Пролог
Станция Алтуфьево, март 2017 года
— Хо, парни, гляньте — Хмара себе бабу добыл! Ай, Хмара, ай, мужик!
Толпа обитателей Алтухов с хохотом и веселыми подначками окружила только что вернувшегося с поверхности молодого охотника. За его плечами горбился объемистый заиндевевший сверток из свежесодранной звериной шкуры. В свертке ждала своего часа разделанная на куски тушка бывшего обладателя этой самой шкуры.
У ног охотника съежилась, бросая исподлобья испуганно-ненавидящие взгляды, поджарая девчонка лет семнадцати в живописном, как говорили до Удара, «техногенном рванье». Одежда ее, а также короткие волосы темно-рыжего цвета были почему-то в снегу, а в спутанных и всклокоченных прядях виднелись сухие листочки и хвоя.
— Хороша-а-а! — протянул кто-то, оглядев добычу охотника. — Хмара, где надыбал?
— В Трэш-сити, где ж еще!
— От же ж ушлый Яшка-цыган! — восхитился кто-то и тут же выдал наглым, с характерным надрывом, тенорком: — «Спрячь за высоким забором девчонку — выкраду вместе с забором!..» А забор-то где трэш-ситиевский, а, Хмара?
Охотник — красивый, чернявый и действительно смахивающий на цыгана, в ответ блеснул пока еще не прореженной авитаминозом и бурной жизнью улыбкой:
— Да обратно на место поставил! А то, что другие красть будут?.. Эй, а ну убери лапы от девки!
— Ну че ты, даже пощупать не дашь? Такая краля!..
— Вот иди сам себе добудь — потом щупай! Моя девка, усек?!
— Да твоя, твоя, не кипишуй!.. А че она вся такая белая? Ты ее, что ль, снежками загонял? Чтоб шкурку не попортить?
— Га-га-га!!!
Громкий мужской гогот взорвался под сводами станции. Охотник неторопливо стянул начавший оттаивать сверток и передал подоспевшей кухонной бригаде своего клана. С наслаждением расправил натруженные плечи. И только потом ответил:
— Идти не хотела. Пришлось сунуть носом в сугроб и немного повозюкать — в воспитательных целях.
— Га-га-га!
— А связал зачем? — продолжали веселиться охочие до зрелищ алтуховцы.
Действительно, у рыжеволоски были скручены за спиной руки, и она время от времени неловко поводила плечами: больно!
— Не вняла воспитательным мерам. Распускала руки. Едва ухо не оторвала, пришлось окорачивать.
— А кроме уха она тебе, случайно, ничего не оторвала? А, Хмара?
— Хочешь проверить, Банзай? — оскалился охотник. — Тогда поворачивайся и нагибайся!
— Га-га-га!!!
— Хмара, на кой хрен тебе эта дикая кошка? — летели отовсюду подначки. — Ты же с ней не справишься! Тебе придется ее на ночь привязывать! В позе морской звезды — и чтоб лишний раз не возиться, и чтоб она тебе уж точно ничего не отгрызла! Ни во сне, ни, так сказать, в процессе!
— Мужики, а давайте я как-нибудь уж сам разберусь, что мне делать с моей добычей и как с ней обращаться? Еще вы мне свечку не держали!
— Га-га-га!!!
Привлеченный всеобщим шумом и весельем, подошел один из клановых вожаков, сопровождаемый своей свитой. Толпа раздалась. Хмара покосился на подошедшего и слегка напрягся: а ну как захочет отобрать девчонку? Ведь он, Хмара, — член его клана, а вожаку всегда — лучший кусок…
Но вожак — бледнокожий, со встрепанными, рано подернувшимися сединой волосами, кустистыми бровями и неопрятной щетиной на щеках — лишь оглядел добычу молодого охотника с головы до пят (та совсем съежилась под его пронзительным взглядом, но ненависти в глазах не погасила), хмыкнул и легонько похлопал парня по плечу.
— Молодец! Девка — что надо! Можешь считать себя Тесеем, совершившим еще один подвиг!
Развернулся и неторопливо пошел обратно. Перед ним почтительно расступались и свои, и не свои, а за его спиной раздавались уважительные шепотки: «Кожан — молоток, все по справедливости делит! — «А Тесей — это кто?» — «Да древний грек какой-то. Говорят, мутантов пачками мочил, горгон там всяких, гидр…» — «Горгону другой грек завалил, не звезди!» — «Ай, да мне-то не пофиг? Они все равно давно уже все померли!..»
Хмара тайком перевел дух и посмотрел на пленницу. Та — ощетинившаяся, пышущая страхом и ненавистью, действительно всем своим видом напоминала дикую рыжую кошку.
— Идем! — он рывком поднял ее за локоть и потащил к своей палатке.
Девчонка несколько раз дернулась, попыталась даже его укусить, но Хмара запустил пальцы в ее шевелюру и резко рванул. Рыжая взвизгнула от боли, скривилась и прекратила сопротивляться.
Вслед им летели крепко посоленные шуточки, смех и предложения вспомнить о товарищах, если пленница снова проявит строптивость.
Хмара небрежно, но жестко втолкнул свою живую добычу в палатку, а сам неторопливо снял зимний маскировочный костюм, теплую одежду, унты и развесил все это на просушку на стоящих тут же деревянных козлах. И только потом сам влез в палатку и сноровисто застегнул за собой полог входа.
— В общем, так, — обратился он к забившемуся в дальний угол и сверкающему глазами рыжему клубку страха и ненависти. — Сразу расставлю все точки над зю, чтобы лишить тебя всяких бесплодных иллюзий. Пункт первый — побег со станции. Даже думать забудь. Сбежать отсюда тебе не удастся. Наверх у нас ба… женщин не выпускают ни под каким предлогом. Попытка смыться в туннели чревата попаданием в лапы ребят с блок-поста. А они с тобой — в отличие от меня — церемониться не станут. И даже если тебе посчастливится от них ускользнуть — их коллеги на бибиревском кордоне могут решить, что ты — наша лазутчица, и незатейливо пристрелить, даже не дав тебе дойти до их ворот. В обратную сторону, в тупики, идти тоже бессмысленно — выхода наверх там нет, так что рано или поздно тебя все равно найдут и притащат обратно. Причем уже не так… гм, деликатно, как тащил тебя я. Вопросы по первому пункту есть?
Девушка молчала.
— Вопросов по первому пункту нет, — кивнул сам себе алтуховец, словно поставил галочку в невидимом опроснике, и потянулся к связывающим ее путам. Пленница тут же вскинулась и угрожающе оскалила зубы.
Р-раз!!! Хлесткая оплеуха оглушила ее и отбросила, как тряпичную куклу, и строптивица, вскрикнув, упала на пол, неловко вывернув руки и уткнувшись носом в потертое одеяло.
— Пункт второй — послушание, — ровным голосом продолжил Хмара, подождав, пока она не придет в себя. — То, как я с тобой буду обращаться, зависит только от тебя. Ты можешь сопротивляться, кусаться, царапаться… и каждый день ходить битой и в синяках — что, прошу заметить, очень не украсит твое симпатичное личико. Про привязывание парни уже говорили, и я нахожу, что это — вполне недурная мера по обузданию строптивого нрава некоторых глупых девиц… — тут охотник пристально посмотрел в глаза всхлипывающей девчонке. — А можешь поступить наоборот — проявить благоразумие, успокоиться и смириться со своей участью, как это сделали другие женщины на нашей станции, подобные тебе. И стать хозяйкой в этой палатке, приобрести определенный статус в моем клане и в целом — в общине. И пользоваться всеми преимуществами этого. Подарки там всякие, гостинцы, золотые цацки, брюлики и все такое прочее. Ну и, естественно — хорошее отношение, уважение, покровительство и защита с моей стороны. Что скажешь?
Рыжеволоска долго молчала. На лице ее отражалась внутренняя борьба.
— Я не просила меня красть! — наконец пробормотала она. В голосе ее слышалось упрямство и возмущение. — Почему я?
— Ты мне понравилась, — хмыкнул охотник и расплылся в улыбке. — Видишь ли… я довольно давно начал за тобой следить. И решил, что именно ты станешь моей женщиной. Без вариантов. Знаешь, я — человек не жестокий, и лишний раз поднимать на тебя руку мне совсем не хочется. Но если ты будешь вынуждать меня воспитывать тебя жесткими методами — тебе же самой будет от этого только хуже. Так что думай хорошенько и решай, кем ты станешь здесь.
Девушка снова непримиримо насупилась… а потом вдруг издала длинный рваный вздох, обмякла и понурилась.
Приняла решение.
Хмара снова хмыкнул и принялся расплетать концы провода, стягивающего ее запястья. Покончив с этим, он мягко, но властно опрокинул девушку на спину.
— Ты… ты меня… сейчас… — пролепетала та, сжимаясь и пытаясь отползти.
— И пункт третий — понимание ситуации. — Хмара ткнул куда-то себе за спину большим пальцем. — За стенками этой палатки найдется немало изголодавшихся по женской ласке мужиков. Которые с огромной радостью воспользуются твоим пока еще свежим и не потасканным телом. Гм… Ключевое слово здесь — пока еще… И не по одному, замечу тебе, разу воспользуются. Но можешь не рассчитывать, что все это будет происходить, как в довоенных сопливых романчиках для гламурных кисок. Насколько мне известно, в первый раз… и уж тем более, без какой-либо предварительной подготовки — всегда больно, а наши ребята — увы! — нежными манерами в большинстве своем не отличаются. — Хмара хмыкнул, наблюдая за реакцией пленницы. — А теперь представь: что потом от тебя, такой гордой и строптивой, останется — после того, как тебя перетрахает по очереди и коллективно целая толпа озабоченных и в большинстве своем не знающих культурного обращения с женщинами самцов?
Он со спокойной насмешкой посмотрел в начавшие наливаться ужасом глаза и с убийственной лаконичностью закончил:
— У тебя есть выбор: или я — или они.
По щекам пленницы потекли слезы, она зажмурилась и отвернулась, дрожа и еле слышно всхлипывая.
А потом начала медленно расстегивать поношенную куртку.
