Завтра начинается сегодня. Криминальная драма

Тамара Злобина

Валерия Кирсанова влюбляется в мужчину из объявления в местной газете, даже не догадываясь о том, каков «багаж» за плечами мужчины её мечты.Получив письмо с приглашением, девушка приходит к нему на квартиру и находит там любимого с ножом в спине.Кто-то ударяет её по голове и звонит в полицию, уведомляя об убийстве.Когда полиция появляется в квартире, то находит там труп и девушку без сознания.Как результат – арест и обвинение в убийстве.

Глава 2. Сомнения

— Алло, Кир! Это я… Да не кричи ты так. Слышимость нормальная… Куда пропала? Да вот она я — здесь… Где-где? В Кировском отделении полиции… За что взяли? За убийство… Кого убила?! Андрея Стерхова… Когда успела?… Сама не знаю, когда… Мне адвокат нужен, Кир… По уголовным делам… Нет-нет! Только не Виктор… Что с того, что он лучший адвокат в городе?! На нём одном свет клином не сошёлся… Да не плачь, пожалуйста, а то я сама сейчас зареву… Кирочка, милая, помоги!… Мне больше не на кого надеяться… Адвокат нужен — позарез… Сама себя защищать? Что ты, родная, я сейчас даже Господа Бога не смогу защитить, не то что себя…

* * *

Я никогда не любила фотографироваться. В детстве — потому, что не могла усидеть на одном месте. В подростковом возрасте потому, что считала себя гадким утёнком. Да и потом моё мнение на сей счёт не изменилось. Поэтому, когда Кирка решила подобрать фото, чтобы вложить в письмо, которое она откорректировала по своему усмотрению, набрала на компе и распечатала, ничего подходящего не нашлось.

— Слушай, Валерия, где у тебя нормальные фотки? — удивилась она. — Я же помню: у тебя они были…

— Всё, что есть — здесь! — отмахнулась от неё, как от назойливой мухи.

А остальное? — настаивала подруга, — Помню у тебя в чёрном купальнике было классное фото… Ещё на четвёртом курсе нас с тобой Димка Топорков фотографировал — помнишь? Кстати он сейчас классный фотограф! Свои выставки… По заграницам мотается…

— Или раздарила, — нехотя призналась ей, — или уничтожила.

— Ну, ты даёшь, подруга! — продолжала наседать Кира, раскладывая на полу то, что осталось, поворачивая голову то на лево, то на право, явно не с одобрительным видом. — Вот я, например, очень люблю фотографироваться! У меня этих фоток альбома на два наберётся… Я их всех себе в ноутбук загнала, чтобы не пропали.

Так и не найдя ничего стоящего, Кира собрала фотографии в кучку и положила их на столик.

— Из-за этой фотографии я не могу письмо отправить твоему абоненту! — сказала с лёгким укором.

— Моему? — пожала плечами ей в ответ я, — Он такой же мой, как и твой.

— Ну, нет! — запротестовала Кира. — Ты сама его выбрала — я тут ни при чём!… Ну, ладно, пороюсь у себя. Помнится у меня осталось несколько фото от Димки. Уж не обессудь: возьму на своё усмотрение!

Подруга улетела, потому как не ходит — летает. Вечно торопится, вечно у неё дела, встречи, интервью: то для газеты, то для местного телевидения. Не женщина, а птаха поднебесная.

А мой взгляд задержался на одной фотографии, лежащей поверх других. На ней вся наша семья. Ещё мы все вместе: мама, папа и я. Счастливые улыбающиеся лица. Я в классе пятом. Худенькое лицо, две тёмные косички с белыми бантами. Папины глаза. Всегда считала, что больше на папу похожа. От мамы достались разве, что волосы и узкие кисти с тонкими длинными пальцами, не смотря на полноту — мою, естественно. Мама за собой следила всегда, и с большим старанием. Тем более сейчас, когда у неё молодой муж, который моложе её на восемь лет.

А папа? Его нет… Больше нет. И в этом виновата моя мама. Я была уверена в этом до последнего времени. Что тогда произошло между ними, мне объяснять не стали. Папа просто ушёл. Ушёл в чем стоял. Это уже потом мама собрала чемодан и отвезла к его матери. Я не видела ни её слёз, ни жалоб, ни обвинений, и всю вину за папин уход свалила на хрупкие мамины плечи. Она не приняла его даже через два месяца, когда тот пришёл вместе с моей бабушкой мириться.

После этого случая я совсем отдалилась от мамы — не смогла простить, не смогла понять. Даже теперь, когда прошло столько лет, я стала взрослой, самостоятельной, мало что изменилось в наших отношениях. Хотя теперь я знаю, что произошло тогда: папа влюбился в молоденькую сотрудницу из своего отдела, и у них была связь… Мама узнала об этом и не захотела делить его с той, другой — «молодой да ранней».

Теперь я понимаю, что больше всё-таки похожа на маму: не могу прощать предательства, не терплю долгих и нудных объяснений, рву отношения без слёз и жалоб. И только теперь стала понимать маму: насколько ей было трудно…

Когда я собрала все фотографии и отложила их в долгий ящик, совсем иные мысли стали приходить в мою голову. Вдруг подумалось, что сейчас, на спокойную голову я написала бы этому абоненту совсем иное письмо: не сухим изложением фактов, а просто задала ему несколько вопросов, высказала свои сомнения. И начала примерно так:

«Думается мне, что на своё объявление вы получите множество писем. Да оно и понятно: каждая женщина хочет быть любимой, но не каждый мужчина может сказать, что ради любимой женщины готов на всё…

Но вот, что мне не понятно: неужели пределом мечтаний каждого мужчины является особа не склонная к полноте, без проблем и смазливая на личико? А как же общность интересов, духовная близость, понимание и уважение и, наконец, любовь?…

Неужели для мужчины важнее, что его подруга, его женщина — просто смазливая кукла, а не добрая, заботливая, любящая, понимающая его и поддерживающая, близкая по духу личность? Кукла — это, как парадная одежда: только для праздника, только на один день. Потом с ней скучно и холодно.

Итак, обязательные условия: не склонность, беспроблемность, бескомплексность… А, если просто одинокая, неустроенная, гордая (на людях), бравирующая своей независимостью (опять же на людях), а в душе — жаждущая «рабства»? Такая не подойдёт? С ней слишком много хлопот, не правда ли? Пустышка с кукольным личиком обойдётся в этом случае гораздо «дешевле»…

Улыбнулась своим мыслям, прекрасно понимая, что на такое Кирка бы сказала:

— «Не умничай, подружка!». И ни за что не пропустила послание. Да оно и к лучшему, пожалуй. Как говори она же: — «К чему пугать „претендента“ с самого начала?»

Прошла неделя ответа не было, и я облегчённо вздохнула: эксперимент провалился. Но ответ всё же пришёл, и тогда, когда я его уже не ожидала. Он так ошеломил меня, что я некоторое время сидела без движения, уставившись невидящими глазами в пустоту. Ответ был не на то, весьма безобидное, беззубое письмо, которое я отдала Кире, а именно на те мысли, что мучили меня в последнее время. И тогда я поняла: Кирка отправила не моё, а своё письмо… С моими мыслями. Да, подруга знает меня хорошо! Но зачем она сделала это?

Я тут же позвонила ей и задала лишь один вопрос:

— Зачем?

Кирка заюлила:

— Что, пришёл ответ?

Я снова повторила вопрос, но уже требовательней:

— Зачем?!

И подруга начала сердится:

— А ты думала, что на твоё бесцветное, безликое письмо он ответил бы? Ты, конечно, рассчитывала именно на это… Я просто ввела в него несколько живых мыслей.

Мне захотелось немедленно положить трубку, чтобы показать, как обиделась на неё, но Кирка виновато поинтересовалась:

— Так, что же он написал?

— Что-что? — недовольно буркнула ей в ответ, — Что я, мягко говоря, странная особа, козыряющая своей образованностью, способная только на заумные письма… Что я, видимо, так уродлива, что даже своё фото побоялась вложить в конверт…

Я смолкла, а на другом конце провода Кирка не-то хохотнула, не-то хрюкнула от избытка чувств.

— Прости, — сказала она виновато, — я нашла только твоё фото в купальнике и не положила его в конверт… Побоялась, что ты меня за него поколотишь… И как зовут этого юмориста?

— Андрей. — ответила я. — Стерхов Андрей.

— А что ещё написал Андрюшенька-душенька? — продолжала допытываться Кирка.

— Что я, по видимому, настолько уродлива — насколько умна. Причём слово умна — взято в кавычки.

— Ах, он паразит такой! — возмутилась подруга. — И это всё, до чего додумался этот умник?

— Нет, не всё! — Ещё вот это: «а слабо встретится в субботу в кафе „Парус“ на набережной? В восемь вечера…»

Кирка уже давилась смехом, а я снова начала злится на подругу:

— Это ты виновата со своим желанием во что бы-то ни стало, найти мне «жениха»! Себе бы лучше поискала!

И положила трубку.

Через полчаса подруга была у меня с коробкой шоколадных конфет и шампанским. Я молча открыла дверь, перекрыла рукой вход и требовательно уставилась на подругу.

— Прости меня, Лера? — жалобным голосом попросила Кирка. — Я не думала, что так получится…

— Ты, видимо, вообще не думала! — решила я не сдаваться.

Кирка уткнулась головой в моё плечо и вновь повторила:

— Ну, прости, а? Ей Богу — больше не буду!

Я вздохнула и, конечно, простила. Куда деваться — родная же подруга?!

Мы посидели с ней, выпили шампанского, поболтали ни о чём, старательно избегая тему с письмом, чтобы снова не поругаться. Кирка со смехом рассказывала о своём вчерашнем интервью с одной местной знаменитостью: молодой писательницей, которая пробилась на просторы литературы и поэзии благодаря своему богатенькому папочке.

— Знаешь, Лера, поражает узость мышления таких вот талантов! Они словно выросли в пробирке, или в аквариуме, под стеклом: искусственные какие-то. Ни своих слов, ни своих мыслей. Одни ужимки и прыжки. Как ручные обезьянки… Взять хотя бы вчерашний «талант»: вроде и образование получила где-то за границей — папочка уж расстарался, а нет в ней чего-то главного…

— То-то и оно: за границей, — сделала акцент я. — Потому нам и кажется, что она не наша — искусственная. А чего нет? Может сердца… Или души…

Только, когда я совсем расслабилась, Кира задала свой главный вопрос, ради которого и прилетела ко мне так оперативно:

— Ну, ты, конечно, решила, что не пойдёшь на свидание к этому Андрею… Стерхову?

— Естественно! — ответила я, ни на секунду не задумываясь.

— Ты погоди, — осадила меня подруга. — Погоди рубить с плеча. Давай немного подумаем?

— А что тут думать? — удивилась я. — Разве ты бы пошла?!

— Ну, хотя бы для того, чтобы посмотреть, что это за фрукт? И себя показать во всей красе… А потом можно и слинять. Пусть локти кусает, что упустил такую особенную женщину… Да-да, особенную! И не спорь со мной! Мне со стороны виднее…