Postscript

Сесилия Ахерн, 2019

Прошло семь лет с тех пор, как умер Джерри, муж Холли Кеннеди. И шесть лет с тех пор, как она прочитала его последнее письмо, призывающее Холли найти в себе мужество начать новую жизнь. Она преодолела боль, заново научилась дышать, любить, верить, у нее есть все основания гордиться тем, как она повзрослела, каким человеком стала за эти годы. Но тут ее покой нарушают участники клуба, вдохновленного ее собственной историей. И им срочно нужна ее помощь. Холли кажется, что дружба с этими людьми погружает ее в прошлое, в мир отчаяния и болезни, заставляет еще раз пережить то горе, от которого она с таким трудом оправилась… – и все же она не может им отказать. Спустя 15 лет блистательная ирландская писательница возвращается к героям своего триумфального дебюта «P.S. Я люблю тебя», принесшего ей мировую славу и успешно экранизированного компанией Warner Bros. Полюбившаяся читателям история бессмертной любви обретает новое дыхание.

Глава десятая

Внимательно смотрю на Дениз: чего от нее ждать? На вид вроде спокойна, но именно с таким лицом она обычно и сообщает о чем-то из ряда вон. Помню ее лицо, когда она объявила о своей помолвке, о новой квартире, о повышении по службе, о том, что удалось-таки купить на распродаже вожделенные туфли: любая хорошая новость преподносится с таким торжественным выражением лица, чтобы мы заподозрили что-то ужасное.

— Нет. — Она трясет головой и морщится, вот-вот заплачет.

— Милая! — Шэрон тянется к ней, обнимает.

Давненько я не видела свою старую подружку Дениз. Она угомонилась, стала тише, рассеяннее, отрешеннее. Выглядит неважно из-за бесконечного стресса. Уже третий курс ЭКО за шесть лет.

— Это все, мы больше не можем.

— Ну почему же, попробуйте еще раз, — ласково уговаривает ее Шэрон. — Я знаю пару, которая прошла через семь курсов.

Дениз захлебывается слезами.

— Я не могу сделать это еще четыре раза. — В ее голосе боль. — Мы не потянем даже один! Мы на нуле. — Кое-как вытирает глаза. Боль перерастает в злость. — Уф, мне надо выпить. — Она встает. — Вина?

— Давай-ка принесу, — вскакиваю я.

— Нет, — отрезает она. — Я сама.

Я плюхаюсь на место.

— Ты тоже выпей, Шэрон, — говорю я в надежде, что та сообразит. Я хочу, чтобы она заказала вино и притворялась, что пьет, — что угодно, только бы не привлекать внимание к тому факту, что внутри Шэрон зреет то, чего страстно хочет Дениз. Однако Шэрон не улавливает намека. Она думает, я забыла. Делает большие глаза в смешной попытке напомнить мне великую тайну, и Дениз, наблюдая за этой пантомимой, как раз сразу врубается, в чем дело.

— Мне водички с газом, ладно? — закончив гримасничать, говорит ей Шэрон.

С тяжким вздохом откидываюсь на спинку стула. Всего-то и требовалось, что заказать чертово вино. Дениз ничего бы не заметила. А теперь она оглядывает Шэрон так, словно у нее с собой ультразвук.

— Поздравляю, — бесцветно бросает Дениз и направляется к бару.

— Черт, — выдыхает Шэрон.

— Надо было заказать вино, — напеваю я. — Только и всего.

— Да, теперь-то я поняла, но в тот момент подумала, что ты забыла. Ну что за ерунда! — Она хватается за голову. — Бедняга Дениз.

— Это ты бедняга.

Дениз возвращается, ставит на стол бокалы с вином и газировку, а потом обнимает Шэрон, и они долго сидят, прижавшись друг к другу.

Я отхлебываю вина, и оно обжигает мне горло.

— Хотите, кое-что расскажу? Мне нужен совет.

— Конечно, — говорит Дениз, озадаченная, но довольная тем, что можно отвлечься от своих печалей.

— Когда мы записывали тот подкаст в «Сороке», одна женщина, которая была там, так растрогалась, что основала клуб под названием «P. S. Я люблю тебя». В него вошли неизлечимо больные люди, и они хотят написать письма своим родным так же, как Джерри.

— Ого… — тянет Дениз, округлив глаза.

— Они обратились ко мне, чтобы я помогала им писать эти письма.

Подруги переглядываются, каждая старается угадать, какого мнения по этому поводу может придерживаться другая.

— Мне очень нужно ваше мнение. Только по-честному!

— А ты-то сама хочешь им помогать? — спрашивает Дениз.

— Нет, — твердо говорю я. — Но когда думаю, как могла бы их поддержать, понимаю, как это для них важно. И чувствую себя слегка обязанной.

— Ты не обязана! — возражает Шэрон.

Обе задумываются.

— Если смотреть с положительной стороны, — начинает Дениз, — прекрасно, что они позвали тебя.

Да, прекрасность мы отрицать не можем.

— А если с реалистичной стороны, — вступает Шэрон, — то для тебя это будет все равно как пережить все по новой. Словно развернуться назад.

Это как раз то, что думают по поводу подкаста Гэбриел и половина моего семейства. Перевожу взгляд с одной на другую, как на теннисном матче, а мои лучшие подружки разыгрывают тот самый диалог, который крутится у меня в голове всю неделю.

— Если, конечно, на самом деле это не даст ей толчок. Она ведь и так продвинулась, правда? — защищает проект Дениз. — Посмотри, ведь совсем другой человек. Другая Холли. У нее новая жизнь. Она работает. Она умывается. Она продает дом и переезжает к этому симпатичному древоведу.

Чем дольше перечисляет Дениз, тем больше я нервничаю. Мне ведь то, о чем она говорит, совсем не просто далось. И мне нельзя этого лишиться.

Шэрон смотрит на меня с тревогой:

— А насколько они больны?

— Шэрон. — Дениз пихает ее в бок. — Больны значит больны.

— Ничего не значит. Бывает болезнь, а бывает… — Шэрон высовывает язык и скашивает глаза.

— Уродство? — заканчивает за нее Дениз.

— Не все из них смертельно больны, — признаю я, пытаясь изобразить оптимизм. — Один, Пол, в ремиссии, а у Джой пожизненное… ухудшение состояния.

— Ну разве не благостная картина? — подпускает сарказма Шэрон. Определенно, ей это не нравится. Она смотрит на меня своим пугающим взглядом мамочки, у которой не забалуешь. — Холли, ты должна быть готова. Ты будешь помогать этим людям, потому что они больны и умирают. Тебе придется прощаться снова и снова.

— Но представь себе, как это будет прекрасно, — к нашему удивлению, Дениз изменила тон. — Когда они пишут письма. Когда они умирают с мыслью об этом. Когда их родные читают их послания. Представляй себе именно эту часть дела. Вспомни, что мы чувствовали, Шэрон, когда Холли открывала конверт в первый день каждого месяца? Мы дождаться не могли этого момента.

— Холли, ты получила от Джерри дар и можешь передать его дальше. Если ты в силах, если для тебя это правильно — делай. Если это отбросит тебя назад — отступись и не вини себя.

Мудрые слова, не поспоришь, но четкое «нет» или «да» помогло бы мне больше.

— А что Гэбриел говорит? — спрашивает Шэрон.

— Я еще не советовалась с ним, но и так знаю. Он скажет «нет».

— Нет? — сердится Шэрон. — Разве тебе нужно его разрешение?

— Я понимаю, но… Я сама сомневаюсь, что это хорошая идея.

— Что ж, это и есть твой ответ, — подытоживает Шэрон.

Так почему же я все еще мучаюсь этим вопросом?

От участия в дальнейшем разговоре я воздерживаюсь, мечусь в поисках выбора, ищу решение. Я чувствую, что должна, и знаю, что не должна.

Мы расстаемся и возвращаемся каждая к своей жизни, к своим проблемам.

Ткать и распускать, распускать и ткать.