Глава 10. Юные саботажники
Зеваки подходили к клетке, толпились, разглядывая пленника-мутанта, отпускали бесцеремонные и оскорбительные комментарии, кто-то даже попытался ткнуть его палкой — хорошо, охранник увидел и предупредительно попросил «господ посетителей торгов» не портить товар. Наконец, к вящему облегчению скавена, толпа любопытных, натешившись зрелищем, рассосалась. Можно было слегка выдохнуть.
Мрачный, злой и порядком выбитый из колеи, О’Хмара сидел в углу клетки прямо под донельзя издевательской надписью на припаянной к решетке табличке «Прохода нет» и пытался привести в порядок хаотично мечущиеся в голове мысли и спонтанные идеи, как отсюда выбраться. Ему совсем не было дела ни до соседа, потихоньку возобновившего осторожные попытки наладить с ним контакт, ни до работорговца, ни даже до всех этих праздных бездельников, что глазели на него, как раньше глазели бы на зверя в зоопарке.
— Может, все-таки поешь немного? — на плечо легла бледная ладонь. Марк раздраженно отмахнулся и едва не вышиб из руки Кости зажатую в ней миску с баландой. Тот со стоическим вздохом слизнул с пальцев попавшие на них капельки плеснувшего варева. Но вместо того, чтобы снова оставить соседа по клетке в покое, свалить в свой угол и не отсвечивать, «чистый» сел неподалеку, отставив миску. — Глупо, — вдруг решительно сказал он. — Ты ведешь себя крайне глупо!
— Это еще почему? — ощерился скавен.
Костя улыбнулся. Это была улыбка не по годам взрослого, мудрого и много повидавшего, но смертельно уставшего от приключений и несносных выходок окружающих человека.
— Я не знаю обычаев вашей… вашего племени — тех, что приняты на твоей станции… или где ты там еще живешь, — начал он. — Но, судя по твоему виду, речам и поступкам, ты наверняка думаешь, что для такого, как ты, будет неизгладимым позором принять пищу врага, держащего тебя в плену и собирающегося продать, как вещь. Я прав?
Он, конечно же, был прав, вот только гордость и упрямство не давали Марку признать эту правоту.
— Прав, — заключил «чистый», совершенно безошибочно истолковав его упорное молчание. И неторопливо продолжил: — А еще, я так думаю, ты выжидаешь удобный момент, чтобы свалить отсюда и вернуть себе свободу. Так?
Марк резко переменил позу и подозрительно воззрился на назойливого соседа:
— Ты что, мысли читать умеешь? — пробурчал он, про себя удивляясь, как же быстро этот бледный красавчик раскусил его. И уже в который раз!
Новая улыбка осветила худое лицо Кости и сделала его еще красивее.
— Не умею, конечно же. Просто они очень ясно написаны на твоем лице. Ну, и ведешь ты себя соответствующе. Но ты лучше вот над чем подумай, — Костя вдруг осторожно огляделся и понизил голос. — Для побега или хотя бы сопротивления тебе понадобятся силы. А откуда ты их возьмешь, если будешь морить себя голодом? Конечно, этой бурде далеко до нормальной еды, но ведь и это — хоть что-то! И потом… — паренек остановился и лукаво сощурился. — Разве трудности не закаляют мужской характер?
Несколько секунд скавен смотрел на «чистого», а потом… прыснул и расхохотался так, что привлек внимание надсмотрщика. Тот молча погрозил мальчишкам пудовым кулаком: мол, глядите у меня!
Алтуфьевец немедленно заткнулся, но некоторое время продолжал давиться смехом. Его сосед с легкой вежливой улыбкой ждал, пока его отпустит.
Наконец Марк справился с собой.
— А ловко ты меня… подкусил! — вынужден был признать он. — Действительно, как я про силы-то не подумал? Ладно, давай сюда эту свою бурду!
Костя тихо и с облегчением засмеялся и с готовностью передал ему миску.
— Остыло уже… И часть ты уже пролил на пол.
— Пофиг! — с уже набитым ртом пробурчал набросившийся на содержимое посудины юный мутант. — Сам сказал, что трудности закаляют мужской характер! Вот и буду закалять!
— Приятного аппетита!
В ответ раздалось только невнятное ворчание проголодавшегося скавена.
Марк выхлебал все, что было в миске, и даже вычистил ее с помощью пальцев, которые потом незатейливо облизал и вытер о штаны.
— Что? — заметил он взгляд соседа.
Тот вспыхнул и отвел глаза.
— Извини… просто ты так… оригинально ешь…
— Еще скажи, что я жру, как грязная мутантская скотина!
Костя странно посмотрел на снова ощетинившегося соседа.
— Не скажу, — тихо, но твердо возразил он. — Я же понимаю… Будь я таким голодным — тоже забыл бы о всяких там манерах.
Марк ощутил, как в груди слева что-то защемило, а щекам стало жарковато.
— Ну, ложек же нам не выдали… — смущенно пробурчал он и отвернулся.
И снова — ощущение лежащей на плече ладони. Но на этот раз стряхивать ее почему-то не хотелось.
— Я очень рад, что ты решил проявить благоразумие, — искренне сказал Костя. — Не делай больше глупостей, хорошо?
— Ладно… — все еще чувствуя смущение, буркнул скавен и отвернулся, делая вид, что его очень интересует окружающая обстановка. — Как ты думаешь, куда нас могут продать? — вдруг спросил он немного погодя.
Из подслушанных слов торговца людьми Марк сделал вывод, что они с этим странным и не по-детски рассудительным пареньком из «чистых» являются чуть ли не самыми ценными здесь рабами. Костя был просто бессовестно хорош собой, и хозяин, потирая руки, все приговаривал, как же ему повезло заполучить такого красавчика, за которого он непременно сорвет жирный куш с какого-нибудь «богатенького буратины».
Что касается Марка, то в его адрес уже несколько раз звучало: «Мутант, экзотический раб, на любителя — но тоже, в принципе, симпатичный!». Ни красивым, ни даже симпатичным юный скавен себя никогда не считал (да ему и дела до этого не было — что он, девчонка, что ли?), но уж очень ему не нравилось, как его тут называли! Марк не знал значения слова «экзотика», но нутром чуял, что ничем хорошим оно ему, чужаку и мутанту, в этих краях не мяукнется.
— Могут в прислуги какому-нибудь богатею или в большой трактир, еду клиентам разносить, — почему-то не сразу отозвался Костя. — Мы ведь не каждому по карману, покупать нас для черной работы — глупая трата патронов. К тому же, как я уже говорил тебе, на Ганзе рабства официально нет. Хотя неофициально… Здесь его предпочитают не афишировать и маскировать другими, более легальными и благовидными вывесками — блюдут, так сказать, морду лица перед соседями… Этот рынок, к примеру — почти тайный. О его существовании мало кому известно, а торги происходят по предварительному уведомлению всех посвященных. Видишь всех этих типов? — Костя кивнул на фланирующих по залу зевак. — Ни одного случайного лица среди них нет. Да случайных сюда охрана станции и не пустит… — он помолчал, а потом продолжил: — Еще нас могут купить для какой-нибудь развлекательной арены или для так называемых Полигона и Вольеров. Там вечно требуется обслуга и смена тем, кто уже… отработал свое. Обычно туда нанимаются свободные — платят там неплохо, но хозяева и рабами не брезгуют, а также приговоренными преступниками. Но, правда, и абы кого туда тоже не покупают.
— О какой арене ты говоришь? У вас тут что, даже цирк есть?
— Да при чем тут цирк?.. — поморщился Костя. — Хотя это было бы неплохим вариантом!.. Я про арену для боевых состязаний, где специально обученные люди сражаются между собой. И со всякими зверями и му… монстрами, — поправился он. — Слышал о гладиаторах?
— Нет. Но я понял, о чем ты говоришь, — Марк задумался. Губы его невольно сложились в упрямую линию. — Я бы все же не хотел, чтоб нас отправили на арену, — наконец сказал он. — Ни на боевую, ни тем более — на цирковую! Быть потехой для толпы? Ни за что! Я охотник, а не клоун!
Конец ознакомительного фрагмента.
