Оплавленный орден

Сергей Самаров, 2013

Подполковник спецназа ГРУ Виталий Устюжанин ведет охоту на неуловимого террориста по прозвищу Герострат, банда которого совершила несколько дерзких терактов на территории Чечни. Схема последнего теракта была настолько совершенной, что Устюжанин невольно задумался, а не помогает ли полевому командиру кто-то из высокопоставленных офицеров. Дело в том, что Герострату с необыкновенной легкостью удалось выкрасть с тщательно охраняемого военного склада партию новейших гранатометов и спустя всего несколько дней беспрепятственно применить их против бойцов федеральных войск. Почему террористов никто не остановил? Случайность? Халатность? Или в штабе действительно завелся «крот»?

Глава третья

До того как поступил сигнал от самого полковника Исмаилова, капитану Стручкявичусу среди ночи позвонил по служебному телефону, разбудив его, один из командиров взводов, заступивший на службу начальником караула.

— Товарищ капитан, часовой с вышки сообщил — в поселке была слышна активная автоматная стрельба.

— И что? — сонно спросил капитан.

— Я вот думаю, это не в «пожарке» ли? Как днем полковник предупреждал…

— Он бы позвонил. Ладно. Я сам сейчас в полицию позвоню. На всякий случай подними свою отдыхающую смену. Пусть будет готова к выезду.

Но позвонить в полицию капитан Стручкявичус не успел, потому что «подал голос» его мобильник. Звонил Исмаилов.

— Слушаю вас, товарищ полковник…

— Капитан. Началось. Они напали. Выехать сможешь?

— Понял. Поднимаю взвод по тревоге.

— Я сам еще дома. Чуть позже вас, наверное, доберусь. В полицию я уже позвонил. Они сами стрельбу слышали. Уже выслали два наряда с автоматами. Наверное, уже там или вот-вот там будут. У меня мой дежурный спрашивает, можно ли новые машины к вам на базу загнать? Хотя бы просто за ворота. Туда бандиты не сунутся.

— Я распоряжусь, чтобы пустили. Смогут через бандитов прорваться?

— Они через задние ворота выедут. И в обход двух кварталов двинутся.

— Пусть едут.

— Тогда ждем вас на месте. Дежурный сказал, бандитов больше двадцати человек. Это по его прикидкам. У нас пока только омоновцы отстреливаются из разных окон. Но как-то оборону держат. Ворота у нас крепкие, однако снаряд гранатомета не выдержат. Если ворвутся, всей смене плохо придется. Можно с помощью поторопиться?

— Понял. Еду…

Еще не завершив разговор, капитан уже нажал «тревожную кнопку» и услышал, как в казарме за его дверью сработала сирена. Свободный взвод поднимался. На пульте начальника караула тоже прозвучал сигнал тревоги. Значит, и еще одно отделение готово выступить в дополнение к свободному взводу. Капитан позвонил майору Луценко. Юрий Иванович ответил сразу, словно и не спал:

— Слышу твою сирену, капитан. Что там? Исмаилов?

— Он самый, товарищ майор.

— Готов?

— Собираюсь.

— Я в гараж сам позвоню. Тэтээры твои вышлю.

— Хорошо, товарищ майор. Пусть к казарме подъезжают. Я сейчас с полковником разговаривал. Он просит разрешения перегнать несколько новых машин к нам за ворота, чтобы бандиты их не пожгли. Здесь они хоть под охраной будут.

— Пусть подгоняет. А сам как? Как всем составом в двух тэтээрах разместитесь?

— Два отделения внутри, два на броне. Больше людей никак с собой не взять. Да и посты оголять нельзя. Тем более сегодня…

— Тем более сегодня… — эхом повторил майор.

Оба знали, что уже завтра новое экспериментальное оружие должны забрать с базы тремя партиями с разных складов. Одна партия поступит на испытания в войска, другую отправят в Абхазию для усиления сил абхазской самообороны, а последняя будет отправлена сначала в Северную Осетию, откуда уже какими-то путями ее переправят в Южную Осетию. Все поставки, за исключением поставок в свои войска, естественно, должны быть негласными, и вообще передача экспериментального оружия обычно покрыта мраком тайны, которая в этот раз по необходимости была открыта только участникам переправки оружия.

Капитан Стручкявичус быстро собрался и вышел в казарму, когда строй уже стоял в полной боевой экипировке, готовый выслушать приказ командира роты. Приказ прозвучал не вполне определенный, но дать более конкретное задание было невозможно.

Бронетранспортеры, судя по звукам, уже подошли к казарме. Произвели загрузку. Место командира в передовой машине занял капитан Стручкявичус, во второй — командир взвода. На каждой машине на броне разместилось по дополнительному отделению солдат. И сразу же после загрузки двинулись, стараясь не терять время. Ворота уже были раскрыты по приказу майора Луценко, и на выезде задержки не произошло. Все шло как планировалось, как представлял себе капитан Стручкявичус еще вчера. А представлял капитан, как бойцы проведут десантирование из движущегося БТРа, рассыпятся цепью по площади перед зданием пожарной охраны и с ходу начнут бой. В принципе, открыть огонь они смогут еще до начала десантирования. Это для того, чтобы сразу подавить возможность встречного огня. Здесь же и пулеметы самого БТРа включатся. Такая мощная атака двумя бронетранспортерами с тыла способна сломить и смять самое сильное армейское подразделение, не то что малоорганизованную и плохо обученную банду. Именно для одновременного десантирования и создания огня высокой плотности капитан приказал на последней улице бронетранспортерам ехать рядом друг с другом, занимая всю ширину проезжей части. Машин там быть не должно, потому что эта улица только еще застраивается и днем на ней возятся рабочие, но ночью нет никого. Так что дорога будет свободной. Провести таким образом атаку подсказал полковник Исмаилов. Он хоть и пожарный, но с головой и в боевой обстановке соображать умел. Стручкявичус легко согласился с предложением полковника.

Но продолжение было совсем не таким, каким его представлял капитан…

* * *

Шамиль командовал тем же звеном, с которым ходил в разведку. Рядом, в доме через дорогу, засело еще одно звено, равное по силам. На их долю второй бронетранспортер. Завгат, как и говорил ему Шамиль, высунул в окно недостроенного дома длинную тубу гранатомета «РПГ-7» с зарядом кумулятивной гранаты. А сам Шамиль вместе с Джабраилом приготовились стрелять из подствольников осколочными гранатами. Подствольниками они оба умели хорошо пользоваться. При прицеливании приклад автомата укладывали поверх плеча, чтобы избежать отдачи, способной свалить с ног. После выстрела из подствольника тоже секунд пять или шесть нужно приходить в себя. Но бронетранспортеры, вернее, десант, сидящий на броне, тоже не сразу в себя придет. Часть сразу осколками с брони снимет, а остальные только успеют подняться после раздавшегося рядом взрыва, еще не понимая, что происходит, как прозвучат автоматные очереди. Три автомата с одной стороны дороги, три автомата с противоположной стороны — этого за глаза хватит, чтобы за десяток секунд уничтожить всех, кто уцелеет после выстрелов из подствольников. Две гранаты — это четыреста осколков, от которых невозможно увернуться. Тем более что два идущих рядом БТРа будут своей броней рикошетить осколками в соседа. Хотя кого-то броня наверняка и прикроет. Но этим пули достанутся. Им негде будет укрыться. Дорога узкая, газон есть, но он еще не засажен кустами и деревьями, закрывающими обзор стрелкам. Весь этот квартал представляет собой новостройки. А вокруг новостроек всегда пустыри. Открытое место. И за горящими бронетранспортерами укрыться будет невозможно. Там такой пожарище вспыхнет, что броня станет сначала красной, потом местами побелеет и только к утру, может быть, начнет чернеть. Рядом никто выстоять не сможет. А те, кто окажутся внутри, сгорят за секунды. Они даже выбраться не успеют. Бронетранспортер — спичечный коробок. И весь боезапас взорвется меньше чем через минуту. Кумулятивная граната умеет с такой техникой расправляться…

Улица, хотя и была только-только застраиваемой, уже имела освещение, которое, впрочем, ночью обычно выключалось, но именно в эту ночь кто-то словно специально забыл отключить подачу электроэнергии. Может, просто автоматика отказала. И освещение позволило увидеть быстрое и стремительное движение мощных и тяжелых бронетранспортеров. Десанту требовалось обладать обезьяньей ловкостью, чтобы удерживаться на броне в поворотах и тогда, когда тяжелые машины подпрыгивали на ухабах. Дорожное полотно в поселке было отвратительным, и легковые машины здесь быстро ездить не могли. Но БТРы себе такую роскошь позволяли. Впрочем, если они даже и не так быстро ехали, все равно при их мощи движение казалось стремительным.

— Не прозевай! — предупредил Шамиль.

— Не прозеваю, — пообещал Завгат.

И уже через пару секунд громогласно ухнул гранатомет. И, сливаясь с ним звуком, ударил второй с противоположной стороны улицы. И следом, почти одновременно, ударили четыре подствольника. Затем заговорили четыре автомата, потом, с опозданием на пару секунд, еще два. Один за другим взорвались боекомплекты внутри бронетранспортеров. Никому покинуть горящие машины не удалось. Только на первой машине откинулся командирский люк и человек успел наполовину высунуться из люка, но тут же свалился внутрь.

Сколько солдат уцелело на втором бронетранспортере, Шамиль не видел. Знал только, что после выстрелов из подствольников с первого БТРа спрыгнули двое, а одного отбросило взрывной волной. Но он быстро встал и перекатился в сторону, в то время как два его товарища были тут же срублены автоматными очередями. Лежащий солдат видел, откуда в них стреляют, и успел в ответ выпустить очередь. И сразу заглох автомат Джабраила. Шамиль краем глаза видел, как Джабраил упал лицом вниз под подоконник, но сам Шамиль этого солдата тут же взял в прицел своего автомата и выпустил в него три точные короткие очереди. Дистанция была такая, что хладнокровный человек, у которого руки с перепугу не ходят ходуном, промахнуться не имеет права. По эту сторону дороги все было окончено. А с другой — автоматная стрельба прекратилась чуть раньше. Видимо, там гранаты из подствольников легли более удачно.

Выждав несколько секунд, Шамиль включил переговорное устройство:

— Агахан, что у тебя?

— Один оставался. Но больше никого нет, — со смехом отозвался Агахан.

Он всегда смеется. Особенно, когда кого-то убивает. Это занятие Агахану всегда кажется чрезвычайно веселым делом.

— Али Бейбарсович! — позвал Шамиль в «переговорку».

— Я здесь, — отозвался амир. — Через пять минут подъеду. Как дела, я уже понял. Всех, слышу, уложили?

— Кто не сгорел, всех уложили. У нас потери.

Шамиль посмотрел в сторону соседнего окна. Наклонился и за лоб приподнял голову Джабраила. Пальцы сразу почувствовали кровь под ладонью. Она пульсировала и сильно текла.

— Кто?

— Джабраил. Пуля прямо в лоб. Один из солдат отстреливался. Только одну очередь и успел дать. И сразу — точно.

— Понял. Отнесите его в «пожарку». Что там с омоновцами?

— За воротами уложили. На бетоне. Надеюсь, уже не замерзнут даже в бронежилетах.

— Пожарные машины забрали?

— Проехали мимо нас еще двадцать минут назад. Все четыре. Алискер Хадисович сам был за рулем первой. С бронетранспортерами должны были встретиться неподалеку от базы. Едут не спеша, чтобы раньше времени не приехать.

— Хорошо. Алискер Хадисович! Как меня слышишь?

Алискер Хадисович не отозвался. В переговорном устройстве слышался только обычный привычный треск. Видимо, «переговорка» у Алискера была выключена.

— Алискер Хадисович уже должен быть на месте, Али Бейбарсович. На месте он от связи отрубится, — глянув на наручные часы, объяснил Шамиль. — Тут езды-то всего ничего. А уже двадцать минут прошло. Точно, на месте…

— Да, наверное, уже там… — согласился Али Бейбарсович. — Пора действовать. Не будем ему мешать. Подождем. Он справится. Мы пока огнем поддержим. Постреляйте еще из подствольников.

— Это мы с удовольствием! — согласился Шамиль и тут же зарядил свой подствольный гранатомет. То же самое, глядя на него, сделал и Завгат.

Но первые выстрелы из подствольников раздались все же с противоположной стороны улицы. Группа Агахана слышала переговоры и успела зарядить оружие раньше. Три выстрела раздались один за другим. Стреляли в соседний недостроенный дом. С небольшим опозданием в тот же дом послали свои гранаты и Шамиль с Завгатом. Их опоздание было простительным. От них до этой стройки было на сорок метров дальше. Требовалось прицелиться…

* * *

Алискер Хадисович Чопанов когда-то жил в Ханты-Мансийском национальном округе, служил старшим лейтенантом спецназа внутренних войск, носил «краповый берет» и даже сохранил его до настоящего времени. Хотя постоянно демонстрировать своим товарищам его тоже не стремился, понимая, что эта деталь костюма, хотя и показывает уровень его боевой и общефизической подготовки, тем не менее для собратьев по отряду является тем же, чем красный плащ матадора для быка. Но при случае любил вспомнить свои былые боевые будни, чтобы привести какой-то конкретный пример. В отряде Алискер Хадисович отвечал за боевую подготовку и подчинялся только лично Али Бейбарсовичу, не признавая других авторитетов. И Али Бейбарсович обычно прислушивался к советам Чопанова, признавая за тем способности как раз в той области, которой Алискер Хадисович и занимался. И это сотрудничество всегда давало хорошие результаты. А недовольство некоторых бойцов тем, что к ним приставили бывшего «крапового» в наставники, Али Бейбарсович подавлял собственной властью и авторитетом. Хотя он сам считался человеком мягким, не наказывающим своих людей без справедливой причины, слова Али Бейбарсовича было достаточно, чтобы ропот прекратился. По крайней мере, в открытом виде. А Алискер Хадисович, как помощник, оказался незаменимым. Он, конечно, иной раз издевался над бойцами отряда, заставляя их делать то, что они не хотели делать, считая, что смогут при необходимости с помощью одной силы воли все выполнить. Например, проводя занятия с какой-то отдельной группой, Чопанов ввел обязательные марш-броски. Не длительные, всего-то по пять километров. Но эти пять километров большинству бойцов давались так же, как спортсмену-профессионалу дается марафонская дистанция. Пот из одежды можно было выжимать даже зимой. Но Алискер Хадисович снова гнал бойцов на пробежку, чтобы привести их физические возможности в боевой порядок. За те полгода, что Чопанов пребывал в отряде, многое изменилось. И главное, изменилось отношение к службе. Строгость бывшего старшего лейтенанта переняли и другие, и люди стали ответственнее, к любому, даже самому простому делу стали относиться как к самому главному делу в своей жизни. Так когда-то учили самого Чопанова, и так он учил бойцов отряда Али Бейбарсовича.

Боевые операции, причем, как правило, многоходовые, умные и эффектные, обычно разрабатывал именно Алискер Чопанов, потом докладывал план амиру, и Али Бейбарсович всегда соглашался, хотя часто желал упростить саму операцию, поскольку Алискер Хадисович порой зарывался и предлагал слишком много ненужных действий и движений, без которых вполне можно было бы и обойтись. Так было и в прошлой операции, когда почти полностью был уничтожен районный ОМОН. Все придумал и разработал именно Алискер Хадисович. И сам же воплощал план в жизнь. Но собственный план бывшего «крапового» старшего лейтенанта бы намного сложнее и объемнее и включал в себя множество эффектных, но неэффективных моментов, при исполнении которых вполне можно было бы даже себя перехитрить и запутаться. С корректировкой Али Бейбарсовича все прошло без сучка и задоринки, а результат был точно таким же, каким был бы согласно первоначальному излишне сложному плану. Конечно, варианты, которые Алискер Хадисович предлагает, могут пойти только на пользу отряду. О подобных делах, когда они становятся достоянием гласности, много говорят, рассказывают, пересказывают, перевирают и создают такие легенды, что сами участники операции потом не могут понять, про что идет разговор. Чопанов хотел, чтобы об их отряде ходили легенды. И Али Бейбарсович тоже был бы не против, если бы все это не представляло угрозу самим исполнителям. Зачем рисковать, если можно не рисковать!

В этот раз план опять разрабатывал Чопанов. Корректировку, как всегда, проводил сам Али Бейбарсович, но, кажется, Алискеру Хадисовичу удалось обуздать свою бурную фантазию и он не слишком много наворотил лишнего. Убирать почти ничего не пришлось. В основном мелочь, которая только сбивала с толку не только противника, но и самих исполнителей. А исполнять все Чопанов вызвался сам, понимая, что успех в этой операции превратит их отряд в такую могучую силу, с которой едва ли кому удастся легко справиться. Он-то все поймет и сделает правильно, с присущим ему артистизмом. Но дело-то в том, что Чопанов будет не один. Другим он тоже не роль статистов отводил. И любое несовмещение действий во времени может привести к общему срыву. И потому упрощение пошло операции только на пользу…

* * *

Алискер Хадисович ехал в передовой машине, оснащенной мощной пожарной водяной пушкой, которой в странах Запада модно разгонять демонстрантов. Такая пушка без проблем сбивает с ног не только одного человека, но смывает с асфальта толпу, если бьет ей по ногам. И самое мощное пламя в состоянии сбить за считаные секунды, что для пожарной машины всегда считалось наиболее важным в работе. Простые люди считают, что водой пожарные пользуются потому, что вода не горит и перекрывает огню доступ воздуха. В действительности тогда можно было бы использовать простейшие пожарные рукава, которые просто разбрызгивают воду в том виде, в котором она подается из водопроводной сети. А пожарные всегда пользуются не просто водопроводной сетью, а собственными компрессорами. И все для того, чтобы пламя сбить. Вот для того компрессоры и используются. И пожарная пушка оснащена таким мощным компрессором, что водяная струя способна не просто сбивать пламя, но и разрушать, и людей расшвыривать в стороны. Именно на такой машине и ехал Чопанов. Пушка управляется изнутри машины, и за пультом сидел человек, который прекрасно с нею управлялся. Али Бейбарсович специально его отправлял учиться и приобретать навыки управления такой техникой. Три другие машины были простыми пожарными автомобилями, оснащенными только обычными пожарными рукавами и имеющими емкости для воды. Впрочем, воды в этот раз они с собой не взяли. Ни к чему машину перегружать лишней тяжестью. И так ее загружать придется…

Когда подъезжали к базе, навстречу пожарным машинам выехали два бронетранспортера. Они пока еще занимали не всю дорогу, а следовали один за другим. Алискер Хадисович притормозил и остановился, опустил стекло в дверце. Остановился и передовой бронетранспортер. В башне откинулся люк, и из него по пояс высунулся офицер. Махнул рукой в сторону базы:

— Поезжайте. Я распорядился на КПП. Вас пропустят.

— Спасибо, — вежливо и сдержанно ответил Алискер Хадисович.

Сдержанность его была вызвана тем, что он был верующим мусульманином, и при этом знал, что означает слово «спасибо»^[5], и не хотел того, чтобы этих федералов спасал их христианский Бог. И потому Чопанов со злым скрежетом переключил передачу, желая вперед двинуться, но офицер махнул рукой, желая еще что-то сказать:

— Что там у вас делается?

— Бандиты на площади. Готовятся к штурму. Больше двадцати человек. Пока укрываются за нашими старыми машинами. Омоновцы отстреливаются. Но толку с трех человек…

Это было сказано так, словно водитель пожарной машины требовал от капитана немедленно продолжить движение. И капитан все понял, нырнул в башню и захлопнул люк. БТР рванул с места и быстро набрал скорость.

Алискер Хадисович улыбнулся и прислушался к звукам стрельбы от «пожарки». Али Бейбарсович приказывал стрелять почаще и погромче. И бойцы стреляли. Некоторые даже из двух автоматов сразу, потому что людей там осталось мало, а шума они должны были производить много. Это тоже не всегда бывает легко.

Бронетранспортеры выехали на освещенный фонарями участок улицы, а пожарные машины остались на темном участке. Чопанов выключил двигатель, чтобы не мешал ему слушать. Точно так же выключились двигатели всех трех идущих следом машин.

Ждать и слушать пришлось недолго. Выстрелы гранатометов прозвучали колоритно и громко. Сначала «РПГ-7» отличился, следом за ним заговорили подствольники, а за подствольниками последовали автоматные очереди. «Добивание, — понял Алискер Хадисович, как только автоматные очереди смолкли, — произведено». Можно было ехать.

Ворота базы были уже распахнуты для пожарных машин.

— Готовься, — сказал бывший «краповый» оператору водяной пушки.

— Готов, — отозвался оператор, положив обе руки на ручки управления, которые почему-то называют еще и джойстиками.

Все четыре машины проехали на площадку за воротами, но передовая машина сразу развернулась вместе со своей пушкой. И встала так, что перед ней метрах в двадцати оказалось караульное помещение. Как раз в этот момент дверь «караулки» распахнулась, выпустив неровную трапецию света, и оттуда вышел начальник караула, а за ним разводящий со сменой. Восемь часовых, на каждую из вышек по одному, и двое на КПП.

— Внимание… Начали! — резко сказал Алискер Хадисович, когда дверь закрылась и все вышедшие отдалились от нее на несколько шагов.

Мощная струя ударила сначала перед сменой караульных, но оператору потребовалось меньше секунды, чтобы подкорректировать водяной удар. Вся смена была просто сметена с площадки до того, как успела среагировать. Из трех других машин выскочили вооруженные бойцы. Сразу через окна расстреляли внутри КПП караульных. Струя воды тем временем ворвалась в окно караульного помещения, где находилась бодрствующая смена. Может быть, кого-то эта струя и достала. Но в помещении были и другие окна, которые тут же выбили автоматными стволами, и расстреляли находящихся внутри до того, как они добрались до оружия.

— Машины к складам… — скомандовал Чопанов. — Снайпер, обслужи вышки.

Снайпер уже взбирался на телескопическую пожарную лестницу, чтобы иметь обзор и расстрелять часовых на вышках до того, как у тех появится возможность использовать свои пулеметы. Четыре пулемета могут натворить много бед. Тем более что пожарные машины не бронированные…

Примечания

5

Слово «спасибо» в своей первоначальной основе произносилось как «спаси Бог». Превращение в «спасибо» произошло лишь в восемнадцатом веке, да и то лишь в мирской жизни. В церковном языке эту фразу до сих пор принято произносить правильно.