Сказочная тайга

Таня Х., 2021

Советские ученые в тайге сталкиваются с враждебными элементами в лице шпионов, которые пробудили древнее зло. На нашей стороне только вера в победу коммунизма и нравственная чистота. Так победим. Этот текст является пародией на соцреалистическую литературу и НЕ преследует целью очернение советской эпохи.

Кафедра

Аудитория при кафедре орнитологии сегодня пустовала, и потому Вале было немного грустно смотреть на родные стены без толпы студентов, мечтающих внести свое имя в историю советской зоологической науки, без их задорного смеха и горящих глаз. Сессия закончилась, а значит, совсем скоро — горячая пора производственной практики. Валя, как лаборант кафедры, отвечала за подготовку к экспедиции и с нетерпением ждала профессора Доценко с партсобрания. Это был ее главный кумир, если не считать академика Павлова и Владимира Ильича Ленина. Но те уже давно умерли, а Артемий Михайлович жив, живет и продвигает родную орнитологию вперед, к победе коммунизма в отдельно взятой области науки. Так он, по крайней мере, говорил, и Валя ему верила. Но помимо слов были и дела! Это Артемий Михайлович первым из советских ученых описал лысую трясогузку и ленского выползня — птиц, которых не мог изловить и изучить никто из его предшественников. Потому что только он заходил в тайгу так глубоко, чтобы найти их компактный ареал обитания. При одной мысли об Артемии Михайловиче сердце Вали трепетало, она закрывала глаза и представляла его образ — высокий, с седеющей бородой и продолговатым лысеющим черепом, выдающим недюжинный ум, с его тонкими нервными пальцами и быстро краснеющей на солнце кожей — он был воплощением ее идеала ученого и человека.

Хлопнула дверь аудитории, Валя обернулась и увидела Артемия Михайловича во плоти. На нем была голубая рубашка с коротким рукавом, так идущая к его гиацинтовым глазам, и брюки, — пожалуй, чересчур узкие для профессора. Но Валя считала, что такой выдающийся человек как Доценко может себе это позволить. Для своих лет он был молод душой, в его глазах часто загорались задорные огоньки, и даже морщины у глаз его не портили.

— Валя, что ты тут делаешь? Все студенты пошли в клуб на танцы.

— А я ждала вас, Артемий Михайлович. Я приготовила вам чаю. И вот еще, — Валя протянула ему список студентов, задействованных на практике, и перечень оборудования.

— Валя, ты такая умница, — Артемий Михайлович улыбнулся и положил руку ей на плечо. От этого прикосновения по ее телу пошли теплые волны. — Если бы я был моложе, обязательно бы на тебе женился.

— Артемий Михайлович, вы совсем не старый! — Валя с нескрываемым обожанием глядела в эти мудрые глаза.

— Для тебя, Валюша, старый, — горестно вздохнул профессор и опустил взор, словно стеснялся влюбленного взгляда студентки. — А вот тебе уже замуж пора! Шутка ли? Двадцать два года завтра исполняется!

— О, Артемий Михайлович, вы помните! — с восторгом воскликнула Валя.

Конечно, помню. Ты же моя любимица! Как ты тогда препарировала пискульку на глазах у комиссии из Москвы! Как им все преподнесла! Любо-дорого! — Доценко покачал головой и широко улыбнулся. — Я горжусь тобой, Валюша! С тобой наша кафедра пойдет далеко вперед!

На глазах у Вали выступили слезы счастья. Она бросилась к Доценко и порывисто обняла.

— Артемий Михайлович! Я так боюсь вас подвести! Так хочу вас порадовать! Всегда радовать, как тогда!

— Валюша, ну, что ты? Нас могут не так понять, — Доценко отстранился и потоптался на месте. — У меня для тебя подарок. Я завтра уезжаю в тайгу, потому дарю сегодня.

— Ох, Артемий Михайлович, заранее же не дарят! — ойкнула Валя. Она, хоть и комсомолка, верила в приметы. И ей за это было стыдно.

— А я твой подарок в свой стол положил и ключом запер, — профессор хитро подмигнул и раскрыл ладонь, на которой лежал латунный ключ от ящика стола. — Ты завтра, когда оборудование будешь грузить, загляни туда.

— Артемий Михайлович, не стоило! — Валя зарделась.

— Стоило, Валюша! Ты сокровище! И редкость, как красношейная поганка!

От такого сравнения Валя залилась краской. Этих птиц в Сибири осталось не больше пары сотен.

Доценко, кивнув ей на прощание, забрал свой потертый портфель с кафедры и вышел за дверь. На столе остался ключ от ящика стола и манил воспользоваться им сейчас. Но комсомолки не должны быть нетерпеливыми. И потому Валя взяла себя в руки и направилась в лабораторию, где уже работали Вадик и Сеня, им надо было помочь сложить оборудование в ящики. Они, конечно, будут ее прогонять, говорить, что не девичье это дело. Но Валя знала, что нет такой силы, которая заставила бы ее предпочесть танцы в клубе сборам в экспедицию. К тому же, парням нужна была ее твердая рука и наставление. Они оба не вызывали у нее доверия как лаборанты.

Когда Валя увидела, как ребята сложили весы, микроскопы и инструменты в ящики, она просто руками всплеснула. Все было не по инструкции! Пришлось все переделывать, соблюдая технические условия транспортировки для каждого прибора. Ребята, конечно, ворчали, но в итоге Вале удалось переломить их желание пойти на танцы: она убедила их всё сделать по правилам. Когда уже остались самые мелочи, она, видя их грустные глаза, сжалилась:

— Ладно, идите.

— Валя, ты человечище! — воскликнул Вадик и поцеловал ее в щеку. — Мы ведь еще успеваем в шахматный кружок. Сегодня турнир Советского района!

Молчаливый Сеня кивнул, вынул из-под папки с бумагами набор шахмат и встряхнул. Этот звук предстоящей игры радовал его почти как мелодия советского гимна. Провожая их взглядами, Валя подумала: «И как я могла решить, что они на танцы пойдут? Там, поди, уже и иностранную музыку под вечер включают! А вот шахматный кружок — как раз по таким хорошим парням, как Сеня и Вадик».

Валя сложила в коробку канцтовары, нужные для экспедиционной лаборатории, и присела на стул. Латунный ключ лежал в нагрудном кармане ее блузки, том, что ближе к сердцу. Она думала о Доценко и его подарке. И тут ей пришла в голову мысль, что завтра она в спешке может забыть о нем. Или, что тоже весьма вероятно, ей будет неловко заглядывать в ящик стола заведующего кафедрой на глазах у лаборантов и студентов. И она решилась. Подошла к заветному столу, на его темной полированной крышке были видны царапины от скрепок скоросшивателей и белесый кружок в том месте, где профессор всегда ставил чай. Валя обвела это место пальцем, будто прикоснулась к нему самому. Ключ в кармане словно шевелился от ее быстрого ритмичного дыхания, она взяла его в разом вспотевшую ладонь и чуть не выронила. Здесь было два запертых ящика. Валя попробовала верхний, но он не поддался. Неужели Доценко держит у себя два ключа от ящиков одного стола? Это странно. На нижнем ящике были заметны следы ключа, который часто вставляли в скважину. На верхнем таких следов почти не было. Может, он просто не открывается, застрял? Валя провернула ключ во втором ящике, и тот поддался. Внутри лежала маленькая зеленая коробочка. Сердце Вали екнуло. Она схватила подарок в руки и принялась рассматривать. Это были духи «Ландыш серебристый». На коробочке был нарисован этот нежный цветок. Такой же нежный, как ее любовь к Артемию Михайловичу. И запах лесной, тонкий, напоминающий об экспедициях, нехоженых тропках болот, о солнце, утонувшем в затоне.

Валя вдыхала этот аромат и просто млела от удовольствия. Она даже не заметила, как пролетело время. На кафедру зашла вахтер тетя Зина и сказала, что запирает двери института. Валя вздохнула, вернулась к ящику стола и хотела его задвинуть, но это оказалось не так-то просто. Она сунула туда руку и вытащила застрявший между двумя ящиками листок. На нем были в столбик напечатаны номера и даты. Даты были прошлогодние — 23, 24, 25 июля. Как раз самый разгар летней экспедиции в тайгу. Номера ей были непонятны. В их кодах кольцевания птиц использовались совсем другие аббревиатуры. Странно все это. Валя положила лист обратно в ящик и закрыла его на ключ.

Выходя из института, Валя прижимала к сердцу коробочку с духами. Все в ней трепетало от предстоящей поездки в тайгу и совместной работы с Артемием Михайловичем.