Женский взгляд. Серьёзные истории

Сергий Чернец

Каждый человек устроен по-своему. Если человек хорош в чём-то, то в чём-то он может быть плох. И нет человека, который был бы законченным злодеем. Нет и таких людей, кто сочетал бы в себе все достоинства сразу: и красоту, и сдержанность, и ум, и вкус, и верность слову…Каждый хорош по-своему, и трудно сказать, кто же из нас действительно лучший, – все люди хорошие!

Люди и птицы

С детства нам нравятся птицы — от певчей крохотного жаворонка и соловья до самой сто ни на есть непритязательной и вертлявой синицы, от роскошного белокипенного лебедя, труднодоступного для наблюдения даже в озерных местах природных регионов, до орлов и ястребов, летающих в вышине перед глазами.

Любовь к птицам у нас отнюдь не бессознательная слабость, а скорее эстетический принцип: нравятся людям и свобода птичьего полёта, и вольный выбор поселения, близость к растительному миру, единение с ним. При этом мы ревниво отличаем в птичьем царстве полезных от бесполезных, беззащитных от умеющих постоять за себя, миролюбивых от опасных хищников.

Что же касается вредных всеядных хищников — таких. Например, бесцеремонных, как ворона и сорока, уничтожающих птенцов в чужих гнездах, — этих мы нещадно прогоняем при каждом удобном и неудобном случае, мало людей, любящих ворон, собирающихся на помойках.

Особую нелюбовь у меня лично вызывает и ястреб тетеревятник, который по своим кровожадным замашкам напоминает обыкновенного фашиста: он когтист и пожирает дятла, клеста, щегла, скворца, белку и прочую лесную невинную живность. А еще он таскал, крал пасущихся на травке маленьких гусяток деревенских. Так что меня ставили пасти гусей в самом раннем моём детстве в деревне у бабушки.

Я горячо благодарен природе за то, что она сделала меня с возрастом значительно более зорким, чем в детстве и юности. Границы небес расширились, горизонт видения раздвинулся, хищника я могу определить далеко-далеко — по первому взмаху крыла, по памяти дества.

Зачем же, однако, так пространно говорить о птицах, когда надо отвечать на вопрос о том, — каким я представляю мир, например, лет через двадцать, в будущем? Что это — разговор о птицах — случайность? Нет, я просто пользуюсь правом писателя и иду в рассуждении путем аналогии.

По моим понятиям — люди, также как и птицы, резко делятся на Полезных и Вредных.

Среди нас, людей, есть трудолюбивые дятлы, оберегающие сосняки и березняки, неутомимые синицы, уничтожающие мириады вредителей, есть голуби-связисты, есть певцы соловьи — и так далее…

Но среди нас, людей, есть, к сожалению, и свои всеядные вороны, и сороки, свои наглые ястребы тетеревятники, свои крикливые демагоги сойки и безответственные, эгоистичные кукушки.

Сегодня между полезными и вредными пролегла широкая полоса демократии. Межа законности. На которой ещё вынуждено произрастает жезл полиции, мандат следователя. Высокие кресла прокурора и судьи и даже холодный ключ от камеры заключения.

И такое же, наверное, наше будущее.

Какие бы хорошие идеи не посещали наше правительство, по экономическому преобразованию, какие бы хорошие программы не намечала правящая партия, для улучшения жизни в стране — не произойдет великолепное самоочищение от скверны, не совершится бескомпромиссное отбраковывание нарушителей кодекса благополучной и счастливой жизни.

Ну, а искусство, литература, какими они будут в нашем «светлом» будущем?

Воображение рисует, конечно, картину полного, бурного. Как половодье, расцвета многочисленных талантов из народа. Вот, установился бы, мечтается, своеобразный закон — конкурс непрерывного творческого соревнования, пробы на качество — как в среде профессионалов, так и в кругу мастеров самодеятельности. И происходило бы это соревнование на виду у всего народа, и первенство присуждалось бы на мирУ, а не за закрытыми дверями весовщиков-вкусовщиков!

Но вот вопрос: будет ли почва для создания художественных произведений на основе жизненных конфликтов, бытовых противоречий, любовных и прочих неурядиц? Останутся ли причины для изображения остаточных явлений, эгоизма, собственности, лени и так далее? Иссякнет ли драматизм в поэзии и литературе?

Я думаю, что при всей своей завидной приглядности и высоте мечты, при всём своём справедливом устройстве — жизнь всегда будет давать темы для сложных психологических коллизий. При любом устройстве общества пригодятся мастера глубокой лирики и очистительного смеха.

Конец.