Море, мечты, Марина и ее рыбки

Татьяна Леванова, 2008

Марина всю жизнь мечтала о море, и наконец ее желание исполнилось – она переехала жить в Анапу! У нее сразу появился друг – самый красивый мальчик в классе. Но там, на прежнем месте, остался другой парень. Как же ей разобраться, где настоящая любовь? И что делать с сестрой, которая считает Марину своей соперницей?

Глава 1

Море. Всего четыре буквы, а в них так много! Шум прибоя, шелест песка, шорох гальки на берегу. Шелковистость водорослей, удивительные существа, словно пришедшие с другой планеты, властная ласка воды, она обнимает тебя со всех сторон, сковывает движения, и ты погружаешься в глубину, где тишина и мягкий солнечный свет, равного какому нет на земле. И только тогда, в этой тишине, можно услышать голос прошедшего, и будущего, и тонкой материи настоящего, о которой не узнал бы, если бы не погрузился в воду. Я никогда не видела моря.

Меня зовут Марина, мне четырнадцать лет, скоро исполнится пятнадцать, и я перешла в девятый класс. Мамины друзья часто спрашивают, какой из школьных предметов мне больше всего нравится. По-моему, им просто больше спросить не о чем. Как могут нравиться школьные предметы? По одним мне легче учиться, по другим труднее, вот и все. Я учусь, потому что это моя работа и потому что у меня нет выбора. Если я буду хорошо учиться, то в будущем, возможно, получу хорошую профессию, заработаю денег, и мы с мамой уедем к морю. А пока мне остается только мечтать о нем.

Да, живем мы вдвоем с мамой. Мой папа умер, когда мне было шесть лет. Его последний подарок на мой день рождения — аквариум. Мы покупали рыбок по одной, какая понравится, лишь бы они не дрались друг с другом, и теперь в нем семь рыбок всех размеров и цветов. Некоторые рыбки умирали, и мы с мамой покупали новых, точно таких же. Сейчас у меня четыре разноцветных гуппи, у них все время выводятся мальки, одна золотая рыбка, важная и элегантная, словно принцесса, один сомик, он все время ползает по дну, копаясь в песке, и один меченосец, красный, словно дьявол, и такой же свирепый. Иногда, когда я на него смотрю, я почти завидую его характеру. Мне трудно бывает решиться на что-то, например, заговорить с малознакомым человеком. Будь во мне что-то от меченосца, я бы, наверное, не так робела. А еще мне хочется быть золотой рыбкой, красивой и невозмутимой. Сама я больше похожа на самочку гуппи — серенькая и тихая. У меня длинные русые волосы, потому что мама считает косы лучшей прической, очки, так как я постоянно читаю и у нас нет денег на контактные линзы. Иногда я стараюсь разглядеть свое отражение в зеркале без очков, чтобы понять, симпатичная я или нет, но бесполезно — вижу только большое светлое пятно с глазами и ртом, и все. Так что я не знаю, какая я. Но очки и косы мне явно не идут. Может, поэтому у меня мало друзей.

Я люблю свой аквариум, могу смотреть на него часами, думая о море. И когда грущу о папе, я тоже смотрю на аквариум. Иногда я опускаю руку в воду, и рыбки тычутся в нее носами. Так мне легче думать, я начинаю понимать разные вещи. Мне кажется, я могу даже прочитать мамины мысли. Вот сейчас, например, она очень хочет со мной поговорить, судя по всему, о чем-то важном. И почему-то не решается. Думает, что мне не понравится то, что она скажет.

— Мама, что с тобой?

— А что такое? — спрашивает мама чужим, неестественно веселым голосом.

— Ты в пятый раз заходишь в мою комнату и что-то ищешь на полках шифоньера. Что ты потеряла?

— Я уже нашла. — Мама берет шарфик, который ей совершенно не нужен, и уходит.

И опять возвращается.

— Марина, ты сделала уроки?

— Ты уже спрашивала. У меня уже неделю каникулы. Ты куда-то собираешься? — Невозможно смотреть, как мама мучается. Лучше спросить самой.

— Д-да. — Мама обошла комнату — это не так-то просто сделать, у меня очень тесно. У нас две комнаты, но квартира называется «полуторка», так что у меня не комната, а так, полкомнаты.

— Ты очень красивая сегодня, — говорю я ей. Это правда. Мама изящная, словно куколка, очень модная. Когда я была маленькая, мама все время плакала оттого, что папа умер, и была совсем на себя не похожа. Теперь она стрижет волосы, что мне строго-настрого запрещено, и красит их в рыжий цвет, а дядя Сережа дарит ей духи и дорогую помаду. Дядя Сережа… Рыбки тычутся в мою руку носами.

— Ничего, если ты посидишь одна дома?

Вот оно что! Спасибо, рыбки.

— Ты идешь на свидание с дядей Сережей?

— Откуда ты знаешь? — мама немножко испугалась.

— Рыбки подсказали! — Я говорю чистую правду, но мама думает, что я шучу.

— Да, иду, тебе, наверное, тетя Таня сказала? Ну так вот, может быть, я приду очень поздно, ты уже будешь спать…

«А может быть, даже утром, но как я боюсь оставлять тебя одну», — сказали мамины глаза и рыбкины носики.

— Не волнуйся за меня, мама, — сказала я. — Все будет хорошо, а если что, я тебе позвоню.

— Почему бы тебе не пригласить к нам ночевать Таню? — с видимым облегчением спросила мама.

— Да, классно, я так и сделаю! — ответила я, но рыбки подсказали, что Таня сегодня не придет. Все равно я ей позвоню.

— Не болтайте до полуночи. На ужин сварите сосиски с гороховым пюре. — Мама уже надевала туфли.

— Разве он уже приехал? — удивилась я, вынимая руку из аквариума и вытирая ее полотенцем, специально для этой цели висящим на спинке стула. Маму раздражает моя привычка мочить руки в аквариуме, но она ничего не может со мной поделать.

— Привет, девчонки! — Дядя Сережа всегда врывается в дом, словно какой-то экзотический ветер, сильный, шумный, теплый и пахнущий сандалом, наверное, это аромат его одеколона. Я не знаю, как в него можно влюбиться — высокий, но с брюшком; в торчащих дыбом черных кудрях серебристой паутиной запуталась седина, хотя он совсем не старый, едва ли старше мамы.

— Дядя Сережа, вы кто по гороскопу? — поздоровавшись, спросила я.

— Лев, — ничуть не удивившись, ответил он.

— Нет, по году.

— Бык! — гордо сказал дядя Сережа и, замычав, сделал из пальцев рога и начал бодать маму, та завизжала, и впрямь как девчонка. Я люблю их такими. Конечно, мне бы хотелось, чтобы на его месте был папа. А еще я хочу жить на море. А еще я хочу компьютер. Я очень многого хочу.

— Ты позвонила Тане? Она придет? — спросила мама.

— Идите, веселитесь! — Я покосилась на телефон. — У меня каникулы, так что я не просплю.

— Марина что, отпустила тебя на всю ночь? — спросил дядя Сережа, словно мама была моей дочкой и я могла ее не отпустить. — Ур-ра, веселимся до утра! А утром у меня для вас будет сюрприз!

— Какой? — закричали мы с мамой одновременно, но он только засмеялся и обещал обо всем рассказать утром.

Когда они садились в машину, я смотрела на них в окно. Знаю, это так по-детски, но я всегда смотрю в окно, когда они уезжают, и шепчу дорожную молитву, чтобы ничего не случилось: «Ты идешь в путь, твой Господь с тобой, Матерь Божья рядом, вокруг тебя ангелы, вокруг тебя архангелы. Отведи беду. Аминь». Я потеряла отца, я не могу потерять еще и мать.

Потом я позвонила Тане, и ее брат сказал мне, что она еще вчера уехала с родителями на дачу. Значит, мне придется поскучать одной. Есть не очень хотелось, поэтому я просто сделала бутерброд с сосиской, заварила чай с бергамотом, взяла яблоко и устроилась с книгой в кресле неподалеку от аквариума. Вообще-то я люблю Роулинг, Пулмана, Клайва Льюиса, но сегодня почему-то взяла одну из старых папиных книг — «Белая перчатка» Майн Рида. Сначала читалось тяжело, потом сюжет меня увлек, я никак не могла понять, кто из героинь мне больше нравится и кого полюбит главный герой… Я не заметила, когда начался дождь и тяжелая намокшая листва зашуршала за окном. Оторвалась с досадой от чтения, лишь когда черные тучи закрыли все небо и мне пришлось закрыть окно и включить настольную лампу. Но когда тканевый абажур наполнился теплым абрикосовым светом, в окно постучали. Я очень испугалась. Мы живем на третьем этаже. Если это вор, почему он стучит? А если кто-то из знакомых, почему бы ему не позвонить в дверь? Вообще, каким образом этот кто-то дотянулся до окна?

Я медленно подошла, не отводя взгляда от руки, настойчиво барабанящей в стекло. На соседнем балконе сидел Миша, Танин брат. Я замерла, гадая, сплю я или нет, — Миша всегда мне нравился, но он не обращал на меня никакого внимания.

— Открывай скорее! — крикнул он, через стекло голос звучал глухо. — Здесь сыро и скользко, я сейчас сорвусь!

Я, спохватившись, открыла окно и помогла Мише забраться в квартиру и только потом накинулась на него:

— Что ты тут делаешь? Только не говори, что ты ограбил моих соседей и надеешься таким образом смыться!

— А может, у меня роман с соседкой и ее муж неожиданно вернулся из командировки? — усмехнулся Миша.

— Не ври, там живет баба Надя, она вдова, и ей не меньше семидесяти лет.

— Шестьдесят девять, — сказал Миша, — ее внук Юра — мой лучший друг, я сказал ему, что хочу втихомолку пробраться к моей любимой девушке, так, чтобы ее мама не услышала…

— Моей мамы нет дома, — машинально сказала я, а потом вдруг до меня дошло: — Что-что ты сказал другу?

— Нет дома, я так и подумал, когда ты позвонила. Я знал, где твое окно, и…

— Что ты сказал другу? — прошипела я, чувствуя, как жар заливает мои щеки, делая меня похожей на помидор.

Миша захлопнул рот, внимательно посмотрел на меня сверху вниз, а потом неожиданно придвинулся так близко, что я уловила его дыхание на моей коже, и сказал тихо:

— К моей любимой девушке.

— Тебе не стыдно так врать друзьям? — спросила я, чуть-чуть отодвигаясь, так, чтобы он не заметил и не обиделся, — находиться в такой близи от него было невыносимо, сердце стучало как сумасшедшее, мне казалось, я даже не могу сфокусировать взгляд. Я никогда еще не была так близко от парня, к тому же в присутствии Миши я всегда волновалась.

— С чего ты решила, что я лгу?

— Ты никогда даже не разговаривал со мной! — Наверное, от волнения я высказала свою самую тайную обиду. Но Миша не улыбнулся в ответ на мою неловкую откровенность.

— С тобой очень трудно разговаривать, ты знаешь? — К моему облегчению, он отошел от меня и сел в кресло, перекинув ноги через подлокотник. — О, Майн Рид, оказывается, ты романтичная натура…

— Почему со мной трудно разговаривать? — Я растерянно стояла у окна, словно это я была в гостях, а не он.

— Не знаю, такой ты человек! — Миша рассеянно перелистывал страницы, они так раздражающе шуршали, что я не выдержала, подошла к нему, вырвала книгу у него из рук и спросила:

— Почему ты считаешь, что со мной трудно разговаривать?

— Потому что ты всегда молчишь и улыбаешься. Честно говоря, я не понимаю, как такая скромная девушка, как ты, может дружить с моей вертихвосткой сестрой.

— Таня не вертихвостка!

— Тебе что, нравится находиться в тени? От кого ты прячешься?

— Я не прячусь! — Я наклонилась, чтобы положить книгу, и в это время Миша неожиданно схватил меня и усадил к себе на колени. Я не знала, что мне делать, и поэтому просто замерла, чувствуя его дыхание и как бьется его сердце. А он осторожно снял с меня очки и сказал:

— Ты же красавица, только этого никто не видит. У тебя удивительные глаза, сине-зеленые, как море в солнечную погоду, и такие черные, длинные ресницы, что тушь тебе не нужна. Зачем ты носишь косу? Твои волосы пахнут травой на летнем лугу…

Я почувствовала, что он пальцами расплетает мои волосы, и спрыгнула с его колен, воспользовавшись тем, что его руки больше не держат меня. Жаль, что без очков я плохо вижу выражение его лица. С другой стороны, не видя его, мне легче справиться с собой.

— Какой текст, боже мой, кто тебе пишет речи? И чего ты надеешься добиться этим образцом безупречной риторики?

— Ого! Неужели я наконец слышу нормальные слова? Давай, Мариш, всыпь мне как следует.

— Отдай мои очки! — попросила я.

— Ни за что. Мне нравится, как ты выглядишь без них. Ты и вправду красавица…

Чтобы справиться с вновь нахлынувшим смущением, я подошла к аквариуму и по привычке опустила в него кончики пальцев. И тогда внезапно поняла, что Миша говорит правду. То есть он и в самом деле был уверен, что я красивая, и вовсе не смеялся надо мной. И самое удивительное — он боялся меня больше, чем я его. Боялся, что я его прогоню или буду над ним смеяться. Неужели я ему тоже нравлюсь? Я никогда не замечала.

— Миша, я не вижу тебя без очков.

— А тебе хочется на меня смотреть?

Рыбки ласково тыкались в мою руку носиками. Но я и без них заметила, что его голос дрогнул, хотя Миша и старался говорить беспечно.

— Хочется, — шепнула я, голос мне не повиновался. Но Миша услышал.

— Тогда, может быть, мне подойти поближе?

Он подошел сзади и положил руку мне на талию. Я вдруг вспомнила, что он всего на год старше нас с Таней, а мне он всегда казался таким взрослым. Я медленно повернулась к нему. Из-за того, что без очков мне все казалось расплывчатым и туманным, я вдруг почувствовала себя очень смелой.

— Это всего лишь сон, Миша? — спросила я.

— Нет. Это мечта, — ответил он и пригладил рукой мои волосы. Потом наклонился и чуть помедлил. Я не отодвинулась, хотя мое сердце колотилось как сумасшедшее и тоненький испуганный голосок в моей голове спрашивал: «Мой первый поцелуй, он произойдет? Сейчас?» Миша очень неловко ткнулся в мои губы, но это было не важно. Он поцеловал меня, на самом деле поцеловал, и я, уже совсем было улетев куда-то за облака, спохватилась и чуть шевельнула губами, чтобы не стоять просто так, как кукла.

— У тебя такие испуганные глаза, — улыбнулся Миша. — Это твой первый поцелуй?

— Настоящий, — шепнула я — голос по-прежнему мне не повиновался.

— У меня тоже, — так же шепотом признался он. И в этот момент я поняла, что он самый близкий, самый родной человек на земле, почти как мама, во всяком случае, ближе Тани и всех подружек.

— Теперь, если ты не против, попробуй распустить волосы. Я думаю, это более удачная прическа.

— Прическа? — удивилась я.

— Мы еще сделаем из тебя человека, — засмеялся Миша. — Вот Танюха приедет, я потребую, чтобы она тобой занялась. Но самое главное — запомни, ты самая красивая, даже если этого никто, кроме меня, не видит.

В дверь постучали. Я испугалась, что пришла мама, Миша бросился к открытому окну. Я удержала его — дождь пошел сильнее, и Миша мог сорваться, — надела спешно возвращенные мне очки и поплелась к двери, по пути придумывая отговорку, как вместо Тани у меня оказался ее брат. Но пришла не мама, а баба Надя. Строго взглянув на нас поверх очков, она заявила:

— Вот я и смотрю — был гость и нет гостя, что за чудеса!

Мы смущенно попрощались, я закрыла дверь и вернулась в свою комнату. Здесь пахло дождем и было уютно от теплого света лампы, за окном колыхались зеленые ветви, словно чьи-то волосы. Я вспомнила Мишин совет и распустила косу. Волосы, словно теплая шаль, укрыли мои плечи и спину, но красивее, по-моему, я от этого не стала. Серенькая гуппи, которую на один миг позолотил солнечный лучик. Я подумала немного и сделала конский хвост. Он мягкой волной лег на плечо. Надо, наверное, привыкнуть к себе такой…