смышлёные. Супругу теперь можно было снова отдать замуж, благо одиноких мужчин в поселении было достаточно. Однако траур и общее ухудшение настроения жителей посёлка в результате смерти достойного человека были обеспечены. Люди были сейчас самым важным ресурсом, дающим надежду на то, что спустя несколько поколений человечество ещё будет существовать.

— Остальные как? — Джон, надеясь на лучшие новости, посмотрел в глаза врача.

Тот красноречиво отвёл взгляд.

— Тёрни на подходе. Жар внезапно спал, так же, как и у Олбрайта перед смертью.

— Сэм, сделай что-нибудь, ты же врач?

— Джон, если это чума, у нас нет лекарств. У нас вообще нет никаких лекарств, кроме таблеток от кашля и морской болезни. Всё, что было, давно закончилось. Мы же сами договорились, антибиотики и прочее — только для детей. Я сейчас пытаюсь получить зелёную плесень на остатках еды, в надежде, что это будет пенициллин, но мне нужно время. Пока же я уповаю на силу организмов наших парней, на удачу и на Бога.

— А может это не чума, Сэм? Откуда ей взяться? — Коннелли хотел иметь хоть какую-нибудь причину не терять надежду на лучший исход.

— Может и не чума. Я в жизни не видел заболевшего чумой человека, но нам от этого не легче, если люди будут вот так умирать, — врач показал рукой в сторону щита. — Это точно не грипп, не ангина, хотя симптомы на первых порах имелись. Лимфоузлы слишком увеличены, с теннисный мяч — и подчелюстные и околоушные.

— Почему?

— Вероятно, зараза проникла в организм вместе с пищей. Либо мясо ели сырое, либо руки не мыли. Только у Олбрайта симптомы немного отличались. Язвы на кисти, поэтому у него лимфоузел увеличился в подмышке.

— А ты с ними говорил, Сэм? Может, они знают, отчего у них такое?

— Говорил. Всё, как обычно, они ставили силки на пищух, наловили, потом на ужин приготовили парочку, съели, а утром началось.

— Получается, разносчики — пищухи?

— Не знаю, капитан. Мы все их ели и едим, и не заболели. Надо бы осмотреть место стоянки и весь маршрут, который они прошли накануне. Я предполагаю, что ураган разорил могильник с чумной палочкой. Кто-то из животных подхватил её, заразил своих собратьев, а потом попал на зуб нашим парням.

— Нет. Я не хочу верить в такое. Вероятность же совсем невелика, чтобы спустя столько лет после катастрофы она вдруг объявилась на том месте, где живут почти единственно выжившие люди.

— А может, мы зря выжили? Что если мы не входили в планы Бога по новому заселению планеты?

— Это всё философия, Сэм.

— Надень противогаз, капитан, и сам глянь на симптомы, а потом я дам прочитать тебе свою энциклопедию, чтобы отпали последние сомнения.

Уверенность врача в том, что заболевшие заразились именно чумой передалась и капитану.

— Как не заразиться остальным?

— Не контактировать с больными, не есть сырое или термически плохо обработанное мясо, мыть руки и не давать себя кусать кровососущим насекомым. Они запросто могут оказаться разносчиками заразы.

— Ох, — Коннелли сел на камень. — А вот с этим бороться не получится. Они же вездесущи, они же залезут куда угодно. Беда.

Капитан огляделся и замахал руками, отгоняя мошкару.

— Можно окуривать дома перед сном, — предложил врач.

— Идея хорошая, только с максимальной осторожностью, чтобы не сжечь их.

— Само собой. Иди, Джон, предупреди всех, чтобы опасались мошкары, а я пока полистаю энциклопедию.

Коннелли с готовностью направился вниз. Ему подумалось, что концентрация переносчиков из числа летучих насекомых рядом с больными особенно велика. Паликовски надел противогаз и перчатки и поднялся к больным.

— Джон! — крикнул он вдогонку капитану.

Тот остановился.

— Тёрни всё! — крикнул врач.

— Ммм, чёрт, — Коннелли скрипнул зубами и махнул рукой Сэму.

Тёрни был одинок, поэтому тяжёлой процедуры извещения семьи не требовалось. Однако его капитану почему-то было жаль сильнее, чем Олбрайта. После Тёрни ничего не осталось, кроме памяти, которая сотрётся совсем скоро.

Джон направился к вдове Олбрайта. Она работала у воды, в коллективе женщин, занятых выделкой кожи. Капитан подошёл к работницам и не смог сразу озвучить причину своего появления.

— Что, босс, с проверкой? — спросила Мария, старшая в коллективе.

— М-м-м, нет. Лупита… — Джон осёкся.

Женщина сразу поняла про мужа. Она растерянно поднялась, выронив шкуру пищухи и деревянный инструмент из рук.

— Айвен? — обречённо произнесла она имя мужа.

— Да. Он умер недавно. И Тёрни, несколько минут назад.

Слёзы брызнули из глаз жены Олбрайта. Женщина села на землю и забилась в рыданиях. Подруги бросились её успокаивать.

— Лупита, мы всё сделаем для тебя, ты ни в чём не будешь нуждаться, — Джон понимал, что его слова сейчас не к месту, но по протоколу он был обязан хоть как-то успокоить её.

Мария махнула капитану, чтобы он уходил. Джону того и надо было. Он не находил слов поддержки и вообще чувствовал себя, как гонец с дурными известиями, от которого хочется избавиться. У него сейчас было не менее важное дело — оповестить людей о необходимости остерегаться заражения чумой. Капитан покинул женщин и направился к «гонгу» — куску трубы, ударами в который начинали общее собрание жителей.

У площади, имеющей шуточное название «Капитолий», тёрлась стайка мальчишек, не знающих приложения своим силам.

— А ну бегом по домам, зовите своих родителей! Скажите, капитану есть что им сказать, — зычно прикрикнул на мелюзгу Коннелли.

Пацаны вначале замерли, реагируя на интонацию, а потом шумно разбежались. Джон взял кусок железа и несколько раз ударил в «гонг». Металлический звон разнёсся по округе, отражаясь эхом. Через минуту стал собираться народ. Коннелли ждал, когда соберётся побольше, чтобы не рассказывать по многу раз. Днём в посёлке народ всегда был занят работой, поэтому не мог так просто всё бросить и прийти.

— Что стряслось, капитан?

— Это из-за охотников?

— Что с ними?

Народ, в основном женщины, чьи мужья были среди тех несчастных, спрашивали громче всех. А когда появились женщины из числа тех, что были с Лупитой, женой Олбрайта, по толпе пошёл шёпот. Джон решил, что ждать больше не имеет смысла.

— Народ, чтобы не дать расползтись слухам, благодаря имеющимся среди нас мастерам сочинять, начну с главного. Наши охотники подцепили чуму. Да, да, средневековую заразу, выкашивавшую наших предков подчистую. Мы сейчас примерно в тех же условиях. Медицина ни к чёрту, лекарства закончились, Сэм что-то старается придумать, пытается получить пенициллин из плесени, но пока результата нет.

Народ тревожно монотонно загудел. Джон прислушался к обрывкам фраз, чтобы понять реакцию, затем продолжил:

— Я надеюсь, что заражёнными охотниками всё и закончится. Чтобы не дать чуме расползтись среди нас, надо всего лишь выполнять следующие правила: не контактировать с больными, не есть сырого мяса, мыть руки и не давать себя кусать комарам и прочей летающей нечисти.

— Да как же не давать кусать? Они же не спрашивают, лезут и в дом, и под одежду.

— Значит так, дома перед сном обработать дымом. Наберёте влажных опилок, чтобы только тлели, и окурите. Мошкара на дым лезть не будет. И сами заодно провоняетесь, так что никто к вам не подлетит. Понятно?

Народ загудел, вроде и недовольно, но куда было деваться.

— А что, это правда про Олбрайта и Тёрни?

— Да, Олбрайт и Тёрни умерли. Тёрни полчаса назад, Олбрайт раньше, — капитан замолчал, и народ вместе с ним.

Получилось так, будто с ними простились молчанием.

— Чтобы не допустить распространения чумы, покойники будут сожжены. И так будет со всеми. Безопасность нашей общины — это почти общемировая забота. Не понимаю, за что нам дано это испытание, нас и так мало, но видимо Господь хочет донести до нас что-то важное. Умение бороться с проблемами поможет нам стать тем народом, которому по силам будет всё.

Коннелли добавил пафоса. Иногда он всё ещё чувствовал себя капитаном подводной лодки, защищающим интересы большой страны.

— Вечером попрошу Сэма провести небольшой ликбез по чуме, чтобы вы знали врага в лицо. На этом всё. Если есть вопросы…

— Капитан, нам надо переносить поселение в другое место, — подал голос Брайан Панчезе. — Это место проклято.

Коннелли скривился как от зубной боли.

— Мы с тобой уже не раз говорили на эту тему, Брайан. Заканчивай вещать ахинею. Лучше этой бухты нет на всём побережье Аляски. Кругом болота, вонь, ступить некуда.

— На севере земли открытые, мы же сами видели. И животных на них тоже.

— Животных никто не видел, кроме тебя. Там такие же скалы, отшлифованные ветром до зеркального блеска. Там нечего есть, там не на чём выращивать растения, там ветра и дожди.

— Я видел оленя! — взгляд Панчезе наполнился гневом.

— Хорошо, ты видел оленя, но это мог быть олень Санты, — Коннелли не удержался, чтобы не поддеть, как он считал, тронутого умом Панчезе.

— Ах! — обиженный мужчина махнул рукой, развернулся и ушёл.

— Я понимаю, ему голоса шепчут, но нам с вами надо быть реалистами. Кто-нибудь задумывался о том, что у нас неподходящее место для жизни?

Народ зашумел.

— У нас идеальное место!

— Отсюда никуда не поеду, заново отстраиваться не хочу.

— Да нам повезло, что мы его нашли. Это была рука Господа.

— Вот именно, а Панчезе на ухо шепчут разные демоны, которые только и мечтают, чтобы укокошить род человеческий.

В среде женщин сильны были христианские мировоззрения, потому как по большей части они в прошлом были монашками из мексиканского женского монастыря и любое событие рассматривали через призму богоугодности, предпочитая во всём видеть знаки свыше.

— Тогда те, кто желает остаться, расходятся по рабочим местам. Вечером, после работы, соберёмся на отходную молитву.

Капитан не стал ждать, когда все разойдутся. Вернулся в свою часть дома, отгороженную от остальных комнат ширмой, сел на деревянный настил, исполнявший роль кровати и откинулся к стене. Такого морального напряжения он не испытывал давно. Над общиной нависла серьёзная опасность уничтожения, противостоять которой он не знал как. Враг был невидим, против него не имелось никакого оружия, кроме надежды на удачное стечение обстоятельств.

Коннелли на всякий случай ощупал лимфоузлы под нижней челюстью, под мышками, рассмотрел руки на свет. Они стали старыми, сухими, совсем не похожими на прежние руки капитана подводной лодки, но признаков начинающейся чумы он на них не заметил. Хотелось жить и радоваться, но природа никак не могла оставить их в покое.

Капитан довольно долго просидел неподвижно и даже задремал. Проснулся от ощущения, будто он снова на подводной лодке, идущей в надводном положении. Он открыл глаза. Портрет его семьи, который он принёс из своей каюты с подводной лодки, раскачивался на стене. Стены дома скрипели. С улицы доносились приглушённые причитания. Мозг, выгоняя из себя остатки сна, наконец-то понял, что снова случилось землетрясение.

Капитан выскочил на улицу. Вода в бухте ходила волнами, колотя бортами друг о друга «Монтану» и ржавое корыто «Изольду». Земля стонала, трещала, выстреливала как пушка новыми разломами, образующимися среди скал. Землетрясение длилось около трёх минут, после чего резко затихло. И только вода в бухте не могла сразу успокоиться. Стук бортов раздавался ещё некоторое время.

Коннелли закрыл глаза, сжал кулаки и мысленно обратился к Богу.

— За что?

Бог не ответил. Капитан даже позавидовал Панчезе, которому голоса что-то там говорили, вселяя своему носителю уверенность. Он тоже хотел, чтобы у него был голос, который точно знает, что надо делать и чего стоит ждать.

Вечерело. С гор потёк вниз холодный воздух, оседая в низинах продирающим до костей промозглым туманом. Народ собрался на Капитолии, чтобы помянуть усопших. Монашки принялись читать на испанском тексты из Библии, стоя со свечами перед книгой, привезённой из монастыря. Народ внимал молча. Вдова, с опухшими от слёз глазами, не моргая, смотрела на свечу. Дети суетились вокруг неё. Старшие плакали.

Капитан после окончания молебна дал знак свечой Паликовски, чтобы тот начал процедуру сожжения усопших. Жаркий огонь, вспыхнувший над облитыми соляркой покойниками, вызвал у вдовы бесшумные рыдания. Капитан посчитал, что сейчас он должен быть рядом с ней. Подошёл к женщине и погладил ей трясущуюся спину. Она вздрогнула, подняв глаза, в которых отражался огонь скорбного безумства.

— Панчезе прав, это место проклято. Нас всех постигнет та же участь. Это не рай, это ад, маскирующийся под него, — выдала она, огорошив капитана.

Женщины кинулись успокаивать Лупиту.

— Лупита, время вылечит твои раны. Тебе детей надо вырастить, а здесь у нас еда и жильё, всё налажено.

Коннелли, не найдя что сказать, незаметно удалился от страдающей вдовы и её подруг. Когда он обернулся, то увидел, что она смотрит на него, не сводя глаз, что в свете горящих свечей выглядело дьявольски. Его передёрнуло. Женщина явно считала, что он виноват в смерти мужа. Конечно, он нёс ответственность за всех, но нынешние обстоятельства были уникальными, их никто не рассматривал. Вероятность заражения чумой была примерно такой же, как получить метеоритом по темечку. Лупите требовалось время, чтобы понять, что в смерти мужа вины Коннелли не было.

Похоронный огонь догорел. Паликовски спустился вниз и на ухо сообщил капитану о том, что останки прогорели достаточно хорошо, чтобы не переживать о том, что ветер и птицы разнесут заразу.

— А что больные, они как?

— Почти без изменений. Состояние стабильно тяжёлое. Бредят, просят пить. Я им скормил с водой первую порцию плесени. Завтра посмотрим, будет ли результат.

— Чёрт, Сэм, я уже боюсь этого завтра. У нас что ни день, то новая неприятность.

— Всё будет хорошо, капитан. Вам надо выспаться по-настоящему, ни о чём не думая, разгрузив мозг. Он ведь так устроен, что чем больше устаёт, тем больше видит плохого вокруг. Даже там, где его нет.

— Твои бы слова да Богу в уши.

— Я могу дать вам таблетку для сна.

— Конечно, опять ты со своим плацебо. Я в прошлый раз глаз не сомкнул, всё ждал, когда захочу спать. А вместо этого бегал на улицу, мочился каждые четверть часа.

— Да, в тот раз я дал маху. Подумал, что у мочегонных давно истёк срок годности.

— Истёк, как и у меня, поэтому они и сработали.

— С нашей медициной пятнадцатого года после начала новых времён можно действовать только внушением. Поэтому, я внушаю вам, капитан, что хороший сон поможет вам найти в себе силы для оптимизма, и свежие идеи для управления общиной.

— Спасибо, Сэм, а тебе найти лекарство от чумы.

— Этим я и собираюсь заняться. Пойду на «Монтану», полистаю книжки, может, наткнусь на что-нибудь.

— Было бы здорово, Сэм.

— Само собой, Джон.

— Давай, спокойной ночи.

— До утра.

Обнадёженный и даже заряженный оптимизмом врача Джон лёг спать. Он почти не крутился, уснул сразу, поверив в то, что хороший сон поможет ему завтра разобраться со всеми проблемами.

Однако случиться запланированному не удалось. Посреди ночи капитана разбудил звук работающего дизеля «Изольды». Кому-то без его распоряжения понадобилось судно. Чувствуя недоброе, Джон выскочил из дома. Корабль уходил от берега в сторону открытой воды.

— Капитан! Джон! — навстречу бежал Паликовски, подсвечивающий себе путь фонарём. — Это Панчезе!

Врач подбежал и схватился за правый бок, тяжело дыша.

— Куда он? Зачем ему «Изольда»? — до Коннелли дошло, что тронувшийся умом мужчина решил воплотить свои угрозы.

— Он не один, — дыхание у врача сбилось, и он не смог сразу продолжить.

— Кто? Кто ещё с ним?

— Вдова Олбрайт… с детьми… Крузы всей семьёй и… Макартуры.

— Они что, все с катушек съехали? Зачем им это? Почему ты их не остановил?

— Я не успел. Я увидел их, когда они уже были на «Изольде». Они сказали, что Брайан предупреждал их об этом.

— Вот досада! — Коннелли сжал кулаки, мысленно представляя, как разминает их о лицо Панчезе. — Он же угробит судно. Он ни одного фарватера не знает.

— Может, вернутся? Хлебнут проблем и изменят своё решение.

— Нет уж, корабль верну, а этих предателей никогда.

Коннелли представил, как это событие пошатнет его авторитет среди жителей посёлка. Он не стремился поддерживать его любыми путями и всегда готов был уступить место главного любому человеку, который справился бы с обязанностями руководителя лучше него. Только такого человека не было. А вот слабый авторитет мог привести к потере порядка, и даже к скрытому саботажу. Народ во все времена не любил слабых руководителей.

Если Панчезе не одумается, или, не дай Бог, потопит судно, то у них больше не останется возможности отправиться в поход к Новой Земле, к русскому посёлку. Капитан всеми силами души не желал изоляции двух центров цивилизации, считая, что это приведёт к большим различиям, которые выльются во враждебность в будущем. «Изольда» также служила отличным средством для рыбалки, но её могли заменить плоты. Реактор «Монтаны» работал из последних сил. Топливо, остатки которого дорабатывали последние годы, экономили, чтобы чувствовать себя ещё связанным с прошлым, с эпохой технического расцвета.

— Джон, а нельзя ли послать за ними лодку? — Сэм кивнул в сторону «Монтаны».

— Нет, топлива хватит лишь на несколько оборотов винтов. Никто не обслуживал механизмы уже года два. Разве что торпедировать, пока не ушли далеко.

— Не надо, Джон, — Паликовски поверил мрачной интонации капитана.

— Я шучу, — признался капитан.

Он отдал распоряжение рыбакам отправиться вслед за «Изольдой», проверить, не налетела ли она на камни и не села ли на мель. Событие всполошило посёлок. Народ смотрел вслед судну, исчезающему на фоне светлеющего горизонта, провожая его, как последнюю надежду, связывающую их с остальным миром. Отовсюду слышались панические разговоры. Капитан делал вид, что не слышит их.

Он вернулся к дому, где его ждал Паликовски.

— Почему не идёшь спать? — спросил он врача, уверенный, что тот сегодня ещё не ложился.

— Я забыл о главном сказать из-за этого, — он махнул рукой в сторону, в которой исчезла «Изольда».

Капитан внутренне напрягся, чувствуя, что сейчас ему вывалят ещё одну неприятность.

— Говори уже, — нетерпеливо попросил он врача.

— Я полистал литературу, и понял, что это не чума. Это туляремия. Симптомы схожие.

— Фух, слава богу. Она лечится?

— Ну, для её лечения у нас столько же лекарств, сколько и для лечения чумы. Нисколько.

— Утешил. Но ты же что-нибудь придумал? — с надеждой спросил Коннелли.

— Я могу сделать вакцину и привить всех жителей посёлка. Это даст нам иммунитет на пять лет.

— Да ты что, Сэм! — Коннелли хлопнул врача по плечу, забыв на время про «Изольду». — Когда будет готова вакцина?

— Думаю, к обеду получим первые образцы, если приступим сейчас же.

— Ты — Авиценна современности! Сэм, ты мегадоктор! Я в тебя всегда верил, — глаза Джона загорелись оптимизмом. — Идём, я напою тебя крепким отваром, чтобы ты не упал без сил.

Коннелли разжёг огонь на общей кухне, поставил котелок с водой и стал ждать, когда закипит вода. Сэм в ожидании прислонился к стене и заснул. Джон, пока его никто не видит, сложил руки в молитве и несколько минут благодарил Бога за то, что болезнь оказалась не чумой. Он был убеждён, что платой за это стала «Изольда» и он принял её, посчитав, что Панчезе и те, кто с ним ушли, были для посёлка вредны.

— Сэм, Сэм, — капитан осторожно дотронулся до руки врача. Горячий напиток был готов. Сон в данных обстоятельствах казался ему чрезмерной роскошью.

Врач резко открыл глаза и выпрямился.

— Долго я спал?

— Полчаса, не больше.

— Выспался, как будто всю ночь спал, — он взял деревянную кружку в руки и понюхал пар. — Элеутерококк?

— Да.

— Помнится, входит в состав препарата для того, чтобы спровоцировать быка чаще запрыгивать на коров.

— Этого я не знал, но меня запрыгивать на коров он не провоцирует, а вот сил придаёт.

— А я о том и говорю, — Паликовски подул и отхлебнул. — Бодрит.

Они с десяток минут молча пили чай, сопя и шмыгая носом.

— Как делается вакцина? — спросил капитан.

— Увидишь, — Сэм не стал вдаваться в подробности.

Через полчаса они стояли наверху. Дежурная «медсестра» отчиталась, что все больные живы. Когда удовлетворённый ответом врач отпустил её, женщина сняла с себя одежду, бросила её в чан с кипятком, сама помылась и переоделась в домашнее.

— Иди, отдыхай, — отправил её врач.

— Хорошо, — смуглая мексиканка шустро побежала по извилистой тропинке вниз.

Паликовски не стал одеваться в химзащиту, демонстрируя свою уверенность в новом диагнозе. Он полез в свой чемодан с медицинским инструментом. Выбрал долото для ломания неправильно сросшихся костей и положил острый край в огонь.

— Для чего это, Сэм? — спросил Джон.

— Увидишь, — врач снова не стал делать никаких анонсов, заинтриговав капитана.

Край инструмента раскалился. Сэм взял его тряпкой за горячую ручку и направился к первому больному, пребывающему то ли во сне, то ли без сознания. Закатал ему штанину выше колена и приложил горячий конец долота к голени. Больной дёрнул ногой.

— Чщ-щ-щ-щ, — Паликовски прижал ему ногу к полу и подул на ожог.

— Сэм, ты что творишь? — капитан готов был решить, что у врача поехала крыша.

— Спокойно, Джон, медицина бывает безжалостна к одним ради спасения других.

— Я вижу, и не могу понять, что за обряд ты производишь?

— Я хочу получить серозную жидкость на месте ожога, в которой будет находиться возбудитель туляремии в мёртвом или ослабленном состоянии. Мне нужен волдырь. Нормальный волдырь с хорошим количеством жидкости. Другого способа получить вакцину я не знаю.

Паликовски прижёг и вторую ногу больному, затем всем остальным. Охотники пытались протестовать, но врач убеждал их терпеть и не пытаться дотрагиваться до ожога, чтобы не прорвать набухающий волдырь.

— Как их состояние? — спросил Коннелли, когда Сэм закончил экзекуцию.

— Кажется, пошло на лад. Присматривай за ними, а я пока наскребу им ещё плесени.

— Я не заражусь? — испугался Джон.

— Нет, — отрезал Сэм.

Посёлок проснулся. Народ расходился по местам работы. С высоты это было хорошо видно. После полудня Джон хотел собрать людей и сообщить о всеобщей вакцинации. Это должно было как-то компенсировать потерю «Изольды» и трёх семей.

Розовые волдыри набухли размером в голубиное яйцо. Сэм взял пластиковый шприц, проткнул волдырь и вытянул из него всю жидкость. Внутри шприца она отсвечивала жёлтым.

— Для прививания достаточно надреза на коже. Это поможет нам сэкономить вакцину. Начнём с себя?

— Да, я готов.

— Мне нужно твоё плечо, — попросил Паликовски.

Джон скинул с себя одежду. Его немного трясло от утренней свежести и волнения. Хотелось полностью довериться опыту корабельного врача.

— Не трясись, — попросил Сэм. — Это не больно.

Он сделал надрезы крест-накрест на плече, как для игры в «крестики-нолики» и выпустил одну каплю жидкости из шприца на разрезанную плоть.

— Выглядит так, будто я добровольно согласился принять мученическую смерть, — признался капитан.

— Нет, ты добровольно согласился в течение пяти лет не проваривать до конца мясо грызунов, подставлять им пальцы для укуса и всё такое без опасных последствий, в отличие от них, — Сэм имел в виду четверых охотников.

Ту же процедуру Паликовски проделал с собой.

— Может, стоит подождать окончания инкубационного периода? — предложил капитан, не настолько уверенный в успехе дела.

— Вакцина столько не выдержит, да и не можем мы рисковать людьми. Сам видишь, треть заражённых умерла. Профилактика всегда лучше лечения.

— Убедил. Иду на Капитолий. Начинать будем с детей?

— Да, их привьём в первую очередь. Собери ещё волонтёров из тех, кто сможет мне помочь.

— Хорошо, Сэм.

Новость про вакцину восприняли с энтузиазмом и даже с восторгом. Джон показывал всем надрезы, объясняя про механизм выработки антител при попадании ослабленных возбудителей болезни в рану. Как он и ожидал, страх смерти оказался сильнее дурного поступка Панчезе.

Вакцинация продолжилась до тёмного времени суток. Приходилось делать перерывы, чтобы народ, занятый на отдалённых участках по добыче древесины, вернулся в посёлок. Сэм Паликовски, сделав последнюю прививку, упал без сил и уснул прямо на деревянном щите, на котором лежали больные. Его заботливо укрыли, чтобы он не продрог ночью. Теперь оставалось ждать и надеяться, что вакцина окажется именно тем, чем нужно.

Рыбаки, отправленные вдогонку за «Изольдой» вернулись ни с чем. Судно скрылось, не сев ни на камни, ни на мель. Зато в открытом море рыбаки нарвались на кита, сделавшего вокруг них круг почёта. Выжившее гигантское млекопитающее символично указывало на то, что морская фауна существует в достаточном для прокорма такого организма количестве.

Большая часть жителей общины решила, что время дурных событий закончилось. Без Панчезе некому было сбивать с толку мечущихся в поиске жизненной опоры обывателей. Джон снова почувствовал в себе огонь руководителя, намечая очередные вехи развития общины. На носу была зима. Чтобы её пережить, необходимо было использовать каждый день с максимальной отдачей.

Выздоровевшие охотники встали на ноги. Если бы не следы от язв и изменившиеся голоса из-за некроза миндалин, можно было бы сказать, что они ничуть не хуже, чем были до болезни. Сэм Паликовски заслужил себе такой авторитет врача, что решено было открыть под его началом медицинские курсы, чтобы передать знания.

Сентябрь выдался тёплым, позволяя насушить мяса впрок. Джон Коннелли часто поглядывал в сторону морского горизонта, ожидая возвращения раскаивающихся беглецов. Горизонт был чист. Рано или поздно они всё равно должны были вернуться. Не обладая достаточным количеством людей для разных видов работ, он считал, что беглецов непременно ждёт деградация. У них не было топлива, жилья, инструмента, необходимого для его постройки. Их поступок был чистой воды сумасбродством.

А во второй половине первого месяца осени случилось событие, вновь заставившее сомневаться в том, что чёрная полоса закончилась. Снова случилось землетрясение, кратковременное, но мощное. От посёлка в бухту протянулась узкая трещина, сразу же наполнившаяся водой. Стихия напугала жителей, но настоящий страх пришлось испытать немного позже.

Вернувшиеся с охоты мужчины рассказали о том, что озеро, появившееся во время катастрофы, в результате обвала, закрывшего стекающую воду, готово разрушить стены, по которым после землетрясения пошли трещины. Озеро находилось в двух милях выше посёлка. В случае разрушения сте́ны долины могли стать руслом для селевого потока, направив его прямо на посёлок. Охотники рассказали, что вода уже сочится во многих местах, а испытывающие нагрузку стены стонут под напором воды.

Чтобы воочию убедиться в этом, Джон Коннелли лично отправился осмотреть местность. Ему не хотелось верить охотникам, имеющим обыкновение преувеличивать не только собственные трофеи, но и проблемы. Путь до озера, несмотря на небольшое расстояние, оказался тяжёлым. Полное отсутствие троп, крутые стены и частые осыпи. Капитан был уже не молод для прыти горного козла.

Ещё за пару сотен метров до цели он понял, что проблема есть. По дну ущелья бежала тёмная илистая река, которой ещё день назад не было. Она не доходила до посёлка, теряясь в камнях и разбиваясь на мелкие ручейки. Джон с опаской поднимался выше, не сводя глаз с искусственной дамбы, закрывающей проход воде. Наружная сторона её была мокрой от многочисленных потёков. Миллионы тонн породы сдерживали миллионы кубических метров воды, но, похоже, паритету приходил конец. Вода одерживала верх.

Как по заказу, над головой Коннелли раздался резкий щелчок, похожий на ружейный выстрел. Ногам передалась вибрация от горной породы. Сверху загрохотали падающие камни. Джону показалось, что они катятся прямо на него, и он собрался бежать в сторону, но охотник удержал его.

— Нет, это мимо, капитан. Смотрите, оттуда бьёт вода, — он показал наверх.

Джон задрал голову. Действительно, из каменной стены била тонкая струя грязной воды. Теперь до Коннелли дошло, что пятнадцать лет, потраченные на обустройство в этом месте, прожиты напрасно. Если вода нашла себе прямой проход, то ждать полного разрушения стены осталось недолго.

— Надо уходить, — обречённо произнёс он.

— Отсюда? — переспросил охотник.

— Надо переносить посёлок в другое место.