(Не) просто сосед

Стася Андриевская, 2020

Их знакомство началось стычкой, и это было как знак свыше – держитесь друг от друга подальше. Но они не послушались, сошли друг от друга с ума… и оба рухнули в бездну: Руслан оказался в тюрьме, а Полина хлебнула такого позора, что пришлось менять внешность. Жалеют ли они о том, что случилось? Ещё как. Готовы ли отказаться от того, что было? Ни за что! А значит, это ещё не конец, и они будут бороться… Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Когда Полина, уложив Марусю, вошла в зал, Марк рубился в танчики. Сначала она хотела всё-таки рассказать ему о случившемся, но так и не решилась отвлечь. Просто села на диван и, поджав ноги, провалилась мыслями в себя.

«Мужики любят стерв! А на таких Золушках, как ты, просто женятся, чтобы домработницу не нанимать!» Светкина философия по жизни, и Полина уже давно перестала обращать на неё внимание, но иногда, когда особенно хотелось внимания и поддержки, становилось вдруг тоскливо. А что, если Светка права?

Знакомство с Марком было похоже на сказку. В тот день он подвёз своего друга на дискотеку в Полинино училище и задержался там ненадолго, моментально произведя фурор среди ПТУ-шниц: мало того, что симпатичный, так ещё и старше всех местных пацанов — целых двадцать два года! К тому же, хотя и не сынок олигарха, но довольно мажористый. Этакий хозяин жизни, который словно сошёл с небес. Не уровень рядового ПТУ, точно. И тем удивительнее, что он там вообще оказался. Да ещё и из целой толпы девчонок, среди которых были и постарше, и поярче, и поопытнее, заметил почему-то именно Полину, обычную провинциалку — наивную и зашуганную. Заметил и, сходу схватив за руку, дёрнул к себе: «Откуда в таком клоповнике такой подснежник? Как-как? Старая Покровка?.. Это где вообще такое? Хотя, не важно. Ты теперь моя, ясно? Увижу кого рядом…» — показал кулак и подмигнул. А Полина фыркнула и сделала вид, что ей вовсе не лестно. И что завистливые взгляды старшекурсниц не щекочут приятно гордость, и что сама она не выискивает его теперь взглядом в толпе. А потом он просто уехал, даже не попрощавшись, и Полина, повздыхав пару дней, спустилась с небес на землю.

Но уже к концу недели он появился снова и больше не давал прохода. Бабушкины заветы о девичьей чести, об которые за прошлый год обломался не один ПТУшник, позабылись уже на пятый день. И не то, чтобы Полина хотела, но Марк был очень настойчив, а она отчаянно боялась выглядеть в его глазах деревенской лохушкой и… В общем, всё случилось неожиданно и не так, как она об этом мечтала. Ей-то думалось, первый раз — это на постели из розовых лепестков и непременно после свадьбы, или хотя бы после помолвки… Но никак не на заднем сиденье машины в сотне метров от студенческой общаги!

Это заняло не больше пяти минут. Было неудобно, больно, и стыдно. Зато Марк остался доволен тем, что оказался у неё первым и стал прилюдно называть её «моя девочка» И Полина пропала! Утонула в нём, как в омуте своих давних мечтаний о большой и чистой любви.

И как же, спустя два месяца, ей было больно узнать, что у него, оказывается, есть другая, постоянная девушка.

Как ей было тогда плохо! И снова больно и стыдно, как в тот раз — на заднем сиденье его машины. Она чувствовала себя использованной лохушкой, тряпкой, об которую вытерли ноги и выкинули… А тут ещё Светка, соседка по комнате, зудела над ухом, масла в огонь подливала: «А я тебе сразу сказала, что такие, как ты, для таких, как он просто деревенская экзотика. Таким мальчикам другое подавай, такое, что тебе и не снилось!»

А через полгода Марк появился снова. Сказал, что порвал с бывшей девушкой и даже поругался из-за этого со своей матерью — всё ради своего любимого Подснежника!

Конечно, Полине было лестно. Ей словно удалось что-то кому-то доказать — той же Светке, например. Но всё равно, она лишь внимательно выслушала его… и гордо послала к чёрту.

Вот только и Марк не сдался. Настойчиво караулил её после учёбы и в обязательном порядке вёз в кафе. Сам заказывал для неё ужин и следил, чтобы она всё съела, а если она не хотела — заставлял. Говорил: «Надо, я сказал!» — и всё тут. Попробуй хоть слово поперёк! Слал по тысяче СМСок в день, спрашивая, где она, с кем и чем занимается. Контролировал даже в мелочах. Ревновал, как безумный! А вот на счёт близости, наоборот, и не заикался. И хотя Полина частенько замечала, что в штанах у него становится тесно — всё равно было понятно, что ему от неё нужно совсем не это. Ну, во всяком случае, это явно было для него не главным. Словом… убедил. И примерно через полтора месяца настойчивой осады Полина сдалась.

Она принадлежала ему без границ и остатка. Так, как он хотел, столько, сколько он хотел — в его требовательной, грубоватой манере. Он учил её плотской любви, раскрепощал, даже, скорее, развращал, и это было настолько ново и чуждо для неё, что походило на особое искусство — острое, чувственное, на грани между удовольствием, болью и, зачастую, стыдом.

Вскоре, по его настоянию, Полина окончательно завязала с подружками ПТУ-шницами — Марк считал, что они на неё плохо влияют. И вообще, он очень хотел семью и настойчиво предлагал пожениться ещё когда Полина училась на втором курсе. А когда она заупрямилась, что сначала должна доучиться — терпеливо ждал ещё целых два года. Бабушка тогда порадовалась за Полину и сразу сказала, что такие, как Марк — редкость среди мужчин и наказала беречь его и их отношения.

Полина хвасталась своим счастьем Светке, но та лишь крутила пальцем у виска, и демонстративно игнорировала Марка, когда он появлялся в их общажной комнате. Полина видела — подруга просто завидует, и не обижалась…

Вот и теперь — всё-таки не права Светка на счёт стерв и Золушек! И счастье её хвалёное — не настоящее. Блестит золотом, шуршит купюрами, а глаза, когда смотрит на влюблённые парочки или маленьких детей, всё равно выдают тоску. И работает она по выходным не потому, что так уж сильно любит своё дело или, как Полине, — деньги позарез нужны, а всего лишь прячется от одиночества. Потому что ни один приходящий любовник, какую бы шикарную квартиру он тебе ни снял и как бы щедро не спонсировал, не сумеет дать простого женского счастья — семью.

Вот только, что же теперь не так? Откуда ощущение, что всё разваливается и на этих обломках они с Марком каждый сам по себе?

Может, дело действительно в том, что, зарывшись в быт, она стала… клушей? Но тогда, кому как не ей всё исправлять?

Подошла, положила руки ему на плечи. Не обращая внимания на его привычное взбрыкивание, поцеловала в шею. Массируя, пробежалась пальцами по волосам, по подбородку и вниз, к груди и животу. А потом, настойчиво развернув вместе с креслом лицом к себе, опустилась на колени между его разведёнными бёдрами…

— Марк, спишь? Ма-а-арк……

— М? — не поворачиваясь, ответил он в темноту.

— Ты меня любишь?

Тишина. Полина подождала немного и снова легонько пихнула его в спину:

— Ну Марк? Любишь?

— Сама-то как думаешь? — сонно буркнул он.

Она помолчала.

— Думаю, больше нет.

— Ну и дура! — грубо бросил он, но уже в следующее мгновенье повернулся к ней: — Ну что за вопросы, малыш? Конечно, люблю! У меня же вся жизнь — это ты и Машка.

— Мне просто, знаешь, иногда кажется, что ты всё время чем-то недоволен. Как будто я раздражаю тебя, что ли?

— Бывает. Особенно когда ты начинаешь хамить маме.

— Марк, я пыталась найти замену, правда! Но не получилось. А у клиентки свадьба, понимаешь?

— Ну вот видишь. У всех свои заморочки, а крайним, как обычно, останусь я. Ладно, давай так — я с мамой договорюсь и съезжу к ней сам. И Машку возьму с собой, чтобы она тебе не мешалась.

— Спасибо! Не представляешь, как для меня это важно!

— Должна будешь! И кстати, отсос был шикарный. Такое впечатление, что ты на ком-то тренируешься.

Это был обычный для него комплимент «два в одном»: и похвала, и что-то типа признания в любви. Что-то вроде: «Так как можешь ты, не может больше никто, поэтому я тебя ревную, и ты должна это знать» Раньше, ещё до свадьбы и рождения Маруськи, как только Полина окончательно привыкла к своеобразным манерам Марка, ей даже начала нравиться его нарочитая грубость. Но тогда ей и глубокий, до рвоты, минет почти понравился — казалось, ведь, это страсть на разрыв, до испепеления! Всё ради своего мужчины!

А теперь его грубость лишь раздражала и обижала. А минет… Просто сноровка и правильное дыхание. Просто надо потерпеть, а потом пару дней горло болит и мучает вопрос — ну неужели ему реально ещё не надоела эта игра в принуждение?

Часы показывали третий час ночи, Марк давно храпел, а Полина всё не могла уснуть. Опять вспоминала того мужика. Вот точно, хищник. Волчара. Видавший виды и уставший от жизни циник.

А вообще, какого чёрта, спрашивается, она просто не вышла из лифта сама? Зачем нарывалась, провоцируя его? Ну и пусть бы ехал первым!

…Да ещё и найти обещался!

От мысли, что он знает её подъезд, замирало сердце. Кто он такой, что у него на уме? А вдруг он не «лифтёр», но его последователь? Бывает же, что у маньяков появляются подражатели. Правда, что ли, позвонить завтра в полицию?

Замучившись лежать без сна, подошла к окну, открыла его. Майская ночь пахла дождём и тополиными почками. По протянувшейся чуть поодаль дороге изредка проезжали машины, мелкая изморось дробила свет их фар, вытягивая его яркими красными и бело-жёлтыми лучами. Красиво. Холодновато, правда, но зато так свежо и чисто! Шагнуть бы на эту свежесть, захлебнуться восторгом… И взлететь!

На подоконник снаружи невесомо скользнула тень. Полина улыбнулась, приложила к сетке ладонь:

— Дурак ты, Бублик, допрыгаешься как-нибудь. — Черный кот с забавным пятном-колечком на морде, потянулся носом, принюхался. — Что, тоже не спится?

Этот кот любил её окно и всё норовил пробраться и в квартиру. Как его звали на самом деле, Полина не знала, как и того, где он жил. Но понятно, что где-то на девятом, потому что по периметру всего дома, как раз на стыке с восьмым этажом, тянулся карниз сантиметров пятнадцать в ширину. Среди жильцов почему-то считалось, что он привлекает воров с крыши, поэтому все они поголовно ставили на окна решётки. Полина же решила, что если ты случайно не дурной кот, то устоять на таком карнизе не реально — на такой-то высоте! Поэтому, первым же делом, как въехали в квартиру и затеяли ремонт, уговорила Марка снять решётки.

Бублик, убедившись, что Полина настроена мирно, поднялся на задние лапы и вдруг шустро полез по москитной сетке вверх. Затрещал, разрываясь под его когтями, многострадальный пластик.

— Кш! — зашипела Полина. — Ну-ка, пошёл! Пошёл, отсюда, нахал! Кш!

Он сбежал, и сразу стало тихо и одиноко, но откуда-то едва уловимо потянуло табаком. Полина улыбнулась — ещё какой-то полуночник нарисовался. Стоит сейчас, как и она, у окна, смотрит на огоньки далёких фар внизу и о чём-то думает. Может, его тоже что-то гложет, а может, он, как и она, хотел бы взлететь…

А дым из лёгкого шлейфа превратился вдруг в густое облако. Вот ещё небывалое! Откуда это, интересно? Снизу? Полина поморщилась и, с сожалением закрыв окно, вернулась в постель.