То, что не отнять

Стас Неотумагорин, 2020

Магическое время года – весна. Весна в лучшем городе на планете. В городе интеллигентных снобов и поэтов с широкой душой. В городе с извилистой дорогой над Финским заливом и балтийских чаек, перекочевавших от большой воды на дворовые помойки. С новым фаллическим символом Лахта-центра, соперничающего со шпилем Петропавловки. Город, в котором всегда соседствуют мрачная романтика и светлые чувства. Там обитают необычные и вместе с тем простые люди. Сложно найти более подходящее время и место для главного героя. Молодой сибарит с прекрасным образованием, владеющий несколькими языками. Ценящий эстетику еды и напитков, уважающий профессионализм в любом проявлении. Выбирающий друзей не по глубине кармана, а по внутренней симпатии. Симпатии к собравшимся в одном из лучших петербургских ресторанов очень разным людям. Поднятые темы разговоров разнообразны. Дружба, любовь, бизнес, отношения, политика, искусство и музыка. И, конечно, взгляд на жизнь. Содержит нецензурную брань.

Глава 4. Человек

— проспект

Побыть наедине с собой в несколько затяжек. Хотя, не всегда удаётся. Напротив входа остановилась темная «Volvo», с заднего дивана неуклюже выбрался человек похожий на пингвина. Он был в дорогом, но мешковатом коричневом бархатном костюме. Бархатная бабочка в тон подпирала подбородок. Николай смутно помнил его, как дирижера или директора какого-то театра, наравне с множеством других не очень важных людей в своей жизни. Пингвин тоже прибежал покормиться. Николай и дирижер пожали друг другу руки.

— Прелестная сегодня весна Николай Александрович, а вы себя все задымляете?

— Доктор приказал не бросать, а погода правда шикарная — согласился Николай, который к своему замешательству помнил только отчество знакомого.

— Можно полюбопытствовать каких медицинских дел знахарь поддерживает вас в вашем хобби? А то супружница моя, тоже запрещать мне все начала, говорит года уже не те. Знаете, шапка и кальсоны всегда, кроме лета. На пороге, с утра, хватит меня за причинные места и вопрошает: «Михаил Абрамович, а вы утеплились исподним?» — вид у нее при этом грозный такой. Страдаю я, от этих утеплений, потом и запахом исхожу. В театре от меня балерины носики морщат. А я не привык, хочется быть богом на своем полуострове.

Ну точно, директор театра, подумал Николай про себя. Михаил, значит, Абрамович.

— Послушайте, Михаил Абрамович, тот лекарь не про вас, он зубных дел мастер, я решил, как бы это поточнее, клавиши рояля сменить, чтобы не черная-белая, а чтобы как у Чеширского кота, от уха до уха, сверкал настоящий клад цвета унитаз, но такой, как бы естественный, вот пока делал два года, врач мне и сказал покуривать для укрепления десен.

— Хороший доктор, заботливый. А что мы все на улице, зайдемте приличного выкусить? Антоша здесь? Он меня пригласил на субботний ланч, — нетерпеливо замельтешил театрал.

— Да, он внутри. Я собственно позвонить вышел. Пойдёмте.

Николай вместе с Михаилом Абрамовичем подошли к столу. За столом, кроме Самуила и Антона сидел крупногабаритный угрюмый мужик с ногами в проходе. На его квадратной физиономии отсутствовали интеллект и мимические морщины. Было даже не понятно из кого места он отвечает, рот не двигался. С появлением прибывших, он вскочил по военному по струнке и отбыл от стола, как будто его тут и не было.

— Начальник охраны моей, — то ли присутствующим за столом объясняя, то ли окружающим, горделиво заявил Антон, слишком долго обнимающийся и расшаркивающийся в приветствиях и танцах с пингвином.

— Понятно тогда, чей там паровоз небо коптит, перегородив половину переулка — Николай сел за стол.

Антона, Николай знал сравнительно недавно. Но знал о нем больше, чем самому хотелось бы, кроме происхождения его фамилии, предполагая, что она вымышленная. Антон Невский вырос в детском доме где-то в Ленинградской области, и теперь всеми силами пытался вытащить клещами из общества все то, что ему недодали в детстве. Деньги, любовь, уважение, образование, заботу. Искал ее везде, и у всех, кто давал только намек на один из пунктов. А порой возможность отомстить этому самому обществу, за все детские обиды. Похожего рода людей вокруг Николая было много. Многих из них, он просто терпел по долгу работы. Невский был настоящий и страстный кашевар. Есть сталевары, они варят сталь. Есть мыловары, они варят мыло. А есть те, кто варит кеш. Нал, наличку, наличман. Варят не хуже сталеваров или мыловаров. Варят по серьезному, не взирая ни на что. Используя все доступные легальные и нелегальные виды отношений между хозяйствующими субъектами. Являются незримой, но ощущаемой прослойкой между банком и клиентом. Прослойкой от сложного к простому. От гипотетического безналичного к осязаемому и по-живому шуршащему.

Недостатка в клиентах никогда не было. Клиенты были очень разные. Каждый из них преследовал свою цель. Чем и кем они были? Для Антона, они не делились на группы, просто были клиентами. Клиентами, страждущими обладать неучтенными государством купюрами. Клиентами, припертыми к стенке мздой чиновничьей братией разных уровней от затрапезных муниципалов до раскормленных федералов. Клиентами, кроящими на фонде заработанной платы. Клиентами, не желающими мириться с налогами. Считавшими, что переплачивают налогов с избытком. Просто откровенными прохиндеями и мошенниками. Своих клиентов, независимо от размера кошелька, Невский любил, дорожил ими. Ценил установившиеся доверительные отношения. Он купался в своей востребованности и незаменимости.

Кроме стяжательства, здоровой черты человеческой природы, Невский имел моральные принципы. Он никогда не воровал. Не помогал воровать бюджетные деньги у государства. Относился к деньгам, как к обычному товару в магазине. Просто очень специфическому товару. Покупал и продавал. Как и все коммерсанты, искал дешевле, продавал дороже. Не забывая делать ежемесячные отчисления на свой отчий дом, который дал путевку в жизнь, считал это делом чести. На все праздники, отправлял свою охрану с мешками игрушек для подопечных детского дома. Благотворительствовал в искусстве, спонсировал премьеры Михаила Абрамовича, за что имел персональную ложу в театре и уважение среди изящных тонконогих балерин.

Конец ознакомительного фрагмента.