Супруги по (не)счастью

Соня Марей, 2023

Направляясь на свадьбу с одним, я… случайно вышла за другого! Мой новоиспеченный супруг, огненный маг из далеких земель, сломал все мои планы и разрушил мою жизнь. Но и он не рад нашему союзу, и теперь нам предстоит заключить временное перемирие, чтобы понять, как разорвать нежеланные узы. Я обещала ему отомстить, когда наше безумное путешествие закончится. Только кто знал, что главным врагом окажется собственное сердце?

Глава 7

Фардана

Снаружи лупил дождь, берег содрогался от раскатов грома. В такую погоду мне нравилось сидеть у очага, закутавшись в одеяло из шкур, и слушать, как мама с другими женщинами поют старинные шерельские песни. Или читать исторические свитки. Или просто смотреть, как пенится вода во фьорде.

Но сегодня я делила тесную пещерку со случайным супругом. Ужин из остатков птицы насыщения не принес, мышцы начинали болеть после долгого перехода и вообще…

Я зажмурилась.

Фрид заставил меня встать ровно и вытянуть руки по швам. Сам опустился на одно колено и медленно, с выражением крайнего сосредоточения на лице повел ладони вверх. Нет, он не касался меня, но упругие волны жара проникали в каждую пору, окутывали, струились по венам.

Мокрая одежда постепенно высыхала.

Я украдкой смахнула каплю пота с виска. В маленькой пещерке становилось по-настоящему жарко. Как хорошо, что южанин был занят делом и не смотрел мне в глаза.

Матушка Метель… да что же такое!

Он поднял с колен, ведя руки вдоль моих бедер. Задержался там с самым глубокомысленным видом. Как будто не одежду сушил, а корпел над научным трудом.

— Только не спали мою одежду… — попросила, облизав пересохшие губы. — Сменную ведь захватить не догадался, когда похищал меня.

Взгляды пересеклись. А ведь он может быть даже милым, когда молчит и занимается полезным делом.

Фрид улыбнулся краем рта, будто видел меня насквозь.

— Знаешь, Фарди, у меня на языке крутятся несколько ответов, но я лучше промолчу.

— Какая-то ты грустная, — заметил южанин, а магический огонь, повинуясь незаметному движению пальцев, разгорелся сильней. — Выпьешь?

Фрид протянул кружку, что отыскалась в его вещах. Он вскипятил отвар из диких трав и ягод льдяники — получилось недурно. Я поднесла кружку ко рту, стараясь не коснуться места, которого касались его губы.

Он глядел на меня, еле заметно улыбаясь. Ему шла улыбка. Хотя какая мне вообще разница?

Я подтянула колени к груди и бросила в его сторону хмурый взгляд.

— Сейчас я могла быть на своем корабле в окружении верных людей. Держать путь в Хеду. Но вы со старым псом Хальфом все испортили. А на носу Темная ночь с ее порождениями. Сплошное веселье!

— Переживаешь, что Улвис хватится?

Скрытая насмешка в голосе неприятно царапнула.

— А тебе какое дело?

— Не знаю почему, но мне он не нравится. Ты сама хорошо его знаешь?

Я перевела взгляд на огонь, чтобы не видеть внимательных глаз напротив. Мы с Улвисом знали друг друга с детства, наши отцы были троюродными братьями, только Улвис — на пять лет старше нас с Гилбаром. Мы гуляли вместе, плавали во фьорде, разоряли гнезда крачек в скалах и устраивали магические поединки. А когда стали старше, Улвис начал оказывать знаки внимания.

Он не был уродом. Напротив, женщины отмечали, насколько он изящен и ловок. Его волосы сравнивали с лунным светом, а глаза — с сапфировым озером. Мой жених был умелым воином и отлично управлял своей частицей Холода — снегом. Мог вызвать метель, построить снежную крепость или заключить врага в снежную темницу. Но какой бы выгодной партией Улвис Ангабельд ни был, он не воспламенял мою кровь. Я вообще сомневалась, способны ли мужчины заставить меня испытать что-то, кроме дружеских чувств или острой неприязни.

— Я знаю его достаточно. Можешь не переживать, — сказала и закуталась в плащ по самый нос. — Я ведь люблю его.

Он лишь усмехнулся.

— Мне ли не знать всю прелесть договорных браков.

Я вопросительно вскинула бровь.

— Откуда ты это знаешь? Ты помолвлен? Или женат?

Он мотнул головой, и темная, слегка вьющаяся прядь скользнула по щеке.

— Нет, какие мне невесты? Я ведь сын Огнеликого. Я не собирался жениться, пока длится моя служба в Ордене. То, что я сейчас женат, сулит проблемы с магистрами, — он усмехнулся, но в глазах — ни капли раскаяния. — Никогда не любил жить по правилам. А про договорные браки знаю по опыту старших братьев и сестер. У нас в семье двенадцать детей, я — девятый.

Я слушала его речь внимательно, прикоснуться к чужой культуре, чужой далекой жизни оказалось интересно. Да и что греха таить, меня разбирало любопытство.

А у южанина большая семья. Наверное, скучает по ним. Зависть кольнула сердце острой иглой. Я отдала бы все, чтобы мой брат-близнец остался со мной, без него в этом мире совсем пусто. Везде и всегда пусто. Нас связывала не только кровь, но и магические узы, поэтому потеря родной души не прошла для меня бесследно, а боль разрушила все, что осталось.

Пальцы нащупали кольцо под рубашкой и сжали его.

— Не волнуйся, я избавлю тебя от проблем с руководством Ордена. Когда наш нелепый брак будет расторгнут, я тебя убью и выйду замуж за того, кто мне предназначен.

Фрид глянул на меня снисходительно, но показалось, что эта вымученная ирония — всего лишь плохая маска. Ну кто меня за язык все время дергает? Не проще было промолчать?

— Надеюсь, ты приготовила мне приятную смерть?

— О, можешь не сомневаться… любимый.

Я прислонилась к неровной стене пещеры. Вдруг стало холодно, даже огонь не спасал. Внутренний голос предостерегал:

«Не верь этому человеку, не теряй бдительности, даже если скажет, что передумал тебя убивать. Ты совсем не знаешь его мотивов. Ты его вообще не знаешь.

То, что он разливается соловьем, не делает его твоим другом или союзником. Вы вынуждены терпеть друг друга лишь временно. А потом… ты должна расправиться с ним первой. Первой нанести удар, даже если он придется в спину».

От всего этого на душе было паршиво.

— Ты кое-что забыл, — произнесла я тихо и, когда Фрид вопросительно изогнул брови, продолжила: — Ты причастен к гибели моих людей. Они были мне верны, они погибли за меня. Это ни капли не смешно.

Вспомнилась жесткая отповедь, когда он говорил, что если правитель слабый или глупый, он умрет. А в моем случае и остальных за собой потянет. До этого момента я старалась не думать о них, не вспоминать их лиц, но закрывала веки — и они приходили ко мне.

— Таков удел воина, — пожал плечами Фрид. — Я давно уже знаю, что своей смертью не умру.

Мне нечего было на это возразить. С одной стороны, он прав, с другой — все равно гадко.

— Считаешь меня бесчувственным бревном?

— Отчего же? Сегодня ты был даже слишком чувствительным, — в голову снова полезли воспоминания о его странном порыве. Стало трудно дышать, сердце забилось быстрее.

Мне показалось, или человек без стыда и совести действительно смутился? Опустил глаза вниз, а после перевел взгляд на огонь.

— Даже не знаю, что на меня нашло, — признался, по-прежнему не глядя на меня.

А если с ним творится то же, что и со мной?

Взгляд упал на его руки, обнаженные до локтей, — белая вязь татуировки отчетливо выделялась на загорелой коже. Она выглядела, как браслет очень дорогой и тонкой работы, и удивительно ему шла. Узор был толще, чем у меня, но и запястья у южанина намного шире. Когда он сжимал кулаки, сухожилия напрягались и отчетливо выступали под кожей.

И пальцы… Я задержала на них взгляд.

Сразу видно, что он всю жизнь не трактаты писал и не на лютне мелодии наигрывал. Хотя вот Улвис тоже был воином, но его руки были белыми и холеными, а пальцы — тонкими.

Я устыдилась своих мыслей. Дико было признаваться даже самой себе, что мне понравилось, когда южанин меня касался. Это было удивительно, учитывая, что я вообще ненавижу, когда меня трогают.

Ох, быстрей бы избавиться от этой дурацкой татуировки! Всю жизнь отравляет.

— Фарди? — позвал он негромко, и наши взгляды пересеклись.

Я смотрела на его лицо сквозь пламя, думая, что стоит возмутиться из-за очередного обзывания меня едой, но вместо этого захотелось расспросить его о юге. Там, где растет этот загадочный виноград, наверняка солнце светит весь год, море теплое, как парное молоко, а равнины зелены и плодородны. Там девушки носят открытые платья, им не нужно сражаться, чтобы выжить. Они могут позволить себе быть слабыми и есть сладости круглый год.

— Сколько тебе лет?

Вопрос застал врасплох.

— Не важно.

— А почему заикаешься?

— Не заикаюсь. Тебе послышалось, — я опустила взгляд. — Нам лучше не разговаривать о таких вещах. Не узнавать друг друга лучше. Это ни к чему.

Тишина. Только огонь негромко потрескивает.

— Еще недавно я бы с тобой согласился, но что если нам не удастся разорвать эту связь? Что тогда, Фардана? — южанин сверлил меня своими внимательными темными глазами, в которых плясали языки костра.

Я опустила голову и спрятала в ладонях лицо.

— Не знаю! Это будет крах всего.

Мы молчали некоторое время, я избегала смотреть на своего горе-мужа, но чувствовала его взгляд на себе. Наконец, он произнес:

— Я даже не второй сын, не третий, а только девятый, но у меня есть красивое поместье в Лурции — это южная провинция Этьюрдана. Оно стоит на берегу теплого моря, а вокруг — виноградные поля.

Я медленно подняла глаза. Фрид глядел открыто, откинувшись на стену пещеры и скрестив руки под грудью.

— Ты опять издеваешься, проклятый южанин?

Он пожал плечами.

— Почему же? Пытаюсь продумать дальнейшую тактику, если мы окажемся обречены друг на друга. Вряд ли твои подданные будут рады князю южанину, значит, заберу тебя с собой. Тебе понравится у меня на родине, вот увидишь.

— Замолчи! Или я придушу тебя, несмотря на заклятье. Даже если не получится снять его, я никуда с тобой не поеду, ясно? Нужен ты мне больно, — я фыркнула и отхлебнула горячей жидкости.

А сама думала — если даже у него, одного из младших детей в семье, есть собственное поместье с полями, то он, вероятно, из очень богатой семьи. Я отметила это вскользь, конечно. Без всякой задней мысли!

— Поговори со мной, Фарди, — вдруг попросил он совершенно искренне.

Я вскинула голову и посмотрела ему в лицо.

— Это был нелегкий день. Неплохо бы отдохнуть.

— Хочешь спать?

— Я да. А ты?

— Не очень. Здесь слишком скучно, — Фрид подтянул колено к груди и оперся на него локтем. Он смотрел на меня, чуть склонив к плечу голову. — Расскажи о себе.

Уже влез в мою жизнь, протоптался по ней, а теперь и в душу хочет залезть?

— Что ты рассчитываешь услышать?

— Все, что сама считаешь важным. Что-то о тебе настоящей.

Обо мне настоящей?

Я целую бездну времени ни с кем не разговаривала просто так. По душам, прячась от дождя в узкой холодной пещере. Наверное, с тех пор, как не стало брата. После того страшного события мама превратилась в живого призрака. Отец пытался вырастить из меня замену — жесткую и холодную, а друзей у меня не было. Были просто верные люди, но никого я в душу не пускала.

А сейчас вот сижу и собираюсь говорить… с врагом.

— Когда-то я любила лазать по скалам, — сказала первое, что в голову пришло.

— Почему?

— Свобода и опасность горячили кровь. Когда смотришь вниз и видишь под собой облака, хочется взмахнуть крыльями и улететь. А какие там рассветы и закаты…

Южанин слушал внимательно, а я не верила, что произношу эти слова. Будто кто-то другой, мечтательный и смелый, говорит вместо меня.

— Почему ты говоришь так, будто все это в прошлом?

— Потому что этого уже нет и не будет, — я пожала плечами и, пока южанин не продолжил любопытствовать, попросила: — Теперь твоя очередь. Расскажи мне про Сынов Огнеликого. Как ты оказался среди них?

Уже сидим и разговариваем, как старые друзья. А дальше что?

— В моей семье младшие сыновья становились храмовниками, учеными или шли служить в Орден. Такова традиция.

— Ты из аристократии?

— Можно и так сказать, — ответил Фрид уклончиво. — По мне этого не скажешь, но я не только мечом размахивал. Сыны Огнеликого получают хорошее образование. Я изучал алгебру и геометрию, историю, астрономию и философию, знаю три языка. Один из моих учителей был северянином, поэтому я так хорошо разговариваю по-вашему.

Надо же, я только сейчас поняла, что у него почти нет акцента. И, кажется, он даже образованней меня.

— Хвастаешься?

— Просто факт. А еще мы учили стихи и рисовали. Я был одним из лучших учеников.

Рассказывая все это, мой муж выглядел весьма забавно. Я даже не заметила, как начала улыбаться. Но усталость брала свое, веки наливались свинцом, и я кое-как устроилась на боку, подтянув к груди колени.

— Южанин…

Он оторвался от созерцания собственных рук и посмотрел на меня. Тоже сонный, усталый.

— Запомни, все это ничего не значит. Пусть заговаривать зубы ты умеешь отменно, ты по-прежнему мой враг.

Произнесла и через несколько мгновений провалилась в сон.

Он снова мне снился — такой, каким я видела его в последний раз. С озорной улыбкой, растрепанными волосами цвета льна, с хитрым прищуром серых глаз.

— Ты что такая медленная, сестренка? Нападай!

Лед оживал в его руках: диковинные скульптуры, смертоносные лезвия и стрелы — все казалось прекрасным.

Мы кружили по каменной площадке. Стояла тихая зимняя ночь, в небе плескались волны северного сияния. Мы испытывали себя на прочность, учились повелевать стихией. Благодаря Гилбару я смогла создать единственные в своем роде клинки — гибкие, острые, переливающиеся всеми цветами радуги, как жидкое пламя.

— Сам ты медленный!

Мы дурачились и хохотали, гоняли друг друга до седьмого пота, и мне казалось, что так будет всегда. Детская наивность!

А потом Гилбар замер спиной ко мне. Согнулся, как от невыносимой боли.

— Что с тобой, Ги? — я бросилась к нему, замирая от страха.

— Ты виновата в том, что со мной случилось, Данна, — раздался холодный голос, будто со мной говорила сама бездна.

Медленно Гилбар обернулся — я отпрянула. На меня смотрели совершенно черные глаза, два колодца, наполненных безумием. Огромный рот был растянут в усмешке. Я видела собственное отражение в двух скрещенных ледяных клинках. А потом брат подлетел ко мне, и я услышала хруст собственных ребер.

Я не ждала его сегодня. Не думала, что он явится опять и попытается отнять мою жизнь. Только не сейчас, когда впервые за долгое время в душе поселилось смутное подобие тепла.

— Фарди! Да очнись ты уже! Дыши!

Кто-то хлопал меня по щекам, а я хватала ртом воздух. Легкие забивал лед, в горло вонзались шипы, не давая сделать полноценный вдох. Мертвенный холод зарождался в груди и полз по жилам, вымораживая.

Хрип… Я не сразу поняла, что он принадлежит мне.

Треск ткани, чужие руки на груди — слишком горячие. И тени, мелькающие перед глазами.

Это он, мой случайный муж. Не понимает, что со мной происходит.

Я изо всех сил цеплялась за жизнь, зная, что сегодня, скорее всего, умру. Рядом нет целителя, значит, помочь мне некому.

Воздуха не хватало, легкие царапали сотни острых игл. Сегодня мои кошмары обрели плоть, пришли, чтобы уничтожить.

Я металась в агонии, центр переплетения магических жил пульсировал и горел огнем — только огонь этот был ледяным. Выстуживающим до кончиков ногтей.

И вдруг, когда сознание начало ускользать, я ощутила прикосновение. Что-то теплое погладило меня изнутри, коснулось изувеченного центра. Не совсем понимая, что делаю, я накрыла чужую ладонь — она лежала сразу под ключицами, в ложбинке. Просто необходимо было ощутить ее там! Иначе задохнусь, замерзну в ледяной пропасти. Я цеплялась за нее, как утопающий за соломину. Хотелось прижать руку сильней, вплавить ее в кожу.

Сразу стало теплее, и я смогла вдохнуть. Жилы благодарно завибрировали, наливаясь чужой силой, а у меня на висках выступили капли пота.

— Так лучше? — шепнул до боли знакомый голос, и мне стало стыдно, когда я осознала, кто стал свидетелем моей слабости и случайным спасителем.

Голос звучал обеспокоенно, будто случайный муж действительно за меня переживал. Или за себя. Случись что со мной, ему тоже несдобровать. Но тревожные мысли смыло потоком новых ощущений. Теплая волна окатила с макушки до кончиков пальцев, и я сначала выгнулась, как зеленая ветка, а потом согнула ноги в коленях и вцепилась в чужое запястье ногтями.

Его жар проникал в каждую пору, я чувствовала, как отступает удушье и лед. Эта рука, рука врага, воистину стала рукой спасения.

— Мне стало плохо, и я проснулся. А потом услышал, как ты начала стонать и задыхаться, — голос звучал как сквозь стену, перед глазами плыло, и образ Фрида был нечетким. Только глаза выделялись — темные, с золотыми искрами.

Мои магические жилы впитывали в себя чужую магию, как мох впитывает влагу после долгой засухи. Южанин тихо засмеялся. Или послышалось?

— Тише, Фарди. Ты такая голодная, что выпьешь меня до дна.

Точно, смеется! А вот мне так хорошо стало, будто сам огонь обнимает, но не жжется.

Разомкнув пересохшие губы, я проговорила:

— Спасибо…

Я уже видела над головой неровный потолок пещеры и пляшущие по нему тени. Лицо с печатью беспокойства.

— После поблагодаришь. А пока, может, расскажешь, что это было? Каких сюрпризов мне еще стоит ожидать?

Он не убирал руки с моей груди. Чуть пошевелил пальцами, большим вычертил круг — и по коже побежали мурашки. Нужно было отодрать от себя его руку, но это было так сложно. Проклятый южанин что-то делал со мной, но почему никто прежде не мог снять приступ так легко и быстро? Даже лучшие целители?

— Как ты это делаешь?

— Не знаю, — он пожал плечами. — Фарди, я жду ответа.

Собравшись с силами, я заговорила. Сбивчиво, путано. Губы еле шевелились, и я не знала, понимает ли меня Фрид.

Я рассказывала, что мы всегда были вместе, с утробы матери и, как я надеялась, до смерти. Гилбар — вторая половина моей души, но ее у меня отобрали. И я не знаю, почему его пепел давно развеян по ветру, а я все еще здесь. Боль от воспоминаний — единственное, что мне осталось. Она гложет, терзает, медленно убивает.

Первые годы я часто просыпалась с криком. Судорожно ловила ртом воздух, пугая прислужниц до немоты. Каждый раз казалось, будто вот-вот умру. Ни лекари, ни маги не могли найти причины. Приступы иногда проходили сами, измучив до состояния выжатой тряпки, но чаще помогали целители.

И сегодня брат пришел ко мне во сне. Снова. Спустя полгода тишины. Почувствовал мою слабость?

— Он погиб из-за меня… Если бы я его не бросила, он был бы жив.

Каждое слово давалось с трудом. Долгие годы я молчала, не находя сил поговорить об этом даже с отцом. Нарыв зрел, отравляя меня изнутри. Так почему заговорила именно сегодня, именно с ним — самым неподходящим человеком на свете?

— Фарди, мне кажется, ты бредишь, — произнес случайный муж, опять шевельнув пальцами и наполнив грудь приятной тяжестью. — Лучше поспи, — пальцы другой руки скользнули по скуле, вытерли капли пота с виска. — Спи, моя женушка. И ничего не бойся.