Моя Люсия

Таня Анатольева, 2022

Как выжить на острове, полном сосланных преступников и случайно попавших туда пиратов? Как сохранить честь, имея метку шлюхи? Как использовать свой дар, если мешает проклятие? Как жить в браке с чужим для тебя человеком? А если любое прикосновение к коже теперь приносит боль? Очень скоро Люсии придётся узнать ответы на эти и множество других вопросов. Ей предстоит пройти сквозь огонь, воду и танец. Узнать тайны своей семьи, чтобы снять проклятие. И даже не одно… Автор обложки : Тагай Мукамбетов.

3.Поселение

Люсия замерла. Кричала женщина, протяжно и устало. Знакомый звук. Мужчина вздохнул, всматриваясь напряжённо куда-то вглубь лабиринта домов.

— Марта… Так и не разродилась.

— Давно? — тут же деловито поинтересовалась девушка, поудобнее перехватив свой узелок.

— Вторые сутки уже.

Девушка кивнула.

— У вас нет лекарей? Или повитухи?

— Откуда? Такие к нам не попадают. Всегда сами справлялись.

— Тогда я постараюсь помочь. Показывай дорогу.

Они быстро проскочили поле, несколько поворотов и небольших лестниц. Уже после третьего девушка поняла — найти дорогу самостоятельно у нее не получилось бы, указателей тут попросту не было, а ориентиры глаз не цеплял. Темнело, в окнах зажигался свет, приглушённый тканью, заменявшей шторы — и везде разных цветов.

— Пришли, — Джейсон остановился у порога одного из домишек. — Мне дальше нельзя.

Внутри слышались разговоры, возня и усталые стоны. Женские голоса вразнобой что-то советовали роженице, требовали вот прямо сейчас тужиться и выталкивать. В передней части дома несколько женщин и пара девушек ругались — одни требовали открыть окна, другие — ни в коем случае не вынимать деревянные ставни-заглушки, дабы не впустить злых духов.

В следующее мгновение Люсия ворвалась в помещение. Раздвинув стоящих у двери, вошла в спальню, и ужаснулась. Обессиленная молодая женщина лежала на грязном, насквозь промокшем белье. Она тихо попросила пить, в ответ на что ей запихнули косу в рот и ответили “нельзя”.

— Да как так можно! — заорала Люсия. В голосе зазвенели властные нотки — Немедленно все вон!

— А ты ещё что за птица? — Сузила глазки старушенция, вся обвешанная амулетами. Видимо, главная у женской половины.

— Чародейская синица! — зло ответила девушка, указывая на дверь. — Травница я, и роды принимать умею. А теперь пошли вон!

Но никто выходить не собирался, осуждающе глядя на новенькую. Марта тихо застонала.

— Джейсон! Выволоки их всех отсюда!

Бабы притихли и переглянулись. Похоже, её провожатого здесь уважали. А Люсия метнулась к роженице, уголком глаза отмечая, что женщины всё же покинули комнату.

Ощупала живот роженицы. Да, ситуация странная. Ребенок лежит правильно, схватки есть, да и воды ещё не отошли… Но сил у женщины не оставалось. Вспомнила, какие из трав есть в котомке и улыбнулась — повезло, всё необходимое есть. Почти.

— Марта, продержись ещё немного, к утру справимся, хорошо? Меня зовут Люсия, я вам помогу.

Под пальцами она ощущала биение двух сердец — тяжелое, усталое матери и уверенное ребёнка. Тот явно хотел жить, и не собирался сдаваться. Маленькая, но такая тёплая искорка магического дара подпитывала оба тела. Надо поспешить, пока не выгорел.

Девушка выглянула наружу, где молча столпились все изгнанные женщины и зло зыркали на неё. Откинув волосы со лба, распорядилась:

— Мне нужны две сильных, не болтливых девушки, и срочно кипяток, травы заварить. И питьевой воды!

На этот раз без лишних слов от группы отделилась пара женщин, а маленькая девчушка метнулась к очагам.

В комнате Люсия потребовала открыть ставни, но затянуть окошко сеткой и поменять под Мартой постель, а также сменить ей рубаху. Сама же в ступке перетирала необходимые травы, нашептывая прошение Матери и тихонько напитывая их силой. В сознании промелькнула странная, неуловимая мысль и пропала.

Роженица уже не стонала, а тихо всхлипывала, безучастно позволив себя приподнять для смены белья. И после лежала с закрытыми глазами. Времени оставалось мало. Вскоре прибежала девчушка с булькающий чайником.

— Наливай сюда, только медленно.

Чашку с травами заполнили на половину, и Люсия стояла напротив кровати, помешивая получившееся зелье. Не хватало только одной вещи.

— Сюда нужен сахар, ложки три-четыре. Есть?

Девочка тут же подала горшочек с сахаром. Смешав и процедив то, что получилось, Люсия присела на край кровати:

— Пей, пей, милая. Потом немного отдохнёшь, и родишь.

Помогая женщине выпить горько-сладкую смесь, она поглаживала ее волосы и нашептывала успокаивающие Слова. Так, чтоб совсем никто не слышал.

Протянула пустую чашку девочке и случайно коснулась пальцев. В тот же момент ощутила боль ожога. Вздохнула, осматривая покрасневшие пальцы. Значит, полная изоляция… Почти полная. Боги дозволили ей спасать жизни.

Женщину успели обтереть влажным полотенцем и дать той попить чистой воды.

— Вот так, дыши спокойно, всё будет хорошо. Ещё немного…

На постели растеклась темная лужица, а через пару минут раздался удивлённый, болезненный вскрик. Под пальцами пробежала волна спазма.

— Время. Теперь тужься. И дышать не забывай….

Под её тихие увещевания появилась головка, а потом и вся малышка. Сразу же запищала. Новорожденную обтерли и положили на грудь матери, накрыли обеих покрывалом, обрезали пуповину.

Мать улыбалась, поглаживая дитя. Распахнулись двери — женщины стремились покинуть спальню, избегая взгляда травницы. Они словно боялись услышать слова осуждения, хотя у Люсии для этого не хватало ни сил, ни желания.

На улице мужчины поздравляли отца, заталкивали его внутрь дома и наперебой предлагали имена для новорожденной.

Взяв свой узелок, Люсия вышла, устало улыбнулась окружавшим её людям. И сразу за порогом провалилась во тьму. Последнее что она видела — две пары испуганных мужских глаз. Одни, серые, холодные, принадлежали Джейсону. А вторые болотно-зеленые, в сеточке морщин. Смутно знакомые, из далёких времён, когда всё было хорошо.

***

Сквозь плотный туман мучительного сна без сновидений прорывались мужские голоса.

Пока слов не разобрать, но сознание ухватилось за них, как за нить, в надежде найти выход из этого тяжёлого места.

–… му надел перчатки. — говорил один, низкий, бархатистый.

— Сразу ко мне привести не догадался? — этот голос постарше, со знакомой трескучей хрипотцой. Отец? Но он же…

— Сэм, в который раз повторить? Люсия сама приняла решение помочь. Если б не она, Старый Пёс потерял бы пару, да и дочку тоже.

В глубине комнаты раздался стук — два стакана одновременно и с силой грохнули на стол, а собеседники дуэтом выдохнули. Кто как, а мужчины почти в любой ситуации обсуждают проблемы и принимают решения в сопровождении алкоголя.

Нервный смешок вырвался из груди хрипом, а глаза так и не открывались. Слабость не позволяла и пошевелиться, словно травница вычерпала весь резерв, чего раньше не случалось.

— Проснулась… Тогда я пойду, сами понимаете, — голос молодого мужчины был знакомым, но тон его совсем не такой, как при их первой встрече. Казалось, он и правда сожалел.

— Да, да. Кыш уже.

Шаги, быстрые и уверенные, скрип двери. Совсем недолгая тишина, плеск жидкости в стакане, и снова шаги, на этот раз в сторону кровати. Девушку приподняли, под спину сунули ещё подушку, помогая удобнее сесть.

— Вот, попей.

Даже запах у мужчины тот самый, из детства — дым, карамельки и море. А ещё табак.

После пары глотков смогла, наконец, разлепить глаза. И первое, что она увидела — была трубка, которую нервно крутили в пальцах. Старая трубка с уже затёртым, неумело нацарапанным корабликом. Перевела взгляд на лицо.

— Па-ап… — сипло всхлипнула и уткнулась лбом ему в грудь.

Слезы текли по щекам без остановки. Ещё сутки назад она была брошена всеми, предана и выброшена как ненужная вещь, к тому же намеренно испорченная, дабы никто не подобрал. Теперь же девушка нашла того человека, по которому безмерно скучала многие годы, не желая верить в его смерть.

А староста поселения изгнанников просто гладил её волосы.

Он не знал, что сказать, боялся скатиться на матросский матерный. Его дочь, милый, маленький солнечный зайчик теперь тоже одна из них. Что должно было произойти, что Люсия стала даже не просто продажной, а клейменой шлюхой без косы? Как жила его семья эти годы? Почему та женщина позволила подобному произойти?

Любой попавший сюда больше не мог покинуть остров, это была его суть, его магия. Эта проклятая земля стала спасением его жизни и приговором для семьи.

Так они сидели долго, пока Люсия, наревевшись, не успокоилась. А потом завозилась в руках отца.

— Папа, мне бы это, ну…

“А она краснеет так же очаровательно, как мать” пришло в голову мужчине, и тот улыбнулся.

— Да, милая, вон та дверь, — Сэмюель помог дочери подняться, а сам ушел в «столовую» часть дома. Достал хлеб, сыр, остатки буженины. На столе уже стоял чайник с заваренными ароматными травами.

Девушка вышла в платье, предусмотрительно оставленным кем-то из женщин, заглянувшей к ним утром. Вместе с корзинкой с сыром, молоком и свежим хлебом.

— Давай кушать, малышка.

Люсия присела за стол, всматриваясь в отца. С детства она помнила его добродушным, веселым, крепким мужчиной, всегда готовым поговорить с дочерью.

И, хотя за прошедшие годы его черты сгладились из памяти, — вот он, сидит напротив, наливает ей чай. Высокий, с военной выправкой, не исчезнувшей в простой жизни. Некогда русые волосы теперь стали седыми, появились морщины, но зеленые глаза до сих пор сияли так же, как и у нее.

— Говорили, ты шагнул со скалы… Хотя я помнила, брал ведь лодку, порыбачить. А потом, вроде, буря…

— Прости. Из-за моей самонадеянности тебе пришлось стать… Стать… — мужчина так и не смог произнести жуткого слова, не желая принимать страшной судьбы любимого ребёнка.

Люсия мягко улыбнулась, пригубила чай.

— Нет, не пришлось, это просто месть. Я простая травница, — пока она не хочет рассказывать об этом, но рядом с родным человеком боль прошедших дней утихает.

— Расскажешь, как жила?

— Расскажу, обязательно. Только давай потом?

Сэмюэль смотрел на дочь. Ей пришлось не только расти без отца, но и рано повзрослеть. Но в ее глазах не было ни злости, ни порочности. Открытый взгляд, немного усталый, с плещущейся надеждой и отголосками боли. Большего его малый дар не показал, но и этого было довольно, чтоб поверить — она осталась той же, доброй, отзывчивой его малышкой. А уж теперь он постарается сделать всё для её счастья. Всё, что сможет, пока не окончилось его время.

Отец и дочь вели неспешную беседу, за короткими фразами вспоминая тех себя, что остались в прошлом, на большой земле. Пока оба опасались переходить к болезненной теме жизни «после». Сэмюэль уже давно привык к одиночеству, к мысли что «там» его похоронили, и он никогда не узнает судьбу дочери. Хотя с каждым новым человеком вспыхивала надежда «а вдруг слышали о такой?» Теперь же в сердце колыхалась невообразимая смесь эмоций — от боли и отчаяния до надежды и счастья.

Люсия же радовалась, ведь отец теперь рядом, и она точно не пропадёт. И пусть придётся носить полностью закрытую одежду и забыть об отношениях, но она проживёт неплохую жизнь. И принесёт пользу этому маленькому сообществу. Только для начала надо выяснить, как же тут живут, и чем она сможет помочь. А отец, словно услышав её мысли, побарабанил пальцами по столу и задумчиво произнёс:

— Ты не волнуйся, занятие тебе точно найдём. Только вот как бы некоторые горячие головы…

— Горячие головы были всегда и везде, — задумчиво протянула девушка, беря кусочек сыра и свежую, ароматную булочку. — Это Проклятие… Нельзя касаться людей, кроме больных, понимаешь?

— Но им тебя никто трогать ничего не мешает. — закончил её мысль отец. — И больно будет только тебе.

Он на мгновение задумался, что-то прикидывая, и встал.

— Сейчас у нас собрание, я предупрежу кого смогу, чтоб не прикасались к моей дочери. Но сомневаюсь, что к моим словам прислушаются все. Постарайся лишний раз из дома не выходить.

— Папа, какой лишний раз? Да я ж тут заблужусь моментально!

— Вот и посиди в доме. А после обеда я вернусь, покажу тебе некоторые секреты. До встречи, мой Солнечный Зайчик.

Девушка опустила соломенные занавески на двери и окнах, вынула ставни, подоткнула юбку, и принялась за уборку дома. Ожесточенно выметая паутину, она пыталась унять грустные мысли о собственной судьбе.

***

В общем зале было очень шумно. Собрались почти все — кроме тех, кому было откровенно наплевать. Но такие жили отдельно от поселения и никак не влияли на жизнь общины. Обсуждали невероятную новость — у них появился лекарь.

— Вот если б ещё и с даром, а не просто травница…

— Ты что, она же шлюха. Разве девушка с Даром до такого опустится? Да ни в жизнь!

— Уверены, что она из таких? Может, с волосами просто беда приключилась? Клеймо ведь никто не видел, — подала голос одна из женщин, но её не слушали.

— А если ей нравилось?

— Тогда бы не попалась!

— Хорошенькая такая, надо заглянуть в гости!

Мужской гогот заглушил скрип стула, на который устало опустился староста. Заметив его присутствие все затихли, но ожидание затянулось. Старый Сэм не спешил говорить, обводя взглядом присутствующих.

— Эй, Сэм, так что там за рыжая цыпочка? — подал голос самый нетерпеливый, и остальные согласно загудели.

Бывшим матросам, пиратам и выжившим бандюганам было особенно интересно — не так часто в их края заносило таких молодых и красивых девушек. Да и женщин, в общем-то, тоже.

До появления этого сурового мужчины судьба тех немногих была незавидна. Их брали все без разбору, частенько ещё и устраивая драки меж собой. Теперь женщина сама могла выбрать себе нескольких мужей. И каждый надеялся стать тем счастливчиком, которого изберет новенькая — молодая, красивая, да ещё и наверняка многим премудростям наученная. Поэтому слова мужчины были для них подобны взрыву в пороховом трюме:

— Люсию вы не получите.

Жесткие, уверенные слова потонули в возмущенных криках.

— Успокойтесь сейчас же! — крикнул высокий, темноволосый парень, стоявший у двери. — Попробуйте напрячь память, и вспомнить, как зовут дочь Сэмюэля?

— Рыжая… Люсия?

— Твой Солнечный Зайчик, Люсия?

— Неужели она?

— Сэм, как же её так угораздило?

— Похоже, плохо ты знал свою малявку!

Сразу посыпались вопросы, ведь каждый знал о горячо любимой девочке, оставшейся там, на далёком берегу. Только мало кто верил, что дочь матроса могла остаться такой же невинной, как в детстве.

Староста вздохнул, снова пройдя взглядом по комнате, словно желая проникнуть в душу каждого, донести до них свое требование.

— Как именно всё случилось, я пока не знаю. Подозреваю, это делишки жирдяя и его братца-судьи. Они и вправду клеймили мою малютку… Ещё и проклятой печатью. Поэтому попрошу вас избегать прикосновений. От слова «совсем». И тогда Люсия останется тут и будет помогать нуждающимся.

— Проклятая печать? Это как? — заинтересовался Николас, один из самых молодых парней. Он был юнгой до бури, закинувшей его на остров.

В ожидании ответа никто не заметил, как две тени покинули помещение.

— Иногда обвинитель договаривается с магом, и тот вплетает в железо клейма заклинание, которое потом переходит на преступника. И они могут быть совершенно разные. Для Люсии это «Неприкасаемая» с огнём, действующее лишь на нее. Поэтому прошу не добавлять моей дочери боли. Она будет для вас лекарем, но не более. — Сэм ещё раз вздохнул, опустив глаза. Теперь необходимо обсудить ещё некоторые вопросы, и домой.

— Да, не повезло… Такая красотка, да не про нас.

— Зато, может, от язвы своей избавишься.

— От которой из них?

***

Близился полдень, но отца всё не было.

Люсия успела прибраться в доме и осмотреть его. В дальнем углу обнаружилась лестница в комнаты второго этажа, на поверку оказавшегося несколькими комнатами с отдельным входом, пусть сейчас и забитым. Больше было похоже на пустующий отдельный дом, почти полностью увитый разными растениями.

«Похоже, я нашла себе жилье», решила девушка. Не жить же с отцом в одной комнате. Но уборку там отложила на потом — вдруг у домика есть хозяин? Вновь спустилась вниз, и тут же поняла, что в доме она не одна. Интуиция кричала об опасности, но сделать Люсия уже ничего не успевала, даже сбежать. Она оказалась в тисках цепких рук, а хриплый шепот всколыхнул короткие волосы на затылке.

— Вот она какая, малышка-травница…

Рядом раздался второй голос:

— Да какая из шлюхи травница? Так, наверняка выучила пару травок и рецептов, чтоб не понести случайно, и хватит.

От мужчин тянуло кровью, брагой, и ещё чем-то горько-кислым, удушливым. От этого запаха слезились глаза, и лиц было не разглядеть. Девушка хотела закричать, но её рот накрыли чужие губы. Жестко, властно мужчина вталкивал свой язык, пробуя её на вкус и пробуждая проклятие. Затем нехотя отстранился, оставив горькое послевкусие и боль обожженных губ. В это время второй крепко держал её за плечи, хотя тело и так перестало её слушаться.

— Вку-усная, молодая, — довольно потянул первый, поцокал языком. — Мне нравится.

Он прихватил девушку за подбородок и, задирая ее голову вверх, рассматривал, кажется, с огромным удовольствием, как краснеет и покрывается волдырями кожа под его пальцами.

— Ох ты, какое интересное проклятие! Мне нравится, очень нравится! — Голос сбился до хрипа — Ты получишь лучшую смесь ощущений — боль и наслаждение! О да, в этом я мастер!

— Интересно, зачем она Сэму? Староста не из тех, кто любит причинять боль. — прошелестел бесцветный голос из тумана плывущего от боли сознания. — Сомневаюсь, что такая красотка его дочь.

— Да фигня, не важно это. Давай её на стол. До прихода старика успеем. И не дай ей грохнутся в обморок! Хочу, чтоб она ощутила всё!

Вот её тело поднимают, и подсаживают на стол, вот чужие руки расшнуровывают платье. Нарочито медленно, каждый раз стараясь зацепить кожу. Мимолётно касаются волос, скулы, опухших губ. Дыхание сбивается. Больно, а будет ещё больней.

Матерь, спаси! Поторопи отца, пусть скорей вернётся, прогонит их!

Но нет, богиня наверняка не слышит её, меченую. Теперь она изгнанница, теперь не увидеть светлого лика. Не войти под зеленые своды…

Платье падает с плеч, освобождая грудь, которую тут же мнут со спины руки первого. Задирают их, чтоб другой мог обхватить вершинку ртом, моментально прикусив розовую горошину. В то же время рука его ползет по ноге, задирая подол платья, приближаясь к самому укромному месту. В спину и бедро упирается твёрдая плоть, мужчины оба возбуждены, проделывают всё молча и хрипло дыша. Тот, что сзади наклонился и укусил её шею, присосался и замычал, а рука второго добралась уже к цели…

Боль нарастала, обещая вот-вот погасить сознание, но магия мужчин не позволяла скользнуть во тьму, как и не позволяла вырываться и кричать…

***

Она плыла в зелёном океане, окутанная сизым, прохладным туманом. Постепенно окружение приобретало чёткость, но не до конца. Словно было живое, и не желало показываться. Трепетало, то охватывая её, то отступая, борясь с огнём. И, наконец, победило.

— Ты всё же вернулась в мой Дом.

Голос нежный, печальный и такой знакомый. Люсия потянулась и села. Теперь мир принял очертания зеленого шатра с множеством подушек цвета луговых трав и рек. Большие и маленькие, изумрудные, синие, голубые, с яркой вышивкой и без, они полностью закрывали пол, а среди этого богатства — резной деревянный столик. Остатки тумана развеялись, и девушка ощутила аромат травяного чая и цветочных цукатов. Такое есть только в одном месте. Люсия виновато склонила голову.

— Простите, Матушка… Я недостойная дочь….

Лёгкое шуршание, и у её плеча оказывается вполне осязаемая фигура, укутывает девушку в прохладный шёлк, гладит по волосам… В этом пространстве её волосы снова длинны, а кожа чиста. Тут нет боли, нет слёз. Сюда приходит только Душа, сама суть.

— Я всегда тебе рада. Сила твоя растёт, Люсия. — богиня помолчала, продолжая обнимать девушку. — И ты последняя из моих Дочерей. Мир почти забыл о нас.

Но это девушка и сама знает. Не так давно прошедшая война унесла жизни многих, а впереди, по слухам, назревает ещё одна.

— Я… Я там умерла?

— Нет, дитя моё. На счёт остального тоже не переживай, — успокоила её женщина, разливая чай. — держи, твой любимый.

В прозрачных чашках плескался ароматный напиток янтарного цвета с ароматом вереска и мёда. Люсия, улыбнувшись, пригубила чай. Силы потихоньку восстанавливались, перетекая к её реальному телу.

— Значит, меня спасли? Он не успел?

— Дитя, чистота телесная для меня не имеет большого значения в вашем случае. Но нет, не успел, — богиня, склонив голову набок, задумалась о своём, похрустывая сахарными лепестками.

Люсия же рассматривала свою покровительницу.

Богиня могла предстать в любом образе. В старых храмах, задолго до войны, обычно было не меньше семи статуй, и все совершенно разные. Сейчас Мать приняла облик светловолосой женщины лет двадцати пяти. Полные губы, серые глаза, тонкие руки с нитяными браслетами на запястьях. В прежние времен богиня сама выбирала среди новорожденных девочек тех, кто будет ей служить. Не жрицей в храме, нет. У существования Дочерей была иная цель. Они росли в своих семьях, и никто не догадывался, кто посещает их сны. Теперь Богине поклонялись редко, единственная женщина, она не вмешивалась в дела других, но и забыть о себе не давала. И мстила по-женски, коварно. Именно так на карте появилась пара пустынь и круглое-круглое море. И много ещё чего. В затянувшемся молчании они допили чай, и шатёр стал потихоньку истончаться.

— Да, Люсия… — Великая Мать взяла её за руку, внимательно осмотрела и вздохнула. — Проклятие твоё я снять не могу. Там другие постарались. Тебе придётся научится с ним жить. По крайней мере, пока не поймём условие. А теперь до встречи.

Шатёр медленно растаял, а на смену ему пришла темнота и боль. Опять.

***

Сознание вновь с трудом выпутывается из липкой тьмы, в который раз за много дней. Обожжённая кожа саднит и чешется, даже примочки, которые как раз сейчас меняли, особо не помогали. Девушку немного знобило, и хотелось поплотней укутаться в одеяло. Чужая, тонкая рука проникла между ног, и девушка дёрнулась, пытаясь отстраниться.

— Успокойся, это всего лишь я. И травы, лечебные… — прошептал женский, даже девчачий голос. И тут же звонкий крик. — Она очнулась!

Быстро закутав Люсию в одеяло, девочка впустила в дом троих мужчин. Отец тяжело присел на край кровати. Его руки дрожали, а глаза покраснели. Казалось, в волосах стало больше седины.

— Прости, прости, Люсия. Если б я не задержался… Спасибо ребятам, догадались проверить, как ты без меня.

Мужчины остановились в глубине комнаты, и не подходили. Люсия подтянула покрывало повыше, прячась за ним.

Украдкой осмотрела руки. Волдыри уже сходили, покрывались корочкой. Губ она не ощущала и, кажется, даже не могла ими пошевелить. В ближайшее время ей на улицу не выйти. Возможно, опасности больше нет, но всё же страшно. Подняла глаза на отца, будто спрашивая — что же было?

— Пока всего не расскажу, но те двое больше никого не побеспокоят. Мы перенесли тебя в верхнюю часть, сюда нельзя попасть снаружи, пока что. А Джейсон и Лис будут присматривать за тобой, когда меня нет, — отец кивнул в сторону вошедших с ним. — Им можно доверять.

Девушка перевела взгляд внутрь комнаты. Кивнула головой, позволяя мужчинам подойти. Надо же взглянуть на тех, кто будет рядом в ближайшее время.

На свет выступили двое, и выглядели они почти как близнецы — рост, комплекция, одинаковый разворот плеч и упрямый, изучающий взгляд. Волосы длинные, заплетены в косицы со всякими украшениями, позвякивающими при ходьбе. Джейсона она узнала, и улыбнулась тому одними глазами, но мужчина отвел взгляд, упрямо поджав губы.

Второй, представленный как Лис, отличался более тонкими, даже заостренными чертами лица. В отличии от русой гривы первого, волосы его были черными как смоль и короче — чуть ниже лопаток. В ухе блеснула серьга.

Он приветственно кивнул и улыбнулся:

— Я многим обязан Сэму, и буду рад помочь. Рад знакомству, хотя жаль, что в таких обстоятельствах.

Строго глянув на Джейсона её отец покачал головой и встал:

— Итак, знакомство произошло, оставляю тебя на попечении Кати, она старшая дочь Марты. Знает несколько трав, часто помогала как раз ребятам с ожогами.

Мужчины ушли, оставив их одних, а смышлёная девочка тут же притащила её узелок с травами. Вытаскивала мешочек за мешочком, показывая их. На нужные травы Люсия моргала. Потом точно так же травы отмерили, заварили. Это был специальный отвар для таких как Люсия, для восстановления сил и тела, если оно ранено. Только вот основное время упущено, она пробыла без сознания больше трёх дней, а значит, восстановление затянется.

Вскоре она проваливалась в беспокойный сон, просыпалась, выпивала отвар и вновь засыпала. Спустя пару суток смогла разговаривать, и подружилась с девочкой. Оказалось, та давно хотела стать лекарем, только вот не судьба выучиться на острове, хотя небольшой дар есть.

— Может, даже в академию в столице бы приняли, — мечтательно говорила она, изучая названия и свойства новых растений.

Несколько раз в день к ним поднимались отец или охранники.

Лис приходил чаще, и оказался довольно неплохим собеседником. Талантливым рассказчиком, поведавшим ей многое о быте этого поселения — Дома Отверженных. О причинах, приведших его сюда, не говорил. Только грустно улыбался, поглядывая на Джейсона, если и приходившего, то всегда сидевшего подальше и угрюмо молчавшего.

Постепенно Люсия пришла в себя, смогла вставать и ходить, не испытывая боли и дискомфорта. Все шрамы на лице и теле заживали, не оставляя следов, что пару раз вызывало вопросы у хмурого мужчины. Но после второго ответа “только лишь сила трав” интересоваться перестал.

Всё чаще сидела у раскрытого окна, дошивая себе скудный, но удобный гардероб. Ведь придёт время, и ей нужно будет выйти на улицу. А когда же это сделать впервые, как не в приближавшийся День Матери? Первый день праздничной седмицы, когда восхваляют всех богов. Она улыбнулась, разглаживая верхнее зеленое платье, раздумывая, что бы вышить? Взгляд упал на разросшийся под окном лилово-розовый цветок. Вереск… Ну конечно!