Безымянная скрипка

Стелла Фракта

Виктора, музыканта из ночного клуба в Нью-Йорке, преследует мужчина в маске и черном плаще – чтобы забрать Безымянную скрипку Архитектора, фамильную реликвию. Все вокруг помешались на культе Расщепленной Звезды, центре мультивариантной Вселенной, ищут способ обрести вечную жизнь во множестве версий параллельных реальностей – с помощью скрипки.Цепочка роковых событий – и Виктор становится участником жестокой Игры, влюбляется в незнакомку, узнает семейные тайны с помощью мистической силы музыки.

20. Побеждать огонь огнем

Бафомет не разговаривал со мной уже третий день, и я не решался приходить в клуб. Я не хотел с ним ссориться, но как я мог поступить иначе? К тому же скрипка — эта проклятая скрипка — моя.

Я выкрутил руль вправо, поворачивая на улицу, ведущую к дому. Погода была отвратительная, под стать поганому настроению, дождь барабанил по лобовому стеклу, оставляя мутные и искрящиеся в тусклом свете фонарей дорожки. Скоро выпадет снег — ноябрьский снег, но ньюйоркцы не заметят его, потому что он растает на утро, будто его и не было.

Лучше бы я вообще никогда сюда не приезжал, лучше бы вообще ничего этого не было. Иногда мне казалось, что я уже ненавижу эти одинаковые кварталы и частые перекрестки в Астории, этот кипящий модный Манхэттен, эти бруклинские клубы… Мрачные думы и предчувствия, уныние и осеняя безысходность — как в галерее Бауэри.

Куда бы я ни шел, я везде ощущал на себе чей-то взгляд, еще месяц назад я бы посмеялся над своей паранойей, но не сейчас.

Мне снились странные сны. Именно странные, не страшные, приятные — как могут быть приятны красочные эротические видения, которые покажутся отвратительными при свете дня.

Мне снилась она — та темноволосая девушка. Увлечение стремительно перерастало в одержимость, никогда раньше со мной такого не было… Она просто незнакомка — я ее даже не знаю.

Я не решался познакомиться с ней, это было бы неуместно — особенно после подобных фантазий.

В моих снах мы были знакомы давно, мы прожили множество жизней вместе. Декорации и эпохи сменялись, а она оставалась прежней… Как наяву, она могла являться ко мне, каждый раз я думал, что это не сон, потому что вот я — лежу у себя в квартире, на кровати, и те же стены окружают нас, и осенний дождь стучит по стеклу занавешенного окна… А когда я просыпался от собственного стона, весь мокрый от пота, мне становилось противно от самого себя.

Я не мог противостоять наваждению. Это было сильнее меня.

Чертов суккуб! Расщепленная Звезда в множестве вариантов… Вот бы мои демоны посмеялись, узнав, что у меня за ночные видения.

Если я перестану постоянно думать о ней, если я забуду ее, то она больше не станет приходить… Она стала навязчивым образом, страшнее монстра с горящими желтыми глазами.

Я криво ухмыльнулся, поворачивая ключ в замке входной двери. Сегодня я выпью залпом полбутылки виски и провалюсь в сон без сновидений — и меня не сможет разбудить ни красотка, ни черная тень.

Я поставил стакан на пол и уже сидел на постели, стащив джинсы наполовину — но вдруг вскочил с кровати. Меня осенило: побеждать огонь огнем!

В попытке пройтись по комнате к тумбочке, чтобы собрать содержимое карманов, я запутался в собственных штанинах, болтавшихся между ног как кандалы. Вскоре, я уже застегивал ширинку.

Когда джинсы придется снова снять, лучше это сделать полностью.

…Музыка гремела под сводами Гуд-Рума, и я уже жалел, что поддался порыву прийти в клуб. В любую минуту меня мог заметить кто-то из знакомых, разумнее было пойти туда, где меня никто не знает.

Я прислонился к барной стойке, выглядывая из-за голов, кивая бармену.

— Ой, смотри, это же Виктор!

Сквозь булькающий хрип вокалиста коллектива, обычно выступающего у нас на разогреве, я из-за спины уже различил голоса. Приближающийся визгливый пьяный девичий смех предзнаменовал то, что ко мне через пару мгновений присоединятся любительницы потанцевать, выпить и потрахаться.

Сегодня я ничем от них не отличаюсь, я тоже пришел отдохнуть и приятно провести время.

Я так и не запомнил их имен, они хохотали, рассказывая впечатления о предыдущем концерте, я разглядывал их без стеснения — как товар. Одна была похожа на куклу Барби, сделанную по стандартному лекалу, блондинку, умеющую громко смеяться над сальными шутками и хорошо сосать. Вторая, брюнетка, была похожа на мертвую невесту из фильма Бертона. Белые зубы за вишневыми губами она скалила хищно, и я не удивлюсь, если в сумке у нее, помимо пачки презервативов, окажется страпон.

Некоторое время спустя Барби, осознав, что я уже определился с выбором, и двух девушек мне много, незаметно исчезла, оставив нас с подругой наедине. У нее был приятный голос, она могла поддержать разговор, и даже — игриво, не всерьез — обсуждала недавнюю лондонскую театральную постановку, в которой инсценировали ритуал культа Расщепленной Звезды.

Мне уже кажется, все вокруг помешаны — либо на скрипках, либо на Матери демонов.

Девица облизывала губы, гладила меня по колену — рукой с длинными ногтями, похожими на когти, с помощью которых вампиры ползают по стенам, — а я еще сомневался, лишь угощал ее коктейлем. Я не знал, что меня до сих пор держит — в ней все было так, как мне нравилось.

Какая-то часть меня хотела уйти домой, какая-то часть меня была брезгливой… Мы были достаточно пьяны, чтобы не замечать гул голосов и шум музыки: мы сидели за баром, у нее были красивые стройные ноги, одну она зачем-то закинула мне на бедро.

Я предложил еще коктейль, она отказалась — и поднялась со стула, увлекая меня за собой. Я шел за кулисы, притягивая ее к себе за талию одной рукой.

Она припечатала меня к стене, я усмехнулся, запуская руки под верхний край туго затянутого кожаного корсета. Грудь, полуприкрытая одеждой, была мягкой. Она потянулась ко мне своим алым ртом, но я остановил ее, прижав указательный палец к губам.

Я не хотел, чтобы она меня целовала.

Пока она возилась с моим ремнем и ширинкой, а длинные ногти щекотали живот, я пытался понять, почему мне все время кажется, что что-то не так. Она пыталась вытащить мой член из не до конца расстегнутых джинсов, я держал ее за волосы, она влажно целовала меня в шею.

Настойчивые и грубые ласки возбуждали, но, в то же время, мне было не по себе. Я всматривался в лицо, иногда обращающееся в мою сторону, и ловил себя на мысли, что я сравниваю… Сравниваю с ней.

Они обе были в моем вкусе. У них было что-то общее, даже слишком, но недостаточно, чтобы…

Мы не проронили ни слова, и она уже опускалась на колени, продолжая держать мой член напротив своего лица.

— Я сейчас приду, — прохрипел я, поднимая ее с пола, тут же застегивая штаны.

Она провожала меня недоуменным взглядом.

Спустя мгновение я уже несся к выходу, проклиная себя.