Радио безумных ананасов

Сергей Смирнов (2023)

Достаточно было покрутить колёсико поиска волн на старом, таинственном радиоприёмнике, как на голову градом посыпались ананасы! А потом появилась всемогущая зайчишка, и домашний кролик стал ростом с бронтозавра, городскую больницу наводнили экзотические бабочки, полицейские превратились в ковбоев с револьверами, а строгие тёти — в черных пантер… Короче говоря, в Загривках снова начались невероятные события!

Оно появляется…

И дядя Аббас жестом факира извлек из внутреннего кармана пиджака мешочек из красного бархата. Он распустил золотистые тесемки, очень осторожно залез тремя пальцами в мешочек и выудил из него блестящую штуковину, похожую на лампочку. Лампой она и оказалась. Радиолампой с золотистым напылением.

— В самом конце двадцатых годов века же такого же, двадцатого, — рассказывал дядя Аббас, — в вашем городе Ленинграде была выпущена очень небольшая серия радиоприемников. Это была совместная продукция с немецкой фирмой «Телефункен». Приемник назывался «КИ», что значит «Красная искра». Всю партию разослали по военным гарнизонам. И все аппараты погибли или потерялись во время войны. Кроме одного. И этого одного нашел твой старший родственник Аббас Худайдан. И восстановил вот этими самыми своими руками. — Дядя Аббас артистично так развел руки и свел руки. — Он у меня теперь весь есть и готов петь, но одна лампа была совсем сломана — и вот она здесь есть. Такую лампу я никак не могу найти, а заменить на другую нельзя. Нельзя заменить сердце коня на сердце ишака, хотя пересадить в наши дни так легко, если есть много лишних денег и одна дурная голова. И вообрази, мой Искандер, я живу надеждой найти такую радиолампу. Найти ее здесь, сначала в России, потом в твоем превосходном городе Платонове. Я слышал, что в радиогороде военных «Сигнал» был целый музей старых радиоприемников. Главный начальник их любил тоже, как я. Но остался только я, потому что тот главный начальник уже умер, и про это я узнал. И я узнал еще, что музея там тоже больше нет никакого и что приемники никуда не были переданы на хранение. Я подумал своей головой и стал надеяться, что хотя бы какие-то аппараты есть у тех, кто работал в радиогороде. Очень страстно я стал надеяться на это! И подумал, что ты можешь мне помочь в моих поисках.

Тут меня осенило! Как будто холодом и как будто даже приятным меня всего обдало… И после того короткого холодного душа даже успокоился я сразу, потому что все это ковровое счастьеметание дяди Аббаса вдруг обрело простое объяснение без всяких намеков на подкуп кого-то, знающего секретную информацию или способного залезть за ней туда, куда не пускают. Вон оно что! Давным-давно какой-то король был готов отдать полцарства за коня. А вот этот пухленький и весь ароматизированный арабский миллионер готов кучу денег выложить за старую-престарую радиолампочку со свалки. Да, такую блажь понять можно!

— Я вижу, что ты меня прекрасно понял, мой Искандер! — воскликнул дядя Аббас. — У тебя уже глаза светиться сделались! Ты знаешь, что такое коллекция! У тебя тоже какая-то есть?

–…Да нет, мы как-то не увлекаемся, — чуток потупившись, ответил я, по привычке приплюсовав свою близняшку.

Я, конечно же, зауважал дядю за безумство рукастого коллекционера-радиолюбителя, который не за шедеврами живописи гоняется, отдавая тучи миллионов на аукционах, а за деталями старых приемников!

— А как насчет коллекции старых мотороллеров или мопедов? — прямо напугал меня дядя и тут же сам расхохотался: — Я сейчас шучу, шучу… Я сейчас хочу тебя спросить, не видел ли ты у кого-нибудь из соседей старые радиоприемники, которые могут быть из того музея. Может, кто-то еще здесь увлекается радио?

И тут я, не подумав, прямо взял и сдал деда Геру. Деда Гера ведь — радиолюбитель. У него своя зарегистрированная радиостанция была! Только что-то в ней пару лет назад поломалось, и он перестал выходить на связь с внешним миром. А искать нужные детали то ли ленился, то ли не знаю что… Ну, с тех пор, как у него ноги стали болеть к прилету летающих тарелок, радиостанция и вправду могла показаться смешной, никчемной рухлядью!

–…Это значит — «хвала Аллаху»! — воскликнул дядя Аббас по-русски, перед этим очень музыкально воскликнув «хвалу» на своем языке. — И где он живет, этот достопочтенный Дедагер?

— Его Герман Валентинович зовут, — уточнил я. — Это мы называем его «деда Гера». Он на деда похож, хотя еще не стар.

— Умный человек всегда должен выглядеть старше, чем он родился, — подняв оба указательных пальца к небу, весомо выразился дядя Аббас, а радиолампу он уже успел убрать обратно в мешочек и в карман пиджака. — Так где его дом? Далеко от твоего дома?

— Да вон через два дома, — небрежно махнул я рукой в сторону сентябрьского заката. — На нашей стороне. Зеленая крыша.

Разной блажью славился деда Гера, в том числе — и тем, что прилежно раз в три года красил свою железную крышу салатовой краской.

— О! Зеленый цвет мил сердцу гостя из Марокко! — воскликнул дядя Аббас.

И вдруг его словно в одно мгновение подменили на очень серьезного близнеца. Он свел брови, посмотрел на наш дом, а потом перевел взгляд на меня. Так, пожалуй, на нас с сестренкой смотрели недавно особисты, пытаясь вытряхнуть из нас признание, зачем мы лазили в «Сигнал».

— Света в доме нет, так и мамы с папой твоих там тоже еще нет, — произнес он странным металлическим тоном, под стать взгляду. — Я заеду в твой дом позже. Благодарю за превосходную информацию. Возможно, она будет стоить дороже мотороллера «Веспа». Тогда снова будет долг за мной.

Он повернулся и пошел прочь с участка. Сел в свой порше и покатил по улице в сторону заката — значит, прямо к деду Гере… Хотя тут пешком пройти всего ничего. Но такие шейхи пешком не ходят — или на арабском скакуне, на которого дядя Аббас вряд ли бы смог сесть, или на крутом авто…