Коллекция

Сергей Саканский, 2016

Профессиональный кладоискатель сталкивается с необъяснимой тайной. За достаточно большие деньги ему предлагают проникнуть в старый московский подвал и взять оттуда только один предмет, на первый взгляд незначительный. Множество других вещей ставят диггера в тупик: откуда они тут взялись, кем и с какой целью были помещены в подвал и замурованы? Решая эту головоломку, он не сразу понимает, что оказался втянутым в события планетарного масштаба, начало которым было положено тысячелетия назад. Сможет ли он спасти Землю от катастрофы и противостоять настоящим чудовищам, похоже, явившимся прямо из детских кошмаров? Конечно, сможет, ведь хэппи-энд обусловлен самим жанром. Вопрос лишь в том, каким образом он и его юная подруга преодолеют немыслимые препятствия на своем фантастическом пути?

Комната

Экипировка следующего рабочего дня была серьезнее: тяжелый комбинезон с нашивками МЧС, рукавицы, каска. Вместо спусковой лебедки Квант взял складную стремянку. Водитель такси окинул его равнодушным взглядом, будто бы городские рабочие каждый день заказывают машины из Беляево в центр, направляясь на места исполнения своих обязанностей при полном параде. В советское время шоферу могла бы прийти в голову мысль, что он везет преступника в маскараде, и он бы невзначай притормозил у отделения милиции. Квант и тогда прибегал к форме государственного служащего, расставляя знаки у канализационных люков, но желтый жилет он надевал непосредственно перед началом операции, выходя в образе честного пролетария из-за какой-нибудь трансформаторной будки.

В те безынфляционные годы любая монета, начиная с 1961-го, имела хождение, даже если она четверть века пролежала на дне коллектора. В детстве Квант был почти золотоискателем: он действительно намывал тысячи монет в подземных деньгоносных реках Москвы. Тринадцатилетнего мальчика мучило что-то вроде грибных кошмаров. Съездив за грибами в какие-нибудь Петушки, человек бредит грибами всю ночь. Вместо грибов у Кванта в глазах переливались монеты, потоки меди и серебра. Родители сначала не понимали, почему сыночек приходит домой столь чумазый, затем всерьез были обеспокоены тем, что малолетка совершает покупки, немыслимые даже для многих взрослых, например, кинокамеру или кассетный магнитофон. Кванту довольно долго удавалось юлить, изливая потоки лжи, не менее обильные, чем денежные потоки, которые он фильтровал в городской канализации. Магнитофон? Да это приятель дал на время. Камера? Да тоже приятель… Его семья, между прочим скоропостижно свалила в Америку, а вещи так и остались… И так далее. Впрочем, Квант из мокрых туннелей благополучно выбрался — на чердаки, к свежему воздуху и голубям. Рухлядь, сваленная там, была деньгами, гораздо большими, чем, собственно, деньги из поземных вод, только превращалась в них не сразу. Когда Квант закончил школу и пришла пора в обязательном порядке идти на какую-то работу и в армию, он умудрился отмазаться и от того, и от другого, поскольку к тому времени уже разъезжал на собственной «Шахе» и купил хитрым маневром обмена эту квартиру в Беляево. Затем наступила перестройка, открылся Вернисаж в Измайлово, Квант на годы обосновался там: уже официально торгуя тем, что добывалось в подвалах и на чердаках. За те несколько лет не только Москва, но и все остальные города страны были разорены диггерам: из чердаков и подвалов было вынесено всё, что предоставляло хоть какую-то ценность. Печальная участь постигла многие церкви и монастыри, где завелись черви в рясах. Черви, одетые так или эдак, завелись по всей стране: они точили и точили, и сточили бы ее всю, кабы страна неожиданно не стала прирастать новым продуктом. Квант к тому времени стал уже известным консультантом и организатором, он больше имел дело с бумагами и файлами, нежели с комбинезоном и инструментом, но в отдельных случаях, как, например, сейчас, посылать вместо себя на работу каких-то мальчишек было нерентабельно: если они ничего не найдут, то заработают чрезвычайно мало, а если — напротив — найдут нечто весомое, то все это придется делить, и тогда мальчишки получат не по заслугам. Главное же было в другом — какой-то дьявольщиной веяло от клочка бумаги, где был изображен предмет, похожий на чайник…

Со вчерашнего дня в подвале ничего, конечно же, не изменилось. Квант добрался до комнаты, установил стационарный фонарь и расчехлил перфоратор. Стена стала сыпаться с первых же ударов четырнадцатимиллиметрового жала. Обшивка ржавой железной двери показалась уже через минуту. Квант переместил инструмент в то место, где предположительно находился замок, и вскоре из-под жала брызнули искры.

Обычный амбарный замок из обихода первой трети двадцатого века. Варварски вцементированный вместе с дверью… Тут большой кусок маскировочной плиты обвалился, ударив Кванта по ногам. Трещина пошла наискось к левому верхнему углу, Квант наподдал перфоратором туда. Обвалился весь угол. Дверь была расчищена на удивление быстро.

К счастью, замок не был заперт, а просто накинут на скобу, а то пришлось бы возвращаться домой за болгаркой. Дверь поддалась, хоть и с трудом. Судя по затхлости воздуха, это помещение не имело никакого развития. Комната почти квадратная, метров шесть на шесть. Сводчатый потолок, очень старая кладка.

Квант осмотрел комнату. От пола и до потолка по всем четырем стенам высились этажерки из стульев и табуреток. Квант сразу прошел в ту область, которая была обозначена на схеме как вероятное место нахождения предмета. Повертел головой, шаря фонарем в углу. Предмет отыскался довольно быстро. Он стоял на табуретке в углу, словно музейный экспонат на подиуме. Рядом возвышались старинные часы с гирями. Квант хорошо представлял, сколько могут стоить такие часы. Он шумно вздохнул и огляделся, двигая фонарем. Вещи, которые выхватывал луч, поражали. Это был добротный, очень хорошо сохранившийся антиквариат. Между прочим, и чайников здесь хватало: китайский, русский фарфор девятнадцатого века, советский двадцатого… Были и металлические чайники для кипячения.

Квант снова сосредоточил свет на целевом предмете. Бережно взял его в руки, приподнял и с удивлением снова поставил на табуретку. Предмет был слишком тяжелым для своего объема. Золото, вот оно что… Даже если и золото — не переплавлять же эту штуку собрался старик?

Мелькнула шальная мысль послать старика подальше. Впрочем, всего лишь мелькнула, именно шальная. Будь Квант таким, он бы давно стал миллионером и жил «на Канарах». Впрочем, жить ему хотелось только в России и исключительно в Москве. И миллионером быть он также не желал.

Если даже представить, что эта штука и на самом деле состоит из чистого золота, то вещи, содержащиеся в комнате, вещи, которые Андрей Николаевич отдавал ему в качестве гонорара, представляли собой гораздо большую ценность. Разве что, это было не просто золото, а некое уникальное произведение искусства…

Квант повертел предмет на табуретке, приподнял его и рассмотрел дно. Что-то было в этой штуке знакомое, почему-то веселое… Нет, это не произведение искусства. В чем-чем, а в искусстве Квант разбирался достаточно.

Экспонат был похож на вытянутый и сильно сплюснутый с боков чайник. Без какого-либо орнамента, надписей, украшений. Ничем, кроме слитка металла, это быть не могло. Единственное, что приходило в голову — древний якорь. Благо что было, за что его зацепить: явное ушко с одной стороны «чайника».

Ну-ну. Золотой или платиновый якорь. «Чайник» матово поблескивал. Кванту показалось, что он приветствует его, как-то даже подмигивает. Также ожил и маятник часов, будто качнувшись… Нет, это сам Квант качнул головой с фонариком. Знал бы он, при каких обстоятельствах понадобятся ему эти часы… Впрочем, позже ему казалось, что да, знал. Что это и был первый момент его контакта с силой, которая хранит и карает, которая действует не известно из какого времени и пространства. Глядя на эти часы, Квант представил себя стоящим на коленях, на краю какого-то черного провала с этими часами в руках, будто он есть не кто иной, как сам хранитель времени.

Квант замотал головой, пучок собственных волос ударил его по плечам… Чушь какая-то. Он взял «чайник» и упаковал его в заранее заготовленный сотовый пластик, щелкающий в руках своими крохотными дутиками.

Это было пока что полдела. Знай он, что будет такая ситуация с дверной скобой, просто захватил бы с собой новый замок. Впрочем, мгновенно пришло остроумное решение: он накинул ржавый замок на ушки, а позади него пристроил один из своих карабинов, болтавшихся на диггерском поясе. Теперь некто невнимательный (достаточно невнимательный и со своим скудным фонариком) мог бы не заметить карабин за корпусом замка и решить, что дверь заперта.

Этого, впрочем, мало. Квант хорошо знал, что нежеланные гости в подвале могут появиться в любой момент и набросал на пролом пола листы шифера, будто просто сваленные тут в беспорядке. Правда, сам он, увидев такую кучу, сразу бы понял, что здесь что-то прикрыто, но не все диггеры имеют одинаковую квалификацию. Работая с этим шифером, Квант чуть было не провалился в квадратную яму в следующей комнате подвальной галереи, и опять какое-то предчувствие кольнуло его, некий смутный образ, объединяющий «чайник», часы и яму, и вновь хвост волос ударил его по плечам…

Квант заехал домой, принял душ и переоделся. Позвонил старику, договорились о встрече.

— Всем доволен? — спросил тот. — Никаких дополнительных денег не надо?

— Нет, — ответил Квант. — Просто любопытно, откуда в подвале такая бесценная рухлядь.

— Это не важно, — сказал Андрей Николаевич. — Достаточно того, что вся она теперь твоя.

С телефонной трубкой возле уха Квант смотрел на странный «чайник», который, особенно в этом случайном повороте, казался очень знакомым предметом.

Кванту пришла в голову дельная мысль. Он включил компьютер и поставил перед ним предмет. Для чистоты фона водрузил позади него коробку из-под обуви: ее нижняя часть была однородно серой. Сделал снимок веб-камерой и послал снимок в сеть. Гугль выдал огромное количество картинок, десятки тысяч изображений, на которых в разных видах красовался подобный предмет. Не тот же самый, но очень похожий, и было это не чем иным, как волшебной лампой из восточной сказки.