Лекарство от смерти

Сказочник, 2021

Сара – обычный подросток, жизнь которого напоминает во многом юные годы каждого человека, но так продолжается лишь до определенного момента. Не типичные проблемы, появляющиеся на ухабистой дороге жизни, заставляют девушку раз за разом проходить испытания на прочность. Многие из них кажутся чудовищными… Порой возникает чувство, что хуже уже просто некуда, и тогда судьба подставляет героине очередную подножку, ломая глупые надежды. Сможет ли она преодолеть все это, не потеряв себя? Или, быть может, желание "уйти" возьмет верх в этом неравном противостоянии… Содержит нецензурную брань.

Глава 10. Осколки.

Старая я.

Предположение Адама сбывалось. Вскоре мы уже различали музыкальные басы, разносящиеся на сотни метров вокруг, а, выехав из леса, нам открылся вид на дом. Это было белокаменное строение, больше походившее на дворец. Всего в доме четыре этажа и несколько пристроек. Огромные панорамные окна, затянутые изнутри тяжёлыми портьерами, отражали метровых солнечных зайцев на переднюю площадку. На крыльце перед самим зданием стоял музыкальный центр, который, по-видимому, забыли отключить в пьяном бреду, поэтому он «орал» всю ночь. Чем ближе мы приближались, тем отчетливее становилось понятно, что пьянка прошла на славу. Сигаретные бычки, пивные банки, а так же банки от энергетиков и коктейлей, разбросанная одежда. Раскуренные кальяны, дымящиеся угли костра, битое стекло, трава в пакетиках и даже шприцы. Теперь понятно, почему мои одноклассники выбрали столь дикое место для своих развлечений. С каждой секундой мне становилось все беспокойнее, такое ощущение, что произошло что-то ужасное. Машина остановилась, и мы вышли.

— Веселые у тебя одноклассники, — заметил Адам, указывая на органайзер с таблетками под ногами.

По вымощенной плиткой дорожке мы направились прямо к центральному входу. Нога все еще сильно болела, но я старалась не показывать этого. Очередная нравоучительная лекция меня бы точно добила. Дойдя до источника мучительного шума, я поспешила убавить звук, от которого у меня уже стала болеть голова.

— Эй, кто такие..? — раздались едва связываемые и нечленораздельные слова откуда-то слева.

Повернувшись, я увидела Брендана, который с опухшими лицом и залитыми глазами лежал на полу беседки и смотрел прямо на нас, с трудом поднимая веки.

— Хэй, привет, — поздоровалась я с ним. — Ночка была тяжелая, верно? — проговорила я, стараясь максимально замаскировать свое волнение.

— Сара, это ты что ли? — спросил он, прищурившись. — Да, ты права, вчера нам серьезно дало по мозгам, хотя я уже практически ничего не помню…

— Где остальные?

Брендон на секунду задумался, казалось, он выпал из реальности.

— Не знаю, вчера все разбились по парам, пошли спать по двое, по трое. Мне никто не достался, поэтому я здесь один, — закончил свою мысль он, при этом снова задумавшись и вздохнув. От произнесенного им меня вдруг резко передергивает. Я вспоминаю вчерашний звонок Сэму, его выключенный телефон и вот теперь эти слова Брендона…

Видя мое состояние, Адам мгновенно реагирует и кладет руку мне на плечо. — Сара, смотри на меня, это просто слова выпившего человека. Он находится в бреду. Уверен, что все обойдется, — старается заверить меня он, но я уже не могу контролировать себя. Оттолкнув Адама, я бегу к дому и открываю дверь.

Резкий запах табака и разнообразных ароматизирующих добавок для курения ударяет крепко в голову. Становится тяжело дышать. Спотыкаясь о бутылки и распластанные в алкогольном опьянение отупелые тела своих одноклассников, я начинаю всюду искать Сэма. Вот на диване лежит Донна — та отличница из нашего класса, которая до сегодняшнего дня, наверняка, была девственницей. Теперь же она валяется раздетая, скрючившись в позе эмбриона, а сзади нее в таком же обнаженном состоянии расположился в стельку пьяный Пит. Они даже не замечают моего пребывания здесь — настолько пьяны. Гремя битым стеклом и откашливаясь каждые несколько секунд, я продолжаю свои поиски. Проверяю комнату за комнатой: где-то нет вообще никого, где-то все перевернуто с ног на голову так, что кажется, будто было землетрясение. Проверив весь первый и второй этажи, я поднимаюсь на третий. Откуда-то снизу меня окрикивает Адам, но я его игнорирую. Все мои мысли сейчас заняты только Сэмом. Попав на третий этаж, я прохожу мимо уборной и кинозала, о котором мне говорила Ника. И тут меня осеняет: а почему бы не позвонить ей? Достав телефон, набираю номер Ники, но она недоступна. В трубке лишь противный голос оператора. Она, как и Сэм, со вчерашнего дня пропала. Их нет в сети и до них невозможно дозвониться…

Зайдя в первую попавшуюся комнату на третьем этаже, я вижу сидящего на кровати Дина, за ним лежит слегка прикрытая простыней Моника. Мое появление сильно удивляет его, от неожиданности он даже вздрагивает, но после берет над собой контроль.

— Какие люди, — нехотя протягивает он. — А стучаться не учили?

— Дин, прости, мне сейчас не до формальностей. Ты не видел Сэма? Я не могу его найти.

— Твой паренек вчера не кисло отвисал, — с усмешкой на лице произносит он. — Пусть я буду самым нищим человеком на земле, если совру, сказав, что все девчонки его не хотели.

Слова Дина заставляют сердце"биться головой о стену". Я чувствую, что сейчас сорвусь. Чувствуя это, он продолжает:

— Ты, уверена, что вообще знала своего парня? Он вчера вытворял такое…

— Заткнись, — кричу я. Слезы наворачиваются на глаза, а в сердце будто втыкают сотню иголок, отчего я испытываю сильнейшую боль.Схватив с тумбочки наполовину осушенную бутылку, я выливаю ее содержимое на пол и замахиваюсь над Дином, — где он сейчас? — в глазах Дина читается страх, его губы дрожат.

Мой крик проносится по всему третьему этажу, услышав его, просыпается Моника. Заметив меня с бутылкой и шарахающегося Дина, она мгновенно трезвеет и прячется за спину своего «самца». От неожиданности и паники у нее пропадает голос.

— В последний раз я видел его на четвертом этаже, он был там с Никой. Запершись в одной из комнат, они играли в Xbox. Что было дальше, я не помню. Отчитываться перед тобой не собираюсь, — прошипел Дин, отползая все дальше, одновременно прикрываясь рукой.

Спирает дыхание. Я смотрю еще какое-то время на Дина, потом на Монику, постоянно переводя свой взгляд с одного на другого, как бы желая услышать, что все это ложь, но они только молчат и смотрят на меня, как трусливые овцы. Я отпускаю бутылку, и она с шумом разбивается. Осколки разлетаются по всему полу. Медленно разворачиваясь, я выхожу из комнаты. Держась рукой за перила, ступаю на лестницу и поднимаюсь на четвертый этаж. В голове полнейшая неразбериха. Все вокруг становится похоже на фрагмент из фильма с замедленной съемкой. Эхом где-то сзади раздаются голоса, среди них и голос Адама, кто-то хватает меня за руку, но я вырываюсь и иду дальше. Стук сердца все сильнее и болезненнее. Ноги подкашиваются и уже с трудом держат меня. Распахивая двери одну за другой, я продолжаю натыкаться на своих одноклассников и плоды их стараний в снятом доме, но ни Ники, ни Сэма не удается обнаружить. Последняя дверь… Подойдя вплотную, я кладу руку на ручку и с трудом делаю вдох. Попытка повернуть ее оказывается безуспешной: заблокирована изнутри. Я бью плечом в дверь, но только доставляю себе новую порцию боли, теперь ещё и рука отнялась. Обернувшись назад, я замечаю Адама. Приблизившись на расстояние нескольких сантиметров, он просит меня отойти в сторону. Дальше сильным ударом ноги парень выбивает замок, дверь распахивается. — Я останусь снаружи, — произносит Адам и уходит.

Медленными, неуверенными шагами прохожу в центр комнаты. Передо мной открывается огромное, панорамное окно, какие я видела еще на подъезде. Оно наполовину распахнуто. Утренний ветерок бережно развевает волосы, слезы постепенно высыхают. Шторы, подхваченные его дуновением, приподнимаются с пола и зависают в воздухе, закрывая собой всяческий обзор. Я замечаю арку, которая служит проходом из этого помещения в другое, и все такими же робкими шажками прохожу через нее с застывшими от страха «увидеть» глазами. Когда мне удается пробиться через растянувшиеся по всему периметру комнаты шторы, я различаю чей-то смех. Сначала тихий, но потом все более уверенный. Он доносится из-за двери. Слышен плеск воды, ее бурление и голос. Я узнаю его из тысячи — это голос Сэма. Помещение, в котором я оказалась, было, своего рода, предбанником. На вешалке я замечаю вещи. Джинсы Сэма и футболка, которую я подарила ему на день рождения. На синем ее фоне крупными буквами отливала надпись «Вместе навсегда». Сейчас они висели рядом с нижним бельем Ники. Помню, как она хвасталась мне им после того, как очередной парень подарил ей его. И вот теперь в этом же самом белье она забрала моего…

Через деревянную дверь я легко могу различить каждый звук, каждое слово, что они говорят. Я слышу звуки поцелуев, их смех, признания и вздохи, отчего мне хочется покончить с собой, ведь становилось настолько больно, что казалось, будто по венам пускали расплавленный металл. Минута, проведенная за дверью, для меня тянулась целую вечность. И вот, когда терпение окончательно покинуло меня, я решилась зайти.

Нажав на ручку, я легким движением толкаю дверь, и она распахивается. Мягко и без шума, так что влюбленные ничего не замечают. Все мое внимание устремляется на две фигуры, страстно спаянные одним поцелуем. Они занимаются любовью прямо на моих глазах. Как прекрасно… Слезы градом накатывают на глаза, но я их старательно стираю — обязана запомнить каждую секунду этого ублюдского момента, чтобы потом всю жизнь ненавидеть людей, которые только что растоптали все мое настоящее и, возможно, будущее. Кровь пульсирует в висках, вызывая очередную порцию мук, хочется кричать, орать от боли не то физической, не то эмоциональной. Ногти с силой впиваются в кожу, оставляя на ней кровавые отметины. Гляжу на губы, которые еще несколько дней назад целовали меня, говорили, что созданы только для меня одной, а теперь они без малейшего зазрения отдают себя другим… От уколов сердца тянет согнуться и присесть, а лучше — упасть, но я нахожу силы стоять ровно. Не имею права позволить себе потерять пусть даже секунду из этого мерзкого отрезка моей жизни. Рукав кофты окончательно мокнет от нескончаемого града слез, становится сложно дышать, и я всхлипываю. Попытка сдерживать себя становится рудиментальной.

Вот Сэм что-то почувствовал, он стал замедляться и, наконец, открыл глаза, а после мы встретились взглядами. Он замер, но Ника все еще ничего не понимала и продолжала ласкать его.

Сэм было попытался что-то сказать, но оступился и замолчал.

— Не нужно ничего говорить, я тебя ненавижу… — чуть слышно произнесла я.

Наконец и Ника заметила меня, тогда ее лицо побледнело.

— Сара… это…

— Заткнись, иначе я расшибу твою голову вазой, — резко прервала я.

Она моментально замолчала, а на коже ее выступили мурашки.

— Сэм, — обратилась я к теперь уже чужому для меня человеку, — если хоть когда-нибудь ты полюбишь так же сильно как я, то желаю тебе потерять разом все. Я хочу, чтобы она сдохла, надеюсь, ты будешь мучиться, как раненая скотина, свалившаяся в канаву… И что самое важное: советую тебе никогда оттуда не вылезать, потому что такие твари, как ты, не достойны жизни и человеческого счастья! — с этими словами я выхожу из ванной и закрываю за собой дверь. Слышится всплеск, Сэм вылезает и бежит за мной, но, поскользнувшись на плитке, падает на спину. Меня это только забавляет.

Очутившись в коридоре, я быстро спускаюсь по лестнице на третий этаж, при этом стараясь придать себе обычный, спокойный вид и не показывать того, что творится внутри. Я чувствую каждой клеткой своего организма боль и ненависть к месту, в которое так стремилась попасть. Тяжелые удары на дне груди усиливаются с каждым новым шагом, но я решаю игнорировать сигналы тела и иду дальше. В глазах теряется былая четкость картины, а воздуха вдруг становится чертовски мало. Жадно хватая его «последние» крупицы, как рыба, я пытаюсь удержаться на деревенеющих ногах. Балансируя на лестничной площадке, мне с трудом удается избежать падения с третьего этажа. Опершись о стену в полусознательном состоянии, я соскальзываю вниз.

Раскрывая из последних сил глаза как можно шире, в мутном пятне своего обзора я вижу Адама, он старается приподнять меня с пола. Его горячие руки остаются приятными ожогами на холодной коже. Легкая улыбка в полнейшем бреду на секунду посещает мои губы, я задерживаю ладонь на его теплой руке. — Не нужно всех этих сентиментальных позывов, давайте будем хоть раз честны, люди. Я не хочу жить в черством, пропитом мире предательства, где красивые сказки о любви являются только утопической мыслью полнейшего дурака, над которым в приличном обществе не раз посмеются… — так я, наверное, подумала, а сил, чтобы сказать все это, у меня не нашлось. В последний раз окинув коридор и собравшихся в нем зрителей своим взором, я окончательно слабею и теряюсь.

Хочется верить, что я не проснусь. Последняя светлая частица моей жизни навсегда останется в прошлом — опутанной позорной ложью близких людей глупой овцой наивности.