Маленькие, но очень гордые рассказы. Стихи и проза

Станислав Устюжанин

В этой книге собраны короткие рассказы и стихотворения молодого современного автора. Герои произведений оказываются перед непростыми выборами, их судьбы переплетаются, читателю открывается многогранность человеческих эмоций и внутренних конфликтов.

День последней надежды!

Эта история началась ранним сентябрьским утром. Вагоновожатые выводили свои трамваи из депо, а врач, проводивший ежедневную медкомиссию, как обычно лежал на кушетке, накрытый своим засаленным, уже пожелтевшим от никотина халате, поэтому вагоновожатым приходилось ставить штамп о прохождении медосмотра самим, привычным способом, взяв печать из правого кармана халата спящего врача. Под кушеткой стояли пустые пузырьки из-под спирта, а возле тонометра на столе стоял в одиночестве на половину пустой граненный стакан.

На улице шел сильный дождь. На больших перекрестках, как всегда, не работали светофоры. Город просыпался. Недалеко от трамвайного депо стояло мрачное, серое здание, построенное еще в советское время. Это был следственный изолятор города Калдыбино. На территории изолятора, как и полагалось, менялся караул. Сотрудники изолятора заступали на свои посты, а заключенные, работающие в столовой, начинали разогревать плиты для готовки завтрака. В камере под номером 12, находился заключенный, Федор Кричухин, который был арестован за кражу денег у местного чиновника Андрея Николаевича Жирнова, занимавшего пост министра здравоохранения города Калдыбино. Сам же Федор Кричухин был человеком не особо разговорчивым, ему было 29 лет, он был среднего телосложения и невысокого роста. На вопросы сокамерников, Кричухин отвечал молчанием и ни с кем не разговаривал. Единственным делом Кричухина было чтение книг, которые он брал в библиотеке следственного изолятора.

В бетонном коридоре прозвучала команда «Подъем!», подаваемая надзирателем. Спустя несколько минут решетка камеры №12 отворилась, издавая привычный для всех ее жильцов металлический скрип. Дежурные заключенные разнесли по камерам изолятора завтрак в алюминиевой посуде. После приема пищи Кричухин взял книгу и принялся вновь читать оставшиеся главы романа Ф. М. Достоевского. В десять часов утра в камеру №12 вошел надзиратель и грубым басом обратился к Федору: «Кричухин, на выход!» Узник встал со своей металлической кровати, отложил роман и шаркающей походкой направился в сторону стоящего на пороге надзирателя. Выйдя из камеры, Кричухин повернулся лицом к бетонной стене, держа руки привычным в данном заведении положении, за спиной. «Куда Вы меня поведете?» — спросил арестант. «На расстрел. Куда я могу тебя еще вести в 10 утра?» — ответил с легкой улыбкой надзиратель. Надзиратель Семеныч, а именно так его называли узники, был человеком добродушным и отзывчивым, но, если кто-то из заключенных нарушал правила, он становился человеком суровым, однако рукоприкладством никогда не занимался, чем и заработал авторитет среди местного населения.

Уже через три минуты надзиратель Семеныч завел Федора Кричухина в комнату для допроса, где его уже ожидал мужчина в строгом, дорогом костюме и начищенных туфлях. На его левой руке виднелись наручные часы с коричневым ремешком. В помещении пахло дорогим парфюмом, что было редкостью в подобных местах. Это был адвокат Василий Маркович Правдин.

Кричухин присел на приваренную к полу стальную скамью. Правдина и Кричухина разделял лишь один металлический стол, который так же, как и скамьи, были приварены местными ремесленниками.

— Здравствуйте, Федор Иванович, — как-то по-деловому произнес Правдин. — Вы помните, что послезавтра судебный процесс? Вы к нему готовы? — продолжал Василий Маркович Правдин. Кричухин сидел с опущенной головой, будто игнорируя вопросы адвоката.

— Федор, я понимаю, что вы никому не доверяете, и я также понимаю, что вы не хотите ни с кем делиться своей ситуацией, но, уверяю вас, мне можно доверять, я ваш защитник. Да, я адвокат по назначению и, конечно, вы вправе думать, что поскольку я защищаю вас бесплатно, толку от этого не будет, но позвольте все же уверить вас. Если вы ни в чем не виноваты, то я с радостью хотел бы вам помочь, — спокойным рассудительным голосом проговорил Правдин.

Кричухин молча встал со скамьи и подошел к двери с решеткой, которая выходила в общий коридор.

— Семеныч! Я закончил, — крикнул Федор, ударив кулаком о металлическую решетку, тем самым пытаясь позвать надзирателя. Надзиратель подошел к двери и открыл ее.

Выходя из комнаты допроса, Федор обернулся к адвокату и произнес: «Я ем, чтобы жить. А некоторые живут, чтобы есть». После сделал шаг и вышел из допросной. В этот момент адвокат Правдин встал из-за стола, взяв свой кожаный портфель и ответил вслед выходящему из допросной Федору: «Главное не лгите самому себе!» И тут же вышел из комнаты.

— Зря ты с ним не поговорил… Правдин мужик нормальный. Ты знаешь сколько стоят его услуги? А тебя он взял бесплатно, по собственной инициативе, — сказал надзиратель Семеныч Кричухину. — Не верю я никому. Он такой же, как и все эти сволочи зажравшиеся! — ответил арестант. Надзиратель Семеныч глубоко вздохнул, и они подошли к камере №12. Дверь вновь открылась, и Федор вошел в камеру, где продолжил чтение романа. Так прошел оставшийся день. Наступил поздний вечер, голос в коридоре прокричал команду «Отбой!», и все обитающие в следственном изоляторе арестанты отошли ко сну.

На улицах Калдыбина было очень темно, лишь на некоторых площадях горели фонари, и то не все. Трамваи заходили в депо после длительных рейсов, а врач в белом халате, в чьи обязанности входило проводить медицинский осмотр вагоновожатых, вскрывал новый пузырек с медицинским спиртом.

На следующий день в следственном изоляторе вновь закипела жизнь, караул снова заступал на свое боевое дежурство, а работники столовой, как и всегда, разогревали плиты. В 10 часов утра Семеныч привычным маршрутом вновь подошел к камере №12. Открыв общим ключом решетку камеры, он произнес: «Кричухин, на выход!», но в этот раз голос его был более добрым. В это время Федор закончил читать последнюю страницу романа. Отложив творение Ф. М. Достоевского, Федор вышел к Семенычу и, как было написано в правилах учреждения, вновь встал лицом к бетонной стене, повторив движения руками за спину. Закрыв дверь в камеру, Семеныч вновь повел его в сторону комнат для допроса.

Конец ознакомительного фрагмента.