Славянский сокол

Сергей Самаров, 2013

Князь бодричей Годослав тайно отправляется на рыцарский турнир, устроенный в Хаммабурге королем франков Карлом Великим. Годослав не случайно решил участвовать в турнире. От его исхода зависит судьба княжества. Если побьет он в рыцарском поединке смертельного врага всех бодричей – данского герцога Трафальбрасса, тогда появится возможность заключить союз с Карлом Каролингом на приемлемых условиях. Герцог – сильный и коварный противник. Но в крепости своей руки и в надежности идеально заточенного оружия князь не сомневается…

Глава 8

— Никогда не думал, что на свете так много народа живет… — с широко разинутым ртом глазел по сторонам Барабаш.

— А ты разве в сражении ни разу не был? — поинтересовался Ставр.

— Так то вои — воев всегда должно быть много, а тут всякие… Никогда не думал…

Волхв добродушно усмехнулся.

— Ты бы лучше котомку с плеч снял и взял в руки. Не каравай хлеба несешь… А люди всякие бывают. Лихих отовсюду тоже набралось — не приведи Свентовит!

Ставр и Барабаш разминулись с Лютом в городских воротах, где толпа не давала людям пройти нормально ни в одну, ни в другую сторону, и приходилось протискиваться, работая локтями. Едва волхв со стрельцом буквально проломились в город и углубились в улицу, разведчик выехал с другой стороны. Ему, всаднику, выбраться через ворота было еще тяжелее, и потому Лют продвигался медленно. Вздумай Ставр по природному любопытству или по какой-то еще причине обернуться, с высоты своего роста он обязательно заметил бы юного разведчика. А была бы возможность у Люта глазеть по сторонам, а не искать щель в толпе, чтобы протиснуться вперед, он тоже заметил бы возвышающуюся над другими людьми голову. Тогда бы Аббио ждала позорная для эделинга смерть в петле, а весь толпящийся в Хаммабурге народ — страшная резня. Только случай повлиял на дальнейшие события и не дал совершиться большому злу.

Так, не получив известий о драматических событиях дома, Ставр с Барабашем двинулись по узким и кривым городским улицам в сторону пристаней и складов. Там, на берегу Лабы, людей было меньше, а простора, естественно, больше. Здесь Ставр, совсем не как в городских воротах, уже беспрестанно вертел головой.

— Ты, никак, кого-то ищешь? — поинтересовался стрелец.

— Праздником любуюсь, — ответил волхв спокойно.

— Однако, может, лучше в город вернемся, в кабачке посидим, — похлопал Барабаш себя по котомке, которую нес уже не за плечами, как волхв свою, а в руке, как Ставр и посоветовал. Посоветовал правильно, — рассудил Барабаш, — рискованно прятать за плечи мешок, в котором столько честно заработанного золота от королевской щедрости. На затылке-то глаз нет, не увидишь, как кто-то в толпе котомку распорет и рог облюбует. Но сразу же после первого импульсивного движения, означавшего, очевидно, желание стрельца пригласить волхва за стол и отпраздновать победу, раздался вздох настолько тяжелый, что его могли услышать на противоположном берегу в славянском поселении. Естественно, «Я угощаю!» вслед за вздохом не прозвучало. Очевидно, с потоком воздуха в горле застряло…

Наконец, Ставр заметил нужного человека и, оставив Барабаша в стороне, поспешил к нему. Этот человек оказался толстым евреем-купцом, коих на праздник понаехало тоже множество.

— Что расскажешь?

— Они купили пять комплектов франкской одежды и оружие королевской пехоты, — прошептал еврей, поднимаясь на цыпочки, тщетно стараясь приблизиться к уху волхва, чтобы не быть услышанным со стороны.

— Для себя?

— Да. Примеряли, к плечам прикладывали.

— Сразу переоделись?

— Нет, уехали с узлами из города.

— Куда потом пошли?

— Мне неизвестно. Я потерял их в толпе.

— Ищи. Около королевской ставки ищи.

Еврей солидно кивнул, принял из ладони волхва в свою монетку и степенно пошел в сторону города. А Ставр задумался.

— Что ты у него спрашивал? — любопытство Барабаша никогда не имело границ.

— Интересовался, почем нынче фряжское сукно.

— А зачем тебе сукно?

— Лавку думаю открыть. Были бы у меня твои деньги, я бы давно уже открыл. Надоело по лесам шастать… Сидел бы себе за прилавком в спокойствии и неге, животик бы, приличествующий купцу, отрастил…

Барабаш вздохнул опять и прижал к себе котомку сильнее, словно Ставр покушался на ее содержимое. И, чтобы отвлечь волхва от дурной мысли попросить денег взаймы у него, Барабаш заговорил мечтательным языком, вообще-то ему не свойственным:

— Меня торговля никогда не интересовала. Наше дело ратное! Но вот годы свое уже берут, уставать скоро начну, надо и место подыскать, где осесть на осень можно. Вот, как вернусь, куплю себе сразу хороший дом где-нигде в лесу. Женюсь, обзаведусь детишками и буду учить их стрелять… Только вот денег хватило бы. Боюсь, франкский Карл слегка жадноват. А то еще фальшивых монет подсунуть мог. Франки народ такой, а короли — так уж особливо…

К пристани, поднявшись на веслах против течения, подошло купеческое плоскодонное судно. Ставр, собравшись было тоже отправиться в город, задержался, чтобы рассмотреть прибывших. Его любопытство всегда несколько отличалось от любопытства Барабаша, и потому волхв проявлял это свойство характера только в особых случаях — когда можно было узнать что-то полезное. Сейчас случай был именно таким.

— Как думаешь, откуда и зачем гости торговые пожаловали? — спросил он товарища.

Тот глянул на судно лишь мельком.

— Эсты^[14], чудной народ, попьянствовать надумали.

— Откуда знаешь, что эсты?

— Весла длинные. Длиннее обычных. Такие только у эстов.

Умению товарища замечать мелочи и выкладывать выводы, не раздумывая, потому что мыслительный процесс всегда казался Барабашу долгим и нудным делом, Ставр доверял не меньше, чем его умению стрелять из лука. И потому поверил сразу.

— А почему «чудной народ»?

— Пить не умеют.

— А ты пил с ними?

— Да было как-то дело… Пьянствовал я с двумя. Пьют и не пьянеют. Глупый, словом, люд… Долго соображают… Когда еще сообразят, что много выпили… И много пьют, а опять не пьянеют. Зачем тогда пить, деньги переводить… Чудной народ, одним словом…

— А почему не торговать прибыли? Почему именно пьянствовать?

— Судно почти не гружено. Смотри, какая осадка…

Ставр только головой покачал.

Разведчики всегда посмеивались над Барабашем, считая его глуповатым. Он и сам охотно себя таким показывал, и даже подчеркивал это традиционными вздохами. Но в действительности видел, взглянув мельком, он всегда чуть-чуть больше других. И, главное, умел сделать из увиденного выводы.

Ставр наблюдал, как с судна выгрузили всего несколько тюков и на берег вышло несколько человек. Викинг-эст в какой-то диковинной очень лохматой шкуре, помахивая длинной палкой, протащил по сходням двух белоголовых отроков и старика — рабов, связанных одной веревкой, конец которой он держал в руке. Последние и заинтересовали волхва больше всего. И так заинтересовали, что захотелось подойти ближе.

Старик был уже слаб и немощен, но отличался аккуратностью, несмотря на прилично изодранную одежду. Похоже было, что он даже свои лохмотья постоянно чистил. Первому из отроков было лет пять. Этот держал голову поднятой и посматривал на чужой ему мир враждебно и надменно. Виден был характер будущего серьезного мужчины. Второй отрок был постарше, но, очевидно, сильно болен. Он с трудом волочил ноги и пошатывался, совершенно не обращая внимания на происходящее. И часто кашлял. Иногда кашель заставлял его даже остановиться, тогда эст с тупой физиономией сильно толкал мальчика в спину, чуть не роняя.

— Эй, бравый воин, — окликнул Ставр викинга и кивнул на несчастных, — продавать гонишь?

Эст долго думал, соображая, что у него спросили и что нужно ответить. Наконец смог из себя выдавить единственное:

— А тебе что?

— Ишь ты, какой грубиян! Может, я покупатель…

После очередной порции раздумья эст сказал с откровенным упрямством в голосе:

— А я не торгаш… Я их уже давно продал, теперь только новому хозяину доставить надо. Опоздал ты. Я проданное раз во второй раз не продаю.

— А если я больше заплачу?

— С новым хозяином говори.

— А кто хозяин?

Эст опять долго вспоминал имя, и все же вспомнил:

— Грек Пандокулос. В городе его и найди, если покупатель…

Старик-раб посмотрел на Ставра долгим тоскливым взглядом, и вдруг взгляд этот оживился, словно он узнал старого знакомца. Но вида не подал. И тут же значительно показал глазами на младшего отрока. Ставр едва заметно кивнул.

Викинг, торопясь на праздник, хотел, наверное, быстрее избавиться от своего груза, и потому подтолкнул взрослого раба острым концом палки в спину.

— Пошевеливайся…

Живой груз пошел.

— Пора и мне, наверное, стать рабовладельцем… — раздумчиво сказал Ставр, со всей высоты своего роста рассеянно оглядываясь по сторонам.

— А то волхвам никак можно? — поинтересовался его товарищ, ощупывая в который раз прямо сквозь грубую ткань котомки драгоценный рог. Глаза его при этом были безмятежно-мечтательными и почти блаженными.

— А кто мне запретит? Работают же рабы в храмах…

— Так то в храмах…

— А мы на твои деньги свой храм построим. И тебя сделаем главным волхвом.

— Еще чего… — возмутился Барабаш и поспешил вслед за Ставром, который внезапно стал торопиться в город. — Куда ты?

— Рабов покупать. А то, не приведи Свентовит, кто-никто перекупит. Ищи их потом…

— Зачем они тебе нужны?

— Пригодятся, думаю, когда-никогда…

Так, переговариваясь, они догнали в толпе викинга-эста и рабов. Но близко не подходили.

Эст знал, куда ведет свой маленький караван. Видно, это дело ему не впервой. Но все-таки город по случаю праздника так переменился, что пришлось ему беспрестанно вертеть головой, чтобы отыскать нужную улицу, пришлось протискиваться вместе с рабами через толпу, где его не раз пытались остановить с различными вопросами, а то и просто с пьяными придирками. Эст нервничал, скрипел зубами, и рука сама тянулась за плечо к мечу, но, опомнившись вовремя, в перепалку он не вступал. Так, пройдя через весь город, он оказался в противоположной стороне его, неподалеку от ворот, ведущих к ристалищу, где народу было еще больше. Здесь эст сориентировался окончательно, свернул вдоль бревенчатой городской стены и скоро оказался около большого круглого двора с высоким забором. Здесь он громко застучал в ворота. Не открывали ему долго. А когда наконец открыли, то несколько минут разговаривали, прежде чем пропустить. Эст вошел вместе с рабами, и ворота снова закрылись.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

14

Эсты — предки эстонцев.