Дневник Славы Былинушкина из 4 «Ж»

Татьяна Золотарёва (2024)

Слава Былинушкин — весёлый любознательный четвероклассник, который терпеть не может математику и английский и всеми правдами и неправдами пытается освободиться от уроков. Он уверен, что двойки ему ставят незаконно, и активно протестует против учительского «произвола». Слава не прочь похулиганить и попадает в невероятные переделки, от которых взрослые теряют дар речи. Но однажды Слава с удивлением обнаруживает, что и от столь ненавистной ему школы есть польза… Юмористическая повесть Татьяны Золотарёвой посвящается всем жизнерадостным мальчишкам и девчонкам. Будьте осторожны: книга вызывает приступы неконтролируемого смеха!

5 сентября,

Пятница

На стенах нашего класса — сплошные жуки. Их, пока мы отдыхали на каникулах, нарисовала Вовкина мама, она художница. Я, как увидел это безобразие, ещё больше учиться расхотел (хотя куда уж больше — и так ни капельки не хочется). В самом деле, нас сачком затягивают в таблицу умножения, сетью тянут в дебри правописания, а со стен подмигивает солнечное лето. Как в подобной обстановке решать уравнения?! Мысли улетучиваются!

А всё потому, что буква нашего класса — самая неприличная из всех возможных: «Ж». По трагической случайности в школе мы одни такие. Что-то там скакнуло в рождаемости, и в первый класс записалось слишком много детей. Ну и организовали дополнительный класс. И главное, сами же нас учат, что в русском алфавите тридцать три буквы — бери любую свободную. Так нет, взяли эту «жэ». Они-то взяли, а мы отдуваемся четвёртый год подряд! Но, хвала азбуке, и до родителей дошло, что быть «жэками» очень обидно. Им бы потребовать у директора переименовать нас в «Л» или, на худой конец, в «Р», но наш родительский комитет определил, что лучше они стены вокруг измалюют жуками. С чего-то им померещилось, что жуки — это хорошая ассоциация. Нас, как водится, не спросили.

Рюкзак утром словно кирпичами набит, еле волочу, хотя в течение дня с ним необъяснимая трансформация случается и по дороге домой я его почти не чувствую. Но утром я — бурлак на Волге. Это отличники в школу только учебники, тетради и пенал носят.

Мы, не отличники, прихватываем десяток-другой ценных вещей. Например, сегодня я закинул лазерную указку, налобный фонарик, паровозик с глицерином, пятнашки, сувенирную шарманку, разноцветные стёклышки от телескопа и губную гармошку. Дня не было, чтобы мне в школе что-то из моего хозяйства не пригодилось. И не одному мне.

Вот вчера подходит ко мне Вовка и просит подзорную трубу. А она у меня в двадцать пять раз увеличивает и в сложенном виде в карман помещается. Зачем ему? Ясное дело — следить за подозрительными личностями. Я бы и сам к Вовке присоединился, да спешил. «Бери», — говорю. Я не жадный.

Жадный у нас Костик-хвостик. Я у него раз ручку попросил, он не дал. Потом карандаш — не дал. Ладно, думаю, может, нет запасных. Но ластиков у него целых три — тоже не дал! Мне-то свои не жалко, мой пенал потому часто пустой: я всем нуждающимся раздаю, обратно собирать забываю, а ребята не помнят. Я не в обиде: сам такой. А на Костика-хвостика я в обиде. В прошлом году я услышал, как Светлана Павловна рассказывала Ольге Павловне, что у родителей Ани Потаповой нет денег на обеды, а она на продлёнку остаётся, и чем бы ей помочь. Ольга Павловна, хоть и заведует столовой, сама разрулить вопрос не могла, сказала, посоветуется. А я решил, пока она советоваться будет, мы и сами Аню накормим: запасов-то у всех много. Вытащил из рюкзака пакет от обгрызенного яблока и прошёлся по классу. Шепнул — надо для важного дела, но подробности не раскрыл, чтобы Аню в краску не вгонять. Все дали, а Костик-хвостик — нет. Жадина.

Правда, пакет у меня Светлана Павловна изъяла, ей-то я объяснил, для чего дань собираю. Но Светлана Павловна пообещала, что администрация поможет Ане с обедами, а конфеты и печенья её обидят, и мы те сладости на классном часе разом умяли.