Сады Жарден

Сергей Пузырев, 2016

Петроград, февраль 1917 г. Александра Раскова, танцовщица варьете "Сады Жарден", пытается защитить своих близких всеми возможными методами. Но благими намерениями дорога в ад вымощена. Грядет революция, и Саше предстоит решить, что для нее важнее: любить и быть любимой или слепо следовать за чужими идеалами.

4. Петроград, 1917 г.

Поскольку Лиза очень боялась встретиться с Игнатом Матвеевичем (владельцем варьете), им пришлось возвращаться через узкий и заставленный всякой всячиной черный ход. Варьете было прибыльным, особенно в последние годы, но хозяин не очень то хотел раскошеливаться на ремонт. А он был необходим. Взять хотя бы узкий коридор, по которому сейчас словно мыши, которых тут было полно, были вынуждены красться девушки. Деревянные половицы давно сгнили, и уже даже не поскрипывали, а просто томно прогибались под тяжестью ступни. Грибок и плесень методично отвоевывали все больше территорий стен, отчего бумажные обои местами висели на честном слове. Но этим ходом пользовались не часто, в то время как основные помещения находились не в сильно лучшем состоянии.

Девушки прошли мимо несколько висящих на стенах афиш, которые заменяли собой обои. Почти на каждой из них была изображена женщина в пурпурных одеяниях и надпись «Пурпурная царица! Только у нас и только сегодня!»

— И все же, какая ты красивая, Саша! На этих афишах ты словно и, правда, царица! — заявила Лиза, остановившись у одной из них.

— Получше настоящей буду, не правда ли? — язвительно ответила Александра, и, присмотревшись, добавила: — Вот только от меня тут разве что длинна ног… Ладно, иди к себе, а я зайду в гримерную и поднимусь наверх.

— Хорошо, если что я буду у себя, — сказала Лиза и скрывалась за темным поворотом, ведущим на лестницу.

Гримерная Александры находилась на первом этаже и занимала помещения бывшей кладовой. Это была большая, тусклая, комната без окон. Из мебели внутри помещался небольшой стол с зеркалом, стул и вешалки с платьями, которые занимали основное пространство комнаты.

Гримерная была ее личной территорией, и никто не осмеливался туда зайти без разрешения. Даже пресловутый Игнат Матвеевич не всегда решался на это, но сегодня, видимо, был исключительный день, потому что, зайдя туда, Саша застала его сидящим за своим столом и нервно подергивающим ногой.

Игнат Матвеевич седой мужчина средних лет, худого телосложение с бородой, и маленькими злобными глазками был малоприятным человеком, знатным трусом и просто отменным негодяем, но так получилось, что он был единственный, кто дал Саше работу и кров над головой. Она же в благодарность старалась презирать его, как можно меньше. Но это, увы, получалось не всегда.

— И где это мы ходим, звезда моя, позволь узнать. Я с ног сбился в поисках тебя! А ты… ходишь, гуляешь?

— Игнат, я не твоя рабыня, — тихо и спокойно ответила девушка, в глубине души зная, что это разозлит его сильнее.

Мужчина лишь злобно кинул на нее взгляд исподлобья. Но Александра и тут не подавала вида и, подойдя к зеркалу, оттолкнула мужчину, отчего тот вскочил на ноги.

— Кажется, мы договорились. Я могу уходить, когда хочу и идти туда куда хочу. Я не бездомная шавка, чтобы сидеть у тебя тут на привязи.

— Ты бы не зазнавалась! Или забыла кто твой благодетель, кому ты обязана всем!

— Помню… К несчастью… Но и ты не забывай кто тут утка, несущая золотые яйца! «Сады Жарден» одно из немногих заведений все еще работающих и приносящих доход. Не так ли?

— Мы занимаемся святым делом! — Игнат раздраженно щелкнул челюстью и театрально откинулся на стуле. — Наш театр дает людям то, чего им так не хватает! Мир и спокойствие. У нас они забывают обо всем. Когда-нибудь нам воздастся за наши заслуги.

— Прекрати! Воздастся за заслуги?! Вот уж точно! — эти слова рассмешили девушку. — Надеюсь, я в этот момент буду далеко отсюда, — добавила она тише.

— Что ты там бормочешь?

— Да говорю… не заливай мне тут, птица ясная. Знаю я твои делишки. Не мне будешь рассказывать про благое дело. А теперь все! Уходи. Мне нужно готовиться к выступлению.

Игнат демонстративно громко вздохнул, встал и направился к выходу, около которого, развернувшись, добавил:

— Лизка вон как выросла. Как думаешь пора ей уже на работу то?

Услышанное привело Александру в ярость. Ни для кого не было секретом, что под личиной варьете скрывается самый обычный публичный дом. Многие девушки имели «ночную», как они это называли, подработку. И Саша их за это не осуждала. Однако часто корила себя за то, что не вмешивалась в случаях, когда Игнат силой принуждал к этому девушек. Он умел находить наиболее слабых и подавлял их волю. А она должна была молчать и не вредить предприятию! Это было условием их договора. Но Лиза совсем другое дело. Этот невинный и непорочный ребенок никогда не должен узнать грязи этого мира. И Александра предпримет для этого все возможное.

— Не посмеешь! Лизку не тронь! А иначе я тебя…

— Ну, уж нет, милая, подожди! Про юную Лизавету разговору не было. Она уже два года у нас, как балласт весит. Пора уже ей… пора, — сказал он и вышел, громко хлопнув дверью.

— Тварь!

Александра закрыла глаза и постаралась успокоиться. Глубоко вздохнув, она открыла глаза и перевела взгляд на укутанную в красный бархат коробку в углу.

Концертный зал варьете находился на первом этаж и занимал большую его часть. В задней его части находилась небольшая сцена, справа от которой располагался оркестр, состоящий из пианино, скрипки, балалайки и флейты. Слева от сцены находился бар. Все остальное свободное пространство заполняли собой круглые столики и многочисленные стулья. Стены зала были украшены в основном местными афишами и за редким исключением картинами. В день, когда давалось представление, людей всегда было битком: мужчины во фраках медленно, словно павлины в райском парке, слоняются туда-сюда, держа под руки своих прекрасных спутниц (чье число весьма невелико), полно солдат и офицеров (все они из местных госпиталей — перевязанные бинтами) и нанятой прислуги. И куда без фотографов. Кто кроме них смог бы запечатлеть весь этот блек для будущих поколений?

Главный концертный зал довольно просторный, но воздуха не хватает. Задымлено. Игнат Матвеевич, как хозяин представления встречает гостей при входе. Его приторно-радушное выражение лица, застывшее, словно восковая маска, резко меняется, когда в дверях он замечает трех людей в полицейской форме. Среди них Алексей Владимирович.

— Господа! — обращается к ним Игнат. — Какими судьбами? Что стражам порядка понадобилось в моем скромном и, особенно отмечу, тихом и мирном заведении в столь поздний час?

— Здравствуйте. Ничего особенного. Просто контроль правопорядка, — ответил ему Алексей так же радушно, словно они старые приятели. — Вы не подскажите, где я могу найти хозяина сего заведения?

— Так… а… это я. Я хозяин и… владелец.

— Как славно. Можно Вас на два слова? Не более… поверьте, мне и самому не хочется здесь задерживаться.

Лицо Игната Матвеевича исказилось, и скрыть он это не смог. Было видно: ему не очень понравилось такое пренебрежительное отношение к его заведению.

— Знаете ли… и напрасно, — набравшись смелости заявил он. — Наша программа весьма разнообразна, а наши девушки… все, словно звезды…

— Охотно верю, и все же… я бы хотел узнать… Эм… Не видели ли Вы кого-нибудь подозрительного. Может быть, девушки Ваши приводили кого? Так скажем граждан невнушающих доверия?

— Я даже не знаю…право дело, — растерялся Игнат. Как вы видите народу у нас всегда битком… И надо сказать не все из них благородных кровей. Но нет, не припоминаю.

— Жалко, очень жалко. Но все равно спасибо за помощь. Могу я узнать как Вас…

— Облозин! Облозин Игнат Матвеевич. Некогда звезда Мариинского театра!

— Ну да… Что же, нам пора. Если вдруг кого-нибудь заметите, сразу сообщите в Департамент. Всего доброго.

— Останьтесь! Обещаю, Вы не пожалеете.

Алексей хотел было уже ответить, но всеобщие возгласы и взоры присутствующих, устремленные ему за спину, отвлекли его. Он обернулся. В парадных дверях стояла знакомая ему девушка. На ней было открытое пурпурное платье с длинным подолом. Темные волосы были распущены и локоны мягко спадали на плечи. Девушка шла прямо к нему и по виду была настроена очень решительно.

— Игнат! Мне нужно с тобой поговорить, — обратилась она к владельцу варьете, будто и, не заметив присутствующих.

— Александра Григорьевна, дорогуша, — нервно ответил ей Игнат, — давайте отложим наш разговор на потом. И что Вы делает здесь? Не пора ли Вам на сцену?! — он покосился на полицейских, и тут она, наконец, заметила их, заметила его.

— Это Вы!? Я Вас сразу не узнала. Но это точно Вы! — смущенно она обратилась к Алексею. — Прощу, простите мою неловкость! Вы ушли так быстро… И я… Знаете, я могу быть грубой и некоторые меня таковой считают… Я очень переживала… Правда.

— Вы знакомы? — удивился Игнат.

— Не то чтобы… Виделись сегодня, — ответил ему Алексей и обратился к девушке: — Не переживайте, это был обычный нелепый случай…Я не предал ему большого значения.

— Я рада! Я действительно очень и очень этому рада…Кстати…А что Вы тут делаете? Уж не меня же арестовывать пришли?

— Господин полицейский тут по… — хотел ответить Игнат, но его тут же перебил Алексей:

— По поводу контроля правопорядка. Времена сегодня сами знаете какие…В стране неспокойно.

— За «Сады Жарден» можете не волноваться! Публика у нас мирная и вся сплошь благочестивая! — девушка обошла Алексея стороной, задвинув Игната, толкнув его при этом в бок. — Еще солдаты да офицеры… Но не думайте о нас плохо! С них мы денег не берем. Все в благотворительных целях. Так мы помогаем им отвлечься…от ужаса, который они пережили. Ох, который час!? Мне уже давно пора на сцену! А Вы? Простите, я не так и не узнала Вашего имени?

— Алексей Владимирович Вяземский.

— Очень приятно. Алексей Владимирович, если Вы на сегодня свободны… Может быть, останетесь? Хотя бы на мое выступление. Сегодня оно особенное. Я хочу его подарить Вам.

— Позволите запечатлеть даму с кавалером? — обратился к ним неожиданно появившийся фотограф — мужчина в черном фраке.

— Конечно, — радушно согласилась Александра. — Вы же не против? — спросила она у Алексея, которого уже успела взять под руку.

— Почему же? — замялся офицер. — Совсем нет, напротив, буду только рад.

— Тогда улыбайтесь, — радостно прочирикал фотограф. — Сейчас вылетит птичка!

Александра широко улыбаясь, замерла рядом с Алексеем, который выглядел все-таки слишком напряженным.

— Отлично, — обратился к ним фотограф, когда закончил. — Позже я обязательно проконтролирую, чтобы фотография нашла вас. Такой красивой пары еще поискать, мон амур! — фотограф подмигнул Александре и скрылся в толпе.

— Пожалуй, я могу остаться на некоторое время, — задумчиво произнес Алексей.

— В самом деле? — обрадовалась девушка. — Я буду очень этому рада.

— Вот увидите! Вы не пожалеете! Александра Григорьевна — звезда нашего театра! — подхватил эту мысль Игнат и уже был почти готов усадить гостя за лучший столик в зале.

— Игнат Матвеевич, преувеличивает! Во мне таланта не больше, чем в туфле, — слукавила Саша. — Прошу Вас, Алексей Владимирович, занимайте место.

— Одну минуту, я лишь сообщу товарищам, что задержусь тут ненадолго.

Он отошел к сопровождавшим его офицерам. Игнат Матвеевич в этот момент схватил Александру за руку и оттащил в сторону.

— Что ты, позволь узнать, творишь? Ты бы ему на шее еще прыгнула! — зашипел мужчина.

— Захочу и прыгну! Или ты ревнуешь? Ха! Скажи спасибо, что я прикрыла твой задок!

— Какой задок?! Что ты несешь?! Все было схвачено, он уже собирался уходить…

— Схвачено говоришь? Тогда прости. Я думала ты бледный от страха весь стоял. Все! Мне пора на сцену! — Девушка выдернулась из цепкого ухвата Игната. — И вот еще что… Не смей трогать Лизу и привлекать ее к своим делишкам. Иначе наш новый друг очень скоро узнает о твоем небольшом нелегальном дельце.

Александра вышла на сцену. В тот вечер она не единожды срывала овации. Весь зал ей рукоплескал стоя. Пурпурная царица явилась им во всей красе. Но, не смотря на большое количество мужчин, ее глаза искали нового знакомого в белой офицерской форме. Привычное выступление, при котором она вертела всеми частями тела, она решила заменить на более скромное, но более любимое. Сегодня она решила исполнить романсы.

После своего выступления Саша быстро скрывается за кулисами и поднимается на второй этаж, где находились комнаты артисток «Садов Жарден». Ее угловая комната небольшая, с одним окном. Кровать, стол со стулом и небольшой шкаф — это все, что было в ней. Александра не любила излишеств, да и так было легче: чем меньше вещей — тем легче с ними будет расстаться.

Александра вбежала в комнату, закрывала дверь и сползла по ней на пол. Она была подавлена. В ней боролось множество чувств, и в этой войне она боялась потерять себя. Неожиданно в дверь тихо постучали.

— Кто там? — настороженно спросила Александра.

— Это я, Лиза. Саша, можно с тебе? — прошептала девушка.

— Конечно. Заходи. Что-то случилось? — она открыла дверь, но совсем не ожидала, что Лиза бросится на нее с объятиями. Саша не удержалась, и они обе рухнули на пол.

— Нет. Ничего… Просто ты ушла так быстро. Я волновалась. И подумала, что тебе сейчас не помешают дружеские объятия.

— Не волнуйся, — сказала она поднимаясь. — Мне просто стало дурно. Я устала, вот и решила немного отдохнуть. Что это у тебя? — спросила она, увидев книгу.

— Ах, это… — Лиза смутилась. — Я нашла ее внизу. Маша сказала, что это сказка про принцессу… И я хотела попросить тебя прочитать мне ее.

— Лиза… Пошли, — Александра взяла ее за руку, — сядем на кровать. Я с удовольствием тебе почитаю. Давай ее сюда. Так, что тут у нас? Золушка? Что ж выбор совсем неплох… Ты никогда раньше не слышала ее?

— Нет! А где мне было ее слышать? В моей деревне я только и делала, что работала с утра до ночи. Грамоте я не обучена, поэтому прочитать сама не могу. Пустое место. Не то, что ты! Ты и умная и красивая и храбрая очень. Я люблю тебя и уважаю! Вот только твои глаза…

— Мои глаза? А что с ними не так?

— Они грустные очень. Как у брошенного котенка, что я прикармливаю втайне от Игната Матвеевича. Порой взглянешь на тебя, и так обнять хочется крепко-крепко и не отпускать никогда.

— Какая ты все же дуреха. Честное слово… Ладно слушай сказку…

Той ночью Лиза осталась ночевать у Александры. Она уснула очень быстро, и Саша не была уверена, дослушала ли она хотя бы до конца. Ее сон был так сладок, а вот Александре не спалось. Чувство сомнения и тревоги тяжким грузом лежали на ее душе. Ей было невыносимо душно. В конце концов, ей надоело лежать, и она в одной сорочке подошла к окну, которое тут же распахнула, что, видимо, разбудило Лизавету.

— Саша? Уже утро?

— Нет, Лиза. Ты можешь еще поспать.

— Это хорошо. Мне снился прекрасный сон, где я, словно принцесса, танцую на балу.

— Спи. Может, ты еще и принца там успеешь встретить.

— Может быть, — сонно ответила девушка, заметив, что подруга стоит у распахнутого окна. — Ой, а ты чего на холоде стоишь? Замерзнешь ведь и заболеешь!

— Не беспокойся. Ты же знаешь, холод мне теперь не страшен. Спи. Мне надо подумать. Лиза…

— Чего?

— Давай сходим завтра на горку. Покатаемся.

— Обязательно, Саша, как только я приеду с бала…

Елизавета засыпает. Александра, закрывает окно, подходит к кровати, поправляет одеяло и ложится рядом с ней.