Глава 1
— Анна Арнольдовна Непей-Пиво? — спросил нотариус сидевшую перед ним молодую женщину.
— Господи, Юрий Вячеславович, не упоминайте при мне эту дурацкую фамилию, — потребовала она.
— Отчего же дурацкую? Вот отец ваш очень своей фамилией гордился! — сказал Юрий Вячеславович, и Аня тут же всхлипнула.
— Бедный мой папочка! — Она достала пачку бумажных платочков и начала промокать ими глаза.
Хоть с отцом Аня особо не ладила, особенно последние годы, но все же по-настоящему любила его. Впрочем, и он обожал свою дочь, вплоть до того, что сделал ее единственной наследницей своего огромного состояния. По крайней мере, Аня на это очень рассчитывала.
— Итак, повторю вопрос. Вы — Анна Арнольдовна Непей-Пиво?
— Юрий Вячеславович, а то вы не знаете, что я — это я.
— Извините, Анна Арнольдовна, но того требуют правила. Прежде чем огласить завещание покойного, я должен выяснить личности здесь присутствующих людей, — объяснил процедуру Юрий Вячеславович и попросил: — Покажите паспорт, пожалуйста.
— Дурдом какой-то.
Она с трудом открыла замок сумки — сделать это острыми длиннющими наманикюренными ногтями ярко-розового цвета было трудно — и нехотя выудила оттуда паспорт. «Хорошо, что не забыла, — подумал Юрий Вячеславович. — Пришлось раз пятьдесят ведь напомнить».
— Вот. — Аня положила на стол паспорт в какой-то несусветной перламутровой обложке с белым котом на ней.
Юрий Вячеславович для проформы открыл паспорт и покачал головой.
— Что-то у вас фамилия затерлась, — вздохнул он. Казалось, что кто-то нарочно хотел до дыр протереть то место, где была графа с фамилией.
Аня раздраженно повела плечом.
— Полиция остановит, оштрафует, — сказал Юрий Вячеславович.
— Да кто меня остановит? А если и остановит, кому какое дело до паспорта? — Аня выпрямилась в кресле и обвела свою фигурку рукой, пробежав пальчиками от плеча, по груди, талии и остановившись на коленях, которые соблазнительно торчали из-под короткого черного платья.
Да, фигурка у нее отличная. Юрий Вячеславович и тот оценил. В свои двадцать восемь Аня худой не была, но могла похвастаться крутыми соблазнительными бедрами, ярко-выраженной талией и ого-го какой грудью. Таких сейчас называли «плюс-сайз».
Утерев пот со лба, который выступил после того, как Юрию Вячеславовичу так откровенно прорекламировали все прелести, он перешел к тому, зачем, собственно, и пригласил сюда Аню.
— Итак, Анна Арнольдовна, перейдем к оглашению завещания. — Он начал зачитывать: «Я, Арнольд Аверьянович Непей-Пиво настоящим завещанием на случай моей смерти делаю следующее распоряжение: все мое движимое и недвижимое имущество, каковое будет принадлежать мне на праве собственности на день моей смерти, завещаю следующему лицу — Анне Арнольдовне Непей-Пиво, моей единственной дочери…»
— Папочка мой любимый, — всхлипнула Аня. — Не обидел родную кровиночку, не оставил в нищете.
— «…В наследство Анна сможет вступить только при соблюдении следующих условий…» — продолжил читать Юрий Вячеславович.
Аня резко оборвала и слезы, и причитания.
— Какие еще условия? — нахмурилась она.
— Анна Арнольдовна, да вы слушайте и не перебивайте.
Аня фыркнула и нахмурилась, пытаясь вникнуть в дальнейшие фразы, зачитываемые адвокатом.
— «Анна Арнольдовна, начиная с момента оглашения завещания, обязуется провести целый год, а именно триста шестьдесят пять дней, в деревне Сморчки, где она будет проживать в предоставленном ей доме, самостоятельно вести домашнее хозяйства и обслуживать себя. Присматривать за Анной поручается жителю деревни Сморчки Льву Алексеевичу Ежоворукавицыну, на которого будет возложена обязанность по истечении срока доложить о том, соблюдались ли Анной Арнольдовной все условия и имели ли место какие-либо нарушения. В случае положительного результата, через год Анна Арнольдовна сможет вернуться жить в Москву и вступить в наследство. В течение этого года ей будет ежемесячно выделяться сумма в размере МРОТ…»
— Что еще за в рот? Кому еще в рот? — заорала Аня. — Я таким похабством не занимаюсь.
Юрий Вячеславович закатил глаза.
— Анна Арнольдовна, МРОТ — это минимальный размер оплаты труда, — терпеливо объяснил он.
— Для кого минимальный? — уточнила Аня.
— Для всей страны.
— И сколько это?
— Девятнадцать тысяч двести сорок два рубля, — пояснил Юрий Вячеславович.
— Сколько? — не поверив, подалась Аня вперед.
Юрий Вячеславович повторил.
— Да на эти деньги даже маникюр не сделаешь! — Аня посмотрела на свои розовые ноготки — хоть какое-то яркое пятно в ее унылой жизни, которая, если верить только что услышанному, обещала стать еще более унылой.
— Тем не менее, вам придется на эти деньги жить месяц, а если будет не хватать, вы всегда сможете устроиться на работу.
— На работу? — Аня округлила от изумления глаза и раскрыла красивый ротик. — Какую еще работу?
— Ну, какая найдется в деревне. Лев Алексеевич, который будет приставлен вас контролировать, свое фермерское хозяйство держит. Рабочие руки ему наверняка нужны.
— Какая ферма? Какие руки? Какие мроты-вроты? — вспылила Аня. — Дядь Юр, я ничего не понимаю.
— А что тут понимать. Поезжай ты, Анюта, в Сморчки и привыкай к простой деревенской жизни. Таковы условия твоего покойного отца, — сказал он, переходя на неофициальный тон.
Юрий Вячеславович скрестил руки на груди и уставился на свою подопечную. Она хлопала длиннющими ресницами. Подбородок ее мелко дрожал от еле сдерживаемых слез.
— А если я откажусь? — наконец промолвила Аня.
— Откажешься и ни копейки не получишь. По истечении года, если ты не выполнишь условия, все имущество твоего отца перейдет к другим людям.
— Кому? — нахмурилась Аня.
— Этого я не имею права тебе сказать.
Аня всхлипнула, а через пять минут уже выла белугой.
— Дядь Юр, за что папа меня так не любил? Что я ему сделала?
— Наоборот, Анечка, он тебя очень любил, а потому хотел, чтобы ты и без него смогла выжить.
— Как же я выживу теперь на этот ВРОТ?
— МРОТ, Аня, МРОТ. — Юрий Вячеславович встал, налил стакан воды и подал Ане. — Ты сама посуди. Дожила ты, Аня, почти до тридцати лет…
— Мне двадцать восемь, — напомнила она, всхлипывая.
— До своих двадцати восьми, — кивнул Юрий Вячеславович, — и ведь ни на что не годна. Образования нет, ни дня в жизни не работала. Только и умеешь, что по салонам красоты ходить, на вечеринки бегать да ерундой всякой заниматься. Вот и решил Арнольд Аверьянович научить тебя жизни, чтобы быть уверенным, что ты накопленные капиталы не растранжиришь.
— Это зверство, издевательство над родной дочерью, — всхлипывала Аня.
— Нет, Анюта, это тебе, если хочешь, проверка и школа жизни.
Дождавшись, пока Аня окончательно успокоится, Юрий Вячеславович сказал:
— Итак, сейчас тебе нужно вернуться домой, взять с собой не более трех чемоданов вещей…
— Всего? — перебила его Аня.
— Это очень много, Аня. Так вот, взять три чемодана вещей — не забудь теплое прихватить, на МРОТ особо не разгуляешься, — и отправиться на вокзал. Вот, — он протянул Ане билет на поезд.
— Что это? — Она повертела в руках не виданную ранее бумажку.
— Это билет. Доедешь поездом до станции Глухочащино, а там тебя Лев Алексеевич будет ждать, отвезет в Сморчки.
Аня встала, полная решимости.
— Папаша, конечно, учудил, думает я совсем дура, не справлюсь? Я еще всем нос утру!
Юрия Вячеславович в этом сильно сомневался, но одобрительно кивнул.
— С богом, Анюта.
Она хмыкнула и пошла к дверям, потом вернулась, забрала паспорт, лежавший на столе, и протянула руку открытой ладонью вверх.
— Денег на дорогу давайте. И МРОТ ваш этот, — потребовала она.
— Денег на дорогу не положено. Вообще ни копейки не разрешил Арнольд Аверьянович давать тебе. Но у тебя ведь есть на собственной карте накопления, — напомнил Юрий Вячеславович.
— А? Накопления?
— Ну да.
— Ага… есть. — Только от накоплений тех кукиш с маслом остался. Аня копить не умела и даже значение этого слова понимала с трудом.
— Вот и воспользуйся. Только расходуй с умом, а ежемесячную сумму тебе Лев Алексеевич будет выдавать пятого числа каждого месяца. Отец-то хотел с твоей карты деньги изъять, но этого сделать мы не можем, не по закону это.
Аня прикинула: сегодня второе, значит, три дня осталось до МРОТа. Плюс на карте у нее кое-что было. Чуть-чуть… Очень чуть-чуть.
— Ну, папочка! Ну я ему этого никогда не забуду! — проворчала она и вышла, громко хлопнув дверью.
