Качели. Сборник стихов

Симона Гауб

Всю жизнь раскачивалась и сломалась: поэзия как болезнь и болезнь как поэзия. Боялась их параллельного окончания. Не то чтобы я специально доводила себя до чего-то – таков мой склад характера – чувствительный, оголённым нервом встречающий человека или событие, переворачивающий слово и мысль. Мне самой уже не понять эти качели – от эйфории к безысходности, через оттенки, лица и ситуации. Я не буду больше просыпаться с бешено колотящимся сердцем, я врасту в почву и приспособлюсь к её составу. Книга содержит нецензурную брань.

Бордовая книга

Смотри на город без меня.

Нарко-вкус

Твои губы на вкус… не отпускать.

Потом биться в экстазе, стонать. Потом вспоминать…

Один раз попробовав твои губы на вкус, не смогу мыслить как раньше. Плюс только в том, что уже не хочется буйствовать, насиловать людей, страх чужой чувствовать, боль… потом — вспоминать, биться в экстазе, бежать,

От себя…

За тебя…

Просто знать,

Что всё стало серым.

………………………

Один раз попробовав твои губы на вкус,

всегда будешь за дозой

Бежать.

2008

Город без меня

Смотри на город без рекламы,

Смотри на город без меня,

Ты не поймёшь, что поменялось,

Чего уже вернуть нельзя.

Смотри на серые дороги,

Смотри на ветреные дни,

На жёлтый лист — смотри под ноги,

И на лиловые огни.

Тебя не радует, что солнце

Не видно, если дождь идёт,

Твой взгляд страшнее всяких монстров,

Когда по пустоте плывёт.

Смотри на блеклые рассветы,

Смотри на синие мосты,

Смотри на город без рекламы

И в клумбах вялые цветы.

Смотри, как осень убивает —

Как элегантно, невзначай.

Молчу, ни слова не роняю;

Смотри, смотри и забывай.

2009

В стиле педовок

Аллелуя… в полуденном парке

Я уже не найду теплоты,

Мокрых листьев — бронзистые шкварки,

Из под зонтиков взгляды — не ты.

С частотой двадцать восемь на тридцать

Накрывает дороги волна

Из мурашек и пара. И рыскать

По карманам полезли тепла.

Ты меня никогда не согреешь.

Всё равно, с дрожью в пальцах — люблю!

Всё равно буду. Буду я, веришь?

Бьётся на тормозах по нулю.

Если осень раскрошится пылью,

Если дождь постучит за спиной,

Полудрёмой, невиданной былью —

Всё равно я пойду за тобой.

И топтаться в воде остановок,

Под балконом, в окне, у двери,

В стиле самых позёрских педовок

Будут мокрые кеды мои.

2009

Кардиограмма

Листья золотым ломом рассыпаны по уголкам асфальта. Ты бесишься, но не плачешь — и то радость. И я забываюсь, когда мы вместе, оттого что кажется — так и должно быть.

Луна пялится, голубым глазом палит, не обращай внимания: она просто завидует, потому что видит, как внутри у меня — счАстливо… Но на косинусоиде улыбки отчётливо начерчена, и потому проступает вторая стадия разложения — когда ничего не выходит, но всё ещё хочется… Нитками разматывать одиночество, пить из воздуха смерть и осень. И облака — их ровно восемь. Мы валяемся на асфальте, мокрые, ввысь просимся… И… Suddenly!!!

Этот салют — спасибо огромное (!) заглушил слова — [это мои мечты разрываются]. Они не разрешают качаться в волнах спокойствия. Они бьют…

Они сказали мне, что наивность это плохо, что она не избавит от честности разговоров, что это удел другого лоха, а я пресное тесто, и мне следует чётко знать своё место. Если мы снова встретимся, может быть, мне тогда хватит прямоты, честности, упрямства извечного и безрассудства для чистосердечного…

Тук-тук-тук…

Кардиограмма.

2009

Бальзам

Как только ты сможешь — люби меня слаще,

Дрожат твои руки, ты просто привык.

Ты хочешь быть мифом, но ты настоящий,

Во рту не кинжал, а обычный язык.

¦

Но я буду верить в те тысячи сказок,

Что ты мне однажды доверил хранить.

И что будет лучше — всё небо в алмазах

Иль звёзд мириады и млечная нить?

¦

Целуй меня глубже, входи в моё тело

Как копья героев пронзают врагов.

В твоём заклинании слово кипело,

В моей голове — ядовитая кровь.

¦

Печать равновесий — ты хочешь ответов,

Но битвы твои отшумели в тылах,

И ты, как пылинка по щёлочке света,

Планируешь вниз на жучиных крылах.

¦

Снимай же доспехи, с тенями не бейся,

Не думай, что кто-то захочет напасть,

Не сдерживай слёз, если хочешь — посмейся,

Я дам тебе самую мягкую страсть.

¦

Как только ты сможешь — целуй меня глубже,

Позволь раствориться в дыхании твоём.

Я буду бальзамом, строптивые души

Всегда отравляющим мирным вином.

2009

С хозяином

Я помню, как твои ноги тонули в листьях,

Я помню, как ветер был зол и расстроен,

По станциям холод, во дворах же довольно спокоен.

Но мы были вместе, уже соблюдая дистанцию.

Мурашки сквозили по стану утренних линий.

До вечера нового дня консервация страха —

Рассвет очень любит топить мои радости в формалине,

Ты — шорох листвы, а я позади собакой.

Ветки тогда ещё не были голыми, помнишь?

Не покрывались инеем, но ответ был ясен—

Спасён будет тот, кто негласен. Ты этого ждёшь.

Ты водишь по стрелкам, по рельсам своих коридоров.

Не скоро, зато потом — и ты согласишься тоже —

Мы можем быть одним существом, но не долго,

Мы можем глубже, чем кожа к коже сливаться.

Мы можем пытаться понять друг друга, но не до конца.

Когда прозвучат серых птиц голоса по сотовой связи,

Когда ты ещё один раз сожмёшь мою руку,

Я тихо оплавлюсь и больше не дам себя обмануть.

Науку такую преподают ночи бок о бок. Но суть —

Когда ты увидишь солнечный свет через шторы —

Меня рядом уже не будет, не будет боя старых часов,

Не будет того, что изменить ты можешь.

Качаясь на лентах снов, я отправлюсь жить.

В тот день было скрыто за облаками солнце,

В тот день у меня не было сомнений,

что твои ладони моих теплее.

В тот день столкнулись кометы и пыль созвездий.

Сжимаю трамвайный билет в отогревшихся пальцах,

Ран нет, в ушах речи ещё отдаются эхом.

Думаю только о нашей последней встрече.

Грустить или каяться?

Наркотически или, может быть,

Алкогольно?

Деревьям ведь холодно и немного больно,

А ты для меня всегда как вечная осень,

Как плесень с коры старых сосен, идейно-наивная,

Готовая умирать за вьюги и звонкие ливни.

2010

Текстиль

Текстиль. Мысли и чувства тактильны, острый недостаток прикосновений, объятий и мягкости. Не по порядку приход гостей, далёкие рожи. Чешется, не даёт уснуть раздражённая кожа. Одиночество — волдыри, грусть — красные пятна. Теперь посмотри — понятно? Смерть на порядок выше, и не надо за ней тянуться. Трудно уснуть, трудно проснуться.

Календула снов, ромашки событий, пунцовые ядра рододендрона, сухой подорожник открытий, воспоминания прошлого, всё по канону. Бьют по щекам вёслами, стучат маслянистыми крыльями хлёстко по реальности здесь и теперь. Ждём жар-птицу — открыта дверь.

Словно зверь, загнанный в клетку, тоненький волосок на свету искрится, белой нитью приснится, сверкая в полях Италии и в горах Тибета. Песни уже спеты, что раньше питали.

А теперь, пожалуйста, не кричите, дайте текстиля чужой кожи, шёлка, парчи, бархата, или хотя бы твида, джинсы потёртого вида. Никто здесь не ждёт на белом коне принца, все ждут, пока на покой закроется занавес, чтобы прижаться щекой к тёмно-красной ткани чужих танцев, такой пыльной и много помнящей.

Вечер выдался холодный, растёт не по дням. С запахом отравы, что дают кобелям. Мразотные полосы дна, вспышкой — далёкая весна, ренессанс событий и аналогий, экспериментов, сравнений. Тут просто — либо звук, либо трение. Ноты-губы-текстиль-раскраска, не обижайтесь только на мой неласковый, в основании надломленный стиль.

2011

Препар

Грудная клетка спрятала три чистейших граната. Огромных, живых, трепещущих, робких. Боятся мира и света, сидят в коробке, фильтруют кожей сигналы внешние.

Ветры вешние придают любопытства и смелости. Напиться чистого спирта воздуха, мшистой прелости, пряности, вкусности, и забраться внутрь тебя, посмотреть на твои внутренности. А там уж по ситуации — вскрыться, пришиться, срастись, или напачкать, чем-нибудь заразить.

Лёгкие тревожно дрожат, только очень медленно. Сердце в алом сиропе лесных ягод, в бликах белых. Кости зловещи — хотят меня отпугнуть, но я продолжаю путь, мне не страшно обхватить позвоночник рукой, без перчаток даже. Пусть это будет самый глубокий мой поцелуй.

В подробностях анатомических я тебе его нарисую.

2011

«Разложи мои чувства по ящикам…»

Разложи мои чувства по ящикам,

И отдельно — всё настоящее.

Не заметили мы, но играя в пьянящие

Салки весны, всё растоптали.

Разложи мои чувства по ящикам,

Самые ценные — снизу, строем,

Так, чтобы их не найти посторонним,

И не шагнуть с карниза.

Земля оденется в белые ризы

И обагрится рубинами свежей, горячей.

Рассортируй мои чувства по ящикам

Первыми, а слова потом.

2011

«Рассветы — лишь наша выдумка…»

Рассветы — лишь наша выдумка,

Их отменить так легко,

Как шарик падает в выемку

И льётся на пол молоко.

И в драме, что пишет сознание,

Обвенчаны мы давно,

И в жизни из всех состояний

Нам лучшее не дано.

Тревожно на тихих улицах,

И давят мешки облаков,

И дымом извечным курится

Не-здесь-не-сейчас-любовь.

На ветках остались искорки

Того, что горело в тебе,

И что для меня немыслимо.

Души не бывает две.

И если бы в маленькой комнате

Я не зажигала свет,

То и фантазией полностью

Меня б не вырвало, нет.

2011

Я была влюблена в тебя

Я была влюблена в тебя, ещё когда огромные глыбы льда не наползали на нагло дразнивший их берег. Не спала по ночам, неуклюже тасуя в усталых руках тысячи вариантов.

Я была влюблена в тебя так же сильно как влюблена сейчас, с той лишь разницей, что права обнять тебя не имела, не имела права тебя провожать, когда ты уходил.

Я была влюблена в тебя ещё в ту пору, когда мои пальцы случайно задели те самые клавиши фортепиано в рандомном порядке, и во всех уравнениях икс равнялся печаль.

Я была влюблена в тебя, даже тогда, выбирала пути и расставляла ловушки, и когда говорила тебе о чувствах в смягчённых формулировках, то сама себе я казалась похожей на Анну Каренину, готовую прыгнуть под поезд, который сейчас подойдёт. А ведь могло быть и не по пути.

Я была влюблена в тебя, сдаётся мне, уже когда родилась, но тебя рядом не было, поэтому я разразилась истошным криком.

Я была влюблена в тебя, даже когда всех разлюбила, было страшно считать, что кто-то мог бы придумать мою жизнь, забыв вписать и тебя в эту рваную повесть.

Ну и чем, скажите же, это — не доказательство бытия бога?

2012

Хочешь, я буду любить тебя по расписанию?

Хочешь, я буду любить тебя по расписанию? Хочешь? В моей груди будет становиться тепло, если ты рядом, а уходя, мы выключим свет. Хочешь, я поверю во все чудеса разом, когда услышу, как ты дышишь во сне, а на следующий день опять всё будет по-прежнему? Хочешь?

Ты не умеешь любить, но в этом есть для меня какой-то вызов. Как будто бы я, считая себя в деле любви мастером, сделаю невозможное. Как всегда. Я люблю делать невозможное для тебя.

Мой живот нагреется, пои пальцы растают, когда я увижу твою улыбку. Моё сердце раскроется, чтобы показать тебе, что бывает внутри. Ты думаешь, «у меня внутри» — это что-то пошлое, это какой-то сальный намёк. Но ты просто не умеешь любить.

И все наши камни, и чашки, и клетки, и органы умрут, когда я уйду. Когда за мной закроется дверь, у них не станет души.

Хочешь, я буду любить тебя по расписанию?

2016

Лабиринты

Фонари разматывают клубки воспоминаний. Уютные руки, тепло, стук сердца, стыкуемся как влитые. Много могу найти себе оправданий. Но было так близко, клеилось склизко, жалеешь ли ты? Я —

Да, хотя и не вижу альтернативы. Остаться вместе было нам невозможно, говорила мама, под кожей мы существа из разных миров. Ты оттуда, где падают и горят красиво, я оттуда, где простое сложно, а сложное — это как?

Фак де полисе, Мама, ама криминал, ама крип, лал. Умею наламывать дров и разрушать то, что дорого. Не привязываюсь к вещам, ничего не помню.

Мне наверно, вселенная сыпанула тебя в ладони как отменного героина, она хотела, чтоб я хоть на что-то в этой жизни подсела. Ванильные шутки про личный сорт, руки проходят сердце насквозь, милорд, улыбка срывает кожу, и искры в глазах толкают в открытый космос.

Но я все равно ушла. Прикольно, да? Рек бурлящая полнота и морей тоскливая даль лечат меня теперь. Ты не врываешься в этот мир и вежливо не стучишься, тебя просто нет, ты бредовый сон, розовый слон с рельефом ключиц, с запахом сказки. Ты не реален.

Однажды мой Бог приказал мне не оставаться, не останавливаться. Как пляшут медведи на раскалённом железе, так я бегу по потокам ветра. Я заколдованная маленькая леди в башмачках из заговоренного фетра.

Конец ознакомительного фрагмента.