Атлантический Штамм

Тагир Галеев, 2021

Новейший криминальный триллер о коридорах человеческой психики с лихо закрученным сюжетом в лучших традициях Дэна Брауна.Судьба и жизнь в двух ипостасях: какая из них своя, а какая – ПЛОД жуткой паранойи? Найди себя – в мире, порожденным АТЛАНТИЧЕСКИМ ШТАММОМ!Содержит нецензурную брань.

Начо Видаль, отдельный вагон поезда в Париж.

Почему-то я совершенно перестал бояться смерти. Что бы ни случилось сейчас, я абсолютно спокоен. Мне стало глубоко плевать на приговор себе, на свои туманные перспективы. Некое олимпийское спокойствие одолело меня, и я спокойно таращусь в потолок безымянного купе без номера в вагоне поезда, который везет меня в столицу страны.

Четыре недели, то есть практически месяц с последнего визита Филипа я жил как падишах. Мне несколько раз в день привозили еду из ресторанов, алкоголь и табак. Переместили не в камеру, а в большую комнату с диваном, телевизором, большим столом для пинг-понга, душевой и ковром на полу. Мне стало дозволено пользоваться ноутбуком, правда без интернета и я вовсю шпарил свои мемуары, уже не мучаясь с чернилами и бумагой. Меня не будили на побудку утром и не заставляли ложиться по отбою. Когда я попросил гитару, мне ее незамедлительно принесли, и я бренчал на ней словно оглашенный, наплевав на все тюремные запреты.

Я не понимал, с чего вдруг мне подобные милости, да и честно говоря, не хотел быть осведомленным. Возможно, «снаружи» что-то произошло серьезное и я стал разменной картой в чьих-то умелых руках и отныне я стал необходим.

Вот только кому?

Филип так ни разу не навестил меня с момента нашего последнего свидания на прогулке. Я просил, чтоб ему позвонили и пригласили, но мои надзиратели, враз превратившиеся в учтивых дворецких, вежливо, но твердо говорили, что связи с ним нет. Естественно, никого я больше не видел в своих стенах, а потому находился в глубочайшем неведении своей судьбы.

Телевизор в моей комнате был настроен только на один канал, по которому круглые сутки крутили новости. Переключить на другие каналы не было возможности, так как все кнопки кроме одной, отвечающей за выключение, были демонтированы. Первые дни я днями и ночами напролет смотрел новостные выпуски, которые честно говоря, отдавали трагизмом: постоянные беспорядки на улицах французских городов, столкновения с жандармами, поджоги машин и битье витрин магазинов, антиглобалисткие лозунги митингующих, требования отставки правительства и проведения референдума на тему тотального пересмотра курса развития страны — всё это через пару-тройку дней мне порядком наскучило. Я давно уже отошел от подобных треволнений и хотел просто спокойно дождаться решения своей участи, какой бы она не была.

Я заказал множество книг: Достоевского, Дюма, Эдгара По и прочих классиков. Читал запоем. Проглатывал тонны литературных глав, словно восполняя весь тот академический вакуум что сопровождал меня практически всю жизнь. Многие вещи в жизни в свете прочитанного стали для меня поистине евангелическим откровением, эдакой космогонической метаморфозой, я подолгу рассматривал стены и потолок, размышляя обо всем произошедшим со мной, примеряя эмоции от постигнутого в книгах на свои уже прожитые моменты жизни. Порой мне казалось, что я не здесь, не в крепости, а совершенно в ином непонятном мне месте, где мне вот-вот откроются неизведанные до этого тайны мира.

Словом, я совершенно стал утрачивать связь с реальностью. Сначала я засекал время с помощью телевизора, но когда я его выключил, то я порвал в клочья шнур для розетки и своим надзирателем запретил его чинить.

Телевизор унесли. Я остался наедине со своими мемуарами и книгами.

Сегодня утром ко мне заявился сам комендант. Он был в мундире тюремного ведомства и как-то празднично настроен, улыбался и даже, что неслыханно, пожал мне руку.

— Мсье Видаль, Ваше присутствие в своем заведении я буду помнить всегда, — от этих слов сначала у меня захолонуло в груди, мол, всё, конец! Но тотчас же отпустило, ведь слава богу, более не придется ничего ждать.

— Я готов! — я молодцевато встал и оправился, — куда мне следовать?

— Отнюдь не туда, куда Вы подумали, — комендант улыбался словно Санта-Клаус после двух фужеров шампанского, — я лишь пришел предупредить Вас, что вечером Вас отвезут на вокзал в Ля-Рошеле. И далее в Париж на поезде.

— Куда? — мое удивление было столь неподдельно искренним, что комендант успокаивающе взял меня под руку, что на самом деле категорически воспрещалось тюремными правилами, ведь я считался опаснейшим преступником.

— Ночью пришло указание из столицы, из министерства. Вам необходимо отбыть в Париж для совершения следственных действий.

— Но ведь я приговорен уже давным-давно. Господи, какие же мы французы, паскудники. Не можем даже привести приговор в исполнение. Куда делись все якобинцы, черт подери? — я начал смеяться как умалишенный и комендант поспешно покинул мое прибежище.

Мда, судьба совершает очередной зигзаг. Для чего меня везут? С кем хотят встретить? А может, будет публичная прилюдная казнь? Может, все происходящее доныне со мной есть просто гигантский обман?

Мне позволили забрать с собой ноутбук, дабы я мог продолжать свои писательские потуги и одну смену вещей. В купе поезда, куда меня доставили в темных очках и ночью, полностью дезориентируя, я ехал один и как выяснилось позже, весь вагон также оказался пуст.

Сейчас я брожу по совершенно пустынному обезличенному вагону и тщетно пытаюсь что-то рассмотреть в непроглядной ночной мути за окном. Поезд двигается, изредка проносятся слабо освещенные станции, иногда мне удается разглядеть какие-то силуэты деревьев. Я слышу перестук колес, заунывные гудки локомотива. Но более ничего.

Я больше года провел в заключении, в четырех стенах. Находиться сейчас в движении для меня это словно мчаться на ракете в космос покорять дальние планеты. Все необычайно в диковинку и одновременно жутковато.

Мне пришел на ум рассказ Эдгара По «Колодец и маятник». Стало очень страшно и одновременно я испытываю, прилив счастья. Героя По, заточенного в ужасной камере, спас генерал Лассаль. Кто же станет моим Лассалем?