Аннигиляторы

Сергей Юрьевич Ростовцев, 2016

Знакомо ли Вам чувство ревности? Видели ли Вы, как Ваш партнёр занимается сексом с другими? Как Вы к этому отнесётесь сегодня? А как к этому отнесутся ваши друзья – вчера или завтра? Какое изобретение могло бы изменить это отношение? Если возникнет доступное устройство дающее неограниченную энергию, и превращающее все во всё что угодно – это изменит общество? Как будет реагировать власть? Как измениться семья и отношения в ней? Ответы в книге. Автор активный участник секс-революции 70-х, и в том, что описано книге, дока. Дважды разведен. Нонконформист фантазёр, биолог, астрофизик. Содержит нецензурную брань.

Дом

На верхнем этаже дома было четырнадцать комнат. Но они были разгорожены стеной, проходящей через весь дом.

Наверное, когда-то этот дом принадлежал двум семьям, потому что такая же перегородка была и на первом этаже.

В большой комнате второго этажа на обеих половинах была дырка в полу, которая, как предположила Марта, должна была быть внутренней лестницей. В этой же комнате были двери, через которые можно было войти в шесть небольших спален.

Вообще дом за те две недели, которые прошли с момента побега от федералов, приобрёл изнутри вполне ухоженный вид.

Марта командовала Марком, говоря, что ей надо, а Марк придумывал, как это сделать.

Даже с чунити совсем не всё было просто. «Самый большой чунити», который у них был, выдавал детали не более метра в ширину и двух десятков сантиметров в высоту. Поэтому многое приходилось склевать. В перерывах между заданиями Марты Марк изготовил несколько небольших, «карманных», как он их назвал, аннигиляторов, и теперь в помещении всегда было тепло, и дождевая вода и в душе, и маленьком бассейне была тёплой.

Марта потребовала себе отдельную комнату и отдельную кровать, и это было сделано.

Комната была устлана приклеенной на пол нескользящей пластиковой плёнкой, не пропускавшей холод снизу. Стены стали зелёными с фиолетовыми разводами, а возле кровати и на ней лежали ковры с коротким, густым и мягким мехом.

— Зачем тебе держать дистанцию? — спросил Марк.

— Нас только двое, и мы можем, друг другу так надоесть, что поубиваем один другого. А мне рожать. Я не хочу, чтобы ребёнок рос без отца.

— Кто кого убьёт, у тебя сомнений не вызывает?

— Нет, не знаю. Ты как тихий омут. Разве я могла когда-нибудь предположить, как ты будешь реагировать на опасность, и что у тебя уже всё заготовлено?

Вот ещё месяц, и дом превратится в дворец. Что ты будешь делать дальше? Ведь просто жить, любя меня, как я понимаю, ты не собираешься?

— Не собираюсь. У меня есть определённые счёты с федералами, но к их реализации нужно хорошо подготовиться и подушечку подстелить.

— Насчёт подушечки я тебя поддерживаю. Но зачем тебе федералы? Рано или поздно у них всё развалится. Люди их ненавидят. Если человек проживёт больше ста, они запретят ему медицинскую помощь. А моей маме всего шестьдесят. И что?

— Эта система будет держаться очень долго, если её не подтолкнуть.

— А по поводу подушечки… Завтра ты начинаешь учить меня обращаться с чунити.

— Хорошо.

Но быт продолжался, и продолжался до весны.

Появилась внутренняя лестница, все окна были закрыты прозрачным в одну сторону пластиком и непрозрачными шторами. Свет был во всех комнатах.

Наполовину был готов в два раза больший чунити, и у Марка была надежда, что он будет работать. Уверенности не было. Маленькие чунити, которые он изготавливал, работали, но таких больших, как он решил изготовить, он даже никогда не видел. А ему был нужен именно большой.

Рожать Марта должна была в апреле, и к этим родам тоже всё возможное было готово.

Были получены все необходимые лекарства, инструмент и знания. Но Марк очень волновался.

Он до этого знал, что женщины рожают, но не знал подробностей. Сейчас по базе, в которой кроме рецептов для чунити, казалось, собраны все человеческие знания, он выучил всё, что нашёл.

Но это была не та ситуация, в которой хотелось скорее применить все полученные знания. Но кроме него принять роды было некому.

Чтобы не отвлекаться на переживания о неотвратимых проблемах, он решил, что оставит их до того момента, когда эти проблемы нужно будет решать, а пока сосредоточится на работе. А работа была.

Кроме продолжения обустройства их нового жилища Марк, между домом и ангаром соорудил навес, изображавший то, что было под ним. Так что со спутника картинка не должна была меняться.

Это дало ему возможность проходить в ангар прямо из дома, и когда была большая облачность, вылетать на септалёте, собирая для дома всё, что могло пригодиться.

Неподалеку, под одним из пролётов заброшенного «Путинского» моста через Тузлу в Керчь, Марк нашёл несколько больших строений, в которых решил создать маленькую резервную базу. Особо он там ничего не делал, но оставил несколько небольших аннигиляторов с небольшими чунити, замаскировав их разным сусором.

Дом на Федотовой косе, обе его половины тоже были приведены в относительный порядок.

Но главное, чем Марк занимался — это большой чунити.

К апрелю, когда Марта должна была рожать, этот чунити был почти готов.

Роды прошли на удивление легко. «Глаза боятся, а руки делают», как говорила его бабушка.

Марта покричала. Поклялась, что никому и никогда больше не даст, и родила.

Марк обрезал и завязал пуповину маленькой девочке.

10 апреля, утром, в без пятнадцати восемь у него родилась дочь, которую назвали Дашей.

Шлёпнув Дашу по попке, так что она закричала, он передал её Марте.

Даша сразу успокоилась, и Марта, улыбаясь, гладила её за маленьким ушком.

— Не обращай, пожалуйста, внимания на те глупости, которые я наговорила от боли. Я тебя люблю, — сказала Марта, прижимая к груди свою дочь.

Всё внимание сосредоточилось на Даше.

Качественное молоко, подгузники, чистый воздух — всё это отнимало у Марка возможности даже думать о чём-то другом.

Первого мая был традиционный праздник, Марта и Марк отметили его вместе. Купались в море нагишом.

В том, оставленном ими, мире это было молодёжной традицией.

Первого мая все собирались на берегу, раздевались донага и вскакивали в очень холодную воду, почти сразу выскакивая из неё.

Согревал вид обнажённых одноклассниц, потом сокурсниц. Потом все бегали, согревались, одевались и всё. Взрослые смотрели на эту забаву косо, но вспоминали свою юность. И делали вид, что ничего не замечают, когда их сыновья и дочери собирались на первомайское купание.

Обычно это было купание в Днепре, но до Днепра далеко, а от забора их дома до моря было всего тридцать метров.

— Да здравствует Первомай! Да здравствует Коммунизм! — кричал Марк, забегая в жгущую холодом воду. — Смерть федералам! — кричал он, выскочив из воды и обтирая и Марту, и себя длинным мягким полотенцем.

Но вынырнул он не только из холодного Азовского моря. Вынырнул он из родовых и послеродовых хлопот. Марта вполне справлялась с чунити. С Дашей всё было в порядке, она была спокойным и весёлым младенцем. А пора ему возвращаться к главной работе.

А главной работой был чунити.

Когда большой чунити был готов, он выглядел точной, хоть и увеличенной, копией чунити, с помощью которого был создан. Вот только работать он почему-то не хотел.

Марк проверял и перепроверял всё, но всё было напрасно. Чунити жужжал, но кроме этого никакого эффекта не было. Встроенный в него аннигилятор работал вхолостую.

«И с чего я вообразил себя электронщиком и механиком?» — ругал себя Марк.

Но ругань делу не помогала. И если с родами он справился, то для того, чтобы запустить большой чунити, требовался больший, чем он специалист.

А специалисты были только на каторге.

Значит, решил он, нужно их оттуда забрать.

Вообще Марк именно это и собирался делать, чтобы начать воевать с федералами. Но он собирался это делать после того, как будет работать большой чунити. Однако не получалось.

Парализаторы он сделать мог, атомные аккумуляторы к ним, бомбы размером с кулак, десятки дронов, которые будут имитировать нападение с другой стороны каторги, чтобы отвлечь внимание охраны, он создавал. А вот большого транспортного вертолёта, чтобы увезти всех каторжан под Путинский мост, без большого чунити он создать не мог.

Ну и ладно. Нужно обходиться тем, что есть.