Айя

Сергей Юрьевич Комаров (2024)

События происходят в эпоху Рюрика, становления нашего государства Русь. Это время незаслуженно обделено вниманием как историками, так и писателями. И я постарался восполнить этот пробел в нашей истории.Главная героиня — ведунья угро-финского племени Карху (Медведь), жившего на территории современной Ярославской области. Повествование начинается с весьма трагичной любви сына вождя племени и ростовской молодой княжны, плодом которой стал отец Айи.Одна бабушка передала ей знания ведуньи своего народа. Другая — всё, что пристало знать и уметь славянской княжне. Это и сделало её той самой берегиней, без которых не было бы деяний великих князей всея Руси. Так как в это непростое время их основные помыслы были направлены на отражение набегов многочисленных врагов.Подвигу богатырей русских, не былинных, а простых воинов, любящих жен своих и детишек, сражавшихся не за славу и деньги, а за свободу своих близких, в книге уделено немало места.

Глава 2"Карху"

Весь день работники курни, Ростовского боярина Вакулы валили берёзы, пилили и кололи чурбаки, из которых потом делали уголь, и гнали дёготь. Почти все они были из татей, промышлявших раньше разбоем на большой дороге, которых однажды поймали дружинники. Причём на эту курню, отправляли самых отличившихся в разбойном деле. На ночь их запирали в сарай с крепкими засовами, который стерегли пара вооруженных охранников. Днём с них тоже не спускали глаз, а если кому и вздумалось бежать, непременно отлавливали, так как курня стояла посреди непролазного болота, и выбраться по ней можно было только по гати.

К тому же, уже через месяц, как очередной каторжник сюда попадал, он буквально еле ноги волочил, от тяжкого труда, побоев, и скудной еды. Поймать такого заморыша конным дружинникам, да еще со специально натасканными собаками, не составляла особого труда. Пойманного беглеца, как правило привязывали к берёзе, посредине сухого островка курни, и нещадно секли плетями, чтоб у других охоту отбить.

Карху уже потерял счёт однообразным дням, которые он здесь провёл. Этим утром управляющий делами курни ткнул пальцев в него, и еще троих работников. Сегодня Вы четверо пойдёте мост ладить, и смотрите у меня, к обеду там княжий обоз поедет, не успеете починить, знаете, чем кончится, и кивнул на лобное место с берёзой, к которой привязывали провинившихся.

Карху засмотрелся на знакомую до боли реку Которосль, рядом с которой было их первое стойбище, до того, как племя перебралось за Белый Ярил (Волгу) Он даже начал забывать, как звучали названия рек и местечек на его родном языке. Парень совсем отрешился от реальности, за что тут же получил плетью по спине от дружинника. Ты чяво тута хлебальник раззявил, не успеете мост поправить, шкуру с Вас спустим. Да уж, плетей они точно получат, так как обоз подъехал, когда они только укладывали последние брёвна на мост.

Видимо, чтоб размяться от долгого сиденья на повозке, с одной из них слезла молодая женщина с младенцем на руках, вокруг которой без устали прыгал её более старший ребёнок, не больше пару лет отроду. Народ с других повозок тоже поспрыгивал, и от нечего делать все подошли поглазеть как доделывают мост. Карху поднял голову, и тут же отвернулся в сторону. Молодая женщина с детьми была Белослава, и, хотя она вряд ли могла узнать в рабе, до черноты прокопченном дёгтем, своего бывшего возлюбленного, ему меньше всего хотелось, чтоб она увидела его в таком виде. Маленький мальчик подошел ближе к мосту, и с любопытством наблюдал как чёрные дядьки подвязывают брёвна. Карху посмотрел на мальчика, и у него перехватило дыхание. Хотя густые русые волосы ему достались явно от матери, но лицом он был точь-в-точь, как отражение в зеркале бабушки Хелли, которое маленький сын вождя племени видел, упросив поиграться с самым её большим сокровищем, подаренным Ростовским боярином за труды в его мастерской.

Мост доделали, и повозки двинулись дальше. Куды й то обоз то понаправился, сто лет по этому мосту никто не ездил, а тут понадобилось. Рассуждали между собой дружинники. Да знамо куды, на Гремячий Ключ. Бают, что молодая княжна всё никак от хворей не отойдёт, а там место заговорённое, вон и Йюгра там своих идолов безобразных понатыкали везде. А княжна то дюже как хороша, волосы, словно из чистого золота.

Ну ка, собирайте инструмент, да до дому двигать будем. Карху всё никак не мог отойти от увиденного. Давненько такие горячие мысли не посещали его голову. Он медленно поплёлся к краю моста за оставленным топором, лениво подобрал сей плотницкий инструмент, и неожиданно нырнул в реку. Охранники, привыкшие, что рабы передвигаются как сонные мухи, продолжали обсуждать между собой достоинства молодой княжны, и даже сперва и не заметили столь дерзкой выходки одного из охраняемых ими. Всполошились лишь тогда, когда уж совсем собрались возвращаться в курню. Побегали по берегу, ища следы беглеца, но он как в воду канул, что собственно и случилось в прямом, а не переносном смысле, он сидел в прибрежных камышах, погрузившись в воду, и дыша через полую тростинку, зная, выйди он на берег, его следы непременно увидят и в итоге поймают. Поняв, что самим беглеца им не поймать, дружинники отправили гонца в курню за подкреплением, а оставшиеся лишь лениво посматривали на реку, перестав бегать по её берегам. Впервой, что ли. Куда он денется, собаки возьмут след, и сбежавшего быстро настигнут на конях. Но тут они просчитались. Карху, в отличие от других каторжников, промышлявших до этого лишь разбоем, был опытным охотником, тем более находился в местах, которые до этого исходил вдоль и поперёк. Уже начало смеркаться, он незаметно выбрался из реки, а чтоб не оставить следов вышел около бобровой хатки, по тропинке, которую эти зверюшки натоптали, таская в реку материал для своей плотины на ручье. Не выходя из воды, чтоб сбить со следа собак, довольно долго двигался вверх по ручью, нашел место, где ветки деревьев слонялись к воде, и по ним перебрался на сухое место, так же, не оставив на самом берегу никаких следов. Нужно было быстро уйти подальше от этого места, погоня не заставит себя долго ждать, дружинники, не найдя следов просто начнут прочесывать окрестности, зная, что далеко уйти беглец не сможет. Но он совершенно выбился из сил, пара лет каторги очень давали о себе знать. Хорошо хоть управляющий курней велел накормить получше работников, отправившихся на починку моста, чтоб те побыстрей шевелились, и не было задержки проезда княжьему обозу, а то б такой рывок с запутыванием следов, он чисто физически не смог бы сделать, упав без сил недалеко от реки. Немного отдышавшись, Карху буквально заставил себя встать и двигаться. Большим подспорьем было то, что он захватил с собой топорик, и от зверя, если что, отбиться поможет, и вообще с голыми руками в лесу не выжить. Беглец из последних сил уходил всё дальше и дальше, понимая, что буквально каждый лишний шаг увеличивает шансы вырваться на волю, а не заживо сгнить на проклятой курне. Его целью был схрон, где он переодевался, чтоб тайно попасть в город. Там можно было отсидеться несколько дней, пока дружинники рыщут по лесам в его поисках. Еще несколько раз падая без сил, он снова упрямо поднимался, еще несколько раз путал следы, и наконец добрался до своей цели. Схрон был бывшей медвежьей берлогой, которую прежний хозяин то ли покинул, то ли просто умер. Карху, в своё время, его обустроил, чтоб было где переночевать при охотничьих вылазках, и замаскировал от чужого взгляда, можно было пройти рядом, и не заметить этого убежища. С прошлого раза там осталась его привычная одежда охотника, кувшин под воду, огниво. А самое главное, в земле был прикопан запечатанный глиняный кувшин с сушеными ягодами, хотя они и были далеко не первой свежести, но в этой ситуации измождённый беглец ничего лучшего не мог себе пожелать. Предусмотрительно сделанный в своё время немудрёный припас, буквально спас его от смерти. Как бы ты хорошо не спрятался, но совсем без еды и воды Карху так бы навечно и остался в жилище тотемного животного своего племени. Дружинники, которые помнили, что воевода Златомир обещал с них самих шкуру спустить, если упустят эту тать из дикого племени, уже пожалели, что просто сразу не утопили его в болоте, как говорится нет его, и спросу нет. Но управляющей курней тоже не раз так же предупреждал, что ему нужны работники, а не трупы. Сейчас же они обшарили весь берег реки, и впадающих в неё ручьёв, не найдя не единого следа, прочёсывание тоже ничего не дало. Беглец как сквозь землю провалился… собственно оно опять почти, так и было. Карху решил сидеть в берлоге до последнего, и выйти из неё, когда уж совсем станет невмоготу от голода и жажды. Лишь на третью ночь позволил себе сходить к ручью за водой, и пособирать едва поспевших ягод. Хотя в схроне лежал и его охотничий лук, но стрелять дичь, и разводить костёр было еще довольно опасно. На пятую ночь терпеть голод стало совсем невмоготу. Решив, что если он не поест что-то более существенного чем горстка недозрелых ягод, то всё равно просто умрёт, Карху отважился подстрелить и зажарить пару куропаток. Вынужденное безделье, после бесконечной изнурительной работы, и калорийная еда, постепенно стали возвращать силы всё еще молодому телу беглеца. Вместе с силами вернулись и мысли, заставившие его пойти на столь дерзкий побег. У него не было никаких сомнений, что мальчик, лицом, как две капли воды походившей на него самого в детстве, был его сыном. Но вот что делать с этим неожиданно свалившемся отцовством, он ума не мог приложить. До этого в своих грёзах он видел лишь Белославу, но теперь её образ почти вытеснил этот малыш, и Карху просто не находил себе места от размышлений над своими дальнейшими планами, как сумасшедший метался по берлоге, попутно ругая самого себя, за то, что однажды уже поддался всепоглощающему чувству, и чуть не погубил и себя и Белославу. Весьма отдохнув, и слегка отъевшись дичиной после длительной полуголодной жизни на одной жидкой похлёбке, Карху отправился в сторону Гремячьего Ключа. Возвращаться к стойбищу племени он и не собирался, это было и опасно, скорей всего дружинники этого и ждут, и оставят кого ни будь посматривать за местами потенциальной переправы. Вполне могли и наткнутся на его припрятанную лодку, вряд ли она остаётся быть незаметной, после двух лет и зим. Тогда он вообще прямиком попадёт в ловушку. То, что беглец направится в противоположную сторону, от него вряд ли кто ждёт, но продвигался он всё равно крайне осторожно, так же маскируя следы своего передвижения. Запас еды он сделал, охотясь около берлоги, погода стояла тёплая, и весьма демаскирующий костёр разводить не было нужды. Рядом с Гремячьим Ключом было небольшое капище его племени. Вырезанная из цельной дубовой колоды фигура медведя была вкопана на краю широкого оврага. Эти места, недалеко от слияния рек считались священными с незапамятных времён. Рядом стояли идолы других племён Йюгра, изображавшие лося, волка, коршуна… У каждого племени был свой тотем, и считалось непременным делом периодически посещать капище. Поэтому дорогу на Гремячий Ключ Карху мог найти хоть с закрытыми глазами. Ростовчане так же отметились в этих знаковых местах. Только они не поставили никаких идолов, а лишь возвели бревенчатый сруб около собственно источника, как считалось воды которого могли излечить от любого недуга. И те из горожан, кто желал этого исцеления, поселялись в этом срубе. Иногда и на довольно длительное время. Скрытно продвигавшейся к своей цели охотник не был уверен, что Белослава с детьми всё еще там, а не вернулась в город… Но собственно вариантов куда еще пойти, у него и не было.

На его счастье княжий обоз всё еще стоял рядом с источником. На этот раз Карху не вёл себя так безбашенно, когда первый раз пробирался к Белославе, ослеплённый любовным мороком. Пару лет каторги, в этом плане, пошли ему на пользу. И сейчас он действовал много разумней и осторожней. Еще на мосту он заметил среди сопровождающих княгиню, девушку из своего народа. Она хоть и была из другого племени Лося, но тоже из народа Йюгра. Подкараулив, когда эта девушка будет не так далеко от места где он спрятался и наблюдал за Ростовчанами, издал призывный звук, имитирующий голос кречета. Понять, что это призыв соплеменника, а не голос птицы, мог только Йюгра. Девушка, взяв верёвку для хвороста, крикнула, что пойдёт до леса, сушняка набрать для очага. Там к ней и подошел Карху, попросив передать Белославе, что он один из тех каторжан, который чинил мост для проезда обоза, сбежал от охраны, и перед тем как навсегда уйти в далёкие земли за Белым Ярилом, слёзно просит её поговорить на прощание. Карху не боялся открыться, зная, что любой Йюгра скорей сам умрёт, чем подло выдаст своего сородича.

Белослава стояла вся в слезах. Всю жизнь ты мне медведь окаянный перевернул. Все девки как девки. Повыходили замуж, нарожали деток, мужей своих любят, а те жен своих. А меня вот угораздило с тобой встретится. Все глаза из-за тебя выплакала, батюшка родной только и знал, что ругал, да хаял, дома взаперти продержал, не выпуская до самой свадьбы. В жены меня взяли только из-за того, что я княжна, да только муж ко мне холоден как лёд, только на людях приветлив…

Ну знаешь, я сполна получил за дерзости свои. Два года под плетьми гнил на курне у Вакулы. Сама знаешь кого там держат, и как обращаются. Если не мила тебе нынешняя жизнь, так давай, убежим вместе, ведь знаешь, что я не такой как твой холодный и расчетливый муж, по гроб любить и целовать буду.

Опять ты за своё. Один раз…, сейчас опять хочешь совсем меня сгубить. Я уже не та глупенькая девка, замужем давно, детки у меня малые, и не могу вот так просто пойти за тобой в дремучие леса, потому что однажды ты сердце моё разбил. Да и болею я. Думаешь зачем сюда приехали? Как дочку уже от мужа родила, так хвори и не отступают.

…Уже от мужа? Так значить прав я в своих догадках, что мальчик, это мой сын?

Белослава отвернулась, слёзы градом катились из её глаз.

Ох, прямо голубки, разворковались. Карху вздрогнул от неожиданности, начал было разворачиваться, чтоб посмотреть кто к ним незаметно подкрался, но тут же получили увесистой дубиной по голове, и отключился. Когда очнулся, после столь внушительного нокаута, никак не мог сообразить где он, и что случилось. Руки — ноги были связаны крепкой верёвкой, рядом лежал еще несколько человек, связанных таким же образом. Кто они, так же не мог понять, размышлениям мешала чудовищная головная боль. Лишь через пару часов к нему вернулась способность соображать. Опять желание увидеть Белославу закончилось для него плохо. Видимо кто-то из дружинников, охранявших молодую княгиню заметил их разговор, и весьма кардинальным способом его завершил. С таким трудом полученная вольная жизнь закончится, не успев путём начаться. Думается его и на курню не повезут, скорей всего тут же в болоте и утопят. Но пока, видимо не решили, что делать с ним, и с такими же бедолагами, которых скорей всего тоже отловили, после того как те подались в бега. Дальше поразмышлять над превратностями своей судьбы не получилось, он снова свалился в глубокий обморок. Опять очнулся уже от лёгких пинков. Привёл его в чувство Замята, с которым вместе мыкались на курне. Значить не стали сразу порешать, решили, что так слишком просто отделается, и будут медленно шкуру с живого стягивать.

Медведь, а ты то как тут? Уж думали за Ярил учесал давно… так ловко от охранников удрал. Уж дюже они злые были, хоть и нам всем плетей досталось, но не в обиде, радости доставил, что хоть кто-то их обдурил, приговаривал Замята, развязывая путы. Эк тебя Багоня славно по лбу приложил, шишак какой на башке… Ну уж не обессудь, не узнали в медвежьих одеждах то. Карху, освобождённый от пут встал и осмотрелся, всё еще с трудом соображая, после полученного удара по голове. Связанные пленники оказались не пойманные тати, которых повязали дружинники, а как раз наоборот, хотя были и не охранниками с курни, а сопровождавшие княгиню. Слушай Замята, ну ты хоть растолкуй мне что тут да как, голова кругами ходит, совсем думать не могу.

Да чего тут растолковывать то. Как ты в бега подался, почти вся охрана бросилась тебя искать, ну а мне улыбнулось весточку своим сотоварищам послать. Они без труда нас и выслободили.

Эти то тогда откуда, кивнул он на связанных дружинников, это ж не наши мучители.

Ну дык, охранников с курни мы сразу в болото, жаль управляющего не было. А на этих, зла нет. Со всеми остальными отправим на корабль Кангаров, аккурат он скоро должен появится. Ихний хан Куря щедро серебром платит за каждого пленника. Как с курни то ушли, Ставр, что с тобой мост правил, и рассказал про обоз княжий, ехавший на Гремячий ключ, мы сразу и туда. Редко, когда такая удача случается, всё больше Йюгра удавалось полонить. За Ростовчан же втрое больше серебра дадут, а за княжну и большую мошну с золотом не пожалеют.

Карху бесцельно бродил по лагерю разбойников. После каторги он хоть и отошел немного, но полностью силы не вернулись, да еще и по голове дубиной получил, саднящая боль ни на минуту не покидала, не давая связанно думать, а действовать надо немедля. Да еще и Белослава, увидев среди разбойников, презрительно плюнула в его сторону. Ну а что она могла еще подумать, как то, что именно Карху всё это и затеял. От этого сумятица в мыслях вообще свалила его без сил. Лишь через пару часов он более-менее пришел в себя, и сразу отправился искать Замяту.

Конец ознакомительного фрагмента.