Дожди мёртвых империй

Станислав Мажинский

«Политика – штука гибкая, и иногда нужно изгибаться и самому, чтобы оставаться в игре. А когда ты полностью в игре, то прекрасно понимаешь не только правила, но и как их обойти».

5. Лимесса. Руфаберро

Ночной бриз приносил с собой прохладу. Солнце уже давно было за горизонтом и лишь немногие его лучи оранжево-огненным светом обрамляли морской бескрайний горизонт. Где-то в городке продолжалось веселое пение и танцы, которое доносилось до берега — люди радовались приходу Ювы. С берега городок горел яркими огнями, создавая атмосферу тепла и уюта в этой местности с ее скудной растительностью. Где-то вдалеке слышалось пение и смех.

Недалеко от берега океана, на желтом песке в свете костра друг на против друга сидели две фигуры — Соум и Имед. В костре потрескивали поленья, вспыхивая и выплескивая в темноту облачки искр. Шум вечерних волн нежно переплетался с легким ветром. Имед и Соум сидели возле костра, закутанные в шерстяные пледы. Рядом с каждым в песке стояло по литровой термокружке с фригговым напитком.

— Мда, — протянул Соум, — странный все же этот Колл! И чего его понесло в такую рань в океан? Не пойму… — Соум говорил монотонным голосом, смотря пристальным затуманенным взглядом на костер.

— Он до недавнего времени был нормальным парнем. Потом он связался с дурной кампанией, и началось… — поддержал беседу Имед, потягивая напиток. — Его родители часто обращались ко мне по поводу пропажи своего сыночка.

— И где его находили?

— Да нигде, — рассмеялся в ответ Имед. — Мы рыскали по окрестностям и на лодках прочесывали побережье, естественно с его родителями. Ничего. А потом Коул, как заблудший пес возвращался домой. Когда у него спрашивали, где он был, тот отвечал, что-то в духе сумасшедшего путешественника: «Я был в подземных туннелях» или «Я слышал, как земля разговаривала со мной», — две последние фразы Имед произнес голосом испуганного Колла, чем вызвал смех племянника.

Просмеявшись, их беседа провалилась в неловкую тишину.

— И все же, мир стал жить совсем по-другому после схождения Великого огня. И странно, что за столько циклов после этого события никто даже не нашел его причину? — Соум отвел глаза от костра и вопросительно посмотрел на дядю.

— Схождение Великого огня — это великая тайна. По крайней мере, так говорят во всех школах.

— Дядя, а как ты это видишь?

— В мою молодость разговоры о Великом огне были сильно табуированы обществом, потому что в Лимессе было только несколько дней в цикле, когда можно было официально говорить на эту тему открыто. В дни скорби. Но, не смотря на моральный запрет, все равно продолжались разговоры об этом. Создавалось множество подпольных закрытых обществ, которые обсуждали это событие, которые писали статьи, якобы разоблачающие действия Шаккама, синдром Йиргона, движение Газзалакса и его влияние на появление огня, сакральность Великих гор и еще множество всего. И многое из написанного граничило с вымыслами и мифами. В общем все развлекались как могли и как могли искали правду. Но до сих пор ответа нет. Много экспедиций было направлено на хребет Гаримида, но ни одной не удалось найти истину и принести ее людям.

— А что за синдром Йиргона?

— Обычно мы называем ее синекожесть.

— А! — протянул Соум и отпил напиток.

— Йиргон был первый человек, который заболел этим недугом. Это был ученый из маленького городка Блазадан, что близ Эйзулура. В своем «Трактате о синем солнце» он писал, что он начал покрываться синими пятнами именно в ход Чиэвы — ход синего солнца. Он каждый день описывал свои состояния будучи больным. Но, как ты знаешь, по легенде, когда только заканчивался ход синего солнца люди умирали. Солнце как бы подпитывало больных.

— И ты читал его?

— Не читал, но много слышал. Говорят, что книга пропала после его смерти. Но люди все-таки передают друг другу информацию, несмотря на утери или запреты. Я слышал, что человек, покрываясь синими светящимися пятнами, абсолютно не нуждается во сне, его работоспособность увеличивается в разы. Человек становился настолько сильным и быстрым, что мог поднимать титанические тяжести и быстро пробегать огромные дистанции. Его умственные способности становятся в разы сильнее, то есть человек мог вспомнить всю прожитую жизнь в каждом ее моменте, а также запоминать огромные массивы информации. Он трансформируется в некоторое существо, которое некоторые люди называет полубогом. А когда проходит ход синего солнца, человек умирает, как бы платя жизнью за те сверх силы, которыми обладал. Говорят, что после смерти тело еще светится какое-то время, а потом синие пятна гаснут и тело начинает очень быстро разлагаться. — Имед поднял вверх указательный палец. — И даже кости.

— Что-то я не припомню, чтобы на моей памяти кто-то болел синекожестью, — нахмурив брови, сказал Соум.

— Я тоже, — согласился дядя, — но в молодости слышал, что кто-то подхватил эту хворь, хотя, возможно, это был просто слух.

— Дядя, а мог ли причиной схождения стать Шаккам?

— Я думаю, что нет.

— Но почему? — резко возразил Соум. — Ведь Шаккам не пострадал.

— В то время многие шаккамские торговцы и специалисты жили в Лимессе. Некоторые районы городов были заселены торговцами и дельцами из Шаккама. Тогда был период расцвета торговли, культурного обмена, политического взаимодействия. Было много шаккамцев, которые вели проповеди, призывая вступить на служение в тот или иной культ. Также много лимессианцев жило в Шаккаме, примерно около миллиона, они строили свои дома, растили детей, работали. На тот период, я имею ввиду перед схождением, в Лимессе проживало около двух миллионов шаккамских подданных. Как ты думаешь хотел ли Шаккам намеренно убивать своих жителей и рушить все политически и торговые связи? — Имед сделал недолгую паузу. — После схождения, шаккамские купцы, увидев с кораблей, что Лимесса выгорела дотла, что на тысячи парсанов нет ни единой постройки и живого дерева, повезли весть о том, что в Лимессе случилась война. Так им думалось. Они также сказали, что все торговые содружества были уничтожены и что прибыли от торговых маршрутов более не видать. Тогда же они передали, что все шаккамские подданные были убиты, точнее не найдены на много парсанов от берега. Ответ Шаккама был быстрым. Уже через непродолжительное время в Лимессу прибыла шаккамская армия, которая так же в течение одного индикта не нашла ни единого врага на нашей территории. Позже многие лимессианцы, те которые жили в Шаккаме, приезжали сюда после катастрофы, пытаясь найти выживших родственников и друзей, но все никаких находок не было.

— Очень странно, — проговорил словно в трансе Соум, вперив взгляд в костер.

Он хотел задать еще уточняющие вопросы, но дядей было многое сказано для обдумывания.

Повисло молчание. Поленья в костре продолжали потрескивать. Крошечные искорки взлетали в воздух и исчезали в темноте. На небе были звезды и луны, каждая из которой светила по-своему. Имед смотрел на Соума в свете костра. И даже при его свете бледнокожесть Соума не могла сгладиться. Всем родственникам много лет казалось, что он не здоров, но позже все смирились.

Помня Соума с малых лет, Имед видел в нем какого-то закрытого, постоянно думающего мальчика, который для своих лет задавал взрослым достаточно умные вопросы. И сейчас, будучи уже взрослым, он так же продолжал задавать вопросы, докапываясь до сути проблемы.

Имед истинно полагал, что Соум нашел прекрасную работу — хранение и защита информации. В информационных технологиях он был как рыба в воде. По словам Соума последние разработки в сфере хранения информации были связаны с кристаллом Лиссана, который был найден индикт назад. Кристалл Лиссана был в форме продолговатого восьмигранника из камня редкой породы ярко зеленого цвета — нимирида, — на который ученому Лиссану удалось впервые записать, а затем считать информацию. Главную роль играл не сам камень, а пурпурные жилы, на которые и шла запись данных через световой пучок. Соум работал над свойствами пурпурных жил, а точнее над возможностью их замены новыми материалами. Но сколько ученые не бились над этим, все равно пурпурные жилы нимирада сохраняют огромное количество информации.

— Все равно в этом что-то есть, — сказал Соум, переводя взгляд с пламени костра на дядю.

— До сих пор никто не дал четкого ответа, несмотря на столькие усилия, догадки, поиски ключей и историй…

Беседу прервал идущий силуэт со стороны городка. Имед смотрел на приближавшегося. Судя по очертаниям это был мужчина. Когда фигура оставалось до костра шагов десять, Имед узнал его и произнес:

— Фауб, все уже закончилось?

Высокий мужчина с острым носом и лысеющей головой, в праздничном черном костюме остановился в нескольких шагах от костра. Соум сегодня на празднике уже видел этого человека, но не был с ним знаком. На худом теле костюм выглядел неряшливо. Длинные пальцы на длинных руках выглядели неестественно.

— Я извиняюсь, что прервал вашу беседу, — заговорил Фауб неуверенным гнусавым голосом, — но у меня важные новости.

— Говори, — четко сказал Имед.

Фауб недоверчиво посмотрел на Соума.

— При нем можно, — разрешил Имед.

— В общем у нас завтра будут гости, — осторожно сказал Фауб.

— Кто?

— Агенты с Лигерхальда.

Имед медленно отвел взгляд от человека на горящие поленья.

— И что они тут забыли? — Имед риторически обратился к пламени.

— Будет допрос? — осторожно спросил Фауб.

— Да. — Имед взглянул на Фауба. — И не только этого умалишенного Колла, но и нас тоже. Это же долбанный Лигерхальд с его псами-агентами. — Имед был в ярости. Долговязый Фауб казалось не выражал ни страха, ни сожаления. Имед вновь уставился на огонь. — Я завтра должен быть на празднике с моими жителями, а не рассказывать байки лигерам про этого дебила-лодочника.

По Фаубу было видно, что он не знал как реагировать на эту ситуацию. Он просто молчал.

Соум знал почему реакция дяди на приезд агентов именно такая. Как-то раз несколько циклов назад, когда Соум в очередной раз был у дяди в гостях, агенты с Лигерхальда пожаловали в Руфаберро ранним утром. Об их визите Имед, конечно же, не знал. Соум помнил, как агенты ворвались в дом Имеда ранним утром и буквально выволокли его и дядю на улицу в спальном белье для опроса по делу об убийстве молодой семьи. Тогда дядя находился в таком гневе, что он ударил одного из агентов за какое-то незначительное замечание в его адрес. И хотя дядя не старался попасть ему в лицо, но ключица, все таки, у служителя порядка была сломана. За это дяде устроили двухдневный допрос и заставили писать множество извинений в адрес пострадавшего и Агентства в целом. Однако как заметил Соум, после одного покалеченного агенты стали обращаться к дяде более уважительно.

— А где сейчас наш любитель ночной рыбалки? — спросил Имед.

— Он сейчас находится в оздоровительной палате, с ним работают врачи. — Речь Фауба звучала ровно и четко.

— Завтра с утра его ко мне в кабинет.

— Будет сделано.

Имед все также глядел на костер. Соум смотрел в сторону океана, ловя лицом соленый ветерок. Фауб был в неловком положении: то ли ему ждать продолжение разговора, то ли идти.

— Ну, я пойду? — осторожно спросил Фауб.

— Конечно, Фауб, конечно.

Долговязый Фауб зашагал большими шагами в сторону цветных фонариков.

Имед был немного на взводе. Это ощущалось так, как будто воздух вокруг него дрожал и рябил, готовый обрушится на того, кто посмеет хотя бы посмотреть в его сторону.

— Дядя, может пойдем? — спросил Соум, закутываясь в плед.

— Да, пожалуй, — сказал Имед и начал засыпать песком костер.

Они шли медленно в сторону городка, укутавшись в пледы и держа пустые кружки из-под фриггового напитка. Шум северных холодных океанских волн подгонял их неторопливые шаги. Их ноги вязли в песке.

— Соум, как тебе праздник?

— Мне понравился, особенно северные песни и застолье.

— И все?

— Ну, — помедлил Соум, — еда была тоже вкусная.

— Эх, Соум! Ты даже не заметил, как на тебя смотрела та девица в синем платье?

— Дочь рыбака?

— Ну, конечно. Она наблюдала за каждым твоим шагом, следила за тобой, как хищная птица за полевым грызуном.

— Странно. Я даже не заметил.

— Ты еще молодой! Сила Ирувар только зарождается в тебе, — со смехом ответил Имед.

Лунный свет поглотил большую часть спальни большим бледно-голубым прямоугольником через окно в потолке. Сам же хозяин дома в спальном костюме сидел за письменным столом, освещенным настольной лампой, и просматривал отчет Фауба о ночном происшествии. Вроде не было ничего не обычного. Имед добрался до последней страницы отчета. На ней был список из обнаруженных предметов, которые были в лодке: металлические ножницы, сосуд с охлаждающим гелем полный горячих жемчужин, сачок, две пары перчаток и непонятный предмет цилиндрической формы.

— Интересно, — произнес вслух Имед.

Он знал, что копия этого отчета была отправлена в Лигерхальд еще утром, но Имед только сейчас добрался до нее, так как был занят праздником. Он помнил, что уже были подобные случаи с рыбаками, но агенты не приезжали с расследованиями и дознаниями. Видимо этот предмет их заинтересовал. Что же в нем такое?

Но это было не его дело. Его дело было проведение праздника Цветения, чтобы все шло гладко и, чтобы все были довольны. Остальное его не интересовало. Тем более завтра агенты скажут, что это за штуковина.

Уже была глубокая ночь, Соум уже давно спал. Имед выключил настольную лампу и, пройдя освещенную лунами комнату к темному уголку, где стояла кровать, улегся в мягкую постель. Он воспринимал случай с рыбаком, как незначительное происшествие, ведь главнее был народ Руфаберро, который завтра продолжит праздновать.